Лабиринт. Часть 24

Второй день как потеплело, спали сильные морозы. Всю ночь валил хлопьями снег, а под утро северный ветер подул позёмкою. Сегодня 30 декабря 2002 года, Толик "звонком" отсидел свой срок и был освобождён из–под стражи. Выйдя за ворота ИТК, он оглянулся назад, по ту сторону забора осталась часть его души, юности, жизни, которую назад ему уже никто и никогда не вернет. До посёлка Угань автобуса не было, дорога была в снежных перемётах. У дорожников был один бульдозер который на этом участке чистит дорогу, но он был сломан. Обещали к вечеру отремонтировать его. Толик пошёл пешком шесть километров, не обращая внимание на то, что ботинки были полные снега, лицо стало красным от северного ветра с морозом. Он уходил всё дальше и дальше от кошмара прошлой жизни, в новые светлые дали. К вечеру Толик добрался до станции Шарбыш.  Поезд на Красноярск отправлялся завтра в десять утра. Надо где–то искать ночлег, время на вокзале не очень хотелось коротать.
— Но, а сейчас надо зайти в магазин купить водки, да отметить своё освобождение, — подумал Толик, — недалеко от железнодорожного вокзала был универсальный магазин. Он был старой постройки барачного типа, клубы пара валили в открытую дверь когда кто–то входил во внутрь. И продавщица громко говорила: — Закрывайте пожалуйста плотнее дверь, — в магазине всё было захламлено коробками, холодильниками, стиральным машинами. Рядом стояли ящики с гвоздями. За прилавками были мясные, молочные продукты и спиртное. В магазине было всё, от продуктов до керосина.
— Здравствуйте, — поздоровался Толик.
— Добрый день.
— С Наступающим Вас Новым Годом.
— Спасибо. Вас так же. Что будете покупать? — из тёмного угла магазина донеслось.
— А ты купил вина, чтобы женщин поздравлять?
— Молчите алкаши, а то сейчас нагоню на улицу, — грозно кому то пригрозила продавщица.
— Мне пожалуйста бутылку водки, банку свиной тушенки, пол килограмма краковской колбасы, булку хлеба, — сказал Толик. К нему подошли двое мужчин, на вид им было лет по тридцать пять, крепкие на вид, да и весом килограмм за сто. Они были сильно выпившие,один из них заплетающим языком сказал:
—Слышишь дядя, а ты шампанское пьёшь? — Толик взглянул на них в упор своими "безжизненными глазами" и грубым голосом ответил.
— Я всё пью, — за пару секунд их с магазина как ветром сдуло, они выскочили, в дверях чуть не раздавили друг друга. К Толику подошел старичок лет семидесяти.
— Сынок, угостил бы деда, зарплату ещё не скоро дадут, а душа просит поддержки. Худо совсем, без водочки ноги не держат.
— У меня сегодня большая в жизни радость, буду благодарен, если Вы разделите её со мной, — старичок от радости подпрыгнул, крутанувшись юлой.
— На закусь у меня сальце есть, лучок и рыбка, посол собственного приготовления.
— Тогда нам одной бутылки, наверное будет мало.
— Девушка, дайте ещё одну беленькую.
— Пойдём благодетель, я работаю кочегаром в котельной, там и посидим, — рассчитавшись за покупку, они направились в котельную.
— Тебя как зовут?
— Санцей. Нет, Толиком меня называй.
— Ну а я, дед Савелий. Радость в жизни одна осталась, это сигаретку выкурить, да вот она родимая мне душу согревает, — и он показал на бутылку с водкой. В апартаментах деда Савелия было тепло и уютно. Он топил углём три котла, которые наверное были построены ещё до революции. Шлак вывозил на вагонетки по встроенным в полу рельсам. Небольшая комнатка с топчаном, где он коротал свободное от работы время.
— Сейчас Толя, всё организуем в наилучшем виде. У меня есть солёный налим. Жирный, вкусный, отменный. Намедни добыл его, страсть имею непомерную к рыбной ловле.
— Ты сегодня раз с водкой то и хозяин, — Толик налил в гранённые стаканы водки.
— Давай дед Савелий, выпьем за вольный ветер свободы и чтобы дороги в нашей жизни всегда были правильными. За тех людей, которые в нас верят и ждут. Зелёный свет пацанам, и белая счастливая полоса в их судьбах, — Толик выпил обжигающую жидкость.  Дед опрокинул стакан с водкой, крякнул от удовольствия и стал закусывать жирной рыбой.
— Ой же и хороша водочка, давай ещё по одной выпьем. Как же запекло всё внутри, дай Бог тебе здоровья. Своим умишкой я смекаю, не с острога ли мил человек путь держишь?
— С него.
— В магазине, как эти два бугая тебя напугались. Только я не понял причину и не слышал, что ты им такого сказал? Эти мужики не из робкого десятку, наглые и любители на халяву выпить да пожрать. Да и кулаками махать они умеют, будь здоров. Хотя у тебя тоже на лице написано, что ты не ангел. От одного твоего волчьего взгляда душа в пятки уходит. Мы вот тут вроде с тобой водочку пьём, а у меня поджилки на ногах трясутся. Страшный и жестокий  ты наверное человек? Я за свою жизнь многое повидал и редко когда в людях ошибаюсь.
— О чём ты дед Савелий?
— Извини сынок, что–то я, не то мету своей метлой. А хочешь расскажу как мы налима на реке Уруп ловим?
— А что, расскажи. Мне тоже нравится рыбная ловля, но вот налима не приходилось ловить.
— Кормится налим в основном ночью, жор у него в полночь. Зимы то у нас суровые, морозы  минус пятьдесят, а то и поболее. Простым буром лунку не пробуришь. Приходиться удлинять шнек, наставку ставить. Толщина льда больше метра. Ямы на реке ещё с лета запоминаем, а зимой там собирается много рыбы. Снасть на налима особенная, в рыболовных магазинах такие не продаются. Наши местные рыбаки такое удумали. Берётся металлическая трубка толщиною как  мизинец на руке и длиною со спичечный коробок. Один край её завальцовывают оставляя маленькое отверстие, вставляют в него ушком крючок двенадцатый номер. В трубку кладут шарик с подшипника, другую сторону завальцовывают и запаивают, чтобы во внутрь не попала вода. Припаивают скобу из медной проволоки и к ней привязывается леску 0.6 миллиметра. Обязательно возле лунок нужно разжечь костер. Из леса притаскиваем  поленья сухих лиственниц, они горят долго и жар от них сильный, не так холодно.  Да и рыбу свет от горящего костра привлекает. Хлыст удилища небольшой, но жесткий, катушка с намотанной леской метров на двадцать. На жало крючка насаживаешь небольшой кусок свежемороженой рыбы. Наживку опускаешь, потом несколько раз несильно подернул снасть и на несколько секунд кладёшь её на дно. Шарик свободно перемешается в трубке, который создаёт металлический стук, он то и приманивает рыбу. Резкий рывок, в этот момент налим хватает с жадностью наживку. За ночь добыл два мешка, ели дотащил пойманный улов на санках. Нам с бабкой рыбы на всю зиму хватит. Правда она у меня сварливая старуха, пилит меня всё время. На выпивку денег не даёт, пенсию и зарплату отбирает, в общем маюсь с нею. Одна только отдушина, в котельной. Здесь я сам себе на уме. Ездили мы как то на Енисей рыбачить...
Но Толик уже не слышал байки деда Савелия он крепко спал, прислонившись к стене.
Длинные продолы в тёмных сводах лабиринта проходили в разные стороны. Толик не знал куда ему идти, вот уже несколько дней бродит он в темноте. В одном из коридоров потянуло свежим ветром, двери были завалены крупным камнем. Минут за десять он откинул все камни в сторону, и открыл дверь. Яркий свет ослепил его, он никогда ещё так не радовался тёплому солнышку, пению птиц, шелесту листвы на деревьях.
— Как же прекрасна жизнь! — на встречу ему шла Галя, которую он столько времени искал. Толик побежал к ней на встречу и проснулся. Дед Савелий, сидел за столом и был крепко пьян. Было такое впечатление, что он разговаривал сам с собой. Иногда дед смеялся, потом вдруг плакал. Во второй бутылке осталось немного зелья.
— Ого! — подумал Толик, — а у старого крепкая закалка, — дед обратил внимание, что гость проснулся.
— Толя, ты уж не серчай. Пока ты спал я вторую бутылку считай выпил. Не хотелось тебя будить, а от соблазна откупорить её без разрешения не удержался.
— На здоровье. Мне на вокзале через три часа быть надо. Давай купчика выпьем, да я пойду.
— В один миг кипяточек организуем, — выпив чай, Толик поблагодарил за гостеприимство деда Савелия и пошёл на вокзал.


Стучали колёса поезда на стыках железнодорожного полотна, за окном мелькала тайга, укутанная белым снегом, завораживала своей неописуемой красотой.
На пятые сутки Толик добрался в родные края. Дверь в его дом была закрыта на замок, деревянный забор покосился, калитка была замотана проволокой. Шарик не встретил его задорным звонким лаем. В сарае он нашел лом и выдернул им пробой из деревянной коробки, открыл двери. В доме никто не проживал, наверное квартиранты съехали уже давно. Толик принес дров, затопил печь. Сухие дрова загорелись дружно и через пару часов в комнатах стало тепло.
— Надо будет завтра ехать в паспортный стол, да и с работой, что–то решать. Те деньги, что переводили на книжку квартиранты, с учётом инфляции на месяц хватит, не более, — Толя не стал откладывать проблемы на потом. В паспортный стол предоставил необходимые справки, для получения паспорта. Купил в киоске газету по трудоустройству и зашел на работу к Александру. Его не было, он находился в командировке, приедет через несколько дней. Толик зашёл в кафе заказал шашлык, зелень и графин с водкой. К его столику подошла цыганка.
— Дай погадаю хороший, позолоти ручку. Расскажу правду.  Счастье тебя ждёт, любовь большая.
— Держи, красавица, — и он отдал ей сто рублёвую купюру. Она смотрела на него и ничего не говорила.
— Чего молчишь? Расскажи, что меня в жизни ждёт? Раскинь карты, а то прибываю в неведении , тревожно на душе, — и Толик рассмеялся.
— Напрасно смеёшься. Вот смотри, карты не врут. Туз бубновый выпал. Ждёт тебя казённый дом.
Король бубновый и крестовый, это военные. Ай, дорогой! Девять вини, семерка трефа. Это к дороге дальней, душевным переживаниям. И чем же твоё сердце успокоится? Выбери сам с колоды любую карту, — Толик вытащил с середины колоды карту.
— Дама черви.
— Позолоти ещё ручку, хорошая карта выпала, — на стол легла ещё сто рублёвая купюра. — Ждёт тебя любовь.
— Скажи, ты ни чего не путаешь? Какой казённый дом? Неделя прошла, как оттуда вернулся.
— Это линии судьбы на твоей руке так говорят. Здесь всё написано. Я говорю правду, то, что вижу.
— И какая меня любовь может ждать?
— Скоро встретишь любовь, она твоё сердце успокоит. Прощай, и будь счастлив.
— Прощай, красавица.
Продолжение. Часть 25.