Перстень

               
  У бабушки Александры были массивные золотые серьги. Она их не снимала, даже когда парилась в бане, хотя они нагревались и жгли уши. Ещё у неё было такое же кольцо на безымянном пальце, со временем истончившееся  с тыльной стороны, потому что бабушка всю жизнь стирала бельё в корыте и тёрла его о ребристую доску, не жалея ни рук, ни кольца. Её так и похоронили с кольцом, вросшим в палец.

  У бабушки Елены в ушах красовались тонкой работы серьги с изумрудами – свадебный подарок одного из мужей, не знаю, которого. Колец она не носила. Её тонкие, изящные пальцы время почти не тронуло. При шитье она пользовалась двумя напёрстками: на указательном пальце правой и на среднем левой руки, так что и острые иголки не оставили своего следа.

  Мама серёг и колец не носила. Несколько брошек и две нитки бус из чешского стекла, рассыпающего яркие лучи при электрическом свете, и фальшивого жемчуга – вот и все её украшения. Они хранились в большой фарфоровой пудренице, привезённой с войны из Германии, - мамином трофее.

  Я же с детства была падка на всё блестящее. Навешивала на себя стёклышки, камушки, ягоды рябины и боярышника. Одним словом, украшалась.

  Став взрослой, не могла пройти мимо красивой бижутерии и с радостью принимала в подарок всякие побрякушки. Ничего ценного мне никто никогда не дарил.

  С тщательно скрытой завистью посматривала   на украшения других женщин. Особенно прельщал меня золотой перстень коллеги, украшенный рубином. Очень хотелось такой же, и я, вроде как в шутку, сообщила об этом мужу накануне своего сорокалетия.

  В день рождения он преподнёс мне подарок. Золотой перстенёк оказался немного велик для безымянного пальца, потому водрузился на средний. Тонкие переплетения окружали камешек рубина, из малиновой глубины которого шёл ровный и яркий свет. Трудно передать чувства, владевшие мной до тех пор, пока я не привыкла к своему сокровищу. Мой перстенёк был, несомненно, красивей, чем у коллеги, и она перестала свой носить.

  Я и до этого обожала мужа, прощала ему мелкие измены, враньё и приступы ревности, а после царского подарка вовсе готова была посадить на божницу.

  Наступил канун Нового года. Это время в моей жизни, как по заказу, сопряжено с потрясениями. 31 декабря непременно случается что-нибудь непредвиденное.
 
  Последний рабочий день года был укороченным. Я заперла редакционный кабинет и стояла на площадке десятого этажа в ожидании лифта. Он пришёл совершенно бесшумно и привёз незнакомую женщину.

  -  А я к вам! – сообщила она, преградив мне дорогу к кабинке. – У меня разговор… жалоба… мне срочно…

  Пришлось открыть кабинет, раздеться, сесть за стол и открыть журнал для регистрации посетителей.

  - Слушаю вас. Назовите себя, пожалуйста, и адрес.

  Я положила ручку, услышав, что моя собеседница живёт в областном центре, и как можно вежливее объяснила, что это редакция районной газеты, а ей надо в городскую, что этажом ниже.

  - Нет, - настаивала женщина. – Мне надо именно к вам, к вам лично. И сбивающимся от волнения голосом поведала, что она одна воспитывает сына-старшеклассника и 9-месячную дочку, отец которой ни за что не желает помогать материально.

  Я слушала рассказ и прикидывала, в какие инстанции буду звонить после праздника, к кому обращаться за помощью для этой несчастной матери-одиночки.

 
 - Фамилии и места работы отцов вы знаете? – прервала я монолог и приготовилась записать сведения.

 - С отцом мальчика мы давно в разводе. А отца девочки вы знаете. Это ваш муж.

  И она во всех подробностях  рассказала о затянувшемся романе, о том, как весь водолазный отряд Андрея любит устраивать застолья в её домике на берегу реки. О том, какой Андрей мастеровой и весёлый. Какой красивый и компанейский…

  Я слушала, молча, и, видимо, моё молчание придавало ей уверенности в том, что рассказ мне интересен.

 - Он никогда не говорит о вас плохо, - уверяла она, - он просто гордится вами и детьми. И жениться на мне он не обещал, и о том, что я жду от него ребёнка, узнал в последний момент, а теперь не хочет и слушать о дочке. А ведь ваших двоих, неродных ему, усыновил и воспитывает…

  Я молчала, потому что плохо понимала, о чём идёт речь. Андрей время от времени признавался в мимолётных связях, уверяя, что ничего серьёзного не было и быть не может. Об этой женщине и о ребёнке он не говорил никогда. Лихорадочно обдумывая предстоящий разговор с мужем, я отвлеклась, но фраза «вот и этот перстень» вернула к действительности.

 - Вот и этот перстень, - повторила собеседница, - мы вместе покупали его для вас. Правда, красивый? Я выбирала…

  Перстень, который я так боялась потерять, потому что он легко снимался с пальца, на этот раз невозможно было стащить. Но я приложила усилия. Даже не посмотрев на него в последний раз, я положила своё сокровище перед соперницей со словами:

  - Продайте, и вам будет, на что жить первое время, а потом… Я поговорю с мужем… Ребёнок ведь ни в чём не виноват…

   Андрей устанавливал в крестовину новогоднюю ёлку и выслушал мой монолог, не поднимая побледневшего лица.

  - Какая же ты дурочка, Томася! – сказал он, наконец, распрямившись. – Другая бы спустила её с лестницы, а ты отдала мой подарок…

  Мы встретили Новый год в разных комнатах. И это был первый шаг к разводу.
Колец я с тех пор не ношу.