Иштван Гичко. Прикосновение к собственной натуре

Художник Иштван Гичко. Прикосновение к собственной натуре
(Авторский перевод с украинского языка)

Сайт художника - http://www.hecskoistvan.extra.hu/
Иштван Гичко вышел из закарпатской школы живописи, так и не попав в нее. В свое время его не приняли в Ужгородское художественное училище, неудачными были и попытки поступить в аналогичное учебное заведение Ивано-Франковска. Недостаточно хорошо написанные диктанты по украинскому языку перечеркивали попытки молодого человека развить талант к рисованию. По существу дела,  Иштван был «вырезан» из процесса получения образования по призванию. Но призвание - дело непростое. Это как одежка, которой наделяет Всевышний. Некоторые ее изнашивают очень быстро, бросают, некоторые хранят всю жизнь и даже делают ее неповторимой или, как сейчас говорят, эксклюзивной. Все требует труда. Талант - тоже. Иштвану пришлось перелицевать божественный дар. Подобно тому, как из-за бытовых неурядиц приходится перешивать изношенные вещи. Кто бы что ни говорил, но способности к рисованию не являются уникальными, так же, как и умение пришивать пуговицы или кроить по готовым лекалам. Но суть в том, что из изъеденного молью пальто можно сшить рабочие штаны, а можно - оригинальный наряд, который способен ознаменовать начало нового направления в искусстве создания одежды или, в крайнем случае, в модельном бизнесе. Истории известны такого рода метаморфозы.
Иштван - не портной, он художник, который более десяти лет живет и работает во Франции, и за это время успел развить собственное дарование до уровня искусства. А родился и вырос в Виноградове - закарпатском городке, где веками местный социум питается из разных культурных источников - русинско-верховинских, венгерских, русских, украинских, еврейских и еще многих-многих других.
Когда решила посмотреть работы Иштвана на его персональном сайте, показалось, что обязательно найду у него ностальгические пейзажи с синими горами. Таковых не оказалось. Поразили сюжеты совершенно иного кроя - небудничные, потрясающе своеобразные, абсолютно авторские, не заимствованные ни по технике исполнения, ни по способу изображения тех отправных смысловых доминант - «жизнь», «любовь», «вера», «слава», «власть», «смерть», которые кочуют от одного настоящего художника к следующему - тому, который обязательно идет шаг в шаг за предыдущим. И это как пароль, по которому узнаешь Художника.
Если попытаться как можно покороче охарактеризовать тематику работ Иштвана Гичко, то, пожалуй, самым выразительным будет выражение: «Одиночество одержимого жизнью человека в разрушающемся мире».

Поскольку являюсь дилетантом в искусствоведении, не берусь судить, к какому направлению живописи следует отнести работы Иштвана. Но, по моему мнению, они выбиваются из любого ряда, хотя в них выразительны признаки сюрреализма, импрессионизма, символизма, абстракционизма, авангардизма, да еще и мизерабилизма, и пуантилизма, и дивизионизма, о которых я прочитала в специальной литературе, готовясь к написанию этой статьи. В данном случае, как мне кажется, имеет место симбиоз из нескольких художественных направлений, но не чрезмерный, не беспорядочный, а вполне органичный, закономерный, вытекающий из правила о появлении нового качества на вершине критического множества.
Пожалуй, Иштван не случайно на главной странице личного сайта разместил работу, по внешним параметрам похожую на автопортрет. Есть в ней, на первый взгляд, нечто деструктивное, отталкивающее. Но стоит присмотреться к композиции, задуматься о деталях, которые бросаются в глаза, как тут же открывается сокровенный смысл этого полотна. Заметно выпяченный живот изображенного мужчины астенического телосложения, кажется, символизирует неуместную в контексте с сильным полом беременность. Здесь весьма кстати вспомнить, что слово «живот» (которое есть и в русинском языке) имеет древние славянские корни и семантически означает не только вместилище органов пищеварения, но и жизнь в целом. Настоящий творец всегда беременный новой жизнью. Жизнь истинного художника всегда оплодотворена идеей, высшим содержанием, особым призванием. Поражает взгляд художника на портрете - растерянный и одновременно самоуглубленный, беспокойный, и заодно в нем прочитывается отречение от всего суетного, случайного, преходящего. Герой полотна напоминает самурая, который уже взял в руки меч, чтобы использовать его, исходя из последнего, особого предназначения. В данном случае особым предназначением является созидание - вплоть до самоотречения.

Галерея работ Иштвана Гичко не ограничивается сюжетами, центральным персонажем которых является человек, зависящий от красок и кисти, человек, вырывающийся из палитры и скрученный красками в узел. Аллегорический Черный пес на его полотнах, дремлющий и накормленный хозяином, не жесток. Тот же пес вытягивает морду, прищуривается от явного или воображаемого удовольствия. Щенки на простынях с шаровидным предметом на переднем плане – тот же пес в четырех ипостасях: чуткого отдыха, удовольствия, интереса и готовности действовать, двигаться. Кажется, это портрет наших неосознанных потребностей и инстинктов. Тем более, что особняком в альбоме Гичко есть еще три эскиза с собакой - алчущей, с высунутым розовым языком, испуганной, с раскрытой пастью, готовой незамедлительно вцепиться в нарушителя её спокойствия, и спящей, умиротворенной, скрученной в уютной корзине.

Необычны люди на полотнах художника. Сколько характеров и состояний! Человек, сбросивший маску бесчувственности. Человек, прорастающий металлически-серым в пространстве, наполненном мелкими кубиками и еще какими-то угловатыми геометрическими телами. Человек, лежащий, подвергающий себя разложению и поглощению. Человек искупавшийся, целомудренно обернутый простыней, - бьющийся о толстое стекло, которое очертаниями напоминает небоскребы мегаполиса. Человек в подрамнике, с геометрическими несуразности позади и распятием художника впереди. Идущий по воде, как по тверди ... Последний образ, впрочем, символизирует скорее того, кто рождается из чистого источника,  чтобы вознестись над ним. А еще есть человек защищающий, человек, которому больно, человек, тлеющий изнутри, человек, захваченный врасплох, человек, касающийся прозрачной оболочки собственной сущности, человек, жонглирующий кубиками, человек, пронзенный множеством игл, человек скорбный, человек-пазл, человек - слиток из полудрагоценных камней, человек-ярость, человек-радость, люди утилизированные, черепа металлических людей ... Но есть и человек-любовь ... По крайней мере, я его увидела среди работ, которые на сайте у Иштвана не имеют названий.

2
О впечатлениях от абстрактных полотен Гичко сначала не собиралась рассказывать. По той причине, что абстракцию в живописи воспринимаю на уровне визуальных ощущений - режет или не режет глаза, и не всегда понимаю ее, хотя и считаю интересным видом искусства - прикладной теорией творчества, философией на холсте или в скульптуре. Впрочем, о принципах и назначении абстракционизма, языке форм и цветов можно прочитать в произведениях основателя этого направления - Василия Кандинского. Наконец, с абстракцией имеем дело и на обычном, бытовом уровне - это, например, художественные обои, какими бывают оклеены наши дома, чтобы создавать соответствующую атмосферу. Но среди клетчато-кубических полотен Иштвана нашла те, которые словно прорвались из цветного хаоса углов и различных состояний - плоского и объемного, трехмерного. Многочисленные первые в активе художника могут, по моему мнению, символизировать сплошное дробление и измельчение нашего мира. А вот одну из работ другого ряда, выделенного мной, назвала бы поэтической абстракцией. На ней видны очертания огромного города с высотными зданиями, над которыми ... летят окна. Да, именно окна, которые будто вырвались из надлежащих им ниш и ринулись осваивать как минимум атмосферу, как максимум Вселенную. Однако следует отметить, что своеобразие моего видения отнюдь не перечеркивает других возможных прочтений этой работы.

Или еще полотно, где в массиве наслоений и перетеканий красок тут и там просматриваются ... гребешки. Да-да, самые обычные, которыми мы расчесываем свои шевелюры. Здесь гребешки будто пытаются «причесать» реальность. А она, эта реальность - бурная, растрепанная, веселая, словно детская площадка в солнечный день. И если присмотреться внимательно к работе, то можно заметить среди героев абстракции очертания сказочных героев - смешных человечков с розовыми щеками, бантами, шляпами вроде той, которую носил Незнайка, или девочку-подростка в романтическом черно-белом наряде, которая читает книгу, лежащую на коленях. Я далека от того, что всех этих персонажей Иштван специально «вытаскивал» из какофонии цвета. Пожалуй, только я их увидела. Но поскольку увидела, делаю вывод, что свое предназначение - вести диалог со зрителем - картина выполнила.

3
Над пейзажами художник, - почему-то так кажется, - работал не на пленэрах. И это не является недостатком. Ведь, по большому счету, пейзаж - это не механистическое воспроизведение элементов, из которых состоит выбранный для отображения на полотне уголок природы, сегмент города или морская панорама. Пейзажи Иштвана скорее напоминают воспоминание от общения с природой, теми ее мгновениями, которые длятся несколько минут, однако запечатлеваются сетчаткой глаза навсегда: золотое марево над каньонами, туман с моря, окутывающий дымкой берег с далекой-далекой перспективой, лазурное море с алым горизонтом, голубое течение, прорезающее зеленую массу волн, самоцветные острые скалы и солнечная рябь на хрустальной поверхности моря ... Яркие насыщенные цвета на пейзажах Гичко выдают душевные порывы художника - вернуть природу к состоянию ее гармоничной открытости относительно человека и равновесию в их отношениях. А равновесие держится на тонкой, невидимой обычному глазу нити, и Гичко удается цветом отразить незаметность перетекания состояний и настроений человеческой души, которая ведет диалог с пейзажем. Однако заслуживает ли человек равноправного разговора с природой, собственной натурой? Способна ли природа слышать нас? Способен ли человек выдержать испытания, которым его подвергает природа вообще и человеческое естество в частности? Палкой ведь не загонишь волну цунами назад, в океан.
Здесь уместно рассказать еще об одном сюжете в цикле пейзажей Гичко - горы и море, затянутые черной сеткой. Эта работа поражает красноречивой символикой, потому что пейзаж здесь оживлен - склоны художник выписал цветом живой плоти, ультрамарин воды словно залит нефтяной пленкой. И только небо остается голубым и далеким, но вблизи и оно уже изрезано белесоватой сеткой. Так мир всё дробится и истребляется человечеством, которое в погоне за новыми «цивилизационными» благами уничтожает среду своего обитания, очаг собственной жизни. И не случайно, наверное, на смену более или менее детально прорисованными пейзажам приходят работы, которые можно условно назвать пейзажной абстракцией Гичко. В них - дух Творца, противостоящего стихии, осмысливающего ее в зародыше.

4
Тема одиночества человека особенно мощно раскрыта в графике Иштвана Гичко. Сплетенные человеческие тела никогда не обращены в работах художника лицами друг к другу. Эти квази-организмы со множеством рук и ног движутся иногда в одном направлении, чаще – в разных, напоминают одновременно и ветряные мельницы, с которыми вступал в бой сервантесовский Дон Кихот, и витрувиального человека в «золотом сечении» Леонардо да Винчи, и скопление застывшей в безнадежности пассивности, и сгустки отчаянного напряжения, которое вот-вот разорвет все мыслимые и немыслимые узлы и путы. На рисунках угадываются и другие состояния человеческих устремлений: попытки достичь заоблачного, отдаться соблазну, добраться до цели даже в неестественный способ, но и жертвенность, и усилия, направленные на помощь тому, кто стремится к движению. Страсти, которыми наполнены человеческие пирамиды Иштвана Гичко, - классические, хрестоматийные. Здесь невольно вспоминается цикл офортов Гойи «Капричос». Замысел у нашего земляка подобный, только воплощает он его иначе, обыгрывая пластику, динамику и рельефность человеческих тел. Идея, впрочем, не нова. В норвежском Осло есть парк скульптур Густава Вигеланда, которые объединены стержневой композицией под названием «Монолит». Выполнена она в форме обелиска из цельного камня, на котором высечены человеческие фигуры, поддерживающие друг друга, поднимаясь вверх. Работа символизирует круговорот жизни, при этом норвежский скульптор делает акцент на духовных достижениях человека, которые ведут его к спасению. У Иштвана Гичко замысел несколько отличается, его графические работы с переплетенными, запутанными и спутанными людьми скорее напоминают нам о том, что человек всегда находится в стремнине страстей, всегда ищет ту соломинку, которая поможет ему выбраться из бездны отчуждения.
В графике Гичко испытывает различные техники: тонкий штрих решеткой, тонировка сетчатым узором, некоторые другие, которые мне - неспециалисту - не «раскусить». В живописи Иштван также применяет различные приемы наложения красок на холст. Да, собственно, зрителю его полотен все эти профессиональные тонкости ни к чему. Лучше углубиться в черно-белую и цветную магию художественного отображения чувств и устремлений человека.