Чёрный

Ещё раз попытаюсь рассказать о нём. Ещё раз не потому, что никто не хотел слушать, а потому, что у меня не хватало сил продолжать  этот рассказ…
               
               
                Глава первая.
                НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ, ДА НЕСЧАСТЬЕ ПОМОГЛО.

 Мы с сыном хозяйничали вдвоём. Мужа не было дома, он уезжал в другой город к своим родителям.
    В один из августовских дней во дворе пред моим взором предстал не то, чтобы очень, но худой абсолютно чёрный котёнок-подросток с длинным хвостом и крепкими, как у бегуна,  лапами, с маленькой головой и явно большими для такой головы ушами. Соседка рассказала, что его оставили съехавшие студенты, квартировавшие до недавнего времени в соседнем подъезде.
 Я пожалела его и ежедневно стала покупать корм и подкармливать беспризорника.
   В нашей семье к чёрным котам особо трепетное отношение. В ту пору домашнему любимцу и, практически,  члену семьи чёрному Ретти было уже десять лет. Ещё одного кота заводить в наши планы не входило. Если бы не случай, вернее даже цепь случайностей и закономерностей.
 Наш Ретти никогда не ловил мышей и уж тем более крыс. Да и поныне он не собирается этим заниматься. На беду или на радость чёрному котейке, да и нам впоследствии тоже, через вентиляционное отверстие в ванной комнате стала к нам захаживать крыса. Такая гостья, любившая погрызть мыло, нам не пришлась по душе. Подумала я тогда: "А почему бы не взять на ночку - другую к нам того котишку".
   Котейка меня не боялся, ведь я его подкармливала. Справедливо заметить, что, вообще-то,  не боялся он никого: ни людей, ни собак, ни машин. И вот в один из вечеров я пригласила его переночевать у нас дома. Моё предложение он принял спокойно с присущим ему достоинством.
 Постелив подстилку на корзине для белья, закрыв дверь, я оставила его в нашей ванной на ночь караулить наглую гостью.
 Ночь прошла без происшествий. Крыса не приходила. Утром котейка поел и добровольно ушёл на улицу, клятвенно пообещав следующую ночь быть на посту.
 Вечером я опять привела его. И эта ночь была спокойной. Утром, поразмыслив, я купила раствор от блох и разных кошачьих клещей, чтобы обработать котишку и на всякий случай нашего Ретти.
 Вечером, не очень внимательно прочитав инструкцию, слегка развела раствор водой и обработала котов:  их уши, спины и хвосты.
   Утром с котами стало происходить что-то невообразимое. Ретти передвигался по квартире маленькими перебежками, на полусогнутых задних лапах, очень странно виляя не только хвостом но и всей задней частью туловища, бешено глядя своими и без того огромными зелёными глазами на меня и, норовя, залезть под кровать или вообще забиться в самый тёмный и дальний угол.
 Котейка, в свою очередь, отчаянно тряс головой, ползал по полу, прижимаясь к нему поочерёдно каждым ухом, истошно выл, не подпуская меня к себе… Картина была не просто страшной, а ужасющей. Я понимала, что виновата и необходимо срочно принять спасательные меры.
 С сыном «упаковав» котов, одного в специальную сумку, котейку – в пелёнку, посадили в машину и повезли в ветлечебницу.
 Ветврач, осмотрев, выслушав всю историю болезни, взяв необходимые анализы и обработав их кожу, объяснил, что вместо один - лекарство к  десяти – вода, я приготовила для них гремучую смесь в обратной пропорции - десять к одному. Ею я, конечно, «хорошо» разогрела котов, но и всяческую возможную живность в их шерсти истребила начисто!
 Ещё несколько дней лечения и реабилитации после ожогов котейка провёл у нас дома.
 В общем, чуть больше недели прошло. Вот-вот должен был приехать наш муж и папа.  Без его согласия оставлять у себя котейку мы не решались, но и прогнать на улицу совесть не позволяла.
 Гулять и по всем необходимым своим кошачьим нуждам он уходил сам, но и возвращался уже без приглашения.  Решили, что пусть ПОКА будет так, а дальше разберёмся...
 Приехал муж. Рассказали, что да как, он тоже согласился с решением «подождём».
 Предстоящая ночь для нашего котейки стала судьбоносной.
   Ночевать он продолжал в ванной комнате, но дверь туда уже не закрывали.
 Часа в три ночи нас разбудил шум и грохот, доносившиеся из коридора. Проснувшись, мы  услышали звуки борьбы, ворчанье, сопенье и визг. Перепуганные, бросились туда.
 Перед нами картина: тяжело дыша, со всклоченной шерстью, широко расставив передние лапы, сидит котейка. Всем своим видом он напоминал борца после тяжёлого боя. Перед ним, содрогаясь в последних конвульсиях,  лежит, поверженная им огромнейшая, чуть ли с него самого размером крыса. И так он горд собой!..
 Для всех стало совершенно очевидно, что в нашей семье пополнение.
   Оставалось  дать ему имя.
 Вариантов было множество, но ни один не приживался. Мурзик, Васька, Черныш? Заезжено. Чёрный! Вот, именно Чёрный. Так и нарекли.

                Глава вторая.
                ДРЕССИРОВЩИК

       С появлением Чёрного в нашем доме, весь распорядок, нет, не режим дня, а именно распорядок суток(!) был расписан по его кошачьему  нраву.
 Вначале, переживая за его жизнь, мы всяческими уловками пытались приучить его ночевать дома.
 Поздним вечером он ложился на кресло, а я легонечко массировала или почёсывала ему живот. Эта процедура Чёрному доставляла истинное наслаждение. Он переворачивался на спину, всеми четырьмя лапами как бы обнимал мою руку и от получаемого удовольствия, начинал свою негромкую песню: «Урррр …». Если я пыталась руку убрать, он или плотнее обхватывал её, или слегка меня покусывал, давая понять, что так делать нельзя. Массаж длился  минут десять, а то и больше, пока Чёрный не засыпал и только тогда расслаблял свои объятия. Спать отправлялась и я.
   Потом, когда он к этому привык, то уже сам приходил ко мне и ложился на спину, как бы говоря: «Чеши», когда я что-то начинала делать не так или не совсем в нужном месте, он направлял мою руку лапами, куда надо. И засыпал, блаженствуя.
   Часа в четыре утра тихонечко раздавалось: «Мяв», что значило: «Мне пора». Ворча или даже незлобиво ругаясь, Саша  вставал и выпускал его. Наш мирный сон продолжался до семи часов утра. Попытки игнорировать его сообщение пресеклись сразу. Однажды, оповестив нас о своём желании и не получив никакой реакции в ответ, Чёрный запрыгнул на стол и стал, аккуратно лапой двигать часы к краю, пока последние не свалились на пол… Хозяева подскочили, ругаясь, выдворили его из дома. Что, собственно и требовалось. Дрессировка удалась. Этот приём применялся не один раз с самыми разными предметами.
   В семь утра сердобольные соседи давили на наш дверной звонок со словами: «Впустите котика! Он плачет». А котик играл перед ними роль измождённого, уставшего и замёрзшего от ночных гулянок, кота. Теперь была моя очередь открывать ему дверь и кормить прохвоста… 
 Зачастую он приходил со своих гулянок и сразу отправлялся спать. Для нас становилось загадкой, почему Чёрный сразу идёт спать, а не к своей миске с едой.               
                Глава третья.
                СТУДЕНТ-МИШКА-ЧЁРНЫЙ.
          
      В еде Чёрный оказался избирателен. Хотя, выйдя из студенческой среды, и не был избалован деликатесами. Когда ему впервые дали кусочек сала, смёл его в одно мгновение и попросил добавки. Сразу стало понятно, что слаще морковки котейка ничего не едал. Приучать его к сухим кормам мы не стали, имея за плечами печальный опыт мочекаменной болезни у Ретти.
 Вкусовые пристрастия старшего собрата – сердца телячьи или свиные, Чёрный не оценил.
 Не смотря на зародившуюся в нём любовь к салу, мы не рискнули назначить таковое основным блюдом. Вопрос оставался открытым.
   Однажды в магазине продавщица нам посоветовала купить для него куриные шеи, вернее даже шеи бройлерных цыплят. Чудо состоялось! Эта еда для Чёрного стала приоритетной.
    Возвращаясь со своей, зачастую, полной ночной смены, он с чувством, толком и расстановкой съедал этак шей пять,  и шёл спать крепким котоюношеским сном.
 Саша - мой муж по этому поводу шутил: «Завёл будильник на пять часов». Бывало и на семь. Время приравнивалось к количеству съеденных шей.
   Чёрный рос, матерел и вскоре он стал красивым крупным, физически очень сильным и крепким  котом.
 Голова его уже не была столь маленькой, а приобрела скорее овальную, чем круглую форму. Теперь его мордочку обрамляли широкие щёки.  Раньше ошейника  для него хватало не больше, чем на два – три дня.  Они легко слетали с его короткой шеи,  не задерживаясь на маленькой голове. Только большие уши порой удерживали их, но не на долго.
 Шерсть у Чёрного очень короткая, как подшёрсток, но густая. Крепкие, не слишком длинные лапы с хорошо развитыми, словно у борца, мышцами. Я бы его даже сравнила внешне  с мопсом. Подобно такой собаке, Чёрный обладал морщиной – складкой шерсти между ушами.
 Уши уже не были такими большими, как раньше, щёки превалировали.
 Жёлтые глаза круглые, небольшие, но с очень цепким взглядом.
    Как-то соседка из того подъезда, где Чёрный жил в студенческом кругу, остановив меня во дворе, рассказала, что на их территории окотилась кошка, прикармливаемая жильцами. И родились  у неё три чёрненьких котёнка. Поскольку мы прикормили чёрного большого кота, то  обязаны принять живое участие и усыновить одного из новорожденных.
 «Нет,- говорю,- невозможно, Мы уже полгода, как усыновили этого чёрного кота. И имя его Чёрный».
 Вот тут секрет его утренней сытости и открылся. Наш Чёрный, каждый вечер, уходя из дома обходил поэтапно три подъезда, захаживая в гости в одну из квартир этих подъездов.  В первом подъезде он столовался под именем Студент, во втором его основное место жительства и имя Чёрный, а в третьем – Миша. Обойдя владения, которые он считал своими, к ночи он выходил во двор. Там наш Студент-Чёрный-Миша встречался со своими собратьями, объясняя им очень громко под окнами дома, что здесь его зона влияния, что это его дом и его двор! И кошки здесь тоже все его.

                Глава четвёртая.
                ЖЕНИТЬБА ЧЁРНОГО ИЛИ ОБЕД ПО РАСПИСАНИЮ.

    Чтобы не слишком навлекать гнев соседей за его ночные романсы или хоровое пение кошачьего братства, мы старались часов в одиннадцать вечера заманить Чёрного домой. Удавалось далеко не всегда. А уж если начинался сезон любви в кошачьем царстве-государстве, то более бесполезной затеи просто не могло быть.
   В третьем подъезде в одной из квартир живут две кошки Катька и Муська. Если они не беременные или у них нет котят, тогда сводят с ума всех котов в округе, и нашему Чёрному тоже нет покоя. Вся его жизнь превращается в поединок. Он забывает, что он хоть чуть-чуть, но домашний кот, забывает об осторожности, кажется, даже забывает все три своих имени, но никогда он не забывает прибежать домой подкрепиться. Чуть ли не на ходу съев три или четыре шеи, он с горящими шальными глазами бежит в прихожую, только что не говоря:"Ой, мои кошечки - девчоночки".
   Однажды нам  показалось необходимым его оставить дома отдохнуть. О чём весьма скоро пришлось пожалеть, выдворяя его на улицу.
 В те полчаса, а то и меньше, что он пробыл дома, все возможные углы в квартире были помечены.  Впредь в подобные дни мы даже не пытались его задерживать, наоборот, контролировали, чтобы он сам ненароком не задержался. Такие периоды мы прозвали женитьбой Чёрного.
   Жениться он уходил через один или два месяца. И продолжалось в течение недели, потом опять наступала размеренная жизнь. Уставший, похудевший и сразу совсем домашний и ласковый кот, он приходил ранним утром под окно и жалобным писклявым голосочком довольно громко кричал своё "Мяу!". Что значило:"Хозяева, впускайте! Ваш любимый блудный котик пришёл, он соскучился, голоден и хочет спать!" Один из нас быстро одевался и чуть ли не бегом отправлялся впускать гуляку. Иногда бывало, что соседи успевали уже запустить его в подъезд. Дружен он был со всеми  соседями, все его уважали и называли по имени.
    Если в битвах за подруг Чёрный не сильно был изрезан когтями соперников и вышел победителем, то домой он возвращался добрым и умиротворённым. Следующую пару недель на улицу выходил редко, отсыпался или мы все дружно залечивали его раны.

                Глава пятая.
                СТРАТЕГИЯ.
               
      Плотненько подкрепившись куриными шеями, затем здоровым и крепким сном молодого кота восстановив растраченные силы, проснувшись, Чёрный запрыгивал на подоконник, чтобы проследить, нет ли вражеских лазутчиков, посягающих на целостность его территории. Стратегически важными наблюдательными пунктами  для него служили три окна, которые смотрят из нашей квартиры в одну сторону, во двор дома. Если вдруг его цепким взглядом выявлялся кот-чужак, дефилирующий по двору, по направлению от первого окна к  последнему, Чёрный в том же порядке перебегал из одной комнаты в другую, с одного подоконника на следующий до тех пор, пока противник не исчезал из его поля зрения.  В случае,  если противник вдруг задерживался во владениях Чёрного, то последний с криком: "Мяяяу!", приравниваемым к нашему:"За Родину!", мчался в прихожую, дабы немедленно прогнать дерзкого вражину. И уже через несколько минут с улицы доносилось громкое и протяжное:"Вмяяяяяяя. Внь-внь-внь. Мяяяяяяя"...
 В эту минуту он представал  перед противником во всём своём грозном величии. Эту стойку мы прозвали:"Включил четыре ВэДэ".
   Чёрный весь напрягался, лапы, как бы приподнимались на цыпочки, отчего рост его становился выше. Голова на вытянутой шее, чуть наклонена вперёд и слегка набок. На загривке шерсть дыбом, хвост выгнут дугой. Глаза горят такой яростью, что любому становилось не по себе. Движения замедленные. И, чуть ли не воткнувшись носом в ухо коту-посягателю во всю громкость и на самой высокой ноте:"Вмяяяяяяя. Внь-внь-внь. Мяяяяяяя".
 Противник в ужасе начинает столь же медленно отступать и, улучив удобный момент, переходит к бегству. Дальше всё развивается по усмотрению Чёрного. Если он удовлетворён результатом, то может чуть-чуть пробежаться за напуганным наглецом. Но может и жаждать драки, крови. Подобный сценарий страшен. Не хочется сейчас о нём рассказывать.
    Часто наш котейка приходил домой, а в лапах, между когтей у него торчали пучки рыжей, серой или другой шерсти…
    Бывал и он поверженным. Тогда виноватыми и ответчиками становились мы все.
 Подленькая такая привычка была у него: забежать впереди идущего, замедлить ход и идти еле-еле. Грешно признаться, но иногда возникало горячее желание поддать ему под зад, дабы ускорить процессию. Этого мы не делали, но подтолкнуть легонечко ногой иногда пытались. На что следовала незамедлительная реакция с его стороны – изо всех сил он задней лапой лягал шедшего  позади него, подобно спесивому жеребцу, после чего, высоко задрав голову, выпятив грудь и выстрелив вверх хвостом, как  антенной,  резко  убегал вперёд. Всем своим видом выражая фунт презрения  к оппоненту.
   И всё-таки, в моменты плохого настроения у Чёрного, больше, чем кому-либо доставалось от него старичку Ретти…
 Взаимоотношения юнца с "убелённым сединами" строились по принципу:"Всему свой черёд".
               
                Продолжение следует…
                ****