Рижское взморье. Воспоминания

Читая книгу Шафаревича «Мы и они», вдруг вспомнил слова нашей бывшей многолетней хозяйки дачи в Меллужи на Рижском взморье. Немолодая крепкая латышка, «простая женщина», академиев не кончала, но отличалась здравым умом и крепкой хозяйственной хваткой.  Дача, прекрасный двухэтажный дом с большим садом на улице Капу, что означает дюнная и соответствует положению ее сразу за первой дюной, вдоль моря, так что до моря мы добегали буквально за пару минут,  этот дом достался ей по наследству после смерти старой хозяйки «из бывших», как тогда говорили, за которой она последние ее годы ухаживала. Кроме идеального местоположения дом отличался интересными людьми, отдыхавшими в нем и в его окрестностях.

 В соседнем домике на этом же участке много лет проводили летний отпуск  Артур Эйзен с женой, помнишь был такой бас в Большом театре. Мама с этой супругой Эйзена даже подружилась. На втором этаже снимал комнату какой-то театральный деятель, к которому приходили во время гастролей  многие артисты, из которых естественно я запомнил Андрея Миронова.  Дом напротив, на другой стороне Капу купил сын композитора Островского, переводчик,  какие-то книги популярных тогда западных авторов выходили в его переводах, чуть ли не Хемингуэя , но деньги на покупку дачи он заработал, сопровождая в поездках по СССР какого-то очень тогда популярного  жулика американского, оказывавшего услуги правительству,  этот, кажется, Миша с молодой женой знал всех тогдашних звезд и шумно принимал их у себя на даче. Мой московский приятель Аристов Владимир Иванович, что не мешало ему быть ярко выраженным евреем, оказался каким-то образом, кажется через родителей, связан с этим Мишей и как-то даже затянул меня к ним. Были кто-то еще, но в общем уже ясно,  была веселая, интересная и очень общительная  и открытая компания.  Но... , как известно, меня открыть не так просто, так я ни с кем и не познакомился, убегая от имевших место попыток.  Увы. 

 Кстати в этом  же доме я впервые столкнулся с латышским национализмом и был просто потрясен,  как чем-то неестественным, непонятно как сохранившимся в «наше время». Однажды весной Катерина Михайловна Бумейстер, так звали нашу хозяйку, сама с удивлением и смехом рассказала, что одна кем-то рекомендованная дама, преподавательница Латвийского университета просила ее сдать на лето комнату, а когда хозяйка сказала, что она все уже обещала нам и москвичам, стала возмущаться и стыдить ее и требовать «как вы, латышка, можете сдавать комнаты русским» и т.д. и т.п. подробностей естественно не помню. Помню только наше глупое возмущение:  как, интеллигентная женщина...Кто бы мог подумать... В наше время... Катерина, трезвый прагматик без предрассудков только посмеялась,  а я потом,  позже имел возможность вспомнить эту мою тогдашнюю наивность.

А еще было интересно услышать мнение западных людей о нашей жизни, которую мы  тогда  умели только критиковать. Там же в соседнем домике после Эйзенов несколько лет отдыхала семья латышей из ФРГ,  в свое время туда эмигрировавших, но видимо ни чем не замаранных.  Мама с этой немкой-латышкой, свободно говорившей по русски, с удовольствием общалась, гуляла по берегу моря  и много разговаривала и потом с удивлением рассказывала нам,  как той нравится здесь и особенно  (и удивительно для нас) тем,  что можно везде и в любое время ходить, ничего не боясь. Трудно было тогда поверить, что в «цивилизованной» стране могут быть такие проблемы. Слава Богу, теперь мы тоже цивилизованные  и за решетками и железными дверьми с домофонами  ничто нас уже удивить не может.

Вспоминать тогдашнюю дачную жизнь просто удовольствие. Утром ранний подъем  (мама будит) и сразу в тапочках и халате с мамой на море. Спать хочется, глаза слипаются, проклинаешь все на свете, но плюхнешься в ледяную воду, сразу просыпаешься и бодрость и энергия откуда-то приходят,  поплаваешь, побегаешь, разотрешься докрасна махровым полотенцем и завтракать, что там тетя Варя приготовила. Потом быстро на электричку и на работу, вечером в той же последовательности, одежду долой, плавки, халат, тапки и на море, тут уже тепло, можно  и поплавать  вволю, потом обед и после него опять на пляж, купаться, загорать, играть и гулять вдоль моря.  Последнее было любимым  маминым  занятием.  В компании с какими-нибудь попутчицами. Каждое лето кто-нибудь приезжал из Москвы, из Ленинграда или еще откуда-нибудь, вплоть до Омска. Веселая и беззаботная была жизнь.

Так вот, эта Катерина Михайловна Бумейстер, очень неглупая и интересная женщина, иногда выдавала неожиданные мысли, одну я в связи с прочитанным и вспомнил. Она как-то сказала: евреи вроде соли, даже в самом малом присутствии решающим образом влияют на вкус. Впрочем, она это кажется сказала о крови. Но все равно очень похоже на ученое умозаключение академика Шафаревича о роли евреев, как катализаторе процессов в обществе.

И в завершение моих несвязных воспоминаний, связанных с Рижским взморьем.
У Паустовского была такая прелестная повесть «Золотая роза», в которой он в качестве пособия для студентов литературного института что-то такое демонстрирует, кстати там есть несколько волшебных страниц о Рижском взморье, вернее о чем-то, происходившем на Рижском взморье. Совершенно колдовская проза,  я был влюблен и вообще в Паустовского и в эту «золотую розу», когда она появилась, и в связи с этим еще одно воспоминание. Когда вышла эта книга, естественно одному из критиков, которые кормятся около литературы, но ни вкуса, ни таланта от нее не приобрели, повезло опубликовать в Литературной газете огромную статью на целую полосу, которая запомнилась тем только, что в новое время могла бы послужить рекламой повести Паустовского, так на фоне серых убогих глупостей  ругателя сверкали бриллиантами цитаты из поносимой им повести.