Брат Везувия

БРАТ ВЕЗУВИЯ

(волшебная история для детей и взрослых из детства одного великого волшебника)

Везувий – это имя грозного стража неаполитанского края, что лежит на самом юге Италии. Как и древняя Этна, под чьими корнями по преданию погребен поверженный титан Тифон, дремлющий вулкан порой все еще стращает местных жителей своими внезапными пробуждениями. Он может спать многие сотни лет, заставляя людей поверить в то, что жизнь в его жерле угасла, и в один прекрасный день смыть с лица Земли своей раскаленной лавой целые города, как было с античными Стабиями, Геркуланумом и Помпеей. Но, не смотря на роковое вулканье коварство, жители неаполитанского края чтят Везувий как защитника и кормильца: мощным щитом закрывает он от холодных ветров сады и виноградники, а из груди его бьют целебные горячие ключи. Вулкану обязаны неаполитанцы тем удивительным воздухом, который одаривает их столь звонкими и чистыми, знаменитыми на весь мир голосами. Потому-то, с трепетом и благодарностью, почитают они Везувий своим покровителем. С ним навеки связана душа древнего поэта Вергилия и сам дух этой благодатной земли.
Наш же рассказ пойдет о другом великом неаполитанце. Имя его известно далеко за пределами Италии, но мало кто помнит, что неаполитанец этот, еще будучи ребенком, называл Везувий своим другом и братом. А потому и мы не станем здесь сразу называть его по имени. Назовем его братом Везувия, да возрадуется его вольный дух и его родная неаполитанская земля!
Брат Везувия родился в доме, стоящем у подножия соседней с вулканом горы. Его родители были бедными людьми, и между стенами старого дома зияли большие щели. Однажды, когда брат Везувия, тогда еще младенец, спал в своей колыбели, в щель между стенами в комнату вползла огромная змея. От потрясения и ужаса дитя забыло о том, что оно еще не умеет говорить, и принялось что есть мочи звать на помощь. Отец и мать прибежали на его крик. Отец схватил палку и бросился на змею, стремясь загнать ее обратно в щель, а мать стала качать и успокаивать сына. Но его страх уже прошел. Теперь он, не отрываясь, смотрел на огромную старую змею.
Змея, изогнувшись, стала в стойку, и, уворачиваясь от палки, качаясь из стороны в сторону, заговорила с младенцем человеческим голосом.
- Великий Тот послал меня к тебе. Он хочет, чтобы ты сохранил память и не забывал, кем ты был до этого рождения.
- Благую весть ты принесла мне, Змея! – ответила душа завороженного младенца. – Пусть же твой образ останется со мной как самое яркое воспоминание о моем детстве в этой новой жизни. И пусть принесенное тобою благословение не оставит меня в любых испытаниях, до новой смерти.
- Да будет так! – кивнула головой Змея. – Ибо благословение пославшего тебя в этот мир божества понадобится тебе не раз. Нелегко приходится посвященным, вновь приходящим в мир: они несут ему свое беспощадное знание, и миру ничего не остается, как оборонять освященное невежество, на котором он стоит и сдвигаться с которого не желает, ибо велик в нем страх рухнуть и разбиться вдребезги.
- Когда я только вошла в это тело, я почувствовала, что мир сильно изменился с тех пор, как я в последний раз приходила на землю! – воскликнула Душа Младенца, потрясенная своим откровением. – Скажи мне, мудрая Змея: правда ли, что ныне забыты даже самые простые истины, которые прежде были открыты всем и каждому?
- Не стану лгать тебе, но и смущать тебя не желаю. Тебе предстоит нести свет Истины в самые недра тьмы. Набирайся же сил, ибо, быть может, Истина повелит тебе сражаться за нее в одиночку против целого мира!
Так ответила Душе Младенца мудрая Змея и, перестав уворачиваться от ударов палки, скрылась в щали между стенами старого дома. А младенец в тот же миг забыл обо всем, о чем вспомнила его древняя душа. Он закрыл глаза и сладко уснул в своей колыбели под материнскую песню.
Родители брата Везувия выращивали виноград и водили дружбу с соседями, другими виноградарями. Все они, как водится у виноградарей, любили шумные веселые праздники и шутки с песнями. И брат Везувия еще маленьким мальчиком привык наблюдать, какое волшебство творит с людьми доброе вино. Но и в будни он никогда не скучал темными южными вечерами. Мерцающее звездное небо всегда манило и захватывало его внимательный взор. Больше всего любил он лежать на теплой, нагретой за день земле и смотреть в бездонную вышину, полную светоносной жизни.
Однажды он лежал вот так на спине и пристально смотрел на яркую звезду. От своего отца он знал ее имя: ее зовут Венера. Но не звук имени звезды тревожил душу мальчика, а ее таинственный свет. Не отрываясь, пил он этот свет глазами, и перед взором его световой поток то туманился и расплывался, то собирался вновь, складываясь в отчетливый образ. Звезда летела на смотрящего. Вот он уже видел ее румяное лицо, обрамленное медно-золотыми локонами.
Глаза у нее были сине-зеленые как море, с густыми светлыми ресницами. Он видел все ближе и ближе, уже не только лицо, но и летящую к нему навстречу фигурку в складках зеленовато-желтого плаща, омывающего ее, словно морская волна. Кто же это? Может быть, Дева Мария? Мальчик слышал от взрослых, что на небесах обитает именно она, за что и зовется Царицей Небесной.
Он сам не заметил, как мысленно задал звезде свой вопрос. На удивление, она прекрасно его расслышала и расхохоталась звонким серебреным смехом. По этому смеху мальчик понял, что звезда – девочка его лет. И он тотчас же разглядел за складками плаща ее худенькую фигурку.
- Чем ты так удивлен? Я умею принимать облик ребенка или взрослой женщины, как захочу. Ты еще мал, и мне бы хотелось быть с тобой на равных. Мы могли бы стать добрыми друзьями.
- Это было бы здорово! – обрадовался мальчик. Он никогда бы не поверил, что ему выпадет на долю такое счастье – дружить со звездой, живущей прямо на небе. Ведь сам-то он жил на земле! К тому же у него еще не было ни настоящего друга, ни подруги, а все только соседи, приятели да знакомые, а с ними не станешь вместе разглядывать звезды и рассказывать друг другу об увиденных в ночном небе лицах. Об этом подумал мальчик, когда пообещал звезде на всякий случай:
- Я никому про тебя не расскажу, если ты не хочешь, чтобы взрослые о нас знали!
- Звездная девочка снова весело рассмеялась своим серебреным смехом.
- Я не запрещаю этого, но взрослые все равно тебе не поверят, – сказала она. – А те, кто поверит, ничего не поймут в нашей с тобой дружбе. Подожди лучше, когда сам станешь взрослым. Может, тогда тебе удастся объяснить им хоть что-нибудь! Если, конечно, ты сам не сделаешься таким же, как они. Но, надеюсь, наша дружба тебе поможет.
- Скажи, а ты вправду можешь принимать любые обличия, какие сама захочешь? – с любопытством спросил мальчик.
- Я даже могу воплощаться на земле: в дереве и в цветке, в птице и в человеке, и даже в камне! – весело, не без доли хвастовства, ответила Звездная Девочка. – Когда ты узнаешь меня получше, то научишься распознавать всюду, где теплится дыхание моего существа.
- Ты очень красивая, – признался мальчик. – И я даже знаю уже на земле цветок, в котором теплится твое дыхание. Это роза. Но можешь ли ты взять меня погулять с тобой на небо?
- Конечно! Нет ничего проще! – охотно согласилась Звездная Девочка.
Один миг – и мальчик очутился вместе с нею среди сияющей тьмы ночного неба. С изумлением он обнаружил, что и сам превратился в звезду: сколько не пытался разглядеть свои руки и ноги, он видел только лишь лучи, такие же яркие, как и у его подруги.
- Не тревожься. Когда вернешься на землю, снова станешь мальчиком! – заверила она его. И они полетели, два светоносных огонька среди огромного множества других огней.
- Что это? Все звезды как будто танцуют? – удивился мальчик.
- Да. Как и мы с тобой, если ты еще не заметил, – ответила его подруга. А видишь вон ту голубую звезду? Это твоя Земля. Она тоже танцует вместе с нами.
- Как? Значит, Земля – тоже звезда? – воскликнул мальчик, останавливаясь от изумления.
- И все, что живет на ней, она рождает своим звездным танцем, – подхватила девочка. – А ты не знал?
- Нет, – честно признался мальчик. – Так, значит, Земля – как ты? И она тоже может принимать разные образы? Вот бы увидеть хоть одно из ее лиц!
- Ты видишь их каждый день. На всем живущем на Земле лежит ее печать и образ, которого не затмевают образы других звезд. Но если ты хочешь увидеть ее звездное лицо, как увидел мое – смотри на нее пристальней!
И, продолжая нестись вместе со своей подругой по небу в танце, мальчик, не отрываясь, стал вглядываться в голубую звезду. Бесконечное множество лиц замелькало перед ним. Все они казались смутно знакомыми, даже родными, но сменяли друг друга так быстро, что она не успевал узнать ни одно из них.
- Их так много! – признался мальчик, силясь остановить поток или хотя бы замедлить его течение. – Они – как капли в океане!
- Значит, ты еще не готов увидеть лицо Земли, твоей Матери! – отозвалась девочка Венера. И тут он увидел вместо нее свою собственную мать. Ее лицо склонилось к нему, лежащему на земле, а руки подхватили и подняли.
- Спи, сынок, я отнесу тебя в твою постель, – услышал он ласковый материнский голос и подумал с опаской: «Неужели и вправду это был всего лишь сон?»
Но девочка Венера пришла к нему и на следующий вечер. Они снова гуляли по небу и танцевали вокруг Солнца. Мальчику удалось разглядеть среди танцующих сухого седого Сатурна и одетого в красные одежды Марса с горящими глазами. Оба выглядели так зловеще, что было страшно к ним приближаться. Зато Юпитер, Луна и само Солнце, с которыми он познакомился чуть позже, поразили его своей красотой.
…
 С тех пор повсюду, во всем, что видел на земле, узнавал он их черты.
Девочка Венера не обманула своего друга: не только ее саму, но других небесных обитателей он научился распознавать по их теням и следам вокруг себя, и лилия отныне улыбалась ему улыбкой Луны, а астра передавала привет от Солнца.
Но мальчик все больше тянулся сердцем к тайне самой Земли. Земли, из которой вышло все, что видел он при свете дня; Земли, про которую его небесная подруга сказала, что она – такая же танцующая звезда, как и другие, и порождает своим танцем все живущее на ней; Земли, чьего звездного лика ему так и не удалось увидеть. Если другие звезды подобны людям, а люди – звездам, значит ли это, что человек подобен также и Земле, а Земля – человеку? Мальчику вспоминалось теперь, что в потоке лиц, обрушившихся на него в тот миг, когда он пожелал увидеть звездный лик Земли, перед ним промелькнуло и лицо его родной матери, и даже его собственное лицо, только оно как будто было взрослым…
Мальчик вглядывался в темную плоть пахотной земли и видел в ней лицо древней старухи. Он различал все новые и новые лица в каждой виноградной грозди и в каждом дереве. Множество существ окружали его, шевелились, дышали, силились что-то сказать. В шелесте ветра в ветвях и в журчании воды слышал он шепот, но пока не мог разобрать ни единого слова. Что-то по-прежнему мешало ему, как и тогда, когда он стремился выбрать единственный образ из нескончаемого потока звездных ликов Земли. Но что же? Он жадно вглядывался в даль в поисках ответа, и взор его уходи в горы.
Однажды отец мальчика поймал его пытливый ищущий взгляд.
- Там – Везувий, наш страж и Хранитель. Хочешь увидеть его во всем великолепии? – предложил отец.
Конечно, мальчик давно уже мечтал об этом. Родители не пускали его одного далеко в горы, но когда он был еще совсем маленький, отец обещал, что возьмет его с собой к вулкану, как только сын подрастет.
На другое утро отец и сын встали с первыми лучами рассвета и без долгих сборов двинулись в путь.
Сначала, издалека, вулкан казался серым и мертвым. Зато Чикала, родная гора, у подошвы которой приютился родительский домик, вся зеленела садами и виноградниками. Но вот путники оставили ее за спиной. Чикала становилась все дальше, а Везувий – все ближе. Мальчик то и дело оглядывался и с изумлением видел, что по мере удаления гора начинает казаться мрачной, каменистой и безжизненной, за ее скалами уже не различить прекрасных плодоносных лоз и деревьев, зато вулкан, вырастая, преображается, представая поистине в великолепии, словно полная чаша. Он был огромен и богат жизнью, что брала от него начало и им питалась. И эта жизнь, полная яростной силы, кричала так громко, что мальчик не только слышал ее голос, но, наконец, отчетливо различал каждое слово.
- Хорошо, что ты пришел! Рад видеть тебя, братишка! – прошептал веселый ветер в листве оливковых деревьев и погладил мальчика по голове, слегка взъерошив его густые кудри.
- Здравствуй, брат ветер! – удивленно и радостно ответил он вполголоса, стараясь в то же время не сбивать дыхание и не отставать на крутом подъеме от отца.
- И ты будь здоров! – подхватил ветер, видя его усердие. – Благословляю твои ноги! Они будут так же быстры, как я, до тех пор, пока твое сердце полно почтения к земле, по которой ступаешь. И никто, никто из твоих недругов не догонит тебя!
Мальчик почувствовал, как с каждым новым шагом ноги его наливаются силой. От земли исходила эта сила и поднималась прямо в сердце.
- Благодарю тебя, вольный ветер! Благодарю, могучая земля! – отозвалось сердце у него в груди, словно расправившая крылья птица. Мальчику казалось, будто он возвращается в свой покинутый дом, хотя все, что он видел, видел впервые. «Как это может быть, что все здесь узнает меня, хотя я никогда еще не ходил по этой тропе?» – подумалось ему. И тотчас же до его слуха донеслась песня ключа. С каждым шагом она звучала все громче.
- Здравствуй, брат мой, пришедший сюда! – пел ключ. – Я не просто вода. Я – чистая кровь Матери Земли, и кровь, что течет в твоих венах, мне родная сестра. Я беру начало в горячей груди вулкана. Пусть и сердце твое будет столь же горячим, столь же яростным, столь же отважным, и кровь твоя – столь же быстрой и чистой, когда ты будешь отстаивать честь и достоинство нашей Матери.
Все громче журчал ручей, и сердце мальчика вторило ему, как вторит влюбленная птица своей подруге.
- Благодарю тебя, сестра вода! Я не предам твоего благословения, обещаю! – пело оно. – Сквозь жизнь и смерть я пронесу твои щедрые дары!
«Как это может быть, что мое сердце само знает все, о чем говорит ключ?» – снова удивился мальчик, чувствуя в себе великую радость и великую решимость. Его маленькое тело вдруг показалось ему огромным и сильным, как будто оно было телом самого вулкана. И вот тут пробудилось в нем это глубокое чувство родства и подобия.
- Здравствуй, брат Везувий! – прозвучало в нем прежде, чем он очутился над гигантским жерлом вулкана. И когда он встал рядом со своим отцом, оба, объятые восторгом и благоговением на грани ужаса, долго-долго не могли оторвать взора от могучей утробы, где чутко дремало подземное пламя.
Целую вечность длилось молчание, прежде чем мальчик различил в нем голос, подобный отдаленному, едва уловимому гулу.
- Я – Земля. Я говорю голосом вулкана и голосом тихого ветра, голосом ключа и твоим собственным голосом, тем, который звучит у тебя в сердце. Мой голос един в голосах всех Моих детей, и Мой прообраз – в их образах, и Мой лик – в их лицах. Ты Мой сын и брат всем Моим детям. Неси же людям правду обо Мне, снова и снова неси им истину, дабы не угасла среди них память о Единстве и родстве. Они будут отвечать тебе ложью и клеветой на Меня. Но Я Сама помогу тебе Своей Мудростью. Я буду говорить с тобой во всем и через все, что предстанет перед твоим взором, телесным и мысленным.

Когда брат Везувия слышал это, он уже вспомнил все. И то, как весь этот плодородный край рождался из чрева вулкана, как выходила из разверзшихся недр огненная лава, каменела и становилась скалами, обрастала лесами и дикими садами, и так – по всему великому телу Земли, где только живы огнедышащие титаны, родные братья Везувия.
Он знал, что так же, как Земля творит Себя из Своих собственных недр, так и человек созидается из недр своего сердца, жизнь за жизнью, от рождения до новой смерти, когда он уподобляется плоду, что созревает и падает с ветки. Он знал, что уже вступал в неравную битву с жестоким богом, несущим отчуждение, и был принесен в жертву жрецами Смерти, чтобы снова родиться и снова сражаться. Он знал и прежде, что Земля подобна Венере, что она – такая же небесная акробатка, танцовщица в хороводе своих божественных сестер, что мчатся в танце вокруг Солнца, одной и бесчисленного множества звезд. Он знал, что знание, с которым он пришел в этот мир, снова изгнано из памяти людей. Он всегда приходил на Землю, когда эта память грозила угаснуть. Он был и Солнцем, и Землей, и далекой-далекой звездой, имени которой люди никогда не узнают, и вулканом, над жерлом которого завороженно застыли отец и сын, и самим сыном, тем маленьким мальчиком, что слышал голос Земли, и ученым мужем, что учил своих учеников во всякой вещи, которой касается ум, видеть лик и слышать голос, что вещает в ответ на отвагу и смирение перед Тайной Бытия… И жрецом, положившим сердце на алтарь своего божества.
Он был тем доминиканским монахом-отступником, обвиненным в ереси и заживо сожженном в Риме на Кампо ди Фьери. Вы, наверное, уже догадались?
Монаха звали брат Джордано Бруно. Это он отважно восстал против лживого и жестокого бога, изгоняющего из вещей их душу и несущего человеку отчуждение от живого мира. Это он вступился за честь нашей общей Матери Земли и за истину Единства всего сущего, «дабы, – как говорил он сам, – божественное достоинство Природы не было оскорблено». Это его ученики и их приемники – те немногие счастливцы, кто не соблазнился точностью мертвых цифр и сохранил способность слышать голоса ветра и горной воды, звезд и подземных недр. Это он, узник жрецов отчуждения, измученный годами прозябания в сырых подвалах, бесплодными спорами в застенках, пытками и одиночеством, был готов уже отступить и покориться своим мучителям, но вспомнил вдруг маленького мальчика, благоговейно застывшего над жерлом вулкана, и в сердце его с новой силой вспыхнула отвага и гордая пламенная ярость.
Нет, не предал горный ветер своего брата: шестнадцать лет уносили его быстрые ноги и верное чутье прямо из-под носа у врагов, разъяренных и беспощадных. И чистый ключ его не предал! Не отрекся от своей родни тот, кто назвал себя сыном Солнца и Земли, братом Везувия. Как ревностно хранит страж-вулкан виноградники плодородной долины, так неотступно защищал верный землянин свою Мать перед теми, кто у себя в мыслях уже превратил Ее в бездушную и безвольную махину, в пустую оболочку, лишенную божественной сути, в мертвую кожу, подобную отброшенному хвосту ускользнувшей ящерицы. И брат Везувия не проиграл спора. За это был он осужден на смерть как преступник против бога отчуждения.
Пока пламя пожирало его тело, он молча смотрел, как встает Солнце. Сквозь дым костра брат Везувия успел увидеть свой последний восход.
Судьи и праздные свидетели зрелища уже разошлись по домам, когда до Рима докатились подземные толчки. Землетрясение напугало и людей, и скот. Большое стадо обезумевших от ужаса быков вырвалось из загона и носилось по римским улицам, давя прохожих.
Так, гневным извержением ответил Везувий римлянам на казнь своего младшего брата. Но люди сделали вид, что ничего не поняли. И поныне они продолжают отрицать очевидные связи между вещами, а тех, кто слышат голоса самих вещей, теперь считают просто сумасшедшими. Такая «странность» в мире, сотворенном богом отчуждения, простительна лишь маленьким детям, таким, каким был брат Везувия, когда стоял над жерлом своего родного вулкана. Как и прежде, лишь на них одних, внимательных и чутких, правдивых и отважных, вся надежда Матери Земли. Им и посвящается эта история.