Глава 2. Легенда о спящей красавице

Волшебник заметил прыгающую с кочки на кочку лягушку и поперхнулся куском мяса.
Он знал, что лягушек в болоте быть не должно. Болото по сценарию должно было быть заселено исключительно мудрыми жабами. В тех местах, где болота нет, должны обитать внешне очень жуткие, но трусливые кролики, а куры, которых так любил Волшебник, не водятся, а превращаются. Точнее, не они превращаются, а в них превращаются, и не они сами, а с помощью Волшебника...Ко всему сказанному осталось добавить лишь то, что превращенными были те рыцари, которым несмотря на все старания Волшебника удалось преодолеть непреодолимые препятствия и добраться до Одинокой Башни.
Рыцарей Волшебник не понимал, но не мог отказать себе в удовольствии заманивать их в ловушки и наблюдать за тем, как они совершали один необдуманный поступок за другим.
Ловились рыцари на слухи о том, что в Одинокой Башне спит беспробудным сном похищенная невесть когда и невесть откуда прекрасная Принцесса. Принцесса и вправду была, но была ли она настоящей, и так ли уж плохо было то, что она была похищена, судить не мне а тем, кто дочитает эту главу до конца. Все началось с совсем незначительного пустяка или с очередной чересчур уж настырной жабы, которая из любопытства ли или по какой-то иной причине покинула свое любимое болото и переместившись поближе к Башне принялась квакать что было сил. Ночное небо на этот раз не было усыпано звёздами. Дождик лениво моросил, трава слегка колыхалась от теплого, но сильного ветра, и вокруг не было ни души, точнее ни одной зеленой жабы. За неимением луны певунья загляделась на маленькое окошко, из которого сочился приглушенный свет и забыла обо всем на свете. Не мигая смотрела она на дорожку света и представляла себя красавицей бабочкой, которая бесстрашно летит на встречу со своей судьбой, а судьбой этой был тот, кто создал для неё этот жабий рай, в котором было болото и тучи вкусных мошек и комаров.Разбуженный невообразимыми трелями создатель в это время нервно курил сидя на краю своей большой и холодной кровати. В начале он решил немного подождать, cos спускаться вниз для того лишь, чтобы пнуть ногой вредное и явно обнаглевшее создание, ему было лень. И лишь тогда, когда песочные часы отмерили три четверти часа, он решил снять с себя колпак, напялить на ноги тапочки и спуститься к самому подножию Башни для того чтобы раз и навсегда избавиться от противного, надоедливого создания.
Жаба была крупной и совсем не молодой. Её морщинистая кожа была почти коричневой, и вся была усыпана как веснушками бородавками, но её глаза, влажные и блестящие, светились как бриллианты. Волшебник засмотрелся на них, споткнулся и упал в траву. Его голова коснулась травы, левая рука ударила по  жабьей спине, и певунья подскочив понеслась навстречу своему счастью. Жабий поцелуй привел Волшебника в чувство. Отплевываясь и произнося проклятия, он быстренько поднялся и уже собирался пнуть жабу так. чтобы она улетела за горизонт,  как вдруг заметил, что то создание, которое помешало ему спать, жабой можно назвать лишь отчасти.
Волшебник в диком изумлении взглянул на дело губ своих и слегка запинаясь произнес:
- Погода была прекрасная, принцесса была ужасная..
Он не мог вспомнить, кому принадлежали эти слова. Он не мог понять, почему именно эти слова сорвались в этот миг с его губ, но он сразу понял, что это надо воспринимать как знак Судьбы и без промедления использовать его в своих интересах.
- Так значит принцесса... - пробормотал он себе под нос и уже с интересом посмотрел на странное существо с зеленоватой кожей и такого же цвета прыщами. Существо получилось довольно длинным и отнюдь не худым, и когда он поманил его пальцем, с готовностью поднялось на длинные ноги и прыгнуло ему навстречу.
- Эй, погоди! Прыгай туда! - сказал Волшебник и взглядом указал на вход в Башню. - Да нет, не наверх, а вниз! Не хватало еще, чтобы ты мне и дальше жить мешало!
Та, что еще не так давно была жабой, с готовностью запрыгала вниз по лестнице и вскоре очутилась в одном из подвалов Башни. В подвале пахло грибами и сыростью, а каменные стены украшали лишайники и мох. Пола как такового не было. Вместо него было что-то мягкое и слегка пружинящее, что напоминало новоявленной принцессе кочки её любимого болота, а Волшебнику - наполовину сгнившие кости. Где-то в центре, в кромешном мраке едва обозначался крупный гранитный камень с цепями, а больше в подвале не было ничего.
- Спать она будет на полу, а на камне есть, - пробормотал Волшебник и спустя минуту добавил, - А ведь гадить она тоже где-нибудь да будет, а у меня слуг нет...
Почесав пятерней свой почти лысый затылок, Волшебник не на шутку призадумался о том, что же ему с этой "красавицей" делать.
- Да ну её нафик! Усыплю и всех делов! - внезапно выкрикнул он и улыбнувшись произнес только что придуманное им волшебное слово. Существо с изумлением посмотрело на своего благодетеля, и как было с распахнутыми от удивления глазами и голое, так и грохнулось об пол.
- Ну ничего то ты делать путно не умеешь, - промурлыкал Волшебник и удовлетворенно потер свои вспотевшие ладони. Наколдовать хрустальный гроб было не сложно. Гораздо сложнее было подобрать для дамы подходящее платье и переместить её в хрустальную постель. Несмотря на старания Волшебника пытавшегося хоть как то изменить её внешний облик, принцесса получилась на редкость уродливой, но в ярко алом платье, украшенном драгоценными камнями и укрытая с ног до головы фатой, она для многих вполне могла сойти за красавицу. Голос у принцессы был хриплым, язык - длинным, а ноги толстыми и кривыми. Языком она постоянно облизывала свои пухлые губы, а глаза все время двигались в поисках всего, что ползало или летало.
Волшебник с облегчением вздохнул лишь после того, как капнул ей на язык пару капель своего фирменного настоя из бледных поганок. Запахнув поплотнее полы халата и напевая себе под нос что-то на редкость гнусавым голосом, он поднялся наверх даже не соизволив запереть на засов дверь и немного поколдовав над портретами самых известных на планете рыцарей,  больше уже о принцессе не вспоминал до того самого случая, когда ради её спасения в подвал по подземному лабиринту не пробрался первый несчастный.