Не читайте. Это вообще не рассказ

Кладбище.


У меня  была до недавнего времени такая привычка: сохранять  некоторые посты или комментарии тех людей, которые мне очень нравились. Которых я считаю друзьями.  Которых я мог бы считать друзьями.  Которые были моими друзьями.  Которые, как я считал, могли бы быть моими друзьями.  Да и просто – замечательных  людей. 

У меня  была до недавнего времени такая привычка: сохранять  некоторые посты или комментарии тех людей, которые мне очень нравились. Которых я считаю врагами.  Которых я мог бы считать врагами.  Которые были моими врагами.  Которые, как я считал, могли бы быть моими врагами.  Да и просто – замечательных  людей. 

И вот  просматривая, свои избранные, я наблюдаю печальную ныне картину: резко  как-то образовалось много пустоты.  В личке и во мне.  Лично во мне. Я просматриваю фотографии в архиве и пытаюсь примерить их на пустые места. Места, которые пустыми глазницами смотрят на меня. «Анкета удалена. Анкета удалена. Анкета удалена» Если произнести эти слова по каждому выбывшему – то можно с первого раза научить говорить попугая. Если все это выстроить в ряд, то  пустая лента несколько раз обогнет монитор и затеряется в районе двеннадцати часов вечера. Я пытаюсь мысленно прикрепить фотографии на серые квадраты. Фотографии не держатся и падают, скользя по гранитным и железным постаментам. Некоторые, зацепившись за  сухие травинки вырванных из контекста  комментов, задерживаются на могильных бугорках.  Некоторых сдувает  ветер перемен.  И сморщенными осенними сухими листьями они несутся  из прошлого куда-то в небытие.  Минуя настоящее  и будущее.  И есть только одно место, где их можно найти. И называется оно: «гдетотам».  И там «гдетотам» им хорошо.  Наверное. Мне бы очень хотелось  так думать. Мне было бы спокойнее так.  Но иногда мне кажется, что это не так. Я чувствую, что не так. И тогда я прихожу на кладбище и всматриваюсь в эти поросшие пожухлой травой холмики и пытаюсь угадать: кто и где. И мне кажется порой, что вот-вот  вылезет из могилы рука, укоризненно грозя мне пальцем,  и знакомый чей-то голос  прокричит: «Должок!»
И я дождался. И вот я тут.  Здрасти вам. Ога.

П.С. Есть еще категория «условно мертвые». У них есть надежда. У меня есть надежда.