Солнечный мир

                Итак вспомни, откуда ты ниспал, и покайся,
                и твори прежние дела; а если не так,
                скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой
                с места его, если не покаешься.
                Откровение Иоанна Богослова 2:5.

    - Папа, папа, - на бегу, размазывая слезы по щекам, кричал младший Ваня, -
наш Ленька в аварию попал.
    Добежав до меня, уткнулся в живот, вздрагивая всем телом: «Он на велике ехал,
а Витька на отцовском Мерседесе с дружками  на него наехали, да сразу и не
заметили, а еще и протащили. Он сейчас в кювете лежит. Папа, он весь в
крови», - судорожные всхлипывания перешли в истерическое рыдание.
    Так и дошли мы до проселочной дороги. Я, молясь о милости Божьей к сыну, а
сын тесно прижавшись ко мне, ища во мне защиту.

    В овражке лежал мой сын. Без сознания. Но живой. И это главное.
    Но я  был спокоен. Спокойствие не мое, не человеческое. Спокойствие от
Господа – я знал, что все будет нормально. Что Господь сохранит ему жизнь,
излечит. Это было полное доверие Господу. И ничто не могло похитить это
состояние у меня – ни вид изуродованного детского тела, ни покореженный
велосипед, ни жалкие и заискивающие оправдания и обещания в помощи на
лечение, от отца виновника аварии.
    Он все хватал меня за рукав и в испуге неминуемого наказания сыну-оболтусу,
обещал оплатить все издержки на лечение, говорил о готовности возместить мне
моральный ущерб, что сам строго накажет сына, только надо пойти в милицию и
подписать одну всего лишь бумагу – что претензий я не имею, а он уж расстарается
и поможет нам во всем.
    Меня не трогала его многословная тирада, не было тревоги, которая поселяется
где-то в солнечном сплетении и не дает спокойно вдохнуть и посмотреть на вещи хладнокровно.
   Я подписал бумагу, что отказывают от всяческих претензий.
   Знакомый, работающий в органах, только сокрушенно мотал головой: «Да ты хоть
расписку возьми от них на помощь. Пацан-то как пострадал».

   Мне было не до его страхов за будущее его сына. Я молился. Пока ехали в машине
скорой помощи, пока в приемном покое обрабатывали раны, пока возили на рентген.
   Я сохранял спокойствие, которое дал мне Господь. Уверенность в Его помощи. И Он
излечил моего ребенка. Переломы быстро срослись, ушибы рассосались.  Врачи
только удивлялись: «В рубашке родился». 
   Прошло не так много времени, пришел в гости сосед и хамовато улыбаясь, сообщил,
что денег от него мы не дождемся, что денег нет, а если есть – то он найдет куда
их потратить. Что я сам виноват – я же отказался и претензий к ним не имею.
   - Я знал, что ты не дашь, - сказал я твердо и выставил его, обескураженного
таким ответом, за дверь.
   Солнечный свет, греющий меня в душе, дающий мир и благость не угасал ни на миг.
Я знал, что все в руках Божьих. Вся моя семья – на ладонях Его. Что может быть
выше, лучше, радостней?

   Ленька выздоровел, радовался своим мальчишеским затеям. Все вошло в свою жизненную
колею.

   Однажды прибежал с улицы Ванятка. Со слезами, горькими всхлипами стал жаловаться,
что опять же соседский сын, ударил его. У меня уже не было того состояния
безмятежности и во мне все вознегодовало:
   - Да как же так? Сколько мы будем терпеть от вашего сына? Когда вы его
воспитывать будете? Растет, не знает наказания, что еще вырастит из него? –
из меня лились обвинения, досада в адрес соседа.
   Он пытался оправдаться, но я уже не давал ему слова, все, что накоплено было –
вылилось, все что вспомнилось – было брошено в лицо.
   А в моей душе был мрак. Тяжко, горько, обидно, досадно. Такая буря эмоций!
Не было солнца в сердце. Была обида, которая застилала глаза, была горечь,
которая разъедала душу.
   Лишь потом, когда я успокоился, я понял, как я упал в духовном мире. Самому не
подняться опять на эту Гору блаженства и присутствия Божьего. Только примирившись
с соседом, когда мы выплакали друг другу, обнявшись наши прощения, ко мне
вернулся мир. Солнечный мир.