Прости и отпусти

 
(почти правдивая история, или семь звонков без ответа)

 «Боящийся несовершен в любви»
                1-е послание Иоанна
 
Я – сука, инфернальная сука в возрасте слегка за тридцать. Паспортные данные не имеют для меня никакого значения. Я надеюсь прожить долго, скажем, пару столетий, или чуть больше, при этом сохранив миловидность, а местами и красоту. По крайней мере, никакого отторжения и неприятия сейчас я у окружающих не вызываю.
В трехметровом зеркале домашнего шкафа-купе отражается стройная обнаженная девочка-подросток. Это я, застрявшая во времени и пространстве своего микрокосма. В этом моя трагедия, но и победа тоже, ибо Хронос не властен над моею прекрасной фигурой, упругой смуглой кожей. И глаза у меня не выцветшие, а насыщенного карего цвета с прозеленью, особенно выделяющейся при боковом освещении.
Вчера вечером я выпила две тройные порции виски «Бурбон». Без всякого повода. Просто захотелось расслабиться, взять толстостенный стакан, вбросить три кубика льда и кайфовать под мяукающие синкопы блюза. Кстати, у меня неплохая музыкальная коллекция виниловых пластинок.
Последнее время мне нравится надираться вискарем. Хмель приходит не обвально, со свинцовой тяжестью штормящего океана, а разливается исподволь, в виде теплой, нежащей ауры. Хотя, о чем это я? Аура – понятие пространственно-внешнее, а виски мягко подбирается изнутри к клеточкам моего тела. Розово-алое блаженство наступает после второго глотка, подходит от желудка к шее и вдруг горячая волна окатывает мочки ушей. Пошел «приход», после которого никогда не болит голова.
У меня узкая стопа и высокий подъем, почти ребячий. Из-за этого я не люблю ходить в обуви на каблуках. В некоторых случаях, когда приходится блюсти дресс-код, могу взгромоздиться на шпильки. Но никакого куража при этом не испытываю. Бывают в жизни моменты, когда чувствуешь себя голубем, но чаще оказываешься в роли памятника. И в этом амплуа меня хватает минут на тридцать, после чего я нахожу укромный уголок и переобуваюсь в любимые спортивные тапочки. В отвращении к модельной обуви я не одинока. Вон у Марининой Настя Каменская в каждом романе мечтает проводить расследование исключительно в уютных домашних шлепанцах.
Продолжаю инспекцию своего тела. Переход от ступни к голени изящен и породист. Как это раздражало меня в юности! Тонкие щиколотки и адов котел профессионального спорта – вещи несовместимые. Моей мечтой и предметом зависти были короткие ноги-столбики Оксаны – вечной соперницы, уже достигшей вершины Олимпа. И фигура ее плотно-квадратненькая тоже была как будто создана для катания на коньках. Куда мне, долговязому цыпленку, было до нее.
Дрянь, дрянь, дрянь!! Даже сейчас, по прошествии многих лет, я закусываю до боли нижнюю губу. Есть у меня такая привычка, сопутствующая глубокому негативу. Только однажды, пять лет тому назад, я обрадовалась, услышав в репортаже по TV имя своей конкурентки. Диктор, понизив голос до трагического, сообщил, что бывшую олимпийскую чемпионку определили в Калифорнии на принудительное лечение от алкоголизма. Это был мой праздник, праздник, опоздавший на двенадцать лет.
У меня стильный айфон, с которым я не расстаюсь практически никогда. Он яркого алого цвета, имеется в виду корпус. И сейчас на боковой полке у зеркальной двери шкафа айфон посверкивает красными лучиками, слегка вибрируя. Косой взгляд на дисплей – звонок от Него. Нет настроения пускаться в разговор. Мне комфортно и без собеседника. Не желаю общаться и все. Но где-то на уровне подсознания включилась маленькая релюшка памяти, и время возвращается на месяц назад, в жаркий июньский вечер.
Аппаратик от вибрации переходит к истерическим взвизгиваниям. Интересно, насколько хватит у Него терпения?
На четырнадцатом звонке айфон умолкает. Я по-прежнему стою перед зеркалом, но вижу себя одетой в легкую маечку и джинсы на углу возле старинного купеческого особняка. Во рту у меня блаженное кисло-сладкое послевкусие первой съеденной в этом году алычи. Жарко, двигаться полный облом, а ведь надо еще пройти три квартала резко вгору. Правда, есть слабая надежда на то, что кто-нибудь из знакомых проедет на машине в нужном мне направлении. Обращаю внимание на рослого джентльмена, переходящего улицу. Прикид у него соответствующий моде и погоде – весь в ослепительно белом, а на пальце правой руки вертится брелок с ключами от машины.
Любая женщина, как утверждают психологи, способна оценить незнакомого мужчину за одну минуту по сорока параметрам: ум, привлекательность, сексуальная энергия, состояние обуви, социальный статус, степень свободы, марка сигарет, отношение к алкоголю и так далее, вплоть до того – отдаться ему сегодня или на пятом свидании. И что же мы имеем?
Воплощенную мечту Остапа Бендера и все по фирме! Дорогой мужичок. Брючки, ремень, рубашка и мокасины из мягчайшей кожи тянут на три-четыре штуки баксов, уж в этом я разбираюсь. И морда лица у мужика породистая донельзя. Седая, стриженная по типу трехдневной щетины, борода, подсеребренные виски, тонкий греческий нос. Лицо свежее, загоревшее, плечи широкие, не сутулится. Выправка не спортивная, а скорее офицерская, и некая вальяжность присутствует во всем облике. Значит, при должности.
Впиваюсь взглядом ему в спину, напряженно так смотрю и понимаю, что периферическим зрением он меня усек и тоже не остался равнодушным. Скоренько пересекаю перекресток, захожу за угол и останавливаюсь метрах в пяти. На лице формирую сложную гримасу, означающую одномоментно ожидание, нетерпение и надежду на доброго Санта-Клауса. Хотя при нынешней жаре о Дедушке Морозе можно только помечтать. 
 Из-за угла выворачивает серебристый внедорожник. За рулем прогнозируемый белобрючный красавец. Делаю совершенно независимый вид, мол, меня здесь не стояло. Автомобиль притормаживает, опускается боковое стекло со стороны пассажира. Из салона  ощутимо веет прохладой. Приятный баритон с едва уловимым грассированием:
- Девушка, садитесь быстрее, я подвезу вас.
- До Гоголя? – уточняю я.
- Да куда угодно, только поскорее.

«Сработало», – внутренне ликую я. В машине пашет на полную мощность кондиционер, заглушая негромкую музыку, что-то из старых американцев. В зачет Санта-Клаусу идет тонкий, явно дорогой парфюм. Ухоженный мужичок, но авто без особых наворотов – строго функционально. Из динамиков вкрадчиво льётся узнаваемый сладкий голос Френка Синатры. Ага, романтик, да еще и рефлексирующий по прежним временам. Ведет машину ровно, не дергаясь, – совершенно не мой стиль. Ну, да ладно, это мы как-нибудь переживем. Глаза умные, но усталые как у Штирлица в сцене свидания с женой в берлинском кабачке «Элефант».
 Пять минут – и я уже в конечной точке моего маршрута.
- Остановите, пожалуйста.
Джентльмен слегка оживает и тормозит у бровки, включив аварийку.
- Сударыня, а давайте-ка выпьем хорошего чаю.
Полуинтонация вопроса и в то же время предложения. Раздумываю недолго:
- Увы, я сейчас занята.
Даю ему понять, что еще не все потеряно.
- А в котором часу мы могли бы встретиться?
- Мои занятия немецким языком заканчиваются через два часа.
Следующая реплика моего собеседника звучит на чистом хохдойч. Смутно понимаю, что он будет ждать меня на этом самом месте ровно через два часа.
Еще раз отдаю должное своей телепатической силе.

Айфон вновь начинает ритуальную пляску. На этот раз звуковое сопровождение  пошло сразу, одновременно с вибрацией. Аппарат живет своей неведомой жизнью. Иногда он глючит и соединяется самостоятельно с кем-нибудь из понравившихся ему абонентов. Может выключиться посреди разговора или перейти в режим паузы. Характер еще тот.
По-прежнему игнорирую звонки. Знаю, что это Он. Никак не успокоится. Неужели не понятно – меня нет, я испарилась, улетела на Лысую гору. Сам же сравнивал меня с булгаковской ведьмочкой Геллой!
Продолжаю проводить ревизию своего тела. У меня красивые бедра, может быть несколько широковаты для такой узкой талии, но размер полностью укладывается в голливудский стандарт. В прошлом это мой основной рабочий инструмент. (Читатель, не заморачивайся насчет проституции. Чего не было, того не было, просто у фигуристов вся нагрузка идет на ноги.) Но и в настоящем моими бедрами восхищаются, нежат, как совсем недавно это проделывал Он, шепча, что я идеально создана для материнства.
Увы, но только этого мне не дано, ни сейчас, ни в будущем. И ни слова больше, моя боль – это моя боль.
Маленький темно-русый треугольник внизу живота замыкает внутреннюю арку бедер. Мое лоно – это особая статья. Он сходит с ума, бережно прикасаясь пальцами к волосикам на лобке. А если честно, то не только Он, хотя в моей жизни состоялось не так уж много мужчин, допущенных к сокровенным местам.
Здесь все аккуратно, подстрижено, кое-где подбрито и слегка благоухает ароматом лаванды. А заветная маленькая пульсирующая бусинка надежно спрятана между розовыми лепестками. Туда, туда Он рвется, будоража пространство непрерывными трелями.
Да, познавший меня никогда не найдет покоя. Это наркотик, привыкание мгновенное и соскочить невозможно до печального финала. Это уже дважды проверено.
После давешней попойки над левым коленом проступило слегка коричневое шероховатое пятно. Размером не больше ладошки новорожденного, но оно появилось, а это многое значит для меня. Так уж устроен мой организм, что кожа первая сигнализирует о неполадках  кроветворной системы.
Очередной звонок. На дисплее номер мамы. Наберу позже. Нет желания общаться и с ней, отвечать на банальные вопросы о еде, сне и, пардон, стуле.
Память вновь уносит меня в недавнее прошлое…

Через два часа покидаю душную комнату, где пыталась освоить спряжение неправильных глаголов. Их в немецком языке, как на барбоске блох. Или сегодня я рассеяна?
На углу отмечаю серебристый автомобиль, стоящий на том же самом месте, где я его покинула. Похоже, что товарищ никуда и не отъезжал. Выдерживаю пятиминутную паузу, наблюдая за белкой, шустро скользящей по веткам могучего каштана. Что ей там искать? Ума не приложу. Подхожу к машине с тыла. Заметил меня в зеркале, обернулся, улыбается, дверцу распахивает.
Усаживаюсь, не выказывая на лице особой радости.
- У меня только сорок минут свободного времени, потом мне надо передать пакет с документами в банк.
Посмотрим, как Он отреагирует на мои слова.
Тонкие ноздри моего визави видимо напрягаются. Недоволен, но держится корректно. Сразу переключает разговор на тему перспективы.
- Если нетрудно, можно мне записать номер вашего мобильного? Не хотелось бы потерять вас из-за своей робости.
Что ж, перспектива просчитываемая, еще раз убеждаюсь, что мужичок весьма заинтересован. А по поводу робости, явное мужское кокетство. Никак не тянут седые виски и иронический взгляд на образ юного Вертера. Диктую свой номер, попутно замечаю брошенную на заднем сиденье полураскрытую книгу. Точно, не уезжал, сидел читал.
Опа, на задней суперобложке фотография моего нового знакомца! Как говорила Алиса, становится все страньше и страньше. Сам себя перечитывает, что ли?
Тем временем Он тычет пальцем в клавиатуру. Номер не переспрашивает, значит, до склероза еще далеко. По тому, как Он медленно вводит цифры в свой мобильный, чувствую, что обилие текстовой связи мне не светит. Наверняка телефон использует только по прямому назначению.
- Уф, закончил. Позвольте представиться, меня зовут Он. До Мастера я еще не дорос, хотя у меня издано уже семь книг. А как же мне записать вас?
Мужчина явно повернут на галантности, не без оттенка интриги. Включаю соображалку, улыбаясь, загадочно произношу:
- Напишите – Она. Наверняка среди ваших абонентов нет еще такого имени.
- Хорошо, - обыденно кивает Он. - Давайте поступим следующим образом: мы отвозим документы. У вас же нет с этим временных рамок? А потом предадимся процессу чаепития.
Киваю головой. – Поехали прямо два квартала, затем направо метров пятьдесят.

Изящный фарфоровый заварничек подогревается на плоской свечке. Насыщенный ароматный напиток слегка отдает запахом цветущего миндаля. Я уже знаю, что мой спутник адвокат, писатель и лауреат чего-то там. Интеллектуален, юморит в меру, хороший рассказчик, при этом речь грамотная, без жаргонизмов. Процессник, заваривая чай несколько раз, блеснул латынью. Натура чувствительная, это видно по эмоциональной окраске повествования и некой актерской пластичности. Но за всей внешне доброжелательной картиной угадывается какое-то подспудное беспокойство. Я хорошо улавливаю внутреннюю неуверенность и потаенную боль этого человека. Так паук, сидя в засаде в укромном месте, по малейшему колебанию паутинки определяет наличие очередной жертвы. Кстати, к этим насекомым у меня отвращения, присущего многим людям, нет. Вполне симпатичный маленький властелин тончайшего мира паутины.
Четвертый звонок за двадцать минут. Я не проверяю, уверена, что это Он. Бесится, выходит из себя. Представляю, как Он сейчас носится на машине по городу на огромной скорости, изображая из себя Ипполита из рязановской новогодней сказки. Почти всем мужчинам свойственно пережигать адреналин действием. По крайней мере, из моего окружения.
Замечаю на правой ягодице маленькое красное пятно. Еще один привет от моей несовершенной ферментной системы. Сигнал о том, что организму нужна свежая кровь.
Но вернемся к моим выпуклостям. Как свидетельствует доктор Кинси;, у большинства женщин эрогенные зоны находятся в области гениталий, сосков и мочек ушей. Я счастливое (несчастливое?) исключение из миллионной когорты дочерей Евы. Самое большое наслаждение я получаю, когда мне грубо мнут попку или сильно похлопывают по заду во время секса (как в дешевой немецкой порнушке). Эту мою особенность Он уловил интуитивно во время нашей первой близости. Надо отдать должное – в постели он распутно нежен, изобретателен, достаточно вынослив для своего возраста и неэгоистичен. 
Ну вот, следующий телефонный вызов. Перерывы между ними становятся все короче. Видимо дошел уже до кондиции. Лишь бы с Ним, дураком, ничего не случилось на дороге! Беда с этими взрослыми мужчинами. Еще не выстроив отношений, они живут предчувствием разлуки, боязнь которой напрочь ломает психику. Отсюда и Его внутреннее беспокойство, и желание постоянно контролировать ситуацию, вторгаясь в мое личное пространство. Не терплю! И быть иной не собираюсь.
Грудью я не любуюсь. Она у меня маленькая - спортивный вариант. Отсюда и вечная проблема с подбором белья. По объему я потенциальный покупатель «Детского мира». Но там нет ничего ажурно-воздушного, только унылые топы для малолеток. Следовательно, любую поездку за рубеж я использую для приобретения бюстгальтеров. Причем покупаю впрок, поскольку последние годы остаюсь в одном весе, росте и размере. В позапрошлом году самым ярким впечатлением от посещения Америки было небо над Пенсильванией, рыбалка в Мексиканском заливе и большущая коробка лифчиков, произведенных в Бельгии. Вот туда и придется мне пролагать следующий маршрут.
После первого общения, закончившегося легким поцелуем в щеку и полудружеским объятием, я укатила на пять дней к Азовскому морю. Мне надо было разобраться с собой, переставить «скелеты в шкафу» и определить – готова ли я к новому роману. За три часа общения с седобородым джентльменом я уловила во взгляде, в манерах собеседника демонстративное желание «продолжения банкета». Он, отнюдь, не показался мне ловеласом, стремящимся заполнить пустую графоклетку в перечне амурных побед. А вот понравиться Он стремился явно, используя свое обаяние, интеллект, язык жестов. И четыре его книги с авторской подписью, церемонно преподнесенные мне на втором свидании, тоже были из обоймы обольщения.
Конечно, Он ожидал от меня щенячьего восторга, как же – живой писатель! Но я назло восприняла дар, как сущую безделицу, поставила книги на полку, сказав, что как-нибудь прочту.
Он, естественно, огорчился, я просекла это по Его глазам. Но сидит во мне эдакий бес, иногда заставляя совершать абсолютно нелогичные поступки.
 Опять  забился в конвульсиях айфон. Открываю ящик для белья и засовываю туда аппарат. С этим хранилищем интимных принадлежностей, мне кажется, я немного оконфузилась. Он, похоже, сунул свой нос туда после первой нашей близости. Иначе, чего бы Ему мчаться спозаранку на следующий день в бутик женского белья и выбирать мне подарок? Вот и гадай теперь, увидел или не увидел Он брошенные наспех в ящик расхожие трусики с приклеенной гигиенической прокладкой с капелькой засохшей крови.
А всего делов-то было – спешила к Нему на свидание, а ванная, где стоит корзинка для грязного белья, была занята сестрой. Вот и сунула в первый попавшийся ящичек. После ужина в ресторане приехали ко мне. И как-то все произошло естественно, без напряга. Так что очнулась только после сумасшедшего оргазма. О какой ревизии своего имущества тут думать? Руки и ноги трясутся. Да шут с ним, с конфузом. Проехали тему. Тем более, что уже одиннадцать минут никто не звонит.
Поворачиваю голову слегка влево и утыкаюсь глазами в паспарту, забранное в металлическую рамку. Это Его стихи, посвященные вашей покорной слуге. Жаль, что к поэзии я равнодушна, не задевают меня глубоко рифмованные строки. Выслушала и забыла. Это все дурное наследие спорта, когда любая эмоция, если она не ведет к победе, излишня.
Убираю прядь со лба. Волнистые рыжеватые волосы красиво ложатся на мою шею. Судмедэксперты декларируют, что каждое прожитое десятилетие оставляет на женской шее глубокую поперечную морщину. Исходя из этого постулата, я еще и не жила... Настолько она у меня гладкая и нежно-бархатистая на ощупь.
Небольшие скулы, ровненький, слегка вздернутый нос (мамочка называет его пикантным). И улыбка, обалденная улыбка, ясная, открытая, почти детская из-за не совсем правильной зубной формулы (клычки у меня острые). Моя улыбка – мое абсолютное оружие. В этом мире я знаю только трех человек, которые могли так улыбаться – Гагарин, Кеннеди и американский астронавт Нейл Армстронг. Но за все приходится платить. Этой замечательной троицы уже нет в живых. Я же пока обхожусь «малой кровью» – мимическими морщинками около наружных уголков глаз. Какова же будет истинная цена расплаты, какую мзду возьмет в будущем мое альтер эго, –неизвестно.
Очередная длинная трель. Так когда-то раньше прозванивалась междугородка. Достаю из ящика айфон. На дисплее незнакомый городской номер. Это Он, дурашка, звонит со стационарного телефона. Тоже мне секрет Полишинеля! Я же Его чувствую. Но нажимать соединение не буду. Незачем обнадеживать. Я уже приняла решение полчаса назад. Мы должны расстаться. Вот только как сообщить Ему, еще не придумала.
Под подбородком слева новая шершавинка. Это плохой признак, значит, времени у меня совсем нет. Нужен, нужен приток энергии извне. Свежей, молодой. А звонки все продолжаются, только интонация у них поменялась. Безнадега какая-то возникла. Так звучит крик о помощи посреди океана, когда на сотни миль нет ни одной живой души.
Набрасываю халатик. Под унылый аккомпанемент телефонных призывов прохожу к компьютеру. На секунду задумываюсь, а пальцы сами, в автоматическом режиме, порхают над клавиатурой.
Вот и первый абзац выстроился: «Дорогой, начну с того, что я всегда чувствовала, размышляя о наших отношениях, но никогда не озвучивала. Ты интересный, стильный и щедрый мужчина. И первый в моей жизни, от кого я могла получить всю гамму чувственных наслаждений. Стихи, мудрое терпение, обилие нежности - все мне сказало о серьезности Твоих намерений. Но я бы хотела сегодня остановить наши отношения на этой пиковой точке. Я прошу прощения за все, что причинило Тебе боль, и целую в последний раз, как Твоя любимая».
Перечитала напечатанное, ничего лишнего, все пристойно. Не писать же мне о том, что я ненавижу серебро, меня выводит из себя запах чеснока и прогулка по осиновой роще. Что у меня сумасшедший обмен веществ, требующий каждые четыре года подпитки чужой кровью. Да, я Адзе**, и новая жертва уже обозначена. В этот раз будет американец. Здоровый, молодой и самоуверенный. Он даже не представляет, что его ждет через месяц после общения со мной.
А обрекать Тебя на смерть я не хочу и не могу. Поскольку впервые влюбилась по-настоящему.
Немного подумав, допечатываю еще несколько строк в своем послании: «Книгу Твою я проглотила за одну ночь, вчерашнюю ночь. Вещь по-настоящему хороша и лирична. Вот и все. Прости и отпусти меня…
Удачного расположения звезд для Тебя,  Мастер!»


; Кинси Альфред – американский сексопатолог
  Адзе – вампир в личине светлячка (теплый огонь) Приманивает жертву приятным свечением.
               Легко принимает человеческий облик (классификация вампиров – Википедия)