Анатомия любви

               

  Так назывался фильм. Это всё, что я знаю о самом фильме. Зато я хорошо знаю всё, что с ним связано. А было это так: Галка, Наташина подружка, дала мне билеты на этот фильм, много билетов, и сказала, чтобы я пригласил своих ребят.
   Я так и сделал.
Пришли мы почти к самому звонку. Все места уже были заняты, кроме нашего ряда, в дальнем конце которого сидели Наташа и Галка. Я посторонился, чтобы пропустить ребят впереди себя, но Толик сказал: «Дуй первым».
   Я так и сделал.
Подойдя к Наташе, я хотел сесть рядом, но Галка сказала, указывая на крайнее место рядом с собой: «Садись здесь»
   Я так и сделал.
Погас свет в зале и засветился экран. Галка о чем-то рассказывает Наташе, и я  краем глаза вижу: Наташа смотрит не на экран, а на Галку, и улыбается. Блики яркого света от экрана играют на её лице. Я никогда не думал, что у Наташи такие красивые глаза. Сколько мы работаем вместе, а я только сейчас заметил. Её каштановые глаза искрились, то затухали, то снова вспыхивали, переливаясь всеми оттенками ; и, казалось, что всё её лицо превратилось в одну сплошную улыбку. Она смотрела на Галку, но мне казалось, что эта улыбка предназначалась мне. Она не могла не видеть, что я на неё смотрю. На экран я уже не смотрел.

Когда мы вышли из зала, Галка тут же попрощалась, сказав, что её провожать не надо. Ребята  улетучились. Мы с Наташей, не обмолвившись ни единым словом, пошли одни в другую сторону. Она, как и я, жила на квартире в многоэтажном доме, в тогда ещё небольшом тихом городке, где можно было за полчаса пройти от одного конца до другого в любом направлении. Ветра в тот вечер не было, но морозище был жуткий. На мне худенькое пальтишко, зато у Наташи была роскошная белая шуба.
Мы шли молча и от этого казалось, что снег скрипел под ногами как-то необычайно громко и эхом отдавался от окружающих стен, и, казалось, кричат они со всех сторон. Уже подходя к дому, Наташа сказала, как бы шутя: «Хотя бы меня кто полюбил». Тогда я замолчал ещё больше. У самой двери подъезда, Наташа бросила сухо: « до свидания», и я эхом ответил. Дверь захлопнулась.
   Я не так что-то сделал,- подумал я.
Новый год этой зимой я встречал в дурдоме.

 Прошёл ещё  год, и я навсегда покинул этот городок. Помню, как с обходным листком в руках в растерянности стоял посреди комнаты, где работали мои сотрудники. Я уже обошёл много кабинетов, даже те, где никогда не ступала моя нога. Расписался, что никогда, ни под каким предлогом не выдам секретов нашим недругам за рубежом. Заплатил за пропавший толстый испанско-русский словарь, который числился на мне.

 Итак, стоял я посреди комнаты. Мне было досадно. Была жара, и вид у меня был измученный и беспомощный. Осталось пройти ещё пару кабинетов, но их обитатели были где-то в бегах. Я начал медленно обводить взглядом комнату, комнату, в которую отныне не ступит больше моя нога.  Все занимались своим делом : кто отстукивал на пишущей машинке, кто разговаривал по телефону, за моим столом сидел новенький…Галка склонилась над своим переводом, и одна только Наташа, Наташа смотрела на меня, смотрела, мне казалось, с какой-то жалостью, словно хотела что-то сказать. И на лице у неё застыла лёгкая грустная улыбка.