Раздумья генерала

Около Русского инвалидного дома, что на Шипке, остановилась «Эмка». Из нее бодро выскочили молодой капитан войск НКВД и два сержанта. На шум двигателя из дома вышел седой человек в защитном кителе времен Первой мировой и  полевой фуражке. Несмотря на уже немалый возраст в нем чувствовался кадровый офицер русской армии.
- «Чем могу служить, господа? – грустно улыбнулся он в седые усы.
- Нам нужен заведующий этим учреждением – ткнул пальцем в табличку «Русскій Инвалідный Дом» капитан, на груди которого сверкал орден Красного Знамени.
- Честь имею представиться – Броднев Николай Эдуардович, исполняю здесь должность заведующего более 10 лет.
- Значит, вы и есть знаменитый белый генерал, враг Советской власти и пособник немецкого фашизма?
При этих словах капитана сержанты вздрогнули, подтянулись и практически одновременно щелкнули предохранителями автоматов, беря их на изготовку.
- Да, я генерал-лейтенант Генерального штаба Русской армии, однако  к немецкому фашизму никакого отношения не имею. Вернее отношусь к нему крайне отрицательно, как и любой русский патриот.
- Капитан НКВД Осмоловский, военная контрразведка СМЕРШ. Вы арестованы генерал.
- За что же это, позвольте полюбопытствовать?
- За военные преступления. Пройдемте с нами к машине.
Генерал Броднев еще раз грустно улыбнулся и четким строевым шагом двинулся к машине.

Николай Броднев считал, что жизнь свою прожил не зря. И теперь сидя в машине НКВД настолько спокойно отнесся к своему аресту, что откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и предался воспоминаниям. С этого момента настоящее потеряло для него смысл, а вот воспоминания….
…. Киевский Крещатик. В 1919 году генерал помнил его дважды. Сначала его 7-я дивизия заняла Киев и прошла церемониальным маршем – усталые, запыленные, но опьяненные победой солдаты и офицеры. Затем добровольцы покидали Киев – такие же усталые и запыленные, но уже понурые и неуверенные в завтрашнем дне. В первом случае каждый шаг по Крещатику отдавался колокольным Пасхальным звоном в сердце каждого его солдата – Приказ о движении на Москву выполнялся и выполнялся успешно. А значит эта бессмысленная война подходила к концу. А вот покидая Киев, Броднев понимал, что войне также конец, но победа будет уже за большевиками – силы Добровольческой армии стремительно таяли, а вот натиск Красных частей не только не ослабевал, но нарастал с каждым часом, с каждой минутой. И стойкость добровольческих частей уже ничего не решала.
… Генерал Шиллинг. Сейчас, спустя годы, Броднев не испытывал к нему той жгучей ненависти которая душила его зимой 1920 г. Тогда войска Броднева подчинялись именно Шиллингу, и именно его Броднев винил в том, что его войска не смогли эвакуироваться из Одессы – командующий не обеспечил тылы своих войск. И пришлось явить миру еще один образец беспримерного мужества русского оружия – подняться вверх по Днестру на соединение с поляками. Это теперь Броднев понимал, что генерал Шиллинг просто малоспособный для руководства крупными соединениями офицер. Пусть лично храбрый, в боях тактически грамотный, но абсолютно не готовый руководить войсками целого края в условиях хаоса и паники. А тогда он считал Шиллинга чуть ли не предателем.
…Поход. Образец мужества и стойкости русского солдата. Его войска вошли в расположение польских частей неся с собой всех своих больных и раненых. Броднев и сегодня гордился этим походом. 14-я армия красных наседала, бои шли практически беспрерывно. Но он вывел своих солдат и офицеров в район Каменец-Подольска. Да войска были интернированы, но ведь их удалось сохранить и в дальнейшем они еще принесли пользу России.
… И наконец барон Врангель. Его Броднев простил совсем недавно, когда понял, что это был один из лучших вождей. Да, честолюбивый, да амбициозный, да резкий в суждениях, иногда да крайности.  Однако и в Крыму и в эмиграции Врангель делал все возможное для своей армии, для тех солдат и офицеров которые верили ему и шли за ним. В Русской армии генерала Врангеля не оказалось места многим сподвижникам Корнилова и Деникина. И что самое обидное – не оказалось места и для генерала Броднева. Когда в августе 1920 г. группа войск генерала Броднева прибыла в Феодосию и после отдыха составили две дивизии 3-го армейского корпуса, то командиром поставили генерала Скалона, а Броднева оставили в распоряжении главнокомандующего. И в Болгарии в  20-х годах в рядах РОВСа генералу Бродневу также места не нашлось – генерал Врангель был последователен в своих решениях. Хотя формулировка была предельно корректна – оставлен в «распоряжении председателя РОВСа». Нечто вроде почетной отставки.
И Бродневу сначала было и больно и обидно. Но затем он нашел для себя настоящее дело – этот инвалидный дом и будучи настоящим христианином со временем  простил всех недоброжелателей. Лишь большевистских лидеров он простить не смог – они лишили его Родины, ее бескрайних просторов и урожайных полей – того самого Отечества, которое генерал пламенно любил и которым гордился. Да Россия осталась, только теперь это Советская Россия, а России прежней, его России, уже не будет никогда.   Ему предлагали уехать из Болгарии, бежать от  карающей руки Советской власти, но он не стал этого делать. Он вспомнил своего брата Федора. Тот был настолько озлоблен на большевиков, что сразу пошел служить в Русский Охранный корпус, сформированный в 1941 году на территории Югославии. Брат прошел всю войну, командовал батальоном и сейчас находился где-то в Австрии. В отличие от брата в  Русском Охранном корпусе генерал Николай Броднев не служил, к генералам Власову и Краснову не пошел. И теперь считал, что судить его Советской власти не за что. Но если все-таки осудят, то он к этому готов. По крайней мере умрет он Дома.
… Седая коренастая фигура человека в защитном кителе перешагнула через порог камеры Лефортовской тюрьмы. Русский генерал Николай Эдуардович Броднев уходил в небытие и отлично понимал это. Он честно прожил эту жизнь и раз уж ей суждено закончиться так, что ж… НА ВСЕ ВОЛЯ ТВОЯ ГОСПОДИ!
а по поводу картинки..аграрный вопрос был тогда решен не в пользу генерала