Глиняный главком-2

   Начало http://www.proza.ru/2012/10/26/1242

  Мастерская встретила спертой вонью с яркой конопляной нотой и великолепным срачом, особенно заметным после чистого родительского домика. Двухкомнатная хрущевка, досташаяся от маминого, покойного брата и превращенная в мастерскую, будто живая, одичала.
     Джинсовка быстро навела некий условный порядок, раскрыла окна и позвала:"Фома, Фома"! Включила Розенбаума:"...К самолетам рейсовым, прилетай, погреешься, мы ждем..."!
      Замесила глину в небывалом количестве. Позвонил робкий Безумный Шляпник:"Брезентуша, Марьяшка, маленькая, ты как"?
-"Хреново, приезжай".
Пока отмокала глина и вырастало в ее душе Нечто, она могла и пожить своей жизнью.

     Шляпник, он же Никита, в отличие от многих других друзей-подруг, раскаливших телефон, не был лишним в горе. Только на его костлявом плече она и хотела поплакать, вдыхая аромат пота и анаши. Ну конечно, она его обстирала и переодела, а как же. Ведь он не был лишним, ей не хотелось побыть одной, с ним -это все равно что с самой собой.
       Он впитывал как губка все ее слезы, психозы, перверсии и душевные мастурбации, он все понимал, а если не понимал, то старался понять, и это у него получалось.
     Он знал и про несостоявшуюся жизнь отца, и про ушедшую скорым поездом мимо жизнь матери, и про Фому без Еремы. Войди он в комнату брата, он бы решил, что бывал уже здесь.
       Конечно, они ругались, бывало, и разлучались, бывало, и даже крутили с другими, бывало.Но это была только дурь и идиотизм. В общем, Марианна-Джинса была бы счастливой, если бы не...

     Через несколько суток глина дошла до кондиции и Марианна, обложившись фотографиями брата, начала его лепить. Словно горя в огне своих нервов, она налепливала глину на каркас, вмешивая свои волосы, свои слезы, нарочно порезав венку на запятье, вмесила в глину кровь. Увешала мастерскую портретами Сталина, Че Гевары, Ленина, и даже Пол-Пота-компота. Скачала в комп хренову тучу "нюшек" и порно-видеороликов.
     Никита, он же -безумный Шляпник тоже плакал, но не о ее братце, он просто плакал. Он все понимал, и ему было больно. Со страхом он оставался здесь ночевать еще первое время, а когда "Галатей", "статуй", "этот самый" был почти готов, Шляпник перебрался к своим родителям. Ему было просто страшно.

Продолжение http://www.proza.ru/2012/10/28/66