Про карандаш

   Это был обычный простой карандаш. Новенький, остро заточенный, он лежал на столе. Пару раз его брали в руки, записывали что-то наспех и откладывали в сторону. Карандашу этого было мало, он ждал настоящего дела, мечтал писать, чертить, рисовать… Ведь он совершенно новый, остро заточенный, простой карандаш.

   Но вот  наконец-то его взяли в руки и принялись писать какую-то записку. Писали быстро, нажимали так, что он едва не сломался. А тон письма был таким официальным, стиль таким холодным, что карандаш сам стал замерзать и посинел. Его отбросили в сторону. Он пролежал так довольно долго, пока не понадобился вновь. Им стали рисовать картинки, а под ними делать подписи. Но смысл подписей и картинок оказался настолько фриволен, а карандаш  был столь деликатен, что он застыдился и невольно покраснел.

   Пару раз карандаш сгодился раскрашивать рисунки в детской книжке. Это было не Бог весть каким делом, но карандашу нравилось, хотя его грифель при этом быстро стирался, а порой и ломался. Но вот его схватила чья-то рука и, давя беспощадно, принялась писать на первом попавшемся клочке бумаги. Он вглядывался в текст и ужасался, столько было там гнева, отчаяния и боли. Карандаш огорчился, принял всё близко к сердцу и почернел от горя.

   Почему-то чёрный карандаш всегда откладывали, едва взяв, он уже затосковал. Однако вскоре понадобился для какой-то работы. Им старательно чертили схемы, выписывали формулы, мудрили так, что не сразу всё становилось понятно. Карандаш старался во всём разобраться, а когда разобрался, то пожалел. Сколько же там оказалось ошибок! От скучного и нудного материала, от количества ошибок, карандашу становилось дурно. Он крепился, держался, но не сдюжил и позеленел.

   Он не был волшебный, он был простой, но очень впечатлительный. Краснел, синел, желтел, но никогда не оставался прежним. Как можно не пожелтеть, если  им выводят слова о ярком южном солнце! Или не побледнеть и стать практически белым, когда описывались краски ясной лунной ночи. Он менял цвет сам того не желая, к нему стали относиться с подозрением. Им пробовали писать стихи, очень правильные стихи, придерживаясь очень модного стиля… Карандаш в этом ничего не понимал, он расстраивался, терялся, заболевал и становился фиолетовым.

   Шли годы, карандаш укоротился, хотя ещё не достиг возраста огрызка. Он лежал без дела, покрываясь пылью, пытаясь вспомнить всё им написанное. Наступили времена, когда люди стали меньше писать, но больше печатать. В этом уж карандаш совсем ничего не понимал. Он лежал, тосковал, краски его блекли… Никому не нужны были его цвета, оказалось выгоднее быть простым. Для простого карандаша нашлась работа и в компьютерном мире, им теперь разгадывали кроссворды.