Сокол 39. Лавовое Озеро

Художник Пэт Марвенко
 

Глава 39. Лавовое Озеро

В двустворчатую дверь будуара миледи ИратЭль раздался тихий стук:
- Тук-тук-тук!
- Войдите, – милостиво разрешила миледи.
Двери распахнулись и в роскошный будуар плавной походкой вошла Фибина. Но теперь демоницу было просто не узнать. Длинное бальное платье фисташкового цвета с тёмно-зелёными вставками на лифе по последней французской моде, подчёркивало красоту и стройность фигуры вошедшей. Ярко-рыжие волосы демоницы, уложенные в высокую причёску, пестрели заколками с изумрудами и сапфирами, гармонируя в тон платья и ярко-голубых очей Фибины.
Миледи Иратэль, одетая в простое домашнее бежевое платье, неспешно подошла к столику на ажурных ножках и налила себе бокал красной жидкости:
- Рада видеть тебя, дорогая! – негромко произнесла Иратэль, обернувшись.
Фибина склонилась в придворном реверансе.
- Твоё последнее донесение очень насыщено так необходимыми всем нам подробностями, – продолжала Иратэль, подходя к Фибине с бокалом в руке. – Я вполне довольна твоей работой.
- Благодарю вас, миледи! – скромно ответила Фибина.
- Но помни, что для чистоты эксперимента даже его могущество Халит, либо кто-то другой, кроме Ремиля, не должен ничего знать о твоей миссии шпионки в данном деле.
Иратэль прошлась по обширному будуару, выполненному в розовых тонах, сделала пару глотков и поставила бокал обратно на столик:
- Если вы с Халитом случайно встретитесь, в чём, впрочем, я сильно сомневаюсь, скажешь ему что от скуки просто хотела немного поразвлечься с другими мужчинами.
- Как прикажете, миледи! – ответствовала шпионка и опять чуть присела в реверансе.
- А в остальном всё идёт по плану, дорогая миледи Фибина. Придёшь ко мне с докладом через неделю, если, разумеется, не случиться чего-то экстраординарного, – добавила Главная надзирательница по вопросам любви плана Побеги. – Ты свободна!
- Слушаюсь, миледи Иратэль! – Фибина сделала книксен, развернулась и вышла из будуара.

***

Впервые за долгие тринадцать лет Асад проснулся от звуков ударов копий о щиты не в пещере. Он сладко потянулся на широком мягком диване. Рядом с ним, прикрытая лёгким покрывалом, безмятежно спала Николь. Несколько тёмных локонов, выбившиеся из причёски, причудливыми завитками раскинулись по подушке. Пушистые ресницы чуть подрагивали во сне.
«О, Аллах, как же она прекрасна!» – в который раз подумал араб.
Он поправил на ней покрывало и с нежностью поцеловал в полураскрытый бутон губ. Девушка пошевелилась и открыла глаза. Во взгляде промелькнули озорные искорки, и тонкие руки обвили шею склонённого мужчины:
- Ах, Асад, я так счастлива с тобой, – тихо прошептала жрица любви, и влажными губами обхватила уста араба, не давая ему опомнится.

В шатре послышались шорох, и бряцание доспехов – начальник охраны одевался на службу. Минут через пятнадцать грузно ступая тяжёлыми сапогами по мягкому ковру, устилающему пол, капитан подошёл к столу, выпил бокал и, подхватив щит и шлем, лежащие на низкой лавке возле входа, вышел.
Выглянув из-за ширмы, Асад взглянул на большие старинные часы, стоящие в середине шатра у стены. На бронзовом циферблате с римскими цифрами от одного до двадцати четырёх стрелки показывали шесть часов двадцать минут.
- Дорогой, на что ты там смотришь? – нежным шёпотом спросила Николь. – Иди лучше ко мне.
Араб прилёг и только хотел заключить обожаемую женщину в страстные объятия, как через вертикальные щели в ширме с удивлением заметил, что в шатёр вошли четверо низкорослых демонов в зелёных туниках.
- Кто это? – удивлённо спросил он у жрицы любви.
- А-а-а, не обращай внимания, – беззаботно ответила Николь, прикрывая кончиками пальцев зевающий рот, – это слуги Мегира. Они всё приберут, почистят и уйдут.
Асаду стало интересно, и он немного понаблюдал, как слуги выносили из «комнаты для омовений» тазы с грязной водой, тряпками вытирали столы и заново их сервировали, подметали пол. Но скоро это ему надоело, и он рухнул в жаркие объятия Николь….

Завтрак начался в десять часов, и проходил, мягко говоря, не слишком оживлённо, учитывая количество выпитой накануне крови.

***

С высоты птичьего полёта с трудом можно было разглядеть огромную тёмную долину, всю испещрённую извилистыми трещинами с острыми краями, уходящими глубоко вниз, и бесчисленными бесформенными нагромождениями кусков застывшей лавы. Хотя, если быть совсем точным, птиц здесь никогда и в помине не было. В тусклом мареве вечного заката, точнее слабого багрового зарева, освещающего долину только с одной стороны, она выглядела зловещим порождением тех неизмеримо далёких времен, о которых помнит только разве сама Мать-Земля.
Примерно посередине этой мрачной долины слабо светилось огромное озеро огнедышащей лавы. Поверхность Лавового Озера напоминала котёл с медленно кипевшим маслом розового цвета, с тем отличием, что пахло отнюдь не розами.
Если внимательно присмотреться, то на берегу озера можно было бы различить монументальное сооружение из обтёсанных глыб лавы, напоминающее не слишком большую крепость или замок, состоящий их четырёх низких башен и приземистого трёхэтажного здания по центру с плоской крышей, обнесённых полуразвалившейся каменной стеной. Узкие стрельчатые окна здания были плотно закрыты тяжёлыми ставнями, сквозь которые не мог просочиться даже тоненький лучик света. С одной стороны стены, напротив Лавового Озера, когда-то были ворота между двумя сторожевыми башенками, но теперь на их месте зияло пустое пространство, наспех расчищенное от обломков камней обвалившихся башенок.

С крыши крепости открывался впечатляющий вид на озеро, в середине которого время от времени с глухим шумом булькала и взрывалась огненная жидкость, выбрасывая вверх языки яркой кипящей лавы. Ближе к берегам озера лава постепенно меняла цвет, покрывалась тёмно-красной застывшей коркой, на которой плавали остывшие куски чёрного шлака.
На берегу возле крепости был сооружён вклинивающийся в лаву прямоугольный длинный причал из чёрного базальта, возле которого находились пришвартованные к нему два плота, изготовленные из серого лёгкого камня.
Вдруг на первом этаже центрального здания крепости со скрипом распахнулась обитая железными полосами толстая дубовая дверь, которая осветилась изнутри отблесками тусклого света. Из двери на каменное крыльцо неторопливо вышли две фигуры, одетые в просторные тёмные тяжёлые плащи. Низко опущенные капюшоны скрывали лица фигур. По этой причине трудно было определить демоны это или люди.
- Эй, красавчики! Возвращайтесь скорее! Мы вас ждём! – донёсся звонкий женский голосок из глубины дома.
Один из вышедших развернулся в сторону открытой двери:
- Мы скоро придём, крошки! Накрывайте на стол! – прокричал он низким мужским голосом и плотно прикрыл дверь.
- Ну, что? Пошли? – вымолвила другая фигура.
- Пошли.
Обе фигуры плотнее запахнули толстые заскорузлые плащи, ниже опустили островерхие капюшоны и размеренной походкой спустились с крыльца, прошли через разрушенные ворота и направились к берегу озера. Войдя на причал, они размотали толстую железную цепь, обмотанную вокруг каменной тумбы, вплавленной в причал, и спустились на каменный плот. Затем, фигуры встали каждая со своей стороны плота и, размеренно гребя ржавыми железными вёслами, направили это каменное судно к центру Лавового Озера.

***

Едкий тяжёлый запах сероводорода забивался в ноздри и рот, глаза непрерывно слезились. Несчастный грешник видел окружающий его багрово-красный пейзаж как сквозь туман. Да, кстати, тут особо и не на что было смотреть.
Пару десятков лысых обугленных голов торчали на поверхности слабо кипящей жидкости на разном удалении от нашего грешника и уже давно не привлекали его внимание. Мучения были невыносимыми. Тело грешника, разогретое чудовищной температурой окружающей среды, превратилось в один комок жуткой боли. Кожа давно сгорела, а мясо обуглилось и покрылось своеобразной коркой, частично предохраняющей от нестерпимого жара, но стоило только двинуть рукой или ногой, как спасительная преграда лопалась.
Вот и сейчас он опять не выдержал вынужденного бездействия и чуть сдвинул онемевшую руку, корка лопнула. В следующий же миг мужчину пронзила волна одуряющей боли. Более не имея сил сдерживаться, он истошно заорал:
- А-а-а-а-а!
Тут же нос, рот и внутренности грешника сразу заполнились зловонными испарениями серы, обожгло язык и гортань, из глаз сплошным потоком заструились слёзы. Преодолевая чудовищную боль, острой иглой пронзивший его уже ничего не соображающий мозг, ему пришлось сомкнуть обгорелые, превратившиеся в бесформенное месиво чёрные губы. Раненой птицей где-то в голове билась непоседливая навязчивая идея:
«О, Господи всеблагой, Господи всесильный! – отчаянно молился он. – Прошу тебя услышь меня, пошли мне смерть! Смерть! Сме-е-ерть!!! Эту ласковую смерть! Я хочу умереть! Я хочу! Хочу-у-у!!!»
Крупные слёзы вытекали из обезображенных глаз грешника и тут же испарялись.
«Но я никак не могу умереть здесь второй раз, не могу-у-у! – продолжал мысленно сетовать мужчина. – Я уже умер там, на земле! О, Господи! За что же ты посылаешь мне такие муки-и-и!!!»
И, не выдерживая нечеловеческую боль, грешник снова изо всех оставшихся сил заорал:
- А-а-а-а-а!!!

***

Минут через десять к грешнику на каменном плоту подгребли две фигуры.
- Ну, что, Мехмет, окунём красавца, чтобы не орал? – со злобой в голосе спросила первая фигура.
- Ладно тебе, Джамшид. Оставь его. Он вроде затих, пусть пока плавает, – ответила вторая тёмная фигура, отгребая железным веслом. – Ему ещё четыре дня осталось здесь. Пусть отдохнёт напоследок.
Плот с двумя фигурами медленно поплыл дальше по кипящей поверхности озера, и через несколько минут остановился рядом с чёрной обугленной сферой, размером напоминающей человеческую голову.
- Давай, Мехмет, этот. Вытягиваем! – донёсся до грешника отдалённый голос.
- Хватай, Джамшид, я зацепил.
Сквозь обугленные, со спёкшейся коркой сгоревшего гноя веки, грешник с трудом разглядел, как две фигуры, стоя на плоту, железными крючьями вытащили из лавы чёрное неподвижное человеческое тело, бросили его на плот, и поплыли дальше по дымящейся раскалённой поверхности озера, мерно взмахивая вёслами.