Печать Пророка

Печать Пророка.
 
Да не опалит огонь,
Да не иссушит жажда,
Да не поднимется на тебя
Рука врага твоего.
(Надпись на медальоне,
перевод с древнетюркского).


Пролог.
Азия, XIV век.

   Всадник мчался по бескрайней степи. Резво бежала низкорослая лошадка, но ей ли было соперничать с арабскими скакунами преследователей. Словно сама смерть неотвратимо летела по пятам, обжигая всадника ледяным дыханием. Он чувствовал, как сокращается расстояние, ещё немного и полёт стрелы прервёт его земной путь, отправив на встречу с Аллахом. Но неожиданно всё прекратилось. Всадник рискнул оглянуться.
    Главный из его преследователей стоял неподвижно и с непроницаемым лицом смотрел вслед. Рыжебородый вождь на чёрном скакуне опередил своих воинов, но в последний момент почему-то решил оставить в живых своего злейшего врага и прекратил преследование.
   Подъехавшие воины не понимали своего владыку, но никто не рискнул ничего спросить. Все стояли и молча ожидали дальнейших приказов. Один из воинов заметил, как что-то блеснуло в траве. Он поднял предмет и, издав удивлённое восклицание, подал его своему господину.
   Его владыка узнал поданный ему медальон. Когда-то он сам надел его на шею человеку, которого любил как сына, которому помог достичь вершин власти. Человеку, который вероломно предал своего благодетеля. Семь долгих лет длилась война между ними. Победа, полная, окончательная достигнута, но вот убить предателя рука не поднялась. Рыжебородый всадник швырнул медальон на землю и, развернувшись, поскакал прочь.

   Вечером того же дня усталый дервиш, опираясь на посох, брёл по степи. Что-то заставило его пуститься в путешествие. Дервиш не выбирал пути – воля Аллаха вела его. Неожиданно какой-то звук заставил его остановиться. Дервиш огляделся и обмер: прямо на земле сидел неизвестно откуда взявшийся маленький мальчик и с чем-то увлечённо играл. Путник подошёл к ребёнку, и увидев медальон в его ручках, издал возглас удивления: "Печать Пророка!"
  Все знали этот медальон – только великий воин мог владеть им. И тут озарение снизошло на дервиша. Вот зачем он проделал такой путь: его долг вырастить из этого мальчика настоящего воина.

Часть первая. Малик.
Узбекистан, Самарканд, 21 июня 1941 года.

   Малик, черноглазый сын чайханщика, был непривычно задумчив. Его другу Надиру приходилось спрашивать по два раза, чтобы добиться ответа.
 - Да что с тобой такое сегодня творится, - наконец не выдержал приятель. Малик уже собрался всё рассказать, когда к ним подбежали одноклассницы Гульнара и Аня. Девочки были очень оживлены. Гульнара только что приехала с республиканского слёта пионеров, проходившего в Ташкенте, и ей не терпелось поделиться впечатлениями с друзьями.
    Она восторженно описывала увиденное, приберегая главную новость напоследок. Аня даже подпрыгивала от нетерпения, она эту новость уже знала, и ей хотелось, чтобы подруга побыстрее рассказала всё мальчикам. Новость же состояла в том, что по итогам работы на хлопковых полях в этом году лучшее пионерское звено в полном составе отправится в Артек.
    Это известие заставило оживиться даже Малика:
 - Вот бы здорово было побывать в Артеке! Усман в позапрошлом году ездил, так там в это время находились испанские дети. Они подарили ему пилотку и синий галстук. Жаль, что мы тогда маленькие были, а то бы напросились в Испанию бить фашистов!
 - Да, мы бы им показали, - согласился Надир, - даже обидно: отцы наши воевали в гражданскую, а у Ани на финской, а когда мы вырастем, фашистов уже всех разобьют.
   Тут Малик вспомнил о своей новости:
 - Ребята, к нам приехала научная экспедиция. Они у моего отца в чайхане кушают. Так вот, они собираются вскрыть могилу Тамерлана, чтобы доказать, что там именно он и по черепу восстановить, каким было его лицо.
 - Врёшь, так не бывает! – воскликнула Аня.
 - Честное пионерское! – горячился Малик. - Учёные уже восстановили лицо Ивана Грозного. А ещё с экспедицией приехал оператор – фильм снимать – наш, узбек.
 - Как интересно! – сказала Гульнара. А Надир нахмурился:
 - Мой дедушка говорит, что мазар - могилы – это святое, нельзя их раскапывать и тревожить дух предков.
 - Как не стыдно, пионер, а в такое веришь! – пристыдила мальчика Аня.
 - Это не я верю, это дед верит, - оправдывался Надир.
    А вот Малик к высказыванию друга отнёсся серьёзно, он сказал:
 - Я в эти дни помогаю отцу в чайхане, ата один с трудом управляется – помощник в отпуске. Так вот, вчера к оператору подошли три старца, их раньше никто в Самарканде не видел, и спросили, кто в экспедиции главный, а он пошутил: «Без меня не начнут». И тогда старцы сказали: «Передай главному, чтобы могилу не трогали, на ней проклятье. Только кто вскроет могилу, как начнётся война, какой до сих пор люди не видывали», и книгу показали старинную, где всё написано. А сегодня утром старцы опять появились, к оператору пришли. Я за шелковицей спрятался и разговор слышал.
   Друзья слушали, открыв рты, Анечка даже забыла поругать Малика за привычку подслушивать, а тот продолжил:
 - Значит, старцы и говорят: «Знаем, что ходил ты к главному, не побоялся, и то, что нам поверил, и то, что тебя на смех подняли, и то, что не послушаются. Ты потомок великих воинов и если не смог предотвратить беду, то сможешь её преодолеть. Когда прах Тимура увезут, обратись к главному военному, чтобы прах вернули в гробницу. А в помощь от нас прими Печать Пророка». И надели на шею оператора медальон.
   Тут Малик прервался, а Гульнара прошептала:
 - Не может быть, это же сказка!
 - Я эту сказку своими глазами видел, - поклялся мальчик.
   В Самарканде в ходу была легенда о том, что пророк Мухаммед явился своему потомку и передал ему символы власти: знамя, барабан и медальон Печать Пророка. Он сказал: «Ты станешь наставником великого человека - воина, эмира, властелина. Отдай ему эти предметы, они сделают его непобедимым» Этим человеком стал Тамерлан.
   Дети растерялись, они даже поспорили, верить или нет. Сомнения их были недолгими. 22 июня 1941 года в день вскрытия гробницы Тамерлана началась Великая отечественная война.

Часть вторая. Самира.
Советский Союз, международный пионерский лагерь Артек, лето 1977 года.

   Даже через несколько дней от начала смены, Колька всё ещё не мог поверить своему счастью. В Артек дети попадали за какие-то особые заслуги. Встречались, конечно, и такие, как Жорка из второго отряда – сын первого секретаря горкома, дети руководства, но их было меньше. Преобладали юные спортсмены, пионерские лидеры, отличники-вундеркинды, ребята, совершившие героические поступки, победители школьных всесоюзных олимпиад. Победительницей международной олимпиады по истории и была Самира.
   Эта девочка понравилась Кольке сразу: темноглазая, смуглая, общительная. Когда она улыбалась, на щёчках появлялись ямочки. Очень необычным было то, что волосы девочки были заплетены во множество косичек. Девчонок из их первого отряда эта причёска так впечатлила, что к концу недели все, у кого были длинные волосы во главе с вожатой Мариной, щеголяли такими косичками.      
 Даже серьёзный директор лагеря Пал Палыч, увидев их отряд, строем шагавший в столовую, рассмеялся и произнёс:
 - Приветствую славную республику Узбекистан.
    Самира тоже почему-то выделяла Кольку. Они постоянно оказывались рядом и все уже начали их беззлобно поддразнивать. Но им было всё равно, они болтали обо всём на свете. Правда, из-за Самиры Кольке пришлось пережить и несколько неприятных минут. Ей как-то удалось у него выпытать, почему он попал в Артек, и девочка тут же поделилась со всем отрядом, какой Коля, оказывается, герой!  Он спас утопающего.
    Девчонки стали посматривать на него с восхищением, мальчишки - с уважением. Колька здорово смущался, ведь он не видел в своём поступке ничего особенного. Он просто случайно оказался рядом, когда та девушка начала тонуть. Волга река серьёзная, не стоило ей так далеко заплывать на надувном матрасе. Колька же плавал как рыбка. К тому же старший брат-студент, подрабатывающий спасателем на пляже, научил его, как правильно спасать утопающих.
  Кольке надоело объяснять, что он не герой, и он махнул рукой, пусть думают, как хотят.
   Когда у отряда выдавался свободный от мероприятий часок, Самира рассказывала о загадках истории, рассказчицей она была замечательной, даже вожатые заслушивались. Один раз, когда отрядное мероприятие отменилось из-за дождя, и отряд скучал на террасе, она рассказала о проклятье Тамерлана. Все слушали, затаив дыхание. Оказывается, дедушка Самиры, знаменитый узбекский режиссёр-документалист, в качестве оператора присутствовал при вскрытии гробницы. Слушали о начале войны и о том, как фронтовой оператор сумел добиться встречи с Жуковым.
 - Тем самым? - не удержался кто-то от вопроса.
 - Тем самым, - кивнула Самира.
   Самое интересное заключалось в том, что Жуков поверил – по его личному распоряжению прах Тимура был возвращён в могилу, и с этого момента наметился перелом в войне. Дети даже не заметили, что на террасе стоит директор и тоже внимательно слушает рассказ. Пал Палыч обходил все отряды, проверяя занятость детей, около первого отряда он задержался, ему стало интересно. Когда его увидели, он махнул рукой, чтобы на него не обращали внимания.
 - Павел Павлович, а как Вы думаете, стоит ли во всё это верить? – спросила одна из девочек.
 - В каждой легенде есть доля правды, - пожал плечами директор.

   Как-то раз во время тихого часа Колька с Самирой, смывшись из корпуса, гуляли, взявшись за руки.
 - О, кого я вижу, - раздался ехидный голос. Перед ними стоял Жорка из второго отряда с двумя дружками. Жорка продолжил:
 - Ну, ты, Колян, даёшь! Нашёл себе чурку нерусскую.
   Больше Жорке ничего сказать не удалось, он отлетел от сильного удара в челюсть. Колька бесстрашно бросился на защиту подружки. Один из дружков Жорки, пока тот приходил в себя, сцепился с Колькой. Второй стоял в сторонке, честно говоря, ему самому нравилась Самира. Он-то и увидел физрука, возвращающегося с моря в обнимку с какой-то вожаткой.
 - Шухер! – завопил он – и все кинулись прочь: Колька с Самирой в одну сторону, Жорка с дружками в другую. Эта предосторожность была напрасной: физрук и не собирался их догонять, ему самому не выгодно было светиться. Не далее чем два дня назад Пал Палыч заявил физруку, что больше терпеть его романы с вожатыми не намерен и сделал последнее предупреждение.
   Колька и Самира спрятались за медицинским корпусом. Когда они отдышались, Самира неожиданно сняла со своей шеи медальон и одела его на Кольку.
 - Это медальон Печать Пророка. Дедушка передал его мне и сказал, что если мне встретится настоящий герой, я могу подарить ему талисман. Ты – настоящий, - торжественно произнесла девочка.
 - А почему твой дедушка не передал медальон сыну или внуку? – спросил смутившийся Колька.
 - А у дедушки только дочери и внучки, - засмеялась Самира. Она ещё смеялась, когда Колька решился её поцеловать.
 - Это ещё что за поцелуйчики под моим окном? – раздался голос медички. - А ну, брысь в отряд. Тоже мне – Ромео и Джульетта нашлись!
   Колька с Самирой кинулись бежать, а медичка долго стояла у окна и с улыбкой вспоминала свои четырнадцать лет и свои первые поцелуи.

Часть третья. Колька.
Афганистан, район Панджшерского ущелья – военный госпиталь, Кабул, 1982 год.

   Палящий зной и песок за полтора года осточертели Кольке до зубовного скрежета. Перед самым призывом Колька съездил к своей девушке в Узбекистан. Она водила его смотреть разные достопримечательности и так о них интересно рассказывала, что к ним присоединялись люди, принимая её за экскурсовода. Но, если честно, Колька больше смотрел на свою спутницу. Она даже умудрилась вытащить его на экскурсию в пустыню. Кажется, тот же песок, да и пустыня вроде бы та же самая. Но только тогда рядом стояла любовь, а сейчас – смерть.
   Скоро предстояла боевая операция, их мотострелковую дивизию передислоцировали поближе к Панджшерскому ущелью.
  Колька уже участвовал в двух Панджшерских операциях – в четвёртой и в пятой. За участие в пятой он даже получил медаль. Хотя Колька, как и когда-то в детстве не считал себя героем. Он спасал товарищей – это был его долг. Иногда поневоле становишься суеверным, вот и сейчас солдат держал в руке медальон, висевший на шее. Всё время пребывания в Афганистане рядом погибали товарищи. Слишком часто «Чёрный тюльпан» возил груз-200, а Колька не получил ни малейшей царапины. Может не зря Самира умоляла в последнем письме не расставаться ни на минуту с талисманом. Самира… Его друзья, рассматривая фотографии девушки, поначалу не верили, что такая красавица может быть Колькиной девушкой.
 - А она ещё и умница, - говорил просто раздувавшийся от гордости солдат. Самира училась в Самаркандском государственном университете на историческом факультете и ей, закончившей всего второй курс, уже прочили место в аспирантуре.

   Боевая операция, названная позже шестой Панджшерской, началась на рассвете. Советские солдаты очередной раз штурмовали Ущелье пяти львов. Лично для Кольки эта операция длилась до того момента, пока не взорвалась невдалеке граната. Солдат успел почувствовать боль в руке, перед тем, как потерял сознание.
   Когда он очнулся, всё было как в тумане, он не мог шевелиться. Совсем близко он услышал чужую речь, затем послышались выстрелы. «Раненых добивают, сволочи», - Колька попробовал дотянуться до оружия, бесполезно – тело не слушалось. Он как сквозь пелену видел, как около него остановились два душмана. Солдат приготовился к смерти, но выстрела не последовало. Душманы о чём-то спорили, один указывал на медальон на Колькиной шее. Его ухо уловило знакомые слова: "шурави", "Тимур", "Мухаммед". Затем Колька понял, что около него никого нет, и вновь потерял сознание.
   Очнулся он в военном госпитале в Кабуле. В окна палаты ярко светило солнце. Вполоборота к нему стояли два врача, один русский, второй – явно афганец, и потихоньку беседовали.
 - Повезло мальчишке, - сказал русский, и Колька понял, что речь идёт о нём. - Всех добили, а его не тронули. Наверное, мёртвым посчитали.
 - Его спас медальон, - пояснил афганец, и Колька про себя подивился тому, как тот хорошо знает русский язык.
 - А, это тот, что ты не позволил снять с его шеи перед операцией, - похоже, русский собеседник слегка подсмеивался над суевериями афганского коллеги.
 - Я родом из Заманкора, это в провинции Панджшер. У нас все знают легенду о Печати Пророка, - сказал афганец. Тут русский доктор заметил, что Колька пришёл в себя.
 - Наш герой очнулся, - улыбнулся он солдату. - Как себя чувствуешь?
 - Живым, - ответил Колька.

   В это же время в Панджшере в расположении командования моджахедов состоялся интересный разговор. Высокий пожилой афганец вошёл в палатку.
 - Мне нужно поговорить с тобой, Ахмад, - сказал он. Сидевший в палатке человек, прозванный Панджшерским львом, с неохотой оторвал взгляд от книги, которую читал перед этим. Он посмотрел на своего ближайшего помощника и старшего друга:
 - Что случилось, Карим?
 - Это похоже на эпидемию! – воскликнул тот. - Слухи распространяются. Уже почти все слышали о шурави, носящем медальон Печать Пророка. А кое-кто утверждает, что это дурной знак.
  Ахмад Шах, как и все в Панджшере, с детства знал легенду о том, как его народ был изгнан со своей исторической родины волей Тамерлана, и о том, что помогла ему в этом волшебная сила Печати Пророка. Ахмад Шах не был суеверным, мало того, суеверия раздражали его. Однако сейчас он улыбался.
 - Не беспокойся, Карим, - заявил он изумлённому собеседнику. - Сейчас эти слухи очень кстати. Если уж мы не можем бороться с этим суеверием, то обернём его в свою пользу.
 - Ты видел Гостя? – без перехода спросил он. Карим кивнул. Гостя – подполковника ГРУ – расположили в соседней палатке. Ахмад Шах продолжил:
 - Так вот, нам предлагают перемирие. Каковы бы не были причины, стоит этим воспользоваться. Как думаешь, Карим, многие ли любители легенд будут против?
 Карим улыбнулся.
   Перемирие, заключённое командованием советских войск с самым известным командиром моджахедов продлилось два года.

Эпилог.
Самарканд, 1984 год.

   - Ну, Коленька, ну пожалуйста! – Самира уже минут тридцать уговаривала мужа надеть боевые награды. Он, как обычно, уступил, но на этот раз сопротивлялся дольше: хвастаться Николай не любил.
 Они гуляли по Самарканду, и неожиданно Самира спохватилась:
 - Ты ведь ещё не видел мавзолей Гур-Эмир!
Они сели на автобус и поехали к мавзолею. Как всегда там было много туристов, однако, в мавзолей молодожёны зайти не успели. Самира, воскликнула:
 - Ой, смотри, наш профессор истории, мой бывший научный руководитель!
Она потащила Колю знакомиться. Самира невероятно гордилась мужем.
 - Здравствуйте, Маликбек Назарбекович! Знакомьтесь, это мой Коленька, я вам о нём рассказывала.
 - Здравствуйте, Самирочка. Здравствуйте, Коля, - моложавый профессор радостно улыбался.
 - Как я понял, это тот самый молодой человек, что украл у нас лучшую студентку, – сказал он, с уважением посмотрев на боевые награды.
 - У нас в Куйбышеве тоже хороший университет, - сказал Коля и почему-то поправил медальон на шее. Профессор замер, уставившись на медальон.
 - Простите, Николай, вы не внук режиссёра, - тут профессор назвал известную фамилию.
 - Это я его внучка. А вы знаете моего деда? – удивилась Самира.
 - Не совсем, видел его мальчишкой, когда вскрывали гробницу Тамерлана. Конечно, ваш дед вряд ли запомнил сына чайханщика. А я слежу за его творчеством. Какие красивые фильмы он снимает про Узбекистан! Хотите, я расскажу о нашей встрече?
 - Конечно, хотим! – ответила Самира. Они расположились на скамеечке неподалёку и слушали историю про Малика.
 - А где сейчас ваши друзья? – спросил Коля.
 - Анечка, Анна Михайловна, стала моей женой, она учительница русского языка; Гульнара – заместитель министра сельского хозяйства республики. А вот Надир... - профессор вздохнул. - В шестнадцать лет он убежал на фронт. Мы должны были бежать вместе, но я свалился с приступом лихорадки. Надир геройски погиб при взятии Берлина. Его именем названа одна из улиц города.
  Все немного помолчали, а затем профессор спросил:
 - Николай, вы носите удивительный талисман. Когда вы воевали, не случалось ничего необычного?
 Николай переглянулся с Самирой и начал свой рассказ. Внимательно выслушав, профессор задумчиво сказал:
 - Вероятно, афганский врач был прав – моджахеды узнали Печать Пророка. Легенда гласит, что убивший владельца медальона не в честном бою будет проклят сам и весь род его до седьмого колена.
   Недалеко от гробницы величайшего владыки Азии сидели на скамейке три человека, волею судьбы, прикоснувшиеся к его тайне.

…Тамерлан смотрел вслед удаляющемуся Тохтамышу. Семь долгих лет он ждал возможности отомстить за предательство, но когда был в шаге от своей цели, остановился.

Да не опалит огонь,
Да не иссушит жажда,
Да не поднимется на тебя
Рука врага твоего.