Моё деревенское счастье. Возмездие

Юный колхозный молоковоз подъезжал на своей гужевой бочке к церкви, в здании которой разместился маленький заводик оборудованный парой сепараторов и несколькими чанами для закваски творога. Вдоль стен стояли две огромные цистерны и несколько ёмкостей для промежуточного хранения обрата и синюхи, то есть молочной сыворотки. Всё это располагалось в огромном помещении, густо выбеленном извёстью, но местами, сквозь белёсый фон проступали очертания фигур и нимбы святых ликов.
К своему удивлению мальчишка увидел вокруг церкви большую молчаливую толпу людей, которая, однако, стояла на некотором отдалении. В первых рядах стояли старушки в тёмных платках со скорбными лицами и, переговариваясь, изредка крестились. Позади них стояли хмурые мужики группками и тоже о чём-то лениво обменивались фразами.
Похоже, попал на похороны. Возница удивился, потому что много лет назад, по его меркам - очень давно, кладбище около церкви закрыли. Несколько памятников с разваленных надгробий и фрагменты ржавых оградок остались неприкаянно валяться в кустах.

Вопрос: «Кого хороним?» остался без ответа.
Потом один безногий мужик резко повернулся на костыле и, зло сплюнув, сказал:
«Бога хоронют!»
К заводу бочку не пустили, приказали подождать.
Саша, так звали возницу, привязал свою Ветку поодаль у столба и, просочившись сквозь толпу, подобрался к группке озабоченных мужиков копошившихся около самого храма. О чём у них шла речь, было непонятно. Три взрослых парня распутывали какие-то верёвки. Один постарше энергично жестикулируя руками сверху вниз, и из стороны в сторону что-то объяснял бесшабашного вида парню. Тот, сосредоточенно нахмурив лоб, кивал.
Дотошный лазутчик попытался, скрываясь кустами, подобраться ещё ближе. Но был замечен и выгнан, с обещанием, надрать уши или ещё чего. Если опять попадётся здесь на глаза. Инстинкт самосохранения заставил мальчишку держаться поодаль и наблюдать, как все.

Из разрозненных разговоров в толпе, Саша понял, что какой-то «хрен» в шляпе, возвращаясь по большаку с Селигера, увидел этот храм. Обошёл вокруг и остался очень недоволен, что кресты продолжают сиять в голубом небе над советским молокозаводом. И приказал убрать это безобразие.
Через несколько дней, приехало областное и районное начальство.
Нашли двух парней, кто за приемлемую премию согласился выполнить этот приказ.
Начальники делали вид, что руководят, энергично объясняя задачу. Работяги делали вид, что прислушиваются.
В рабочей группе возникло какое-то шевеление.
Из-за угла несколько человек принесли длиннющую лестницу и взгромоздили около низкого края крыши. Активист, перепоясавшийся верёвками, ходко залез на храм по разлапистой конструкции. Его напарник оказался более робким. Он залезал осторожно переползая каждую ступеньку. Напряжённое дрожание его ног и рук заметно передавалось хлипкому сооружению, наскоро сляпанному из свежих, гибких жердей. Верёвкой подняли наверх все необходимые инструменты и начали работу с маленьких крестов.
Метода была простая. На небольшие кресты расположенные на небольших возвышениях по периметру крыши, накидывали петли, ломом нарушали крепление, а снизу общими усилиями постепенно раскачивая, сдёргивали их на землю.
Наконец остался последний Крест на главном куполе. Лезть на такую верхотуру было страшновато. После нескольких попыток удалось накинуть петлю. Сколько ни пытались раскачать, не получилось! Крест стоял неколебимо!
Тогда активист при помощи верёвок взобрался к основанию креста. Ликвидировал проволочные растяжки. Расшил кровлю и ломом нарушил крепление основания креста. Освоившись с высотой, он осмелел и захотел собственноручно скинуть сияющий символ Христианства, много веков оберегающий Россию.
Атеист упорно долбил основание и как рычагом всё больше раскачивал навершие храма, но преодолеть точку равновесия не удавалось. Тогда с земли ему подали второй лом. Накренив насколько возможно, разрушитель поддел ключевой камень вторым ломом и толкнул, что было сил. Крест подался и застыл, балансируя на нулевой точке. Потом, ускоряясь, возвратился в своё гнездо и стал валиться в другую сторону. Но прежде ударил по освободившемуся короткому рычагу лома. А второй, длинный конец с неимоверной силой ударил, стоящего на четвереньках, возликовавшего было врага пониже спины. Тот взлетел выше храма. Потом описав дугу и, медленно кувыркаясь в полной тишине шмякнулся на булыжную мостовую большака…
Крест продолжал крениться и с громоподобным грохотом свалился в другую сторону. Оцепеневшая, было, толпа зароптала. Старушки стали неистово креститься.
Начальство, увидев такой оборот с трупом, как нашкодившие озорники, поспешно сели в машину предварительно раздав указания, и отбыли восвояси...
Пока в хлопотах суетились на жаре, молоко прокисло. Возница вернулся на свой свинарник с целой бочкой свежей простокваши. Свиньи и случившиеся рядом ребятишки были очень рады неожиданно свалившемуся угощению.

Молокозавод два дня не работал, убирали территорию и латали крышу.
На третий день состоялись почти безлюдные похороны.
А через три дня около кладбища, рядом со свежей могилой появился ещё один подобный холмик без навершия. На поминках погибшего «активиста» его напарник перебрал лишнего и «прислонился к берёзе». Возвращаясь в свою деревню, уснул на опушке и захлебнулся рвотными массами.
Спустя несколько лет никто из сельчан даже приблизительно не мог припомнить, где могилы сих атеистов и их имена.

На снимке та самая церковь в селе Кузьмы Демьяна (в обиходе - Кузьмовка), и та самая дорога на Кувшиново и Селигер (в 2010году)