Письмо другу

     Ты спрашиваешь, куда я пропала? Просто было лето, просто я, как птица перелетная, с наступлением тепла должна улететь на юг. Просто я люблю ходить в горы, купаться в горной речке, падать ночью в море, созерцать рассветы и закаты… А к осени возвращаться домой. Открыть дверь своей квартиры, прошелестеть по комнатам, заглянуть на балкон, обрадоваться, что большая часть цветов все же жива, включить свою музыку и пуститься в танец со шваброй.

     Пишу сейчас тебе и слушаю музыку.  Так  соскучилась по своей музыке. Очень удивилась, когда встретила в Абхазии огромного, страшно-красивого, дикого, едва помещающегося в огромном "Додже", пахнущего ароматом "Версаче", слушающего МОЮ музыку абхаза. Там был один абхаз с удивительным именем  Элизабар, который каждый день приезжал на меня посмотреть. Приезжал, разговаривал, приглашал куда-нибудь. И так каждый день. Но мне не хотелось с ним никуда ехать. А вот этот, другой, огромный, ароматный... Но он молотил деньги. И меня в упор не видел. Хотя, наверное, видел - ловила взгляды. Как думаешь, меня можно не видеть? Но гешефт  важнее. Сезон. Хотя,  возил на Рицу, гонял по горам на машине так, что дух захватывало, как я люблю сама гонять, а в машине звучала  моя музыка,  что удивительно -  обычно абхазы слушают национальную музыку или пошлую попсу.  А тут мой любимый Оскар Бентон,  Кинг,  Кукер, Стинг…

     Это такой кайф - задраить люки, врубить звук и раствориться в музыке…  Салон наполняется звуком,  музыка мечется, бъется о  стекла, пульсирует..., музыка вокруг тебя, в тебе, везде... Мир за ветровым стеклом становится подвижным, мозаичным, глюкнутым, он становится нужным лишь постольку, поскольку невозможно оторваться от земли физически. Я и в Москве-то не знаю ни одного человека, который воспринимал бы музыку так же, как я. Поэтому этот огромный абхаз стал для меня полной приятной неожиданностью. Он  кормил  меня речной  форелью, варил мне кофе... подавал шашлык... А я приходила каждый день в его кафе  посмотреть на него, на его огромные руки  – руль терялся в этих ладонях,  послушать его байки, заглянуть в черные глубокие глаза…   Да еще аромат «Версаче»… Для меня запахи – это все. Я могу потерять сознание от неприятного запаха и воспарить от глубокого терпкого аромата. Я могу, как собака,  взять след и идти за шлейфом духов, изменив свой маршрут и вообще забыв о своей цели. Удивительной неожиданностью стало для меня открытие, что запах земли на самом деле многограннее, глубже, объемнее, чем запах духов. Когда у меня наступил  лилейно-амарилисовый период в Сочи, я перестала пользоваться духами, они бледнели по сравнению с терпким запахом земли. А недавно мне сын подарил духи с запахом земли…

      Сейчас  вспомнила и не удержалась, налила себе вина. Я привезла оттуда мое любимое  абхазское вино. "Апсны".  И "Лыхны".     Это вино я впервые попробовала в Грузии. Но тогда я была юная, не испорченная,  вкуса вина не понимала, но... Что самое интересное, запомнила этот вкус навсегда.    Я тогда работала в геофизической партии на Ингури ГЭС. Наша база располагалась почему-то во дворе частного дома. Хозяин дома, горбоносый худой грузин, все время кричал на свою жену, такую же худую, горбоносую грузинку, которая всегда ходила в длинном черном платье и неизменном черном платке .  А жена кричала на него. И мне было так страшно! Мне казалось, вот-вот полетят ножи!  Но потом я поняла, что  они просто так разговаривали!  Причем, так разговаривали все грузины, очень громко, эмоционально, размахивая руками… Очень интересно было наблюдать. Я прислушивалась к языку и старалась что-то понять. Я на рынке пыталась сказать что-то  на грузинском , а старухи-торговки восклицали: «Вай, вай, вай! Грузинка, а языка не знаешь! Нехорошо!» Ты же знаешь, грузины меня принимают за грузинку, армяне – за армянку…

     В нашей партии работал Нугзари – большой специалист по юным девушкам. А еще Левтери, по прозвищу Лифчик, не меньший специалист, но более противный, чем Нугзар. А может, мне это казалось по молодости лет. Однажды у отца Нугзара случился юбилей. Не помню, сколько лет, да это и неважно. Отмечали на базе.  Под огромной старой грушей накрыли длинный-длинный стол. На столе было три молочных поросенка, запеченных в тесте, их готовили специально в пекарне. Мы приготовили целое ведро аджаб-сандала.  И еще было очень много грузинских блюд. И еще вино. За ним мы ездили на машине в какое-то горное  село. Купили три  фляги по сорок литров. Это как раз и было «Лыхны» и «Апсны».  Но я в те времена занималась спортом и спиртное даже не нюхала. Что же делать? Я поставила под стол две трехлитровые банки, и когда все пили за здоровье юбиляра, я тихонько сливала вино в банки. В результате я наполнила две банки. Представляешь,  сколько они выпили?  Но самое ужасное, что кто-то увидел, что я сливаю! И сильно оскорбился. И меня заставили выпить штрафную. И я выпила. И…  О,  Боги! Я готова  была петь оду вину!  Какой насыщенный аромат! Какой богатый вкус!  Какое необыкновенное  блаженство растеклось по венам… В ту  тихую звездную  ночь я не спала до утра. А утром те, кто мог встать и вспомнить про мои банки, приходили и радовались, что в компании оказался непьющий человек. А я надолго, на гооооды запомнила вкус и аромат этого вина.  И когда закончилась перестройка и возобновили производство и продажу вина, да и я подросла и научилась разбираться в винах, я с удивлением обнаружила, что я ЕГО помню.
          
       Какой же кайф побыть одной. Мои уехали на дачу и можно пару дней пожить, не поднимая сиденье унитаза. Хотела ведь спать пойти!  Но что делает с намерениями вино...

      Так вот, об одиночестве. Было у меня такое желание - уединиться и поработать над книгой. В Хосте нереально - жила у подруги. Да и везде в других местах тоже у подруг. Или их мужей. В Лазаревском наши друзья купили квартиру,  мы ее обживали: вешали жалюзи, собирали мебель, покупали всякие штучки. Было не до книги.  И отовсюду хотелось сбежать.

      И вот я  решила  отправиться в Абхазию. Иллюзия одиночества все еще блуждала в моей голове...  Один мой знакомый рассказал про деда Сандро, который живет возле моря у входа в Монашеское ущелье, про пустынный пляж, про скалу у калитки, про скамейку под скалой, и море, которое лижет скамейку…. А на скале растут мимозы и сосны…  По дороге я истязала таксиста  своим рассказом про деда, которого надо найти. И мы его таки нашли!

      Я думала, что сидит там на скамеечке дед Сандро, приложив руку ко лбу, как козырек, вглядываясь вдаль: "Когда же там  Алька приедет?"  И вот я приезжаю...  Горы,  море, скамейка у скалы.  Море плещется в крыльцо -  все,  как обещали. Ущелье, пустынный пляж,  кайф... компьютер... я сижу на скамейке, отпустив  взгляд гулять за горизонт...  легко пишется... никто не мешает... никого вокруг... я одна... горы...

      И тут – такой облом! У деда Сандро полно отдыхающих! Во дворе куча детей! Злая невестка! (Что редкость среди армян). Перегородки в комнатах тонкие! Соседка - грымза! Все толкутся у плиты! В душ очередь... Но! Но есть скамейка у скалы! Есть море, в которое падаешь практически из койки, едва открыв глаза!

      И море всю ночь плещется, убаюкивая. И детей совсем не слышно - они сами по себе. И Айгуш вдруг улыбнулась в ответ на твою улыбку. И можно спать с соседями в едином порыве... И зачем идти в душ, если ночью опять упадешь в море, а утром, едва проснувшись, окажешься там же. А кофе можно пить в кафе на берегу, куда каждое утро приезжает дикий ароматный абхаз на огромном "Додже". И можно уходить в ущелье по горной речке  за десять километров.  И думать там в одиночестве о своем... А можно подниматься в горы... на скалы... И видеть внизу далеко море. И там в одиночестве медитировать... А потом гнать с этим диким абхазом по горам... высоко... быстро, как я люблю..., упиваясь музыкой и ароматом "Версаче"...

      И задыхаться от счастья... И радоваться, что это чувство еще возможно в себя впустить... совершенное чувство, рафинированное, можно сказать, ощущение счастья... 
      И нет уже нужды в одиночестве. И соседи кажутся приветливыми. И вместе ходим на рыбалку и чистим рыбу. И варим с детьми уху. И едем на чьей-то машине в Пицунду в органный зал на концерт органной музыки. И все вдруг влюбляются в музыку и снова едем туда же на концерт джаза Крамера. И уже получаешь кайф от общения... Притягиваются нужные люди, странным образом похожие на тебя... Новые знакомства...
      И ощущение счастья... Как будто ты что-то понял...

      Вот так... А хотела идти спать... Но уже час ночи, мне поет Крис Ри, вино еще не кончилось. И воспоминания льются легко, как это красное вино...

      Это ощущение счастья, которое меня там посетило, невозможно описать словами. Да и не надо, наверное.
Хочется его сохранить, помнить его и научиться вызывать принудительно.
      Как думаешь, ты мог бы вызвать в себе ощущение прошлого счастья?



PS. На фото мой любимый дикий пляж недалеко от Монашеского ущелья.