ПОЛЕ

ПОЛЕ. НАЧАЛО АВАНТЮРНОГО РОМАНА,






…Воет волк. Молчит угрюмо филин.
Смотрит вол исполненный очей.
Стрёмный ход: едва на ечетыре
сделал шаг  - и ты уже ничей... ©

© Катюша Мармеладова унд неизвестный автору поэт http://proza.ru/2009/11/04/711






ПРОЛОГ.

Барин нас рассудит, говаривала, помню, как сейчас, бабушка Ненила.

- Запомни, внучок! Без навоза урожаю ня будя, - говаривала, - без навозу ни табе картошечки, ни табе пышанички. Один бурьян будя. А с бурьяну какой толк? Яво даже и козы есть ня будуть, ня то, что коровы. Да и сама-то я старая стала. Ох, гряхи, гряхи…
А и ежели навоз-то, яво без толку, ежели, навалишь, так вся картошка-то в ботву уйдёть, а клубней ня будя. Поле, она матерья тонкая, понимания требуить. Как ты к няму, так и она к тибе. А ты говоришь, навоз… У кажнова поля, внучок, свой характяр. Но для любого поля есть, внучок, свои законы. И ежели ты знаишь эти законы, то всягда с урожаем будишь. Толькя навозу не ленись подкладать… Но не переборщи. Знай меру.

Запомни навсегда, внучок. Поле, внучок, это физическая реальность, имеющая собственную энергию и конечное время распространения. Взять даже, для простоты, суседние огороды. У одного картошка прополота и окучена, а другой всё пьянствуить. Налицо неоднородность огородно-полевой среды. Ты, внучок, хучь и глупой ишшо, а и ты знаишь, огород это, считай, то же поле. Толькя апертура яво меньшая. Так вот, неоднородную среду можно представить в виде совокупности кусочно-непрерывных однородных областей, разделённых бесконечно тонкими границами. Мяжой, по нашему, по простому. И вот тут-то, на мяже, надо быть повнимательнее, тута надо соблюдать граничные условия. И, само собой, дяржать в уме осцилляторы поля. Граничные условия для поля, скажу табе, внучок, штука ищо какая важная. Бывалча, сколькя смертоубийствов случалось из-за споров про граничныя условия, ня счесть.

Тады, внучок, ежели всё это будишь блюсть, а ня пьянствовать беспробудно, тады, внучок, как завещали великий Джеймс Клерк Максвелл и яво верный ученик Терентий Мальцев, будить табе вязде удача. Хучь на каком поле-огороде. Хучь на картофельном, хучь, на едва-ечятыре. Хучь дажа, на нашей уличной паже, где ребятишки мячик гоняють по вечерам. Толькя тама, на паже-то не поскользнися, а то там за день коровы-то ляпёшек своих наваляють, пока пасутся. И школу, внучок, ня вздумай прогуливать!..





ГЛАВА ПЕРВАЯ


Сексуальные похождения Василь Петровича Пушкина, слесаря-сборщика и атлета-любителя, остались в далёком прошлом.

А было время, было… Без виагры, зато с армянским коньяком.

С Василь Петровичем я познакомился… э… когда же это было-то?... Дай бог вспомнить...

Ага, вспомнил! Это было давно!

Подрабатывал я тогда собкором в многотиражке «Лихтенштейнская правда». Поскольку я закончил семилетку с твёрдой четвёркой по русскому языку и с четвёртым же разрядом по шахматам, то мне было поручено вести спортивную рубрику. А производственный раздел вёл Вася Крючкин. Ну, это так говорится, что вёл. На самом деле, Вася на работе делал всё, в точности, по пословице: Васька слушает, да ест. Это всё, что Васька делал на работе: слушал да ел.

И вот вызывает нас к себе главный редактор, Яша Ферштейн. Любимец всех лихтенштейнских (и не только) девушек, непревзойдённый преферансист, Яша был фигурой колоритной. Обладатель жгучей славянской внешности и ловко подвешенного языка, Яша мог залезть куда угодно без мыла. Стоило Яше взглянуть в глаза самой недосягаемой для простого смертного красавице, как у той начинала ходить ходуном грудь, повышался пульс, сбивалось дыхание, трещал по швам лифчик.

И говорит нам Яша….


ГЛАВА ВТОРАЯ

…И говорит нам Яша, поблёскивая томными глазами, потряхивая чёрными славянскими кудрями:

 - По имеющимся у меня сведениям, в порту Лихтенштейна предотвращена техногенная катастрофа. Дело замяли, никакой огласки. Но мне известно из надёжных источников, что спасение мира – дело рук тамошнего слесаря Василь Петровича Пушкина. Отправляетесь на встречу к Пушкину, и к вечеру из рук в руки передаёте мне подробнейшую статью о герое. Ферштейн?

- Не очень ферштейн, - отвечаю я, а Вася Крючкин помалкивает, сопит себе, в две ноздри. - Я-то тут причём? Эрогенными катастрофами у нас в газете заведует Вася. Вот он пусть и стряпает статью.

- Этот Василь Петрович, - отвечает Яша, - заядлый спортсмен и чемпион района по шахматам. Ферштейн? Так что, отправляйтесь вдвоём. Правда, герой в данное время отправлен на уборку картошки в колхоз «Красный картофелевод». Так что, топайте туда. И работайте в поте лица.

Да уж, удружил Яша, нечего сказать. Этот «Красный трактор» у чёрта на куличках, на самой окраине Лихтенштейна, минут сорок пешком добираться. Да и на велике минут пятнадцать. А на машине и вовсе бесполезно. До самого вечера в пробке простоишь. А вечером статью надо Яше сдать. А Яша парень строгий.

О, этот порт… Когда-то я там подрабатывал в малотиражке «Вперёд к коммунизму». Ещё свежо в памяти предание о Бедняге Пью. Этот Пью, верный соратник знаменитого контрабандиста Билли Шмонса, избороздил вдоль и поперёк просторы лихтенштейнского залива.

Когда насквозь пропахшая контрабандным силосом «Джулия», спасаясь от преследований Интерпола, была вынуждена срочно покинуть лихтенштейнскую гавань, Билли Шмонс в спешке крикнул: «Отдать концы!».
Верный Пью первым кинулся выполнить приказ…

И выполнил его с честью.
Кто бывал на старом кладбище Лихтенштейна, тот, конечно, видел скромную могилку в седьмом квартале с трогательной надписью на розовом мраморе: «Семь футов тебе под килем, дорогой друг». И выше: "здесь покоится прах Бедняги Пью. Появился на свет ** июня 19** года отдал концы ** июня 19** года".

Итак, отправились мы с Васей Крючкиным в колхоз «Красный картофелевод»…



ГЛАВА ТРЕТЬЯ


…Итак, отправились мы с Васей Крючкиным в колхоз «Красный картофелевод»…

Приказ начальства – закон. Да ещё такого начальства. Его бабушка курит трубку. А дедушка брал Смольный. Или Зимний. Запамятовал. Помню только, что на распродаже брал, в октябре. С осенними скидками.

А прадед, так вообще, был фигурой легендарной. Он проводил суда с контрабандным такелажем (ну там, алые паруса, газета «Искра», шинель номер пять, палата номер шесть и другие дефицитные штучки) прямо под носом у непохмелённых усатых таможенников.

Да и сам Яша парень хват. Одно время собирался он баллотироваться в депутаты. И даже хотел сменить аристократическую фамилию Ферштейн на простолюдинную Фон Иванофф. Но передумал.

Про этот «Красный картофелевод» было нам с Васей известно лишь только то, что лет двадцать назад нагло высадился прямо на их поля полосатый десант из Колорадо. И бои с десантниками продолжаются до сих пор с переменным успехом. Тем не менее, колхоз выдавал на-гора многопудовые урожаи картофеля, наполняя ненасытные закрома родины.

Путь был далёк. Солнце неумолимо карабкалось к зениту. Который, как известно, финансируется Газпромом, владеющим третью мировых запасов газа.

По улицам бродили девушки, гордые тем, что они ещё девушки, а также, женщины, гордые тем, что они уже женщины…



ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ


….По улицам бродили девушки, гордые тем, что они ещё девушки, а также, женщины, гордые тем, что они уже женщины…

И уже Вася Крючкин частенько приостанавливался, предлагая девушкам «побродить, помять в кустах багряных лебеды и поискать следа». Вот и пойди с таким в разведку… Пойдёшь, а он нас на бабу променяет.

Но вот уже и живописные картофельные поля далёкого колхоза «Красное Колорадо». И, чешущий затылок, мужичок бригадирского вида, ковыряющий носком сапога межу, по которой норовили прошмыгнуть полосатые жуки.

Поля, как поля. Полностью удовлетворяющие условиям первого уравнения Максвелла.

- Здорово, дружище! – приветствовал мужичка бригадирского вида Вася Крючкин.
- Ступай себе мимо, - отвечал мужичок.
- А ты, часом, не бригадир знатной бригады картофелеводов, такой-то? – спросил тороватый в сельском и других хозяйствах, Вася.
- А то! – отвечал мужичок.
- Тогда подскажи, где тут, на вашем славном картофельном поле боя найти засланных с предприятий промышленности для помощи в картофельной страде работников?
- Известно, где, вон в той избе.
- А чего это они в избе, а не на поле, если уж и солнце встало выше ели?
- Да заняты, - отвечает мужичок бригадирского вида. – Я их с утра в поле пятый раз зову. А они всё не идут.
- И чем же это они заняты, когда уж время спать, а они всё не ели?  - удивляемся мы с Васей Крючкиным.
- Да хрен его знает. Я спрашиваю, когда на поле выйдете, а они отвечают, что у них сексуальный сеанс, отвечает мужичок.
- Ишь ты,  - снова удивились мы.


Подходим мы с Васей, в сопровождении мужичка бригадирского вида, к избе, стучим мужичковым сапогом в дверь:
- Тут проживают ударники труда, присланные на помощь пролетариям колорадской битвы?
- Тут. А чего надо, - слышим.
- А вы когда на поле выйдете? Разговор есть.
- У нас сексуальный сеанс, - отвечают из-за двери.
- Это кого же вы так долго? - удивляемся, ещё пуще, мы с Васей.
  - Вас и вашу картошку, - отвечают из-за двери.

-  А есть тут герой - ликвидатор эрогенных катастроф, шахматный чемпион, слесарь – ударник, Василь Петрович Пушкин?
- А как же не быть! Какая же картофелеуборочная страда, да без слесарей эрогенных зон? 



ГЛАВА ПЯТАЯ



...Какая же картофелеуборочная страда, да без слесарей эрогенных зон?

Васе Крючкину, зав. Сектором промышленности и другого хозяйства, было хорошо известно, что циркуляция напряжённости по замкнутому контуру картофельного поля равна нулю.
Да и каждому картофелеводу, да что там, картофелеводу, и козе ясно, что если напряжённость картофелеводов по замкнутому контуру картофельного поля равна нулю, то выхода картофеля с этого поля не дождёшься.

Об этом и Максвелл (Джеймс Клерк) говорил, ещё в позапрошлом веке. Чуваки, говорил Максвелл, имейте в виду, дивергенция завсегда равна нулю. А уж, кто - кто, а Максвелл-то разбирался в картофелеводстве. Кто, как не Максвелл, первым сказал, что свойства поля напрямую зависят от частоты появления на поле картофелеводов. Часто появляются – знайте, без картошки не останетесь. А если редко – пеняйте на себя.

Вася и говорит.
- Выйди, Василь Петрович, интервью будем у тебя брать. Галстук можешь не надевать. Мы его у тебя и без галстука возьмём.
- Щас выйду, - согласился сразу Василь Петрович, - дам вам интервью, и даже с сезонной скидкой.

Вышел Василь Петрович Пушкин. Солидный такой мужик, на Яшу Ферштейна чем-то похож, женщины таких лелеют. А за ним появились и все передовики промышленности, которым выпала честь оказать квалифицированную помощь колхозу «Красный комбайнёр».

- Ах, хорошо-то как,  - молвил Василь Петрович, - солнышко светит, птички поют, дивергенции дивергенят. А мы тут в козла всё играем. Уже и в поле пора. Соскучилось оно по нам, ишь, как истомилось без мужской ласки. Глядите, вымя-то какое полное. Ждёт-не дождётся мужской руки.

Мужичок бригадирского вида аж засветился от радости: не пропадёт теперь картошка, не сгниёт почём зря. Наполнятся лихтеншейнские закрома родины!

- Ай, здорово, - говорит Вася Крючкин. – А мы об ваших трудовых праздниках в газете «Лихтенштейнская правда" расскажем. Чтобы весь необъятный Лихтенштейн знал своих героев.

- Кстати, о героях, говорю я. – Расскажите, Василь Петрович, как спасли мир от эрогенной, то бишь, от этой… как её… ну, от катастрофы…

- Да как? Как обычно. Рубильник вырубил, всего делов – отвечает скромный герой.

И завертелась дивергенция, и разрешилась от бремени землица, и пошёл на-гора картофель в закрома необъятной родины.



ГЛАВА ШЕСТАЯ


….вертелась дивергенция, и разрешилась от бремени землица, и пошёл на-гора картофель в закрома необъятной родины.

Вот уже перестал виться между небом и землёй, жаворонок, неутомимый спутник полеводов. И неумолимо тьохнув пiсню соловей за гаем.

Отстрадал очередной этап уборочной страды. Разместились на заслуженный отдых под сенью ракит люди, кони и медведи.

- А как вы, Василь Петрович, стали чемпионом лихтенштейнского района по шахматам? – задал деликатный вопрос укротителю техногенных катастроф Вася Крючкин. – Неужто, тоже одним движением рубильника?

- Это давняя история. Ходил я тогда ещё не только в каботаж. Шли мы, как-то, с грузом чрезвычайной гуманоидной помощи в Гондурас. И застряли наглухо в пробке, в Баб-эль- Мандебском проливе. А там, скажу я вам, всегда пробки, когда светофор не работает. Капитан плюнул, и пошёл в обход, через Саргассы и Вермутский треугольник. Заглянули, как водится, мимоходом, на Кубу, любовь мою. К тому же, капитану кума подарила на день рождения дисконтную карту ТНК Би Пи, и он решил подзаправиться в Эль Хабано с пятипроцентной скидкой.

За этот Баб-эль мандебский полив скажу так. На самом деле нет там ни баб, ни мандеб. А есть там вечные пробки. Особенно, если мента с полосатой палкой регулировать поставят, так пиши - пропало.

Пришвартовались у бензозаправки, и, пока «Жанетта» поправляла такелаж, я решил прогуляться по живописным окрестностям. А сидит у моря старик. Сперва показалось, что сидит он на разбитом корыте, но потом выяснилось, что я ошибся.
Представляете, мужики, картину: старик и море. Я бы, на вашем месте такой очерк написал, с руками любая «Правда» оторвала, да на всю четвёртую полосу напечатала. Даже комсомольская. Одно название чего стоит: Старик И Море! Нет, ребя, пора вам уже и чего-то путное написать, не всё же репортажи о борьбе с урожаем строчить.

Подхожу я к этому мачо, и в лоб спрашиваю на чистом кубинском:

«Мучачо угочавес сантьяго буэносайрес бессамомучо эльпасо хабанеро чегевара?»

«А что, давай, сыграем», - отвечает старик на чистом лихтенштейнском.

Достаёт из-под задницы шахматную доску, и расставляет фишки. Себе белые.
Ходит, ясное дело, ходом имени товарища Бендера:1.e4
Я тоже парень не промах, знаю, как ответить:e5
Он ходит лошадью, ходом имени Косого:2.Kf3
Я не растерялся, и отвечаю: d6
Мачо гнёт свою линию: 3.Cc4
Я тоже не лыком шит: Cg4
Он делает тихий ход: 4.Kc3
Я тоже тихим ходом отвечаю:h6
Он хапает мою пешку: 5.K:e5!
Я думаю (во, дурак, сам себе думаю, во дурак... но помалкиваю), и быстренько, пока мачо не очухался, хапаю слоном халявного ферзя: C:d1??
Мачо на моего дохлого слона не повёл ни глазом, ни ухом: 6.C:f7+
Тут вспомнил я поговорку, что халявный сыр бывает только в мышеловке:Kpe7
Но было поздно. Следующим ходом мой бедный король был заматован:7.Kd5x).

«Эль хабанеро сиеста бессамомучо раульфидельвероникакастро, - говорю я. - Давай знакомится. Пушкин моё фамилие. А твоё?»

«А моё фамилие Капабланка. Но можешь звать меня просто Хосе Рауль».
Так мы и подружились с простым кубинским мачо.

Я всю эту партию на свой видеорегистратор записал, и открылся мне прямой путь в шахматные чемпионы.

Вернувшись из живописного Гондураса, я записался в шахматный клуб лихтенштейнского порта и вскоре стал непобедимым чемпионом. А весь секрет, скажу вам одним, в том, что знаю своих соперников, как самих себя. Любят у нас халяву. Ой, как любят! Клюют, как плотва на ручейника в конце июля. Все, как один, хапали подставленного мною ферзя, потирая торжествующе руки. Каждого из них я обыграл в семь ходов, глазом не сумели моргнуть. Так и стал я чемпионом. Чистая психология и никаких экстрасенсов.

Ну, пока, что ли?
Давно уж было обещано одной синеглазой: «Я прийду до тебе, як отару
з водопою зажену в кошару".»



ГЛАВА СЕДЬМАЯ


….Давно уж было обещано одной синеглазой: «Я прийду до тебе, як отару
з водопою зажену в кошару".»

Знаете ли вы лихтенштейнский вечер? О, вы не знаете лихтейнштейнского вечера!

И Василий Петрович, и Вася Крючкин загадочными глазами вперились вдаль, туда, где берёзовый гай упрямо  поднимался на пригорок. Туда, где плыла по-над гаем огромная луна, заспiвали  мерзавцы-соловьи, благоухали дурманящие травы.

Футболки прилипли к потненьким, возвращающимися с полевой праци, в избу портовыми полеводам.

А и в избе хорошо! Прямо с порога приходят в голову строки великого рязанского поэта:

"Пахнет рыхлыми… драчёными.
У порога в дежке квас...".

Поведение обоих Василиев дало обильную пищу для размышлений урождённому юннату и юнкору. Отчего это все Васьки от рождения, страсть какие, котоватые? Что наш редакционный кот Васька, что зав. производственным сектором Вася Крючкин, что укротитель техногенных катастроф Василь Петрович, что наш глав-вред Яша Ферштейн…
Ох, котяры… Неужто, в самом деле, так влияет даденное мамой-папой имя на характер человека? Или, всё же, гуманизм – основа нравственного воспитания?

Где-то начинали уже репетицию петухи, потявкивали братья наши меньшие, постукивали копытами кони, отпущенные в ночное. Скакали вовсю, по своим делам, лягушки, смущая слух окрестных рыжих кошек.


…И поле, покрытое розовым туманом, вдруг представилось далёким морем, а по этому туману, как по воде, в белых одеждах  шел им навстречу Куралес.
© Александр Скрыпник,  http://proza.ru/avtor/sabor


ГЛАВА ВОСЬМАЯ

…И поле, покрытое розовым туманом, вдруг представилось далёким морем, а по этому туману, как по воде, в белых одеждах  шел им навстречу Куралес.
© Александр Скрыпник.


Каждый полевод, конечно, хорошо знаком с уравнениями Максвелла. Без хорошего знания которых не получишь хорошего урожая.
Уравнения Максвелла позволяют определить основные характеристики поля в каждой точке пространства в любой момент времени, если известны источники поля, как функции координат и времени.
Суть их, вкратце, в том, что изменяющиеся во времени поля взаимно переходят друг в друга. К примеру, если в этом году одно поле под парами, а другое под картошкой, то в следующем году может запросто быть наоборот. При этом урожайность зависит, по утверждению Максвелла, от свойств конкретного поля. Например, его проницаемости.

На иллюстрации представлены уравнения поля. Конечно, в дифференциальной форме они выглядят гораздо проще. И для выполнения конкретных задач ими пользоваться гораздо удобнее.

rotH=4пj/c+1/c*dD/dt  ,
rotE=-1/c*dB/dt  ,       
divB=0  ,
divD=4пr  .

Как легко заметить, вихрь Н равен четырем пи делённым на скорость плюс производная по времени Д , поделённая на ту же скорость, а вихрь Е представляет собой производную В во времени, взятую с обратным знаком. И, опять же, обратно пропорционален скорости. В тоже время, дивергенция всегда равна нулю.

Но по просьбе читателей, начинающих картофелеводов, автор, вкратце познакомит и с интегральной формой.

Итак, залог урожайности описывается, примерно, так.
Предельный интеграл по замкнутому периметру поля всегда равен нулю. По другому говоря, если картошку не копать, а ходить целыми днями по меже кругами, то объём картошки в поле остаётся неизменным. Также неизменным он остаётся и в закромах родины. А именно, равен нулю…

Между тем, всё тьохав да тьохав за гаем мерзавец-соловей, призывая нещадно в берёзовые кущи.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

…Между тем, всё тьохав да тьохав за гаем мерзавец-соловей, призывая нещадно в берёзовые кущи.

Эх, выйдешь, бывало, на окраину старинной станицы Затоболовки. А впереди – поле, уходящее не просто за горизонт. Уходящее, прямиком, к туманности Андромеды... Знакомый комбайнёр сказал мне, что эта туманность предвещает буран.
И думаешь невольно, ощущая себя мизерным в этой бесконечности: эх, поле, поле, я твой тонкий колосок.

А чуть южнее Затоболовки, в сторону Тургая, ещё можно встретить нетронутые грубым лемехом тракториста ковыли. И, стоящих свечкой, бдительными часовыми, сурков, посвистывающих на заре свои сурковые песенки. Некогда эти ковыли называли диким полем. По-нынешнему – целина. Когда-то, лет двести назад сюда изредка даже доходили со своими юртами самые отчаянные из казахских безверблюдных кочевников. Это сочли, в своё время достаточным, чтобы все уральские казачьи земли объявить казахской автономной республикой. Им там, в Москве, одна редька, что казак, что казах. Подумаешь, одна буковка разницы. Теперь в Затоболовке не только участковый милиционер, но и всё районное отделение сплошь, казахи.

А трактористы и комбайнёры бескрайних полей от правого берега Тобола и до самого Кургана говорят на суржике. Ох, трудна служба казахстанских ментов! Они вынуждены каждй раз делать вид, что на суржике ни бельмес.

Поле, русское поле…
Поле, русское кустанайское  поле… И я твой тонкий колосок…

Да уж, трудно поверить, что бесконечное поле можно охватить замкнутым интегралом.


Поле-ремейк-3

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

…Да уж, трудно поверить, что бесконечное поле можно охватить замкнутым интегралом…

То ли дело, рисовые поля, аккуратными квадратиками залитые прохладной водой. Воспетые модной нынче среди российских обывателей японской частушкой:

Какое блаженство!
Прохладное поле зеленого риса...
Воды журчанье...

Эти квадратные поля метко прозвали в народе чеками.

На чеках рис выращивают при постоянном затоплении, пока урожай почти не созреет, а перед уборкой воду спускают. Василь Петрович Пушкин рассказывал, что таким способом получают аж 90% мировой рисовой продукции.

Поле… индийское поле… я твой тонкий колосок!

Увидев эти рисовые чеки, завистливые британские колонизаторы даже изобрели глагол to checker. Стырив же у мудрого индийского народа его мудрую народную игру, назвали её, по аналогии с рисовыми полями, chess. Check же, на колонизаторском наречии ещё обозначал угрозу шахматному королю. По-нашему, по-простому, шах!
Более того, именем рисово-шахматного поля англичане назвали собственное колонизаторское казначейство: exchequer.

Понятное дело, шахматная доска по обычаю индийских полеводов разделена на отдельные квадратные поля. Из которых самым плодотворным Василь Петрович справедливо называл поле Е2.

Воспетое Ильфом, Петровым, Авербахом, Карповым, Катюшей Мармеладовой и неизвестным автору поэтом:

…Воет волк. Молчит угрюмо филин.
Смотрит вол исполненный очей.
Стрёмный ход: едва на ечетыре
сделал шаг  - и ты уже ничей... ©

© Катюша Мармеладова унд неизвестный автору поэт http://proza.ru/2009/11/04/711

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Стрёмный ход: едва на ечетыре
сделал шаг  - и ты уже ничей... ©

Так отвечал Василь Петрович Пушкин на каверзный-таки вопрос Васи Крючкина. А спросил его Вася ненароком, несколько бестактно, но без всякой задней мысли. Да и передней тоже:

- А скажите, Василь Петрович, отчего вы, подобно мне, сырому холостяку, так же жадно втягиваете воздух ноздрями, едва заслышав посвист соловья в окрестных кущах? Ведь дома вас ждёт ненаглядная жена, разумная, как Василиса и распрекрасная тоже, как Василиса.

- Да уж… Не скажу за всю солнечную систему, но на всей нашей круглой планете нету жены ни у кого лучше, чем у меня. Под вниманием и лаской которой я чувствую себя не менее защищённым, чем королевская пешка на поле Е2. Но заметьте, мои юные друзья. Как только королевская пешка покидает своё поле, так сразу становится уязвимой и беззащитной. Опять же, заметьте. Если какой-нибудь человеческий орган долго находится без действия, он неумолимо атрофируется. К примеру, если не шевелить регулярно мозгами, хотя бы даже разгадывать ежедневно какой-нибудь дебильный кроссворд, то мозги засохнут напрочь. Или, представьте, вы привяжете на пару месяцев руку к телу, разве не отсохнет ваша рука? Как же я вернусь к ненаглядной Василисе с атрофированной столь важной конечностью, коей является, ну, сами знаете, что?

Тем временем, уже заиграл на лихой гармошке тракторист Петруша. И закружились изящно  в хороводе грации машинного доения колхоза "Красный телятник". (Ныне общество с безграничной безответственностью под тем же названием). И оба котоватых Василия присоединились к весёлому хороводу, ловко подхватывая граций за талию, крутясь в неизменном "ручейке". И уж, совсем ловко, притоптывали каблуками ботинок, рассекая развесёлую кадриль.

И сам бы я, ей богу, присоединился бы к оптимистичному хороводу, да только знал и помнил. Далеко, там, где всё также висит над горизонтом заветная тучка, предвещающая буран, на пыльном бурановском полустанке ждёт меня в бескрайних кустанайско-тургайских пшеничных полях, топольком в красной косыночке, несравненная Дульсинея Тобольская.

Много воды утекло с той поры… Как знать, может, и сегодня всё так же ждёт моя Дульсинея. И наступит, наконец, тот долгожданный день, когда подойду к ней походкой пеликана, достав визитку из жилетного кармана, и скажу задушевно:

- Здравствуй, тополёк мой, в красной косыночке!

И тополёк мой ответит:
- Здравствуй, клён ты мой опавший! Здравствуй, клён заледенелый!

А может быть, стала моя Дульсинея бурановской бабушкой, и, бросив не доеных коров, зашибает бабки на славянском кирмаше в Витебске, купаясь в лучах славы…

Не дождавшись своего непутёвого Тонкихота…

Как знать…

Но вот уж спели девчата гармонисту непременную частушку:

Гармонист у нас хороший,
Гармонист у нас один!
Давай, девки, соберёмся,
Да по разику дадим!

И окружили гармониста гомонящей гурьбой:
- Прокати нас, Петруша, на тракторе!

- Эх, прокачу! - отвечал безотказный Петруша, оставив одинокой верную гармонь. Ещё не остывший после трудовой вахты, "Белорус" завёлся с полутычка.

И весь развесёлый хоровод дружно залез в тракторную тележку, на которой крупными буквами красовалась надпись ПЕРЕВОЗКА ЛЮДЕЙ ЗАПРЕЩЕНА.

А когда замолчал Петрушин дизель, и девчата утащили в стога зацелованного Петрушу, ещё долго было слышно, как по усталому селу, на улицах где-то, одинокая бродит гармонь.

А на поле, то там, то здесь, шевелились заветные стога. Которые в предрассветных сумерках можно было принять за, невесть откуда взявшуюся посреди поля, гигантскую голову профессора Конан Доуэля.

И заливался задушевной песней, и разрывался от зависти соловей-соловушка…


ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

...И заливался задушевной песней, и разрывался от зависти соловей-соловушка…

И гуляли по лугам и полям закадрённые в кадрили. А в соловьиных кустах резвились среди птах маленькие озорники. То были кучерявые, румянощёкие, пухлопопые детишки: Купидон, Эрот и писающий мальчик.

Если б знали вы, как мне дороги лихтенштейнские вечера! Вiвчара в садочку, в тихому куточку жме дiвчину, жме.

- Сядем в копны свежие, под соседний стог, - приглашал Василь Петрович Пушкин ударницу машинного доения, кровь с молоком, Марию Терпсихорову.

- Ах, какой вы галантный, - воркующим голосом отвечала Маруся, ну, прямо-таки, Всёравно де Бержерак!

- Зацелую допьяна, изомну, как цвет, хмельному от радости пересуда нет! – продолжал Василь Петрович.

- Ах, какие расчудесные стихи вы знаете! Это ваше сочинение, или это Всиравно ди Бержирак сочинил? – замирала в волнении и умилении томноголосая Маруся.

- Мы, Пушкины, всегда всё сами, своими руками… Что по-плотницкому, что по-слесарному… - отвечал скромно Василь Петрович.

- Ой, а наш амбар в дожди течёт, прохудился, верно, - посетовала томноголосая.

- Что амбар, амбар починим, - отвечал Василь Петрович. – Я ещё и крестиком вышивать, если что…

… Посвистывало в воздухе, в такт соловьиному щебету. То, наверняка, купидонили сорванцы.

А близ соседнего стога Вася Крючкин разъяснял международное положение Дашеньке Нарциссовой, не уступающей, пожалуй, Марусе ни по количеству, ни по качеству надоев молока с каждой сиськи подведомственного телятника.

- Очень беспокоит меня, Василий, Сальвадорско-Гондурасский инцидент, - тревожилась Дашенька.

- Со мной ничего не бойся, - утешал редактор сельскохозяйственной рубрики. – Самое главное этот самый Гондурас не расчесать, и тогда всё пройдёт, дорогая.  А вообще-то, не очень близко к сердцу принимайте газетную писанину. Я, иной раз, сам с вечера пером-топором такого настрогаю, что утром стыдно.

- А вы читали, Василий, сейчас наука до чего дошла. Даже сердце, которому, как, признаюсь вам, моему сейчас,  не хочется покоя, пересаживают. А ещё, - покраснела Дашенька, - в газетах пишут, могут даже мужское достоинство удлинить.

- А зачем его удлинять? - удивился Вася Крючкин. – Ведь ещё Суворов говорил: воюют не числом, а уменьем! И вы, Дашенька, уже этой расчудесной ночью сможете убедиться в правоте великого полководца.

…Меж тем, рядовое, ничем, казалось бы, неприметное поле, всё более напоминало поле Куликовское, постепенно превращаясь в самое настоящее поле битвы.

Свистели купидоновы стрелы, рвались секс-гранаты, ухали секс-мины, бабахали секс-бомбы. Писал писающий мальчик.




ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

… Свистели купидоновы стрелы, рвались секс-гранаты, ухали секс-мины, бабахали секс-бомбы. Писал писающий мальчик…

…Ишшо… ишшо… раздавалось там и сям по отдыхающему полю, похоже, что издавали эти загадочные звуки окрестные стога. Наверно, какая-то неведомая птица шелестела неведомыми звуками. Уж не прямой ли потомок летающего ящера, эротозавра, занесённый на это поле извилистыми путями эволюции?

Ещё не блеснул за горизонтом самый даже крохотный лучик солнца, но уже охрипли первые, потом вторые, и вот-вот наступит очередь третьих петухов…

И вот грянули третьи!..

Закончилась ночная страда. Отряхивали душистое сено с кудрей парубки, оправляли ситцевые платьица воодушевлённые девушки. Заливалась скромным румянцем смущённая заря.

- Вот вы давеча, Дашенька, про Гондурас интересовались,  - молвил Василь Петрович Пушкин. - Так знайте, битва началась на футбольном поле, продолжилась в воздушном пространстве, и через сто часов закончилась суровым результатом. Обе державы до сих пор не очухались от полного финансового кризиса, возникшего в результате войны.

- Как интересно, - откликнулась Дашенька под подозрительным взором задушевной подруги Маруси. – Неужто так всё непоправимо? Как это случилось?

- Вкратце дело было так. На отборочном этапе мирового первенства Гондурас выиграл в родной Тегусигальпе у Сальвадора со счётом 1:0. Тут же появилась и первая жертва. Одна сальвадорская красавица застрелилась прямо на стадионе. В ответном матче Сальвадор взял реванш со счётом 3:0. Вдохновлённые победой, сальвадорцы избили гондурасских болельщиков, которые, отместку, начали бить-колотить всех подряд сальвадорцев, побили даже сальвадорских дипломатов. По регламенту требовался третий матч. И Сальвадор его выиграл со счётом 3:2. После чего разорвал дипломатические отношения с Гондурасом и вторгся в эту несчастную страну всей своей недюжинной военной мощью. В результате сточасовой войны шесть тыщ народу пало нелепой смертью. Так футбольное поле превратилось в поле боя, а затем, в поле скорби.

- Ах, как печально, как печально, - заахали знатные мастерицы молочного производства.

А по-над полем, по-над поднятой целиной ковром расстилался туман, съедаемый, постепенно приходящей в себя, скромницей-зарёй.


ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

…по-над полем, по-над поднятой целиной ковром расстилался туман, съедаемый, постепенно приходящей в себя, скромницей-зарёй…

Тогда ещё я не знал, что два Василия, Пушкин и Крючкин, и я, их младший соратник, свяжем себя крепкими, крепче водки «коленвал», по три шиссят две, узами, пойдём по жизни неразлейводой. Совсем, как когда-то, в другое время и на другом поле брани, неразлучные Атос, Портос и Арахис.

- А что, Василь Петрович, трудно быть богом? – задавал я наивный вопрос. – Я имею в виду, футбольным богом местного разлива, конечно.

- Да как сказать… - отвечал Василь Петрович, - Всякий труд у нас почётен. Закаляйся, если хочешь быть здоров! Таков лозунг настоящего спортсмена-любителя. Молодым везде у нас дорога.

 - А как вам удалось достигнуть такого мастерства, самоучкой?

- Кто хочет, тот добьётся, кто ищет, тот найдёт, - отвечал Пушкин. – Помнится, шли мы с грузом гуманоидной помощи в Гондурас. Это уж после гондурасского инцидента, в 1970 году. Вышли с Кубы, любви моей, острова зари багровой, и, прямиком, курсом на вест. Пришвартовались в Соединённых Штатах, там проходил, как раз футбольный чемпионат мира, кажись, в порту Тампико. Нет, пожалуй, в Веракрусе. Да нет, точно, в Тампико. А оттуда уж рукой подать до Гвадалахары. Сошёл я на берег на побывку, да и махнул туда, пока «Жанетта» заправлялась тем-сем в порту Тампико. Там, в Гвадалахаре на чемпионат по футболу хотел одним глазком взглянуть. Ну и жарища у них, в Штатах, скажу я вам...
 
И вот вижу там, в этой самой Гвадалахаре, чувачок один так ловко жонглирует мячом на футбольном поле, просто загляденье. То подкинет, то подмахнёт. Залюбовался я, подхожу к чуваку, говорю по ихнему:
« - Бессамемучо, чувак, эльниньо, сомбреро чегевара?»
Он грит:
« - Меня-то? Меня Эдсон Арантес ду Насименту зовут. А тебя?»
« - Пушкин,» - отвечаю.
«- О! Русотуристо, обликоморале! А Бышовца знаешь? Как не знаешь? Он Сальвадору два мяча заколотил. Будут знать, как гондурасцев забижать!»
«- А не поделишься, дорогой ду Насименту, премудростям футбольной тактики?»

« - Отчего же с хорошим человеком, да не поделиться? Делюсь.
Футбольное поле, в отличие, к примеру, от пшеничного,  имеет ограниченный размер. Чаще всего, 105 на 68. Законы футбольного поля довольно строги, сильно не забалуешься. Вот, к примеру, если бить по мячу пыром, то мячик полетит прямо, как орт. Такой удар предсказуем, как простой вектор. А если подкрутить, то получается ротор. Такой удар может мячик так задивергенить, что вратарь растеряется и может шею свернуть, следя за траекторией полёта. Так вот, конечно, всякий игрок должен чётко знать, что

rotH=4пj/c+1/c*dD/dt  ,
rotE=-1/c*dB/dt  ,       
divB=0  ,
divD=4пr  .

Это азы. Без них ни туды, ни сюды. Их изложил ещё в прошлом веке легендарный форвард Максвелл из сборной Англии. Но важна, сам понимаешь, Вась, ещё и тактика. Ты представляешь, конечно, что атаки накатываются волнами. Волны бывают, Вась, разные. За основную волну принята волна Аш-один-ноль (H-1-0). Бывают и другие, конечно, тактические схемы. Но они применяются очень редко. Ну, к примеру, для выездной игры сойдёт и Аш один-один. И даже, Е один-один (Е-1-1). Так что, Васёк, мяч, как говорится, в ноги, и вперёд. Если будешь придерживаться вышеизложенных законов, быть тебе чемпионом района».

Так я и поступил, вернувшись из рейса, как Эдсон Арантес ду советовал. При этом никогда не забывал, главнейшая тактическая волна, это волна это Аш-один-ноль.

- Эка невидаль, «аж один-ноль», - возразил Вася Крючкин – А вот Португалия – Россия, аж семь ноль! Или, взять, Аргентина – Ямайка, аж пять – ноль.

- Тундроватый ты какой-то, - отвечал Василь Петрович, я тебе про тактику, а не про счёт. Не надо путать часы и трусы.

Да… было время… Скоро и Вася Крючкин женился на нервной почве.

А пока…

Рассвет неумолимо брал своё. Девушки-красавицы грациозно лузгали семечки. Расстилалось до горизонта ровное плодородное поле.

А по полю, не уступая девушкам-красавицам в грациозности, ловко скакал с мячом футбольный кудесник Эдмон Арантес ду Насименту…




ЭПИЛОГ.

Трудно поверить, что бесконечное разнообразие полей можно охватить замкнутым интегралом. Поле так же неисчерпаемо, как электрон. Который также неисчерпаем, как атом. Который также неисчерпаем, как… как… как… ПОЛЕ, РУССКОЕ ПОЛЕ… и мы, его тонкие колоски.

Надо только помнить, что интеграл по замкнутому контуру равен нулю. И вовремя остановиться.

Одна маленькая птичка решила полететь к самому солнцу… Так выпьем же за Любовь! Которая, как мы знаем, нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь.

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.
Ты со мной, моё поле

©(Инна Гофф)

Хотелось бы, чтобы было продолжение….