A Gothic Lovesong

A Gothic Lovesong

I'm clicking your fingers for a gothic twilight
That actually existed just in your head
Your fingernails painted black
Or bloodred
I forget

And your fake-leather volumes
Jabbering on hell
Manifest decadence was what you hoped to exhail
Your eyes tried so hard to glitter

A star-snuffing black
So you opened your books
And you opened your legs
And so opened your heart
And let in the badness
You claimed
As your friend
With un-angels hovering
Like flies round the orchard
That had covered your soul
Their empire increasing
And your country
Deserted by yourself

The bells of St Mary call us to remember
That life is with end
And the gestures can kill us
Moreover destroy
And there is one jugdement only

Your letters came daily
In French or in German
But they meant to me nothing
I caught the slow cords
And dry ice fogging your mind
I see all too clearly now
Why you should be discarded
And though I could pray for you
I probably shan't
Having had my cup filled up
With your lies
And your makeup
You were nothing
Thinking you're something

And nonetheless I still write this gothic lovesong
A sign to myself
And the memory of my past
I still write this gothic lovesong
And the memory of my past
And a way to shut out your face

Готическая любовная песня* (свободный перевод Ирмы Зарецкой)

Моя подружка красит ногти черным или кроваво-красным. Рисует тонкие стрелки, клеит ресницы и томит пурпурным рот. У нее в голове готический полумрак. И еще она придумала, что скоро умрет. Я стискиваю хрупкие пальцы, но не могу вытащить мою сладкую девочку из тьмы. Энн, назовем крошку Энн, прячет от меня толстые фолианты под кожу, бормочущие что-то об аде. В проколотых ушах звучат декадентские манифесты, а не признания в любви. Малютка Энн искусственно придает блеск уставшим глазам, когда меня целует. Легковерная глупая Энн…
Это чернота дышит звездами, звездами которые ты никогда не видишь. В Луне ты ищешь союзницу, но в зеркале не отличишь от своего лица. Лица фарфоровой куколки, что не в силах вернуться в Зазеркалье или повзрослеть. Ты опять не можешь сделать выбор. Энн с удавкой на шее. Энн, раскрывающая книги на одной и той же странице. Энн, отдающая свое сердце самой безумной мечте. Энн, раздвигающая ноги перед случайным знакомым. Энн, впускающая в сумрачную комнату зло. Это зло ты зовешь другом.
Сигаретные ангелы кружили роем над твоей душой, прожорливые мошки с антрацитовыми крыльями всегда алчны и хотели от тебя большего. Наконец, ты им это дала, предложила себя, как яблочный пирог на безумном чаепитии. Они наедались тобой до колик, но не могли насытиться. Их империя разрасталась и множилась; твое царство было разорено тобою же. Пряничный домик подгнил изнутри.

В церкви святой Марии звенят колокола, призывая нас вспомнить,
что мы смертны. Стоит отступить во тьму и это убьет нас. Стереть в пыль и прах для властных пальцев – сущий пустяк. А впереди - единственный Суд.
Каждый день я получал от тебя письма на французском или немецком: для меня все это звучало бессмыслицей. Я путался в паутине тонких нитей, в парах сухого льда затуманивавшего твой разум. Блуждал в твоих королевствах, затерянных мирах и оживших страшных сказках....
И видел все яснее, что мне придется отказаться от тебя, моя сладкая Энн.
Я бы мог хотя бы молиться о тебе, разбивать лоб и просить кого-то о милости, но смогу ли я заставить себя делать это? Чаша моего терпения переполнена твоей вечной ложью. Твои химеры гадили в нее ни раз. Меня давно тошнит от тонких стрелок, пурпурного рта и черных приталенных платьев. Ты была ничем, считая себя чем-то значительным. Смазливая показушница и кривляка! И все же, несмотря ни на что, я сижу и пишу эту готическую любовную песню в знак памяти о своем прошлом. Все еще пишу эту готическую любовную песню – как память о своем прошлом. И пытаюсь вычеркнуть из нее твое лицо. Лицо фарфоровой куколки, что не в силах вернуться в Зазеркалье или повзрослеть…
(самый вольный перевод с доплнениями, оригинал A Gothic Lovesong, Current 93)