2. Повелитель глубин

Начало: http://www.proza.ru/2012/09/08/866
 
               


    Миклош, вздыхая, разглядывал очередное творение местной детворы - на стене размашистая надпись - МИКЛОШ - П*ДОР. Всё это перечёркнуто и исправленно - МИКЛОШ - МЕРТВЯК НЕТРАДИЦИОННОЙ ОРИЕНТАЦИИ. Сплюнул, полез вниз за краской. Стены склепа, где он обычно дневал, уже были закрашены в не один десяток слоёв, но надписи всё равно появлялись с завидной регулярностью. А Миклош их закрашивал. Чтобы положить этому конец достаточно было бы одной ночи, но… Вот именно, что но. Миклош любил детей. И не так как любят вампиры. А просто, по-человечески. Потому и красил склеп практически каждый вечер. Но сегодняшнее творение качественно отличалось от предыдущих. Нет, писала всё та же детвора, но по характеру надписи ясно было, что за всем этим стоял кто-то из взрослых. Причём Миклош даже знал кто – всё та же гоп-компания – Ван Хельсинг, братцы Самусенки – Петро и Грицько, и дуры-зомбячки Ганька, Параска и Лизка. Вечно их приколы идиотские. То будильник переведут на час раньше, а он, сдуру, выпрется прямо под солнышко, то, как два месяца назад –  пока он спал, они ему в склеп с десяток бешеных скунсов подбросили. И где взяли-то изверги, он до сих пор понять не мог. Пришлось склеп менять. К старому и сейчас подойти невозможно, вонь убивает просто… А охота? Месяц не мог поесть. Подкрадывается к кому-то, а жертва за два десятка метров его по запаху чует, и сбегает, жутко ругаясь. Дети местные тоже, графом Вонючкой до сих пор дразнят… Но он отомстил. Да отомстил – страшно, по-вампирски. Как-то одной ночью, обратил в вампира не кого-нибудь, а здоровенную корову, рыжуху бабки Маланки. А на следующую ночь, когда вся компания пьянствовала на лужайке у кладбища, взял и науськал корову на них. Думал со смеху, второй раз помрёт. Корова она ж травоядная, кровь пить не тянет, но какую-то гадость сделать хочется. Так она летучей мышью обратилась и носилась над ними. Мышью то она стала, но гадить как корова не перестала. Как они бегали, словами не передать.
А сейчас значит вот как. Подбили, значит детишек – ну ничего, поглядим… Миклош прикинул – если повозиться и обратить десятка два клопов и подпустить… О-о-о. Это будет что-то. Мелкие твари, бессмертные. Попробуй ткнуть колом… Хм. Забавно. Хотя… Миклош уже подумывал о средних размеров бегемоте, когда сверху позвали:
        - Папа. Папа! Ну, папа же!
       Он поднял голову и как всегда, при виде этого, вздрогнул… Три года назад, по-пьяному делу, Миклош загулял с симпатичной русалкой. Была ночь на Ивана Купала, кровь, пусть и мёртвая, била в голову. И…
Через время прогуливаясь вдоль реки встретился с подружкой. Та выглядывала из-под коряги и хитро улыбаясь звала:
       - Микло-ош! Любимый.
Он тогда остановился, улыбаясь как дурак, и известие поразило прямо в сердце:
       - Дорогой у нас будут маленькие.
Миклош, обалдевший сидел на берегу, рядом плескалась дура Маруська, а жизнь… Жизнь была кончена. Представьте себе картину – русалки не рожают – мечут икру. И вот на коряге прилепилось полторы сотни будущих спиногрызов. Перспективка – отпад! Благо ко времени вылупления, кладка неоднократно подвергалась нападениям щук, окуней и прочей хищной живности. Так что вылупилось только четверо. Но каких! А уж когда подросли… Видели ли вы карася? А вот теперь представьте – десятикилограмовый карась с чёрными кожистыми крыльями, размахом метра два, маленькими, цепкими ручками и торчащими из пасти клыками. Жуть непередаваемая. А что они творили на реке – сидит рыбак, никого не трогает, рыбку удит – вдруг сверху голосок: - Дяденька, а дяденька, а это у вас там что? Рыбак голову поднимет, а над ним этакая хрень летает. Он естественно ноги в руки и с криками тикать. И главное пока он в панике по берегу носиться, эти обалдуи у него всю наживку из банок сожрут, ещё и записку оставят: Червяки, мол у тебя дядя конечно жирные, но принеси-ка в следующий раз сальца и хлебушка чёрного…
        Да-а, первое время от них вся округа плакала, но потом ничего попривыкли, А Миклош… Миклош их полюбил. А что? Всё ж таки своя кровь…
И вот теперь один из «карасёнышей» кружился над головой с довольно встревоженным видом.
        - Чего тебе малыш? – поинтересовался вампир. «Малыш» лихо крутнул сальто и ответил:
        - Мама зовёт, - и махнув на прощание хвостом, умчался к реке.
        Миклош вздохнул, плюнул на недокрашенную стену и поплёлся следом…
                ***
Сегодня решили собраться не как обычно у кладбища, а у деда Панька. Ведро самогона уже наполовину опустело, Ван Хельсинг как раз доказывал Грицьку, что японские баянисты на порядок лучше, чем китайские. Грицько ни разу в жизни не видевший ни тех, ни других, сомневался:
        - Ну чем, ну вот скажи мне, чем японские лучше?
Ван Хельсинг привёл неопровержимый довод:
        - Чем китайские.
        Грицько сражённый доводами надолго замолчал… Лизка полезла на стол танцевать, Петро втолковывал деду о своём безграничном уважении, зашедшие в гости лешаки – Ваня с Петей – тискали хихикающих Ганьку с Параской. В общем гулянка двигалась своим чередом, как вдруг у калитки откашлялись и довольно таки вежливо поинтересовались:
        - Господа! Позвольте войти.
        - Обалдеть! Миклош пришёл, - Лизка от нахлынувших чувств, не удержалась на ногах и шлёпнулась задницей на стол. Дед Панько хмуро поглядел на гостя и ответил:
        - Ну заходь, заходь… смоктун.
        Миклош прошёл через двор, устало опустился на лавку. Вокруг хихикали.
        - Что случилось Миклош, - вдруг раздалось посреди всеобщего хихиканья. Вампир поднял глаза и встретился с обеспокоенным, совершено серьёзным, ни тени смеха, взглядом охотника.
        - Беда Гэбриэл. У нас всех большая проблема. Очень большая. Я бы сказал огромная, в озеро едва влазит.
        - Рассказывай, - во вдруг наступившей напряжённой тишине, велел Ван Хельсинг, - Давай не тяни…
        Миклош огляделся. Посерьёзневшие лица, все готовы выслушать. И он рассказал…
        … Когда Миклош пришёл к реке, Маруся уже ждала. Едва не выскочив на встречу подошедшему вампиру, быстро заговорила:
        - Беда пришла Миклош. Беда! – русалка едва не кричала.
        - Да говори толком – что случилось? – прикрикнул Миклош.
        Маруся отдышавшись, рассказала – с верховьев речки пришло чудовище. Едва протиснувшись по руслу, вошло в озеро – заняв его почти полностью. Огромное оно было. Вся местная водяная нечисть едва успела выскочить из-под его непомерной туши. Сгрудившись у берега, слушали они замирая от страха, как хвалилось оно:
        - Я – Бог. Бог морских глубин и повелитель всей нечисти. Владыка земли. Я великий Ктулху – я конец этого мира…
        И вся нечисть бежала в страхе. Рассеялись по ближайшим ручьям и речкам, и дрожат в великом испуге…
        - Я слышал о нём… - начал охотник, но Миклош вдруг перебил:
        - Я видел его. Сходил, посмотрел. Здоровенная тварюка – похож на осьминога. Разлёгся практически на всё озеро…
        - Так чего ты хочешь от нас? – делая безразличный вид, спросил Ван Хельсинг.
        Вампир долго молчал буравя взглядом землю. Потом вдруг резко подняв голову и глядя охотнику прямо в глаза, твёрдо ответил:
        - Мы с вами не враги. Да постоянные подначки, мелкие приколы – но настоящей вражды нет. И деревня эта, ведь мы все живём здесь, живём в мире – люди, нечисть – всё равно… Но эта тварь… Она уничтожит всё.
        - Так всё-таки, чего ты хочешь?
        - Мне нужна ваша помощь. Если мы вместе возьмёмся…
        - То что?
        - Завалим гамнюка. Нехрен гнать. Тоже мне повелитель. Амёба-переросток. Вломим козлу…
        - Слушай, ты говорил, он на осьминога похож? – поинтересовался вдруг охотник.
        - Да, вылитый осьминог – хотя как по мне – козёл конкретный. А что?
        - Так говоришь – с озера он всех выгнал?
        - Ну да. А какая разница?
        - А такая – есть одна идейка. Только знаешь дружок, нам понадобиться твоя корова…
                ***
        Ваня с Петей тянули бревно. Точнее Ваня тянул, а Петя возмущался несовершенством мира:
        - Слышь Вань, - ныл он, - Почему самая тяжкая работа нам. Эти там, значит прохлаждаются, а мы деревья носим.
        Ваня Петино возмущение не поддержал:
        - Не ной, а. И так тошно. Да и это – последнее бревно. А там передохнём, по соточке бахнем.
        - Слушай, - младший из лешаков, вдруг сменил тему, - Я вот не пойму – Ктулху он кто? Я почему спрашиваю – этот, сосун который, говорил, что осьминог, а потом – что козёл. И если всё-таки козёл – то чё он в озеро полез-то? А Вань? Может он от мира, решил таким способом, удалиться.
        - Иди ты на фиг, философ хренов. Не знаю я. Увидим. Хватит трындеть. Ой бля… Ты зачем бревно мне на ногу бросил, козлина?
        - О, я понял. Он осьминог, а козёл – это сравнительная метафора. И не ори. Пришли мы уже.
        - Я тебе щас покажу метафору. Ты ж мне ногу к хренам угробил…
        Петя хлопая невинными глазами поинтересовался:
        - Болит, да? Хочешь поцелую? Мамка меня всегда в больное место целовала. Поцелует и боль как рукой…
        - Не Петь, я тебя точно, как-нибудь удавлю ночью. Честное слово – удавлю.
        - Да брось ругаться, вон гляди – Гавря идёт с сосунчиком.
        По поляне и правда шли вампир и Ван Хельсинг. И удивительное дело – не ругались как обычно. Миклош даже рассказывал что-то, судя по смеху охотника, довольно забавное. Когда они подошли ближе Ван Хельсинг указал на противоположный край поляны и сказал:
        - О, последнее. Оттащите вон туда и отдыхайте пока. И спасибо ребята, без вас бы не справились.
        Лешаки, кряхтя, ухватили бревно и потянули к указанному месту. А вампир с охотником, судя по всему, продолжили прерванную беседу:
        - Не Миклош, я тебе скажу, фигня это. Ну не верю я в особенные дни…
        - Я тебе клянусь Гэбриэл, бывают такие дни. Я ж тебе рассказывал. Вот у меня – в ночь на Ивана Купала, всё время, разная хрень случается. Про детишек я тебе уже рассказывал, а вот ещё случай был. Как сейчас помню, лет пять назад. Несут меня пьяного в соседнее село – драться…
        Конец истории Петя не расслышал, так как опять уронил бревно братцу, в этот раз на другую, ногу. И Ваня, шкандыбая и матерясь, погнался за ним, с явным намерением – удавить. Пришлось спасаться бегством…
                ***
        - Что-то я сомневаюсь Гэбриэл, - глядя на сооружение из брёвен и хитро сплетённых верёвок, произнёс вампир, - А вдруг не выйдет.
        - Выйдет-выйдет. Никто такого не выдержит. Главное чтоб корова твоя не подвела…
        - Корова-то не подведёт. Но как-то, всё равно – не верится…
        - Я тебе говорю – выйдет. О, гляди вон девки с мешком прутся. Эй! Девки! – заорал Ван Хельсинг, - Принесли?
        - А то!
        - А что у вас там? – заинтересовался вампир.
        - А это Миклош, как и твоя корова, важнейшая составная часть плана. Это – скунсы.
        - Блин, да где вы их берёте?
        - О-о-о. Это великая тайна… Да не дуйся. Я сам понятия не имею. Это у Лизки какие-то концы есть. Но она и мне не сознаётся. Попробуй сам выпытать. Ты – обаятельный, вдруг да расколется…
        - Ай, да ну вас...
        - Ладно хорош тарахтеть, пора заканчивать.
                ***
        Ктулху спал… Спал и видел сны. Старые боги вернуться. Демоны, его дети, заполнят этот мир. А те выродки, что нагло зовут себя – нечистью, а сами якшаются с людьми… Что ж, он сожрёт и их. Вместе с их любимыми человечками…
        Наглый шлепок по голове. Кто? Кто посмел разбудить его? Снова шлёпнуло по макушке. Ктулху задрал голову. Над ним металась летучая мышь. С выменем. С ума сойти. Рядом с мышью носились четыре здоровенные, крылатые, Ктулху пригляделся – селёдки, что-ли… В общем рыбки с крыльями. И с руками. И мешок в этих самых руках сжимают. А потом, дружно размахнувшись, бросают в него, разворачиваются и врассыпную. Одна мышь осталась. Передними щупальцами Ктулху легко перехватил мешок. Там что-то шевелилось. Гм… Так это, наверное, какая-нибудь жертва ему. От местной нечисти. Что ж, возможно он кого-нибудь и пощадит. Не почувствовав сопротивления, разорвал мешок. Он был заполнен симпатичными, чёрно-белыми зверьками. Щупальца захватили всех за раз, поднесли ко рту. Что ж немного свежей крови не помешает. Все демоны ада! Такой дикой вони не было даже в преисподней, где Ктулху проспал последнюю тысячу лет. Щупальца рефлекторно разбросали зверьков по берегу. Те естественно разбежались. Отомстить, уничтожить, всех существ этого мира – всех до единого… Но обидчики удрали. Значит позже. Внезапно по макушке снова шлёпнуло. Демон вновь задрал голову. Вот кстати. Щупальце выстрелило вверх. Но мышь увернувшись, вдруг испражнилась на него. И прямо в морду. Так вот, что это были за шлепки. Стало жутко обидно. На него, величайшего из старых богов, вываливала собственное дерьмо, летучая мышь. И главное объёмы! Они достойны приличных размеров коровы. Бешенство застлало глаза и Ктулху стал подниматься. Мышь, ещё раз прицельно испражнившись в его сторону, направилась в сторону леса. Старый бог с трудом выбравшись на сушу последовал за ней.
         …Продравшись сквозь деревья, Ктулху выбрался на поляну. На вкопанном посредине столбике, сидела давешняя обидчица, повернула к нему голову и вдруг произнесла: - Му-у! – Затем почесала лапкой вымя и нагло отвернулась. Ктулху бросился к ней и почувствовал, как тело разорвало незамеченную ранее верёвку. Двенадцать огромных заострённых брёвен пробили ему голову. Последнее что зафиксировал умирающий мозг – в соседней деревне прокукарекал петух, а перед гаснущими глазами объявился человек – в странной шляпе и огромным топором в руках.
                ***
           Следующим вечером Миклош бросился к Ван Хельсингу. Полный искренней благодарности. Но того дома не оказалось. Дед Панько успокоил вампира:
           - Нэ кипишуй, ссавець. Вин до миста пойыхав. Черэз дэкилька днив повэрнэться. Тоди й заходь – видсвяткуемо…
           Охотника не было неделю. Но в очередной вечер, выйдя после сна, Миклош обнаружил на стене склепа свежую надпись:
           - Приходи сегодня к деду. Отметим.
           Миклош подошёл ко двору. Его заметили. Пьяная Лизка заорала так, что по всей деревне завыли собаки:
           - Сосунчик пришёл. Ховайся кто может. Щас засосёт насмерть...
           Ван Хельсинг замахал рукой и перекрикивая разразившийся после Лизкиной тирады хохот, позвал:
           - Заходи-заходи не стесняйся.
           Миклош зашёл. Обошёл стоящую посреди двора здоровенную бочку и присел возле охотника. Кивнув на бочку спросил:
           - А это, что за хреновина?
           Ван Хельсинг приобнял его за плечи и улыбаясь, ответил:
           - Это я из города привёз. Пивко!!! После всех событий, просто жуть как захотелось! Бери кружку – наливай. Пиво, я тебе скажу брат – отменное, и под вяленного осьминога – самое оно…

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/09/22/685