Апология Ивана Ефремова Часть 1

В рунетовском сегменте Сети довольно часто можно встретить материалы о выдающемся советском фантасте Иване Антоновиче Ефремове. Казалось бы, и умер он уже почти сорок лет назад, и построение коммунизма снято с повестки дня, и общество радикально изменилось, но вопреки утверждениям злопыхателей о ефремовской неактуальности, его продолжают издавать, читать, обсуждать. Конечно, не так, как в советское время.

 Эпоха «посткоммунизма» и торжество в РФ карикатурного варианта «общества всеобщего потребления» накладывает свой отпечаток на рефлексию фанов, просто читателей и любопытствующих критиков. Подчас эта реакция чрезвычайно нервна и враждебна, как идеям советского писателя-ученого, так и его поклонникам. С детства, относясь к последним, я отчетливо сознаю, что в большинстве случаев спорить с такого рода «наездами» попросту бессмысленно. Как говорится другие «группа крови», «порода», стиль мышления, интересы – все, что угодно. Образ писателя и его идеи отторгаются на каком-то инстинктивном уровне. Не нравится – и точка! Это совершенно понятно – о вкусах ведь не спорят.

 К примеру, мне, мягко говоря, несимпатичны другие корифеи советской фантастики – братья Стругацкие. И что мне не говори, но я творчество этого дуэта никогда не полюблю. Но это вовсе не значит, что я буду просто отмахиваться от этой литературы как от несуществующего культурного и социологического феномена, изрядно характеризующего тип хомо советикус, и, в частности, пресловутых «шестидесятников».


 Творческое наследие Ивана Ефремова можно сравнить с запущенным в разгар космической эры исследовательским аппаратом, несущим какое-то важное послание и, по ходу дела, зондирующего окружающий Универсум. Но большие и малые метеориты (просто по природе своей!) несутся навстречу ему, норовя сбить с курса и уничтожить носителя этого крайне важного мессиджа. Трудно казать, увидит ли кто-то золотую пластину – это письмо о надеждах Земли или она сгинет в бесконечности космоса.


 Впрочем, довольно лирики о заведомо Неведомом. Поклонников Ивана Антоновича пока больно ранят и даже приводят в смущение отравленные стрелы, направленные в их любимого автора. Это вовсе не значит. Что Ефремов – это какой-то гуру и его нельзя критиковать, с ним нельзя спорить. У него полно сомнительных идей и концепций, смешных и /или нелепых деталей. Человек не всеведущ и безгрешен, а именно от такой посылки часто отталкиваются его критики, ранее не редко бывшие поклонниками. Но, прежде всего, важно понять, ПОЧЕМУ в произведениях писателя, ЧТО стояло за ними, какой смысл заключен в том или ином фрагменте или концепте, поражающем обитателя современной Рашки вопиющей нелепостью.


 Можно привести немало возмущенных голосов, кричащих, что заидеологизированности, нелитературности, устарелости автора «Туманности Андромеды». Критика зубодробительная и отличающаяся изрядным хамством, совсем по моде сегодняшнего дня. Нет смысла приводить список опусов такого рода. Но в качестве репрезентативных можно привести лихие очерки Питера Брейля и Романа Апокрифа (псевдонимы, однако!) или неплохо написанное эссе декларирующей свое мещанство Ольги Мареичевой. Кому надо - поисковые машины легко найдут эти тексты. Я прочел их с немалым отвращением и большим вниманием.

 Есть еще опусы некоего неутомимого производителя текстов по имени Дмитрий Володихин, но он кажется настолько неадекватным и не понимающем сути проблем, что дискуссия с ним попросту абсурдна, впрочем, как и обсуждение отвратительной пародии, сочиненной Вячеславом Рыбаковым – выучеником ленинградских «братцев», поклонником спецслужб и пропагандистом «китайщины».


 Запись, которая затеряется в пучине блогосферы, в отличие от развернутой статьи в серьезном издании, освобождает меня от необходимости приводить длинные списки и вести развернутую полемику. Поступим проще: определим наиболее болезненные точки ефремовского наследия, по которым чаще всего бьют его критики (число неназванных гораздо больше упомянутых), и попробуем поразмышлять, ПОЧЕМУ именно ИАЕ написал именно так.


К числу основных независимых переменных, повлиявших на это отнесем:
- веру в коммунистический идеал и задачу создать не противоречащую ему картину грядущего;
- влияние окружающих условий, положение в стране и мире в 1950-е до начала 1970-х, порой подспудное;
- особенности жанра НФ, позволяющие фантазировать, используя очень дальние временные горизонты. Это позволило отказаться от глупостей «ближнего прицела», но поставило автора в условия, когда научный прогноз на тысячелетия попросту невозможен.
 Кто-нибудь из фантастов справился с такой задачей? А Ефремов пытался, веря, что «надо мечтать».
Итак, в каких основных моментах уязвимы эти писательские/читательские МЕЧТЫ?


КОММУНИЗМ. СОЦИАЛЬНЫЙ ИДЕАЛ.
 Пожалуй, для начала здесь стоит обозначить (для некоторых), что автор этого поста в блоге, хоть и изучал научный коммунизм, но не относится к адептам этой утопии. Коммунистический эксперимент завел нашу Родину в страшный тупик, стоил огромных жертв и страданий и платим мы за него поистине ужасную цену. До сих пор не расплатимся. Иные поняли это сразу, другие по ходу дела, третьи после «гласности», четвертые не поняли вообще. Но при всем этом стоит осознать, что эксперимент с ВОРом в 17-м году возник не на пустом месте и не мановению руки каких-то злых колдунов.


 Негативные черты старого порядка обернулись ГУЛАГом и продовольственными талонами. В стране возник криминальный режим, сначала убийц, потом «несунов». Но на смену провалившемуся «социализму» пришел не обещанный либеральный рай, а криминальный «капитализм» ворюг и коррупционеров. Есть ли реальный выход из тупика? Пока не видно – только умозрительные схемы. Но зато критика провалившегося эксперимента оглушительна именно со стороны консервативно-религиозно-монархической (положения, приведшего к социализму) и либерально-рыночно-западнической (так и не обеспечившей России выхода из тоталитарного тупика). Остаются ли в этих условиях актуальными поиски социального идеала? Ефремов искал.


 Спросим все же, как быть с «хорошим» коммунизмом? Возможен ли он? По-моему, его вероятность сейчас близка к осуществлению межгалактических полетов. Но в вариантах фантастики «дальнего» прицела такие допущения вполне оправданы, что и показывает популярность ефремовского творчества. Между тем, наши мещане и мещанки вопят «не хочу», как будто их вот-вот засунут в скафандр звездолетчика и заставят погрузиться в длительный анабиоз. То же самое можно сказать о «коммунистическом образе жизни».


ТЕХНИКА. НЕВООРУЖЕННОСТЬ.
 Фантастика Ефремова очень сильно отличается в этом пункте от господствующей моды послевоенной НФ, представлений о кнопочном рае, роботах-киборгах и т.п. Это даже своеобразная интеллектуальная «провокация», на которую повелись критики, спеша потоптаться на этой площадке. Как же так: вместо мгновенного перемещения в искомую точку галактики (как у Стругацких) трудные и опасные экспедиции с жертвами и нехваткой ресурсов («анамезона»), робот ломается, винтолет падает, спиральная ж/д выглядит архаично, для связи по Кольцу энергия забирается у всей планеты, на Тормансе земляне не могут защитить себя от орды тамошних выродков…


 Действительно, это не мейстрим жанра, где достаточно нажать кнопку - подать команду. Это – осознанная альтернатива западной цивилизации с ее одержимостью техническим прогрессом. Причины такого подхода лежит на поверхности и только недоброжелательная зашоренность мешает их увидеть. По схеме развития, изложенной в «Туманности» человечество чуть не погибло от глобальной и военной катастроф, к которым вело одностороннее, гипертрофированное увлечение техникой.

 Потому, вероятно, люди будущего бросились в другую крайность: стали развивать технические средства на минимально необходимом уровне, которой иногда был угрожающе низким. Но, по-видимому, в мирах писателя люди ЭВК-ЭВР шли на этот риск, опасаясь худшей альтернативы.
Крайне удивительно для любителей другой фантастики. Что американской, что отечественной, то, что люди, отправившись в опасную поездку по другой планете, погибли, став жертвой своей беспечности (глава «Три слоя смерти» в романе «Час быка»).

 Другой бы автор навесил бы на них пистолетов, бластеров, автоматов, лучеметов и посадил бы в летающий танк на фотонных двигателях. Так и поступали западные люди, завоевывая планету и до сих пор так мыслят, описывая галактическую экспансию. Ефремов мыслил иначе. Сознательно отказавшись от западноцентристских представлений, которые до сих пор кажутся многим единственно верными. С лучевыми пистолетами экипаж «Темного Пламени» покрошил бы тысячу другую аборигенов, но не выполнил бы свою задачу – вырвать Торманс из плена инферно. Экспедиция Фай Родис действовала личным примером и информационным оружием (показ фильмов, видеокристаллы, сетевая пропаганда создавали витринный эффект). И - перенесемся в наше недавнее прошлое – что смогли сделать десятки тысяч советских танков против информационного оружия спустя каких-то двадцать лет после выхода романа.


 Но глупенькие фаны на Западе и в РФ по-прежнему, любят читать о супербомбах. лучеметах и грезить о досрочном изобретении автомата в жанре «альтернативной истории». Запад слишком понадеялся на силу своей техники, на время завоевал мир, но сейчас выглядит все более бессильным перед ответным ударом Востока. Про совковых подражателей, догонявших и перегонявших Запад и снявших последние портки ради лишних тонн бронестали и говорить смешно. Выдержали гонку вооружений и проиграли в холодной войне. А ведь ефремовская антиутопия указывала на выбор наиболее эффективного оружия вполне определенно.


СЕМЬЯ. ПОЛОВАЯ МОРАЛЬ.
 Соответствующие места в ефремовских романах являются наиболее привлекательными для критики. Что поделаешь – люди чаще всего думают о сексе.
Брак институционализирует половые отношения, семья упорядочивает связи между мужчиной и женщиной, родителями и детьми, хотя инее охватывает их полностью. По Ефремову ничего в коммунистическом будущем этого не будет. Взрослые свободно меняют спутников, а дети растут в интернатах отдельно от родителей. Ужасно? Да.


 Скорее всего, автор исходил и из опыта собственного трудного детства (когда пришлось с юных лет заботиться о себе – и ничего вырос), и из практики «социалистического строительства», породившего массы беспризорников, интернаты для них и педагогические опыты А.Макаренко, но, главным, наверно, был коммунистический догмат о преодолении традиционных форм семьи и брака. Если марксистский классик Энгельс в одноименном труде связал воедино семью, частную собственность и государство, то социологика требует, что после уничтожения частной собственности (кредо коммунистов), «отмирания государства» и замены его «общественным самоуправлением» - неизбежна и трансформация традиционной моногамной семьи, которая держалась вышеназванными институтами.

 Вопрос здесь не о морали, а о логике. Определенному типу общества соответствует определенный тип семьи. Если три элемента прошлого нельзя уничтожить без необратимых для общества последствий. То, значит, что и коммунистический идеал, как он виделся в недалеком прошлом, и в далеком будущем реализовать невозможно. Или – теоретически возможно? Фантастический роман приобретает форму философско-этического трактата, заставляет думать, спорить. И это хорошо.


 Конечно, для нынешних читателей превращение всех детей в сирот при живых родителях, остров матерей на Яве, или разъяснения в «Часе быка» об особенностях сексуального поведения землян в далеком будущем может вызвать культурный шок. Но речь, повторим, идет о тысячелетнем горизонте. А попробуем взять более скромный рубеж – в одно столетие. Как думаете, в приличном обществе начала ХХ века не вызвало бы шока нынешний масштаб распространения сожительства без заключения брака, уровень разводов, число матерей-одиночек, пропаганды гомосексуализма и т.д., а также характерное для нынешней Россиянии бедствие беспризорности и низкой рождаемости.


 А ведь прошло всего столетие, отмеченное цепью революций, в том числе «сексуальной» (влияние которой на сознание и поведение людей, хотя бы подспудного, не могло не быть в 50-60-е годы). А за тысячу лет? То ли еще будет…