«БЕССМЕРТНАЯ ПАРТИЯ»
Повесть написана авторами: Валерием Сергеевым и Виктором Хорошулиным. Это - отдельное произведение, сюжетные «ниточки» которого тянутся в изданную ранее «Энергию жизни». Калининградский врач «скорой помощи» случайно соприкоснулся с великой Тайной, родившейся в Кёнигсберге три столетия назад. Обладание Ею может сделать человека всемогущим, но может и погубить. Как поступит наш современник, оказавшись в такой непростой ситуации? Сумеет ли он устоять перед силами Зла и собственными соблазнами?
На станицах повести Вы встретитесь как с добрым и прекрасным, так со страшным и отталкивающим, что повсеместно соседствует в нашей реальной жизни. Здесь словно разыгрывается шахматная партия, требующая для победы немалых жертв…
Все описанные в повести случаи из работы «скорой помощи» – реальные.
ЧАСТЬ 1. «Гамбит четырёх ладей»
Размышления шахматной фигуры – 1
Отчего же не начинают?
Два войска застыли на шахматном поле, на чёрно-белых пятнах торжества и печали, рассудка и безумия, жизни и смерти…
Вот она, чёрная армия. Пока ещё целая и невредимая – все пешки и фигуры на своих местах, высматривают нас, своего противника. Каждый из них мечтает дожить до конца битвы и не узреть позор своего короля! Увы! Я вам этого обещать не могу...
Я – ферзь! Самая важная фигура в шахматном войске. Иногда меня называют «королевой». Наверное, оттого что я стою рядом с королём. Но нет, я не супруга монарха, а его верный помощник и охранник. Могучий и беспощадный!
Возможно, на этом поле прольётся и моя кровь… Те, кто двигают нами, фигурами, видимо, полагают, что шахматы - это просто игра. Мы же сражаемся и умираем по-настоящему, и вновь возрождаемся на чёрно-белых клетках только перед очередным сражением. Наша жизнь – шахматная баталия! Иногда - бездарно-короткая, иногда – длительная и тяжёлая… Иногда – бесславная, но чаще – блистательная!
Что ж, я готов погибнуть ради победы.
Итак, пока затишье.
Пешки бесстрастно смотрят перед собой. Они обычно начинают боевые действия, но к концу сражения их почти не остаётся на поле… Пешки должны освободить место для выхода основных фигур и, взламывая оборону противника, лишать его свободы манёвра! И – давить!
А мы, подвижные и дальнобойные фигуры – обязаны наносить удары! Лишить вражеского короля защиты! Пленить его и поставить на колени!
Сам король – не боец. Он – наиболее слабое звено в нашей боевой цепи. Но он – наш монарх… Поэтому мы его и защищаем.
Конечно, пешки – малоценные воины. Ими часто жертвуют, чтобы обеспечить некоторое тактическое превосходство. Но! Пешка, прошедшая через все семь чёрно-белых полей, побывавшая в семи кругах настоящего ада и выжившая при этом, может превратиться в любую фигуру, включая и ферзя! Иногда мне кажется, что я был когда-то такой же упорной и везучей пешкой, которая сумела достичь своей цели…
Я не нервничаю, просто мне не терпится в бой! Что же так долго раздумывают?
Понятно, дебют – самая важная часть партии. Как начнёшь битву – так её и закончишь! А начать можно по-разному. Конечно, шахматное сражение – это и наука, и искусство… Но ещё это – злость, ненависть и… отчаяние!
А ещё это радость, когда удаётся сокрушить своего врага!
И величайшее счастье – поставить на колени поверженного вражеского короля!
Вот оно! Королевская пешка рванулась вперёд на два поля. Тут же навстречу ей двинулась чёрная! Сражение началось!
Открывайте скорее мне проход, уж я повеселюсь!..
Глава 1. «30-я, вам вызов!»
- Ты, Серёга, главное, не трусь. Не суетись и не показывай никому, что ты – новичок, - успокаивал своего молодого фельдшера, врач скорой помощи Кирилл Ильин. Его напарник был студентом пятого курса медфака калининградского университета. Высокорослый и плотный увалень, Сергей Бурханов, «без пяти минут» врач, проходил практику в бригаде у Кирилла. В их «экипаже» была и ещё одна фельдшер - Людмила Синицына, миловидная дама предпенсионного возраста. Она считалась опытным специалистом и, дожидаясь своей очереди в «учебном процессе», смотрела на практиканта почти по-матерински.
- Не забывай, - наставлял своего помощника Кирилл, - что для внезапно заболевшего человека ты не просто врач, ты – настоящий спаситель, почти мессия. Иногда люди попадают в такие ситуации, что только от тебя зависит: жить им или умереть. Вот и веди себя соответствующим образом: разговаривай тихо и вежливо, распространяй вокруг себя ауру спокойствия и доброжелательности. Парень ты грамотный, а если что, я всегда рядом, помогу.
- Не тушуйся, - добавила Людмила. – Бери инициативу в свои руки. А то люди смотрят – молодой, неопытный и сразу чувствуют недоверие… Вот у нас раньше старичок работал, ну, вылитый Айболит…
Разговор происходил на подстанции «скорой помощи» Ленинградского района. Все трое сидели на стульях в комнате отдыха и ожидали своего вызова. Их бригада имела красивый и звучный номер - «тридцать» и прекрасную репутацию у коллег. Оставалось только услышать заветное: «Тридцатая, получите вызов!», взять у диспетчера карту с адресом и сбежать с крыльца к своей машине, за рулём которой сидел Петрович, их водитель из числа подрабатывающих пенсионеров.
Сама подстанция представляла собой незатейливое двухэтажное здание довоенной постройки. Возле него располагалась стоянка для санитарного автотранспорта. Территорию подстанции окружал невысокий забор, вдоль которого росли рябины и калины, ближе к осени наливающиеся дразняще-яркой краснотой, и это чудесным образом действовало на весь дежурный персонал, снимая с него усталость и накопившееся раздражение.
10.00, недавно закончилась «пересменка»: «свежие» бригады уже ожидают вызова, а из «старых» остались только педиатры. Впрочем, только что сменили и их.
- Ничего, втянешься, - тихо произнёс Кирилл.
Он взглянул в сторону своего коллеги, врача из кардиологической бригады, который, стоя у стены, изучал висевшие на стенде графики дежурств и объявления недельной давности. – Вон, видишь, доктор Пилюлькин изучает документацию? – Ильин усмехнулся. – На самом деле его фамилия Пелюгин, и тоже - Сергей. Но мы все называем его Пилюлькиным… Бывают же такие совпадения…
Оба негромко рассмеялись.
- Правда, Кирилл, - спохватилась Людмила. – Рассказал бы нашему фельдшеру что-нибудь забавное из жизни «скорой помощи»...
- А что, случаются и весёлые моменты? – недоверчиво осведомился Бурханов.
- Сколько угодно, - ответил Кирилл. – Практически каждый день. Ты у девушек из Центральной диспетчерской, при случае, спроси - они тебе такого порасскажут...
Вот, например, в полпервого ночи на «03» раздается звонок: «Миленькие, помогите ради Бога: я, кажется, умираю!» – причитает пожилая женщина. «Что случилось, бабушка?» - уточняет диспетчер. «Вот проснулась, померила давление, а оно - 0 на 30! Срочно приезжайте!» «Успокойтесь, бабуля, - это вы на табло электронных часов смотрите»…
Кроме «тридцатой» в комнате отдыха находилось с десяток сотрудников: большинство из них сидели за журнальными столиками, чем-то похожими на школьные парты. Кто-то просматривал газету, кто-то листал журнал, а кто-то уходил в виртуальный мир через собственный мобильник-андроид… Некоторые с увлечением разгадывали кроссворды, а другие в очередной раз проверяли содержимое своих укладок. Дамы периодически заглядывали в зеркальца и тут же устраняли замеченные в своём отражении недостатки. Несколько человек стояли у дверей, ловя свежесть сентябрьского утра. Впрочем, эту прелесть они усиленно гнали от себя сигаретным дымом. Разговаривали негромко, чутко реагируя на голос из динамика, вещающий о поступлении новых вызовов.
- Видишь, вон там, у входа стоит доктор с бородкой? – Кирилл кивнул головой в сторону двери. – Его зовут Валерий Васильевич. Он мой хороший приятель, тоже - кардиолог. Так вот, он однажды рассказал поучительную историю… Итак, слушай, может, в жизни пригодится. Приехали они как-то на вызов: осмотрели больного, поставили диагноз и, как могли, полечили, потом созвонились с диспетчером, ответственным врачом… Короче, больного нужно было везти в стационар. Но сначала его предстояло вынести из квартиры… а весил он полтора центнера, никак не меньше… Позвали они своего водителя. Тот приходит, пытаются тащить втроем – дохлый номер… Как в сказке про репку: «Зовут они внучку…». А в действительности, кого позвать? Время - 2.45, глухая ночь… Ну, делать нечего, стал Васильевич звонить соседям. Из-за одной двери его откровенно и незатейливо посылают матом, за другой – вообще никто не отзывается. Из третьей квартиры выглядывает дамочка лет сорока и заявляет, что у мужа радикулит, и нам он не помощник.
- Вот это попали, - усмехнулся Сергей. – И что же они придумали?
- Ну, раз другого выбора нет, решили вызвать поисково-спасательный отряд МЧС. В 3.10 подъехали к ним спасатели, и вытащили они того мужика, всемером, еле-еле…
- Да, дядечка хорошо питался… - улыбнулся фельдшер.
- У нас тоже разные случаи бывали, - вздохнула Людмила. – Сам понимаешь, пациенты, они совсем не ангелочки…. Когда же это было?.. - Она нахмурила лоб. – Ах да, - три недели назад… Вызов очень тревожный – «плохо, умирает». Вот, примчались мы по указанному адресу, бежим по лестнице на седьмой этаж… лифт, как обычно, не работает, а навстречу нам идёт бабулька. «Вы в тридцать восьмую квартиру?» – спрашивает. «Да, - отвечаем, - а вы кто?». «Я, – говорит, - соседка из тридцать седьмой. Не спешите, миленькие. Ваш больной ушел за водкой!» - фельдшер рассмеялась, Кирилл тоже хмыкнул, вспоминая недавнюю поездку. Широко улыбался и Сергей.
- Но это еще не всё, - продолжала Людмила. - Суем, значит, в дверь записку и спускаемся вниз. У подъезда на лавочке сидит наш «умирающий» вместе с таким же дружком и пьют пиво… «Ребята, вы ко мне приезжали? В тридцать восьмую?». Отвечаем, что - да. А Кирилл Андреевич сразу интересуется: «Что вас беспокоит в настоящее время?» А тому-то что? Говорит, мол, всё нормально и «скорая» ему теперь не нужна. Он, мол, уже сам «поправился» …
- Если ты думаешь, что мы стали в ответ возмущаться или угрожать, то это - напрасно, - продолжил Кирилл. - Записали его паспортные данные и взяли подпись об отказе от осмотра. На том и расстались.
- Двадцать седьмая, вам - вызов! – рявкнул динамик. – Пролетарская 82, квартира 6…
- Света, Надя, едем, - обратилась к стоящим у окна девушкам высокая женщина.
- Дамский экипаж, - шепотом произнёс Сергей. – А доктор-то, словно «Железная Леди»…
- Да, - глядя вслед бригаде, ответил Кирилл, - у нас таких – большинство.
Возле открытой двери, со стороны улицы, радуясь почти летнему утру и добрым, постоянно подкармливающим их людям, играли котята. Сотрудники «скорой» не могли сдержать улыбок, наблюдая за ними. Кое-кто с интересом присматривался к их возне, рассчитывая взять себе одного их этих малышей. А солнце, воспользовавшись моментом, ворвалось через незашторенное окно и выплеснуло на блестящий пол лужицы ослепительного света.
- Интересно, долго ли нам еще сидеть? – заёрзал от нетерпения Сергей.
- «Кто понял жизнь – тот не спешит!» Сейчас время короткого затишья. А самая горячая пора наступит где-то после семи вечера, - ответил Кирилл. – Вот тогда случается настоящая запарка…
Он вспомнил и другие случаи из своей практики, когда вызовы следуют непрерывно и персонал даже не успевает перевести дух между поездками. Но, к сожалению, далеко не все вызовы бригад бывают обоснованными. Очень обидно, когда приходится впустую тратить время и нервы. И пора бы уже привыкнуть к эгоизму некоторых горожан, но нет… Существует такой закон: врачи не имеют права отказать пациенту в помощи, а люди этим пользуются, считая «скорую» бесплатными «извозчиками», обязанными незамедлительно «прилетать» на каждый их чих… Часто доходит просто до абсурда:
- Алло, срочно пришлите педиатров: у моего ребенка в пупочке пятнышко!
- Доктор, у меня газы с очень неприятным запахом… Может это сальмонеллез?
- Неделю голова чешется. Можно мне ее помыть?
- Вот нашел в аптечке пилюли… Посмотрите: что это?
- У меня обнаружили слепую кишку! К какому специалисту лучше обратиться?
Нередко бывает так: чем «страшнее» повод к вызову, тем ничтожнее на деле сама проблема. Люди часто действуют по принципу: придумаешь жалобу посерьёзнее – быстрее приедут… А в это время, по-настоящему тяжелые больные ждут, ждут и ждут… За примером далеко ходить не надо. Получили как-то раз Кирилл сотоварищи вызов, звучащий довольно тревожно: «женщина 80 лет, аритмия, задыхается», но врача вызывает самостоятельно. Примчались. Больная - бабушка, у которой на момент приезда бригады… жалоб не оказалось. То есть, вообще! Ничего больную не беспокоит, полный набор таблеток наличествует в аккуратной коробочке на кухонном столе, а вызвала она «спецов» с целью «снять электрокардиограмму». Сняли, проверили: пленка – идеальная, возрастная норма с поправкой на гипертоническую болезнь. От госпитализации бабушка категорически отказалась. Пришлось передать актив (1) в поликлинику и доложить старшему врачу смены. Пусть её наблюдает участковый врач и втолковывает ей, когда следует вызывать «скорую помощь».
На свободную стену кто-то повесил картины. Ещё два дня назад их здесь не было. А сейчас висят, украшают комнату, делают её уютнее. Кирилл поднялся и подошёл поближе. Рука явно не профессионала… Но, незатейливый пейзаж, изображённый на полотне, чем-то определённо манил… Лес, река, поле в цветах…
- Кто-то из наших рисует? – приблизился к Ильину Сергей.
- Да, и я даже догадываюсь: кто именно. Помнишь, Людмила рассказывала о старичке - Айболите? Так вот, он недавно вышел на пенсию, а поскольку давно увлекается рисованием, то подарил нам несколько своих работ. Нравится?
Бурханов пожал плечами.
- Я мало смыслю в живописи. Но, красиво, ничего не скажешь. Вот бы сейчас, в такую славную погодку пообщаться с природой… - он указал на изображение лесистого берега реки, - «накрыть там поляну», шашлычки организовать!
- Ну, если хочешь, то после дежурства можем съездить, - ответил Кирилл. – Я знаю места за городом, которые мало чем отличаются от данного пейзажа. Хотя ты, как я понимаю, предпочитаешь натюрморты.
- Решено, - улыбнулся фельдшер. - Заодно отметим моё первое дежурство! Надеюсь, оно будет удачным, кого-нибудь мы непременно спасём и ждать себя заставим недолго… Кстати, а как тут со временем доезда? В смысле, успевают ли бригады к больным? Не будут ли нам «взрывать» мозг, мол, сколько вас можно ждать?..
- Интересный вопрос, - усмехнулся Кирилл. – Действительно, людей больше всего возмущают наши задержки. Но никто не желает знать, почему так происходит. А я бы ответил: во-первых, время имеет особенность течь по-разному: часто для тех, кто ждет помощи, минута кажется часом. Во-вторых, дорожные «пробки» и свинское поведение иных водителей, которые ни за что не пропустят вперед себя машину, спешащую на вызов даже со спецсигналами. А крыльев у нас нет. Норматив «доезда» до пациента – двадцать мин и мы, как правило, в эти рамки укладываемся…
Много лет назад, учёные мужи подсчитали, что для нормальной работы «службы «03» необходима одна бригада на десять тысяч населения. В действительности, на «линии» бригад гораздо меньше: кадров не хватает, да и экономить фонд заработной платы приходится… Приплюсуем к «официальному» населению нелегалов, бомжей, приезжих торговцев на рынках, различных отдыхающих, туристов и находящихся в городе «транзитом». Каждый из них тоже может заболеть или получить травму. А теперь возьмём калькулятор и подсчитаем: во сколько же раз нужно увеличить количество бригад, чтобы «скорая» успевала помочь всем… Я как-то попробовал это сделать, и у меня получилось - в полтора раза! Вот так и создаются предпосылки для задержек.
…Кирилл многое мог бы рассказать о калининградской «скорой», в которой проработал пятнадцать лет. Обычное дело, когда при наличии 35 бригад, в течение часа поступает 45 вызовов – все бригады заняты и посылать некого… Но такого, чтобы «скорая» сидела и пила чай – не бывает в принципе! Случается, что бригады катаются сутки «без заезда», перерыв на обед – всего тридцать минут. Обед, как правило, дают в районе 15 – 16 часов, если его вообще разрешают! А ужин – после полуночи… Обычно бригаду «снимают с «заправки», как только приходит вызов первой категории срочности.
Кстати, новичку, нужно рассказать о категориях срочности… Самый заурядный вызов - перевозка больного из одной больницы в другую, для фельдшерской бригады. Это - самая низкая срочность. А к первой категории относятся: дорожно-транспортные происшествия, взрывы и пожары, падения с высоты, отравления, ножевые и огнестрельные ранения, «посинел, умирает», все вызовы на улицу и в общественные места, причем независимо от повода. Туда нужно мчаться со всей скоростью, на которую только способны наши «реанимобили», с сиреной и проблесковыми маячками. Вторая категория – это большинство вызовов на квартиры: «плохо с сердцем», «задыхается», «аритмия». И так далее – по убывающей. «Детские» вызова, причем любые – вне конкуренции! Как показывает статистика, они составляют примерно четверть от общего количества обращений, а вызова «первой категории» - примерно половину из всех, поступивших на станцию.
«Вшивые бомжи, пьяницы и наркоманы, хулиганы и сумасшедшие - наш основной контингент, а подвалы и притоны, грязь, кровь и зловонные испражнения - наша привычная среда»… Так подумал Ильин, но не стал «загружать» студента фактами о тяжёлом труде работника «скорой помощи», чтобы у того раньше времени не пропало желание трудиться на данной стезе.
«Пусть все произойдёт само собой – в ходе дежурства… - думал он. - Мы видим жизнь не с лощёной стороны, а с ее изнанки… Не каждый готов у нас работать... Зато, слава Боткину, здесь сразу же становится видно: какой ты человек»…
- Многие не знают о работе «скорой помощи» вообще ничего, или же имеют о нашей профессии весьма смутное представление, - добавил он вслух. – А насчёт того, чтобы отметить первое дежурство, это – дельная мысль! Только обсудим этот вопрос попозже. – Он посмотрел на часы. – Время идёт, а нас ещё не дёргают… Чувствую, не к добру это…
Но не прошло и минуты, как из диспетчерской сообщили:
- «Тридцатая», вам вызов: Соммера - 62, квартира 2. Боли в сердце…
- Вперёд, ребята, - скомандовал Кирилл.
Размышления шахматной фигуры – 2
Вот они, две королевские пешки, встали друг против друга, как поединщики. Ухмыляются, хвалятся силёнкой, задирают друг друга... Ну, посмотрим, которая из них падёт первой…
Теперь наш ход. Обычно на поле с правого фланга выскакивает всадник на боевом коне. Очень любопытная персона, скажу я вам: единственный воин, который может перепрыгивать через свои и чужие фигуры. В ближнем бою ему нет цены… И ещё. Есть один неприятный момент - вражеский всадник может угрожать мне, оставаясь при этом вне зоны моей досягаемости...
Но конь стоит на месте… Пока стоит… Ржёт от нетерпения, бьет копытом и лязгает зубами. Хороший боец: он готов к активным действиям… Видно, неплохо его кормят на королевской конюшне…
Но что это? Рядом с королевской пешкой оказывается вторая наша! Скакнула она со стороны слона! Точнее, со стороны офицера, сидящего на боевом слоне. Пешка попадает под удар вражеской (2)! Та угрожающе нахмурилась и занесла над головой неприятеля свой топор…
Это начало мне знакомо! Это - самое драматичное начало! Наше войско добровольно вскрывает королевский фланг, приковывая к нему внимание противника и выманивая силы чёрных! Ах, как это прекрасно!
С одной стороны, делая фактически беззащитным короля, мы сами себе копаем яму. Вражеские фигуры тотчас устремятся к казалось бы лёгкой добыче! Но тут начинается самое главное – грамотно защищаясь, мы начинаем готовить удар на короля вражеского! Ох, как это интересно! И как это опасно!
Малейшая оплошность грозит бедой, но, действуя безошибочно и дерзко, мы обязательно победим!
Глава 2. «Миленькие, помогите ради бога…»
Вам попадалась на глаза машина «скорой помощи», подъезжающая к дому? Конечно, увидеть её – дело обычное, но при этом всегда возникает тяжёлое чувство: ведь кому-то сейчас очень плохо. Ловишь себя на мысли: слава богу, что не в мою семью приехала противошоковая бригада… Вздохнёшь, и пойдёшь своей дорогой, невольно размышляя о том, что никто из нас не застрахован от несчастья. Ведь болезнь, лёгкая она или тяжёлая – крайне нежелательный гость в любом доме…
Калининград шелестел желтеющей листвой каштанов и лип, подгонял потоки рычащих машин и провожал отеческим взглядом спешащих по своим делам пешеходов. А люди радовались затяжному бабьему лету: кафе настойчиво зазывали посетителей, на площадях и в парках, не смолкая, звучала лёгкая музыка, а стадион «Балтика», проводив одних гостей после футбольного матча, готовился к встрече других.
Бригады «скорой помощи» выполняли свою привычную работу.
День выдался самый обычный. Не было ни «лавины» вызовов, ни «душераздирающих» сцен, ни каких-нибудь чрезвычайных происшествий. Нормальный напряжённый день. Начинающий фельдшер в бригаде Ильина, попав в квартиру, где его ожидал больной, поначалу немного смущался, суетился и путался, не мог найти себе место, невпопад задавал вопросы. Затем успокоился, неторопливо измерил давление, снял ЭКГ. Диагноз поставил быстро и верно, как отметил про себя Кирилл. А потом новичок начал «входить во вкус». На втором «вызове» он действовал ещё более уверенно и вёл себя уже как заправский доктор. Мужчину преклонного возраста беспокоили сильные головные боли, а артериальное давление было довольно высоким. «Гипертонический криз» - констатировал Сергей. В таких случаях пациента следует госпитализировать, однако тот наотрез отказался ехать в стационар. Отказ был оформлен, как полагается, и заверен подписью больного.
На третьем вызове Бурханов уже чувствовал себя в своей «тарелке» – грамотно собирал анамнез, делал необходимые записи, быстро и умело пользовался медицинскими приборами. Кирилл с Людмилой изредка обменивались многозначительными взглядами и кивали головами, мол, «наш человек».
По всему выходило, что из Сергея будет толк.
- Ну вот, - сказал молодому коллеге Ильин, - мы съездили на десяток вызовов и теперь ты можешь быть уверенным: сегодня мы кого-то точно спасли!
Они сидели в столовой и обедали. Бурханов, улыбаясь, уплетал харчо, и было видно, что аппетит он «нагулял» превосходный. Кроме них здесь находилось несколько человек из свободных бригад. Гремела посуда, двигались стулья, звучала музыка «Ретро – FM».
Столовая располагалась на втором этаже здания подстанции. Еду сюда привозили из ближайшего комбината питания, разогревали, раскладывали по тарелкам и кормили дежурный персонал. Блюда, в основном, были из концентратов – супы из пакетов, сухое картофельное пюре, разбавленное кипятком, зато всевозможные салаты и закуски, сосиски и куриные окорочка выглядели весьма аппетитно и пользовались большой популярностью у обедающих. На стенах помещения висели пейзажи и натюрморты уже известного нам «художника от медицины», а именно - доктора Айболита. За окнами посерело: солнце, всласть нагулявшись за день по небосводу и, видимо, решив вздремнуть, отгородилось от земного мира пушистыми облаками.
- Действовал ты хорошо, - продолжал Кирилл, - вот только «домашние» больные – это работа для сонных и ленивых участковых терапевтов, а у нас есть и специфический контингент…
- Кто же это такие? – отодвинул от себя пустую тарелку из-под «первого» Сергей.
- Это - пострадавшие на пожарах и авариях, во время других несчастных случаев. Сам понимаешь, иногда нам приходится видеть довольна страшные картины: «море крови и горы костей», как это ни пошловато звучит… Практически всегда необходимо действовать решительно, быстро и грамотно… Не отвлекаясь на кровь и крики-стоны потерпевших… И как ты, Сергей, поведёшь себя в подобных ситуациях, это ещё вопрос… – Кирилл пристально взглянул на собеседника. Тот опустил вилку, положил её на край тарелки.
- Постараюсь не подвести, - ответил он. – Хотя, честно говоря, я не очень-то люблю такие картины…
- Ничего-ничего, - успокоил его Ильин. – И к этому тоже привыкнешь…
Он машинально орудовал вилкой, а перед его взором медленно проплывали эпизоды, случившиеся в разные годы работы на «скорой», видения, от которых, как ни старайся, но избавиться невозможно…
Вот случай, происшедший в позапрошлом году. На одном из молокозаводов рабочий сорвался с высоких строительных лесов и упал точно в котел с кипящим солевым раствором, получив при этом ожоги 2-3 степени ста процентов поверхности тела, а в заключение – он еще и захлебнулся. Кириллу удалось его «раздышать» и доставить в стационар живым…
Ильин вздохнул и принялся за чай с лимоном.
…Прошлой осенью в порту взорвалось колесо гигантского крана. Одному из рабочих отрубило оба бедра. Кровь хлестала из ран двумя пульсирующими фонтанами… Через 30 секунд его тело было полностью обескровлено. Конечно, данный пострадавший умер ещё до приезда «скорой помощи». Рассказывать о том, что на месте происшествия увидел Кирилл и его сотрудники, не хотелось…
Людмила уже пообедала. Она заказала себе салатик и второе блюдо: быстро покончив с едой, приветливо кивнула коллегам и помчалась в комнату отдыха - прихорашиваться.
Еще одна история вспомнилась Кириллу. Однажды ночью загорелось двухэтажное складское помещение на окраине города. В нём, как оказалось, работали и проживали сто рабочих из Китая! Днем они клеили кеды, а на ночь хозяин производства запирал их на амбарный замок. От включенных самодельных электроприборов произошло возгорание и поскольку на окнах первого этажа были железные решетки, вся эта «диаспора» стала выпрыгивать со второго этажа. Вполне закономерно, что многие иностранцы получили серьезные травмы. Любопытно, что по официальным данным миграционной службы: границу Калининградской области не пересекал ни один гражданин Поднебесной…
Пообедав, Ильин и Бурханов выходили из столовой и в дверях едва не столкнулись с доктором, которого Кирилл «окрестил» Валерием Васильевичем.
- Ты что такой весёлый, коллега? – задал ему вопрос Ильин.
- Я всегда весел, когда ощущаю близость обеда, - ответил врач. – А вообще, есть повод улыбнуться. Только что был вызов: дядька пил пиво в летнем кафе и умудрился проглотить осу.
- Живую?
- Как есть – живую: она изжалила ему весь пищевод!.. Вы тут подумайте, смеяться вам или плакать, а я поспешу, пока мне не «зарубили» заправку. Время – оно же, как всегда, неумолимо…
Шутник убежал, а Кирилл попытался развить начатую коллегой тему:
- Был такой период… Мне неоднократно приходилось выводить из запоя одного пациента … Сначала он дебоширит, потом болеет и страдает… Ты спросишь, что в этом удивительного? Так я отвечу: старцу почти сто лет! Невольно усомнишься: действительно ли водка укорачивает жизнь?
В его душе что-то неприятно шевельнулось: пьянство – очень больная тема. Сколько же горя оно несёт людям - это просто непостижимо!
- Загадочный русский характер… - размышлял Ильин. - Загореться интересной идеей и с энтузиазмом начать новое дело, но на полпути его бросить - это наша национальная черта. Но чтобы сделать что-нибудь основательно, на века, тщательно продумав каждую мелочь, у нас частенько не хватает терпения и мудрости. Спешим, батенька… Неделями и месяцами самоотверженно работать в авральном режиме; без воды, еды, на жутком морозе, можем, пожалуй, только мы - русские. Или, не раздумывая, броситься на помощь ближнему, на встречу любому лиху - в самое пекло, ледяную прорубь, на амбразуру, со своей святой правдой в груди - всегда пожалуйста. Как не восхищаться нашим народом? Однако, лень и пьянство, эти два главных порока, - тоже наша отличительная особенность. Беспробудно кутить, когда нам плохо, крепко отмечать все радостные события, когда и без того хорошо, но чтобы стало "еще лучше", и «заливать за воротник» просто так - от скуки, принято только у нас…
Жизнь не настолько длинна, чтобы тратить ее на подобные глупости. Но уходят с каждым выпитым стаканом из нашей жизни щедрость, бескорыстие и благородство души. Скольких великих открытий, каких потрясающих шедевров лишился мир по причине этого зла! Как много замечательных людей не дожило до своего прощения, сколько их скатилось по наклонной плоскости прямо в чистилище…
- Тридцатая, на выезд! – раздалось в динамике. – Ленинский проспект - 22, квартира 9. Ребёнок 12 лет, потерял сознание…
- Ох, хорошо, что успели пообедать, - пробормотал Кирилл. А мысли его уже были заняты предстоящим больным. У него самого было двое детей - сын и дочь. И детские вызовы он воспринимал особенно остро.
– Едем! - И снова – туда, где боль, отчаяние, слёзы, настороженное ожидание и воскресающая надежда...
Пятьдесят процентов успеха в работе «скорой» зависит от водителя. От того, как хорошо он знает город, как быстро довезёт бригаду до нужного адреса. Петрович был коренным калининградцем, с огромным опытом работы. Все улицы и переулки города он знал, как свои пять пальцев. Официально должность его называлась «водитель-санитар», а это значит, что в обязанности входила и переноска носилок. Нередко случается, что некоторые «водилы-санитары» таскать носилки напрочь отказываются, и ничего с ними не поделаешь. Но Петрович считал, что шестьдесят два года – это ещё «вполне творческий рабочий возраст» и никогда не отлынивал от своих обязанностей, чем снискал себе особое уважение медицинского персонала.
Дверь квартиры открыла молодая женщина, лет тридцати. Смытая горем и слезами красота, дрожащие руки, срывающийся голос.
- Где ребенок? – спросил Кирилл, но ответа не дождался. Точнее, ответ был, но из-за всхлипываний и стонов было трудно что-либо разобрать.
Медики через тесный коридор, увешанный всесезонной одеждой и заставленный грязной обувью, прошли в небольшую комнату. Бурханов обратил внимание на паутину, свисающую с потолка… Худенький и бледный мальчуган лежал на диване, укрытый одеялом. Глаза его были закрыты. «Да жив ли он?» – мелькнула мысль у фельдшера-практиканта. Ребёнок был в коме.
- Когда это случилось? – спросил Ильин у матери ребенка.
- Не знаю. Его таким нашли соседи в подвале нашего дома и минут двадцать назад принесли сюда.
Ильин, склонился над мальчиком, пощупал пульс, приподнял веки, осмотрел руки на локтевых сгибах. В его действиях не было ни суеты, ни растерянности.
- Миша… Мишенька… - причитала мать. – Скажите, что с ним?..
- Людмила, налоксон (3) в вену и немедленная госпитализация! – распорядился Кирилл. – Мамочка... извините, как вас по имени-отчеству?
- Зовите - просто Надежда,… - еле слышно произнесла женщина. – Скажите, что с сыном? Он не умрёт? – и вновь рыдания…
- Так вот, Надежда, - ответил Кирилл. – Мы везем его в токсикологическое отделение. Вы поедете с нами.– Он вынул из-за пазухи портативную радиостанцию и вышел в коридор.
- Не теряйте надежды, Надежда, - произнёс Сергей и изобразил улыбку, которая, по его мнению, должна была хоть немного ободрить потерянную мать.
- Раз мы приехали, всё будет в порядке, - попыталась успокоить безутешную женщину Людмила, делая инъекцию.
- Так, - Кирилл вернулся в комнату, сунул рацию в карман. – Выносим больного в машину.
- Я за носилками? – встрепенулся было Сергей, но Ильин остановил его жестом.
- Дорога каждая секунда, - произнёс он. – Мальчика я понесу сам. А вы, Надежда, быстро одевайтесь и выходите во двор. – Людмила, приготовьте успокоительное для матери!
Его интонации, жесты и уверенные движения, как позже вспоминал Сергей Бурханов, явно свидетельствовали о том, что армия в лице Ильина потеряла выдающегося полководца.
Закутанное в одеяло тельце было быстро перенесено в машину. На улице уже моросил мелкий дождик, но на него никто не обратил внимания. Людмила села рядом с водителем, Кирилл с Сергеем заняли места в салоне, мать мальчика всхлипывала рядом.
- Я не ошибусь, если сделаю предположение… - тихо спросил Кирилла Сергей…
- Передозировка, – коротко ответил тот. – Судя по следу на локтевом сгибе, вкололи какую-то гадость… Увы, коллега, дети тоже употребляют наркотики. В частности, героин…
- Наркотик? – еле слышно переспросила мать.
- Думаю, что да. Вы только успокойтесь. Я уже предупредил приемное отделение, сейчас доставим мальчика в больницу, там все уже наготове… Думаю, всё будет хорошо.
- Боже мой, - простонала мать, - Что же Миша, ты со мной делаешь, Мишенька-а-а...
Часом позже, «сдав» больного в стационар и вернувшись на подстанцию, Кирилл, нервно закуривая, поведал Сергею:
- Да, Серёжа, даже среди пятиклассников нередки случаи передозировки героином… И без алкоголя не обходится дело… В прошлом месяце я лично двоих таких же недорослей доставил… Оба в состоянии алкогольной комы…
Хочешь - не хочешь, но придётся привыкнуть и к этому. Такова реальность.
Они стояли у двери и наблюдали, как возвращаются с работы горожане. Улицы вновь наполнились шумом и суетой.
- Не устал, фельдшер? – улыбнулся Ильин. – Сейчас начнётся самое интересное. Народ направляется домой, а по пути заходит в рюмочные и винные магазины…
- Со мной все нормально, - отозвался Сергей. – Я знал, на что иду…
- Да нет, - ещё шире улыбнулся Ильин. – Ты пока не знаешь… В «скорой» фельдшер – это… это основа и краеугольный камень всей её деятельности. Да-да, не ухмыляйся…
Тебе, наверное, известно, что в крупных городах фельдшера работают исключительно на «линии», в стационар их принимают только на должность медсестёр. Любой уважающий себя «выездной», вкусивший самостоятельной работы, ни за что не согласится мыть полы, таскать судна и выполнять приказы надутых больничных придурков с высшим образованием. Ведь знает он, зачастую, больше их…
Так вот, молодые фельдшера, окончив училище, приходят на «скорую»… Романтика ночных дорог, маяков и сирен – всё это быстро исчезает. Остается самая тяжелая в медицине, грязная и мало оплачиваемая работа. Хлебнув лиха, многие увольняются… Остаются лишь фанаты нашей профессии.
Они немного помолчали, прислушиваясь к доносящимся из динамика указаниям.
- Вот ты скоро станешь врачом, - продолжал Кирилл. – Про фельдшеров все понятно: им просто некуда идти и негде работать, кроме как у нас. Но в таком случае, почему на «скорую» идут врачи? Неужели все они дураки или неудачники? – он смотрел на собеседника хитро и весело. – Вряд ли кто в вашем университете сможет ответить на этот вопрос. А я отвечу: «Нет! Тысячу раз, нет!» Врач-скоропомощник – профессия уникальная. Он, в отличие от стационарных и поликлинических коллег, должен разбираться абсолютно во всем… - Кирилл запнулся, прислушиваясь: из-за дверей донеслось, что диспетчерская принимает доклад тридцать пятой бригады. - Работа такая… Приехав на вызов, видишь человека первый раз в жизни, ничего о нём не знаешь. И за десять-пятнадцать минут нужно поставить правильный диагноз, выбрать единственно верную тактику лечения. И попробуй ошибись… А в больнице как? «Клиницистам» проще: увидел непонятную «закорючку» на ЭКГ – назначил консультацию кардиолога, пожаловался больной, что руки-ноги «немеют» – пригласил невропатолога, покашливает больной – отправил на рентген грудной клетки… Есть еще лаборатория, УЗИ, профессора-академики, к которым можно обратиться за советом, умные книжки под рукой… И всё это в уютной обстановке, в теплой ординаторской, попивая чаек или коньячок, никакого «аврала»… Повесил «уши» на шею, одел накрахмаленный халатик и очки в золотой оправе, пузо «отклячил», «пальцы загнул» и сиди, подмигивай сестричкам… Жизнь удалась! Даже в отделении реанимации больные не «тяжелеют» мгновенно. Хоть полчаса на раздумье, но они есть! Врач «скорой» – всегда один, в лучшем случае, на пару со своим фельдшером. В любой обстановке и в любое время… все оснащение – «глаз-палец-ухо» – ставь диагноз и лечи, если ума хватит…
- Да, я понимаю… «Скорая» - это как на фронте – передовая линия, а не глубокий тыл…
- Вот и я про то же. Не знаю, как у тебя сложится, возможно, тебе придётся сделать трудный выбор, но запомни: врач «скорой помощи» - это настоящий врач… С большой буквы… - Вообще-то, - продолжал Кирилл, - самые разные доктора есть на «скорой». Вот только дураков нет, не работают они долго - не выдерживают. Многие врачи, с кем мне, например, приходилось сталкиваться в стационаре, и одних суток не продержались бы «на линии»... А народ наш больничных докторов уважает: они такие чистенькие, важные все, умные… Зато «скорую» свою обыватели ненавидят: не лечат они, а помощь оказывают, «едут долго», «деньги вымогают», «не знают ни хрена»… Только настоящая медицина – она на «линии», а не в накрахмаленном халатике и золотых очках… Ты извини, Серёга, я тебя, наверное, утомил?
- Да нет, наоборот» Я сегодня услышал то, что мне никто до сих пор не говорил…
- Тридцатая, на выезд!..
Услышав адрес, Кирилл усмехнулся и сказал:
- Люда, это наш старичок заскучал…
- А, тот самый? – многозначительно протянула фельдшер.
- Ну да, по адресу: Сергеева, 45, квартира 18. И жалобы прежние. Поговорить ему не с кем… но съездить надо. Мы там долго не задержимся.
- Старый знакомый, Кирилл? – осведомился улыбчивый Валерий Васильевич.
- Жить без меня не может! – и уже, подходя к машине: - Вот, коллега, типичный случай непрофильного вызова! А всё потому, что наши поликлиники отвратительно работают… Петрович, - на Сергеева!
- Сей момент, Андреич!
Водитель запустил мотор, а Ильин пояснил Сергею:
- Большинство больных, вызывающих «03», на самом деле в «скорой помощи» не нуждаются. Это хронические больные, в основном пожилого и старческого возраста. К сожалению, большинство людей не понимает, что «скорая» не лечит. Мы лишь оказываем экстренную помощь при угрожающих жизни состояниях и доставляем больного в стационар! Мы не делаем долговременных назначений, не выписываем рецептов и больничных листов…
- Но поликлиника со своей работой не справляется… - понимающе заметил Бурханов.
- Да, только это - не их вина, а их беда – у них и своих проблем хватает. А в результате - поток вызовов обрушивается на «03». Вот и приходится расхлёбывать…
До указанного адреса ехать пять-семь минут. В течение этого времени Кирилл задумался о том, что… эх, нелегко всё же быть стариком. С возрастом у человека возникают так называемые «болезни образа жизни» – старческие недуги. А это - хвори пожизненные и неизлечимые. Единственный способ помочь пациенту – регулярный прием препаратов, назначенных участковым терапевтом. Но большинство больных не желают обращаться в поликлинику. Во-первых, там очереди, во-вторых, бесплатных льготных рецептов выписывают мало, а лекарства за деньги – стоят дорого. В-третьих, наши люди в большинстве своем ленивы, а забота о собственном здоровье – это тяжёлый труд! И, в-четвёртых, многие пожилые люди не выполняют назначений участкового врача, не принимают своевременно назначенные препараты, и в результате получают опасные для жизни осложнения, что приводит к вызову бригады «03». Большинство стариков страдает расстройствами интеллекта, связанными с возрастом, и просто не понимают смысла этих назначений и тяжести своего состояния.
«Да, - думал Кирилл, - одинокие старики, к сожалению – это наш «крест». Телефон у изголовья, в поликлинику идти нет сил или желания, дозваниваться до «вызова на дом» – тоже. Проще набрать «03», авось чего-нибудь уколют и «полегчает»… И мы ездим сутками по городу, кормим бабушек их же таблетками, в сотый раз разъясняем им, как принимать пилюли и капли… И всё – бесполезно. Вызывают одни и те же. По нескольку раз в день. Старческая энцефалопатия – неизлечима, а отказать в помощи мы никому не можем, что бы ни врали про нас обыватели и брехливые журналюги»…
Серая девятиэтажка, расположенная неподалёку от Нижнего пруда. Лифт поднял бригаду на пятый этаж. Дверь им открыл лысоватый дедушка в майке и спортивных трусах.
- Ну, здравствуйте, уважаемый Пётр Петрович, - приветливо произнёс Ильин.
Размышления шахматной фигуры – 3
Как славно развиваются события! Вражеская конница бросилась в атаку! Копыта стучат, доспехи звенят! К всаднику подтягивается чёрный боевой слон!
А всё началось с гибели нашей пешки. Она пала, сражённая ударом вражеского топора! И чёрная пешка, повергнув нашу, издала громкий победный клич. Точнее, не клич, а омерзительный рёв. Стоит она крайне неудачно, чертовски мешая выдвижению наших фигур. Одно успокаивает – жить ей осталось совсем недолго.
Таков наш план. Не первый раз боевые действия начинаются именно так...
Глава 3. Реликт из городских трущоб
Кириллу Ильину на днях должно исполниться сорок лет. Не сказать, чтобы он был готов к этому событию. Не проникся ещё, не осознал. Вроде бы, всё шло своим чередом: бесконечные, но приятные домашние заботы, напряжённая, подчас сумасшедшая работа… И вот, как-то незаметно подкатило – сорок!
Мужчины по-разному воспринимают такой юбилей. Многие впадают в панику, именуемую «кризисом среднего возраста»: «Что делать? Мне уже «сороковник», а я почти ничего не достиг в этой жизни! Я всего лишь жалкий клерк, человек на побегушках... Мои сверстники - давно успешные люди! А кто я?..»
Иные грустят: как всё легко и просто было в молодости, и как же осложняется жизнь в пору приближающейся старости… Действительно, в юности все выглядело иначе: тогда нам нечего было терять: мы не имели ни денег, ни опыта, ни сильных привязанностей и семейных обязанностей… Каждый чувствовал себя истинным хозяином жизни и собственной судьбы! Меняй ее течение по своему усмотрению хоть каждый день, хоть каждый час…
Некоторые мужчины в данном «переходном» возрасте начинают философствовать и подводить итоги: что же мне удалось сделать, и чего я буду добиваться в последующие годы… Но есть люди, которые не задумываются над всем этим. «Сорок? Да ради бога! Хорошо, что не семьдесят!..»
А ещё существует поверье, неизвестно откуда взявшееся, будто бы мужчинам нельзя отмечать своё сорокалетие. А если сильно хочется, то только «чуть-чуть», и то – не дома. Лучше – вдалеке, втихаря и за семью замками… Словом, у русского мужика только один факт того, что ему вот-вот стукнет сорок, является достаточным поводом, чтобы вызвать лёгкий мандраж.
Вера, жена Кирилла, целуя его на прощание, когда тот убегал на дежурство, сказала просто:
- Подумать только, через неделю тебе сорок… Поздравляю, ты уже большой мальчик, - затем погладила непокорный вихор надо лбом мужа и поцеловала ещё разок.
Ильин не дотягивал до «статуса» высокорослого мужчины. Но, при своем «среднем» росте обладал крепким телосложением. Был он широкоплеч, гибок, быстр в движениях и «скор на подъем». Создавалось впечатление, что он – спортсмен: гимнаст или, скажем, борец. Ну, не в данный момент, конечно, а в прошлом. Во всяком случае, усмирить хулигана ему всегда удавалось без труда. Впрочем, умение держать себя достойно в различных критических ситуациях попросту избавляло его от подобных инцидентов. До свадьбы, а женился он относительно поздновато - в тридцать лет, слыл Кирилл Ильин любителем холостяцких пирушек, гулякой и ветреным парнем. Но познакомился однажды со скромной и симпатичной выпускницей университета Верочкой… влюбился в неё без памяти и решил окончательно и бесповоротно покончить с прошлой бесшабашной жизнью.
После женитьбы Кирилл преобразился. С рождением дочки Леночки, он стал совершенно другим человеком – внимательным и заботливым папашей. Малышка никогда не плакала в его руках. А уж когда появился сын Игорь, Ильина стало вовсе не узнать: он умудрялся отдавать семье все свое свободное время, с удовольствием возился с детьми, стирал ползунки и варил кашки; во всем поддерживал, безумно любил и боготворил свою избранницу. Кирилл постарался стать для неё настоящим фортом, могучей крепостной стеной, за которой ощущалось спокойствие и уверенность. В крепких объятиях мужа Вера была самой счастливой женщиной на свете, о чём с улыбкой частенько говорила мужу. А ему доставляло удовольствие прогуливаться по городу, держа под руку супругу и ведя за ручку маленького сына (дочку обычно вела мама). При этом, ощущая себя главой своего маленького «племени», он зорко оглядывал окружающее пространство, готовый мигом предотвратить любую опасность для близких ему людей.
Была ли у него мечта стать врачом, или это решение пришло неожиданно, он, пожалуй, и сам бы не смог ответить. Но, после окончания Смоленской медицинской Академии, началась его трудовая деятельность в Калининграде. Жили Ильины в двухкомнатной квартире, совсем недавно доставшейся им по наследству от внезапно умершего брата жены - Александра. Квартира располагалась в девятиэтажном доме на улице Горького. Откровенно говоря, наследство пришлось «ко времени»: потому что их Леночка к тому времени уже была серьезно больна, а снимать жильё, когда в семье есть больной ребёнок, почти нереально. Дочь Ильиных около года назад переболела ангиной и получила осложнение на почки. В результате – почечная недостаточность, требующая тщательного ухода, длительного и дорогостоящего лечения…
- Мы обязательно справимся с этой бедой, доченька, - ласково успокаивал Леночку отец. – Твой папа – добрый-предобрый доктор и он обязательно поможет своей дочурке выздороветь… Знай, что я на всё пойду ради этого...
Иногда, когда Леночке становилось лучше, всей семье казалось, что дело, наконец-то пошло на поправку. Однако болезнь обострялась вновь и вновь… И всё-таки Кирилл с Верой верили в достижения современной медицины и старались не отчаиваться.
Широкое скуластое лицо, внимательные, немного прищуренные глаза, слегка вьющиеся, начавшие седеть на висках волосы – вот некоторые штрихи к портрету врача «скорой помощи» Кирилла Ильина. Он не выносил одежды ярких цветов, не носил ничего облегающего и слишком заметного – одевался скромно, но со вкусом. Своё сорокалетие Кирилл собирался отметить на лоне природы, если, конечно, позволит капризная калининградская погода. Для путешествий у Ильиных был подержанный «Опель», привезённый три года назад из Германии отцом Веры.
До дня рождения оставалась целая неделя. Ещё есть время на подготовку к «мероприятию» и приглашение предполагаемых гостей из числа коллег-медиков…
К Петру Петровичу Муратову Ильин, как врач «скорой помощи», наведывался уже в пятый раз. При этом пожилой человек отнюдь не производил впечатления выжившего из ума старца, неспособного заботиться о собственном здоровье. Тут дело было в чём-то другом... Первый раз Кирилл приехал к нему домой (а повод к вызову звучал так: «боли в сердце, высокое давление»), оказал необходимую помощь, после чего старику, как показалось, стало лучше. От предложения поехать в больницу тот отказался. «Я уж перебьюсь как-нибудь на своих таблетках…» - бубнил дед, явно опасаясь докторов. Кирилл посоветовал ему сходить в поликлинику, чтобы его осмотрели кардиолог с невропатологом и назначили соответствующее лечение. Пенсионер обещал заглянуть, «как только полегчает», но так и не пошёл. С периодичностью два раза в неделю он названивал на «03» и жаловался то на слабость, из-за которой едва мог встать с постели, то на сильные головные боли, то на судороги в ногах… Вскоре Пётр Петрович и его адрес стали очень «популярны» в «узких медицинских кругах». Так уж получилось, что чаще других к старику приезжал именно Кирилл. Отношения между ними становились всё доверительнее. Но за время их общения, у врача начало складываться впечатление, что пенсионер Муратов просто «валяет ваньку», что он придумал для себя своеобразную «забаву», в которой врачи играют главную, но незавидную роль. А иногда Ильину казалось, что старик что-то скрывает…
- Здравствуйте, Кирилл, - дребезжащим старческим голосом ответил Муратов. – Вы не один, с вами молодой коллега? Не соблаговолите ли мне его представить? – однако, не дожидаясь ответа, повернулся и засеменил вглубь комнаты, держась рукой за стену – к старенькому продавленному дивану. – Я прошу прощения, мне тяжело и стоять, и сидеть. С вашего позволения, я прилягу…
Кирилл с Сергеем проследовали за стариком.
Во многих квартирах побывал Ильин за годы своей работы на «скорой». Каждая из них обладала своим, неповторимым запахом. По этому, едва уловимому запаху, или по некой царящей в ней атмосфере, врач безошибочно мог определить: много ли в квартире жильцов, есть ли среди них дети, старики или инвалиды, содержатся ли животные, насколько тёплые отношения среди членов семьи, а также множество других мелочей. Они, хоть и не имеют определяющего значения для работы медика, но всё же проникают в сознание входящего сюда человека и оседают в нём.
Эта квартира тоже обладала своей аурой. Ощущалась в ней, по мнению Кирилла, что-то плохо объяснимое, тревожное, инородное… Какая-то неправильность… кривизна, что ли… Словно лишний мазок на картине, нарочито аляповатый, ненужный, но заметный, вызывающий…
Обстановка жилища не вызывала особого интереса. Обычное убежище пожилого, одинокого человека: вечно разложенный диван возле одной стены, старая, советских времен мебель, состоящая из шкафа, серванта, книжных полок и ящиков для белья - с другой… Допотопный цветной телевизор, втиснутый в углубление «стенки», хрустальная ваза, нелепо стоящая рядом с ним… Балконная дверь, давно не мытое, полупрозрачное окно. Сентябрьские мухи, ошалело бьющиеся в стекло… На подоконнике несколько горшков с цветами, страдающими от жажды… В глубине комнаты, напротив окна располагалось кресло, покрытое потёртым пледом. У кресла разместилось трюмо, тоже старинной работы. А может, ещё немецкое…Посреди комнаты на толстых, слоновых ножках, стоял кряжистый стол… Стакан в подстаканнике, пепельница с окурками, рядом - раскрытая пачка дешевых сигарет и россыпь упаковок с различными таблетками… Электрический самовар, тоже почтенного возраста…
«Может, такое тягостное впечатление создаётся оттого, что здесь всё такое ветхое, включая самого хозяина?» – подумал Ильин.
Пятый раз он здесь. И все пять раз одни и те же ощущения. Придвинув стул к дивану, Кирилл присел.
- Это наш новый фельдшер. Зовут его Сергей. Он пока еще - студент университета, но в следующем году получит диплом врача…
Сергей кивнул. Он без особого удовольствия, даже немного брезгливо смотрел на почти лысую голову, обрамлённую редкими седыми волосками, на морщинистое лицо и шею, на трясущиеся старческие руки с синими прожилками на кистях.
- А это - наш Пётр Петрович Муратов, - продолжал Ильин. – Гражданин, которому недавно исполнилось ровно девяносто лет. Но он упорно не желает лечиться… Дайте-ка, уважаемый, мне руку, я исследую ваш пульс…
Старик, протягивая руку, с интересом разглядывал Бурханова.
- Вы будете врачом, юноша… Это - достойное призвание…
- Не отвлекайтесь, Петр Петрович. Сейчас измерим вам давление… Скажите, когда начались боли?
- После полудня… Терпел, сколько мог…
- Таблетки принимали?
- Вчера… Сегодня ещё нет…
- 190 на 120… Нехорошее давление… Ну, решайте, Петр Петрович. Если не поедете сегодня в стационар, то завтра опять будете звонить на «03», а у нас и так очень много работы…
- Пётр Петрович, вы не волнуйтесь, - добавил Сергей. – В больнице вас полностью обследуют, поставят капельницы, очистят кровь от шлаков, добавят в неё полезные минералы и витамины… Дней через десять вас выпишут, и вы будете совсем другим человеком! Сразу почувствуете, насколько стало легче. Решайтесь…
Старик, улыбаясь, смотрел на медиков и молчал. Кирилл уложил тонометр в чехол.
- Сейчас сделаем укольчик, и вам станет легче. Только, Петр Петрович, я всё же настаиваю на том, что вам следует подлечиться в стационаре…
- Спасибо, друзья мои…
- Пётр Петрович, подумайте! Вам там будет очень хорошо: и питание, и лечение, и уход. А мы ещё на вашем столетнем юбилее погуляем! – Сергей изобразил жизнерадостную улыбку.
- На столетнем юбилее? – прищурился старик. – Это - забавно…
По всему выходило, что и на сей раз он никуда не поедет. Ильин достал шприц, сам набрал лекарство. Муратов с довольной улыбкой наблюдал за его действиями. Врач чувствовал, как в нём поднимается волна возмущения. Ему вдруг захотелось сказать вредному деду что-то обидное... Но он сдержался.
Сделав укол, Ильин швырнул использованный шприц в пластиковый контейнер и поднялся. Что бы такое сказать Муратову… чем бы его пронять, чем усовестить? Ведь не исключено, что через пару дней, на следующем дежурстве Кирилла, тот снова вызовет бригаду. И именно ему, Ильину, опять придётся мчаться сюда, для того чтобы ублажать несговорчивого пациента и испытывать все эти загадочные ощущения…
Бледное, тщедушное, старческое тело… Майка едва прикрывает многочисленные шрамы, видать дед лихо повоевал в своё время…
- Пётр Петрович, - Сергей достал бланк и авторучку. – Будьте любезны, если вы не хотите ехать с нами, подпишите свой отказ… Кстати, а где ваши очки?
Действительно, пожилые люди без очков не обходятся, а некоторых имеют их даже по три пары: одни для чтения, другие для просмотра телепередач, третьи – для прогулок.
Ильин огляделся. Вон, на кресле стопка газет, а на столе лежит раскрытая книга… Но где же очки? И ещё явственней почувствовал нелогичности происходящего, некую дисгармонию… Как будто на чистой ровной скатерти, постеленной на гладкий стол, без причины появилось грязное пятно или дыра… Чертовщина…Наваждение…
- А у меня, милок, очков нет… Раньше действительно были… Но потом оказались без надобности… Зрение как-то само восстановилось … - Старик, взяв бумагу и ручку, приготовился писать…
- Вы, верно, шутите…– опешил Сергей.
- Возможно, дорогие мои, возможно…. Стоматолог тоже удивляется тому, что я до сих пор грызу орехи, - и старец широко улыбнулся, продемонстрировав два ряда крепких белоснежных зубов. Затем, тяжело сопя, начал выводить на бланке ровные, красивые буквы.
Медики удивленно переглянулись.
Внезапно Кирилла осенило: старик! Именно от него распространялась по квартире эта деформированная, полная тревоги и «неправильности» аура! Здесь всё было «так»: и стенка, и стол, и кресло, и люстра, и даже окурки в пепельнице… Только сам старик – «не так»…
- Как вы теперь себя чувствуете? – задал вопрос Кирилл. – Вам легче?
- Конечно. Спасибо, доктор, – ухмыльнулся пенсионер. – Мне гораздо лучше!
- Тогда мы пойдём, - Кирилл взял листок с отказом и сложил его вдвое. – Нам нелегко оставлять вас в таком состоянии, уважаемый Пётр Петрович… Но мы вынуждены, поскольку вы сами не желаете бороться за своё здоровье…
Они вышли в коридор. Сергей открыл замок и отворил входную дверь.
- Счастливо оставаться, Петр Петрович, - попрощался он с престарелым хозяином квартиры.
Бурханов пошел вызывать лифт, а Ильин замешкался у двери. Его мозг сверлила назойливая мысль: «Что-то в старце не так… Но, что? Что?..
- Кирилл, стойте! – вдруг раздался голос из глубины комнаты.
- Что случилось? – врач вернулся к больному.
Муратов сидел на диване, двумя руками теребя уголок одеяла. Ноги он опустил в тапочки. Отстраненный взгляд старика был устремлён мимо Кирилла, куда-то в район убогого кресла.
- Вы, наверное, подумали, что меня легче стукнуть по башке табуретом, да и успокоиться на этом?
Ильину было непонятно: пытается ли собеседник пошутить или просто констатирует печальный факт.
- Ну, вы же всё сами прекрасно понимаете, Пётр Петрович. Надо ехать в больницу. Зачем упрямиться, вы же здравомыслящий человек, а не выживший из ума маразматик!..
- Подождите, Кирилл. Я сейчас вам всё объясню… Я просто искал человека… Врача… Я искал… И нашёл… Кирилл, прошу вас… Я больше полувека не обращался к врачам. А теперь мне очень нужно…
- То, что вам нужно, я целый час безуспешно пытался до вас донести…
- Нет, не то… Так сразу мне вам не объяснить… Я прошу… выполните одну мою просьбу...
- Какую, Пётр Петрович?
- Мне необходимо вам многое рассказать. Как врачу и как человеку… Нанесите мне частный визит, иначе я пропаду…
Кирилл молчал.
- Как говаривал Наполеон… «Я не верю в медицину, но я верю в своего врача»… Вы можете мне помочь… Нет, дело не в давлении и сердцебиении, я скоро вам всё объясню… Кроме вас, мне некому довериться… - Муратов умоляюще смотрел на Ильина, и было опять в его взгляде… что-то очень необычное… И, видимо, эта очередная неправильность заставила Кирилла ответить:
- Хорошо. Я приду.
- Тогда жду вас завтра вечером. Я всё вам объясню… Только пообещайте, что придёте, а не бросите старика в беде…
- Договорились, - вздохнул Ильин и взглянул на часы. – До завтра…
У машины его ожидали Сергей и Петрович, протирающий тряпкой зеркало заднего вида.
- Ну, что там наш старичок? Я уж подумал, что он согласился… Или носилки всё же нужны?
- Нет, не решился, - Ильин достал сигарету. – Давайте, ребята, перекурим, и на базу….
Размышления шахматной фигуры – 4
Становится интересно! Наш конь находится под ударом, но его защищает пешка. Он, конечно, не сдвинется с места. Он может пасть под напором слона, но и тот неизбежно погибнет, сражённый маленьким бойцом. Всадник на коне чувствует опасность, но от страха не дрожит: знает, что в случае гибели он будет отомщён. И даже если он падёт, то непременно с верой в нашу победу! Гораздо хуже погибать, когда видишь, что сражение проиграно и всё твои усилия были напрасны…
В помощь одинокой королевской пешке выдвигается вторая, с моей стороны, открывая выход для стоящего рядом слона. Слон мотает массивной головой, нетерпеливо размахивает хоботом. Офицер, сидящий на его широкой спине, издаёт громкие победные крики. Ему, наверное, кажется, что именно он пленит вражеского короля… Ну, что ж… Посмотрим-посмотрим…
Глава 4. Аптекарь с Кёнигштрассе
Утро в районной поликлинике, 08.30.
К участковому врачу выстроилась очередь: человек двадцать. В основном, это - люди пенсионного возраста. Большинство из них – женщины.
Бабульки сидят и обсуждают свои проблемы: кто-то пришел выписать рецепт, кто-то - померить давление…От их голосов в помещении царит гул, иногда нарушаемый хлопками закрывающихся дверей. Тема одна – неважное самочувствие. Минут через двадцать после начала приёма, участковый терапевт покидает свой кабинет и куда-то уходит… Еще через четверть часа слышится такой разговор:
- Марья Петровна, чего сидим? Пошли лучше домой, «скорую» вызовем…
- Зачем тебе «скорая»?
- Ну, приедут, хоть давление померят, может, и уколют чего…
- И я пойду, вызову, - вдруг откликается соседка.
- И я – тоже.
Половина очереди встает со стульев и начинает движение к выходу…
Кирилл после дежурства проспал до обеда, поднялся, принял душ и поставил на плиту кастрюлю. Скоро из школы придут дети, их надо накормить. Из-за входной двери доносятся чьи-то голоса. Видимо, соседи опять затеяли спор по поводу постоянно выкручиваемых в подъезде лампочек. «Выйти к ним, тоже поругаться?» – усмехнулся про себя Кирилл. Вместо этого он нагнулся и поднял с пола кошку, решившую проверить, кому это понадобилось греметь кастрюлями в таком интересном месте. Увидев хозяина, она подошла и, в беззвучном приветствии, потёрлась о его ногу. В результате, была взята на руки и посажена на плечо. Эту домашнюю питомицу звали Ксюшей, а появилась она в квартире Ильиных в начале лета. Тогда Кирилл заметил возле подстанции маленького котёнка, который внимательно и как-то слишком рассудительно смотрел на него своими желтоватыми глазками. «Если после дежурства встречу тебя здесь вновь, то возьму к себе», - решил тогда Ильин.
Он включил чайник и, пока тот нагревался, прошёл в детскую комнату. Сын и дочка были в школе. Незаправленные постели, брошенная где попало одежда почему-то вызвали у Кирилла лишь лёгкую улыбку. «Пора приучать к порядку…» - по-отечески строго подумал он, но тут же остыл… «До порядка ли теперь? Спасти бы ребёнка… Леночке всё тяжелее посещать школу, того и гляди, придётся поместить её в больницу…»
Вздохнув, Ильин опустил Ксюшку на дочкину софу. Кошка, обнюхав простыню и подушку, совершила прогулку на другой край постели и, коротко мяукнув, грациозно спрыгнула на пол. Взгляд Кирилла остановился на детских игрушках. В этом вопросе его малышам никогда не было отказа. Поэтому на водопроводной трубе у подоконника скопились плюшевые мишки, зайки и котики, ожидающие маленькую хозяйку из школы. Возле стены на подушке спал тигрёнок – самый любимый Леночкин зверек.
Сын Игорь тоже любил игрушки, но не так самозабвенно, как его сестрица. А ещё детям очень нравилось, когда на ночь им рассказывали сказки. И мама, и папа по очереди приходили в детскую комнату и в течение минут десяти придумывали какую-нибудь интересную историю, обычно с продолжением. Сам Кирилл умело сочинял приключения доброго доктора Айболита в современном городе, где ему необходимо было спасать и детей, и зверей, и даже разбираться со злобными компьютерными вирусами.
Ещё раз тяжело вздохнув, Ильин подобрал валяющийся детский носочек, повесил его на спинку стула и вернулся на кухню. Кошка неотлучно следовала за ним, справедливо полагая, что хозяин, наконец, догадается хоть чем-то угостить пушистую домоседку.
- Какие у меня на сегодня планы? - подумал Кирилл, наливая себе кофе. - Надо бы сходить в домоуправление, решить вопрос по поводу счётчиков воды… Но это - не срочно… В магазин? Только жена, уходя на работу, таких указаний не давала. Нужно проверить, насколько полон холодильник…
Но что-то надо было сделать непременно сегодня… Он распахнул форточку, вдохнул свежего осеннего воздуха, прислушался к звукам со двора… «Чёрт возьми, сегодня же надо заглянуть к Муратову! Раз обещал, значит, никуда не деться… Пешком или на машине?..»
А загадочный старик ждал. И даже готовился к встрече: вскипятил в своем самоваре воду, заварил чай, достал мёд и пряники.
- Как ваше самочувствие, Пётр Петрович? – первым делом осведомился Ильин.
У деда заискрился взгляд:
- Немного лучше, Кирилл, спасибо вам. Да только я не по поводу здоровья… То есть, конечно, дело касается здоровья, но не в том смысле...
- Загадками говорите, - заметил Ильин, усаживаясь за стол. – Ну, я вас слушаю...
- Угощайтесь, - предложил дед.
Сегодня он действительно выглядел лучше, свежее и бодрее, но чувствовалось, что это давалось ему с трудом.
– Я начну рассказывать, а вы пейте чаек и постарайтесь не перебивать… Я должен вас предупредить, что этот разговор может затянуться, но то, что вы сейчас услышите, обещайте принять всерьёз…
- Даю слово, Петр Петрович, что выслушаю вас внимательно и серьёзно.
- Спасибо… Итак, с чего начать? Конечно, с начала, - Муратов улыбнулся.
Руки он сложил на коленях и на минуту задумался, словно взвешивая, стоит ли раскрывать почти незнакомому человеку некую важную тайну… Наконец, решился. Его взгляд затуманился: было похоже, что старик отправился в дальний и непростой путь по тропинкам своей памяти...
- Как сейчас помню, - начал он... - шел апрель 1945 года… Вы, конечно, знаете, что 9-го числа была подписана капитуляция Кёнигсберга (4). Город-крепость пал… Вслед за частями 11-й армии в город перебазировался и наш госпиталь (5). Я тогда служил в нём санитаром. Хоть и не был бравым молодцом, но мужские руки – дело нужное, когда находишься при раненых… Что представлял собой тогда наш город, вы, наверное, тоже слышали… Это было страшное зрелище: сгоревшие и разрушенные здания, неубранные трупы, разбитая боевая техника. На главных улицах – железобетонные противотанковые заграждения, окопы и траншеи, огневые точки с круговым обзором и обстрелом...
Муратов мысленно унёсся в те времена. Перед его взором опять возникли выпотрошенные здания, из стен которых, словно требуха, вываливались мебель, скатерти, шторы. Ноздри ощутили горький запах пожарищ и смрад смерти...
- Многие дома буквально утопали в чёрном дыму. А в подвалах прятались мирные жители и вооруженные гитлеровцы. Света и воды, естественно, не было… Зато периодически возобновлялась стрельба. Например, здание знаменитого Кенигсбергского университета всё еще находилось в руках фашистов, которые не подчинились приказу о капитуляции. Там засел батальон «СС» и остатки других частей вермахта и полиции, которых наши артиллеристы и огнемётчики понуждали сложить оружие. Они недолго продержались… Когда наши захватили здание, в его подвалах обнаружили запасы продовольствия: бочки с вином, соки, мясные консервы, хлеб, изготовленный еще в 1939 году. И, конечно, медикаменты, которые мы тут же использовали по назначению…
Наш окружной госпиталь развернулся в районе нынешней улицы Красной, в уцелевших зданиях, подвалах и палатках. Раненых бойцов было очень много. Кроме того, к нам постоянно доставляли изувеченных немецких детишек, женщин и стариков.
Старик сделал паузу, отхлебнул чай.
- Военный комендант, - продолжал он, видя, что Кирилл слушает его с явным интересом, - был другом начальника госпиталя и выписал для наших служб спецпропуска. Наши проныры-снабженцы быстро освоили все прилегающие районы города и лихо пополняли запасы продовольствия, медикаментов и иного санитарного имущества… Мне тоже, в качестве переводчика и грузчика, частенько приходилось колесить на полуторке в составе команды таких «добытчиков-трофейщиков» по разрушенному городу…
Извините, Кирилл, я не очень вас утомляю своим рассказом? Я начал про Кёнигсберг, а о себе не сказал ни слова … Сам я из приволжских немцев, в детстве родители научили меня немецкому языку, а впоследствии я неоднократно имел возможность совершенствовать свои знания… Но об этом – как-нибудь потом. Самое главное случилось именно тогда, в далёком сорок пятом…
- Ничего, Петр Петрович, я затем и пришёл к вам, чтобы выслушать. Интересно изучать историю своего края по рассказам живого свидетеля… Продолжайте, прошу вас.
- Хорошо… Очень полезными оказывались порой такие поездки. К примеру, как-то раз мы решили осмотреть очередной объект – Кафедральный собор. В те времена он произвел на нас гнетущее впечатление: крыши на нем не было, стены зияли дырами, пробитыми снарядами. Картины и гобелены отваливались вместе со штукатуркой. На полу были разбросаны рукописные книги в толстых переплетах. Однако в высоких и сухих подвалах на стеллажах мы обнаружили коробки с медицинскими препаратами и шприцами. Я доложил об этом начальнику команды, и все имущество было отправлено в наш госпиталь.
От вокзала до центральной площади города - Адольф-Гитлер-плац не было ни одного целого дома: вокруг стояли лишь обгоревшие скелеты зданий по две-три стены и возвышались руины Королевского замка. По дорогам было почти невозможно ехать: горы битого кирпича и стекла. Полностью был разрушен и мост на железнодорожном вокзале, а поезда первое время прибывали на товарную станцию, где из сборных щитов был оборудован пассажирский сарайчик.
Старик опять сделал паузу.
- А не закурить ли нам, Кирилл? – вдруг предложил он. – Я страсть как люблю иногда затянуться сигареткой, особенно, вспоминая былое…
Кирилл не позволял себе курить в доме. Ни в подъезде, ни боже упаси, в квартире. Там, где дети, считал он, табачному дыму не место. А если будешь покуривать на лестничной клетке, то, глядишь, позволишь себе это занятие и на балконе, и в туалете, а затем место курения переместится и на кухню… Нет, лучше выкурить перед домом сигаретку и забыть про табак до следующего выхода на улицу. Но тут дед сам предлагает… Они затянулись дешёвыми сигаретами Муратова, и Кирилл спросил:
- Но ведь сохранились же где-то и целые дома? Как они выглядели? Сложилось ли у вас впечатление о том, каким был Кёнигсберг до войны?
- Конечно, такие здания сразу привлекали к себе наше внимание. Очень интересно было побывать, например, в женском монастыре Святой Екатерины, который располагался на улице Оберхаберберг… Старые названия никак не стираются из моей памяти… сейчас это улица Богдана Хмельницкого. Монастырь представлял собой почти ровный квадрат, состоящий из нескольких зданий, посреди которых находилась высокая и красивая кирха. Теперь это - Концертный зал филармонии. В годы войны у немцев здесь размещался свой военный госпиталь. Мы рассчитывали найти там запасы медикаментов, спирта и перевязочных средств. Ведь даже самые обычные бинты нам приходилось в ту пору помногу раз перестирывать. И действительно, в одном из зданий монастыря на первом этаже находилась аптека, в которой мы реквизировали для своих нужд много медицинского имущества...
- Вот я и дошел до эпизода, на котором хочу остановиться подробнее, - сказал Петр Петрович и отхлебнул остывающий чай из своей любимой чашки. - Однажды на Кёнигштрассе, сегодня – это улица Фрунзе, нас остановили бойцы одного из штурмовых батальонов и сказали, что дальше ехать опасно, поскольку только что закончена зачистка квартала от вооруженных гитлеровцев и саперы еще не успели его полностью разминировать. Узнав, что мы представители медицинской службы, они попросили нас доставить в госпиталь нескольких раненых товарищей, а с ними пожилого немца, у которого были забинтованы голова и грудь. Мы, конечно же, согласились.
Когда машина тронулась, немец, до этого лежавший без чувств, пришел в сознание: стал громко стонать и о чем-то довольно эмоционально просить окружающих. Поскольку из всех нас только я знал немецкий, то и успокоить старика поручили мне...
Полуторка ползла по разбитым улицам Кёнигсберга, с трудом преодолевая участки дороги, засыпанные кирпичом. Четверо раненых бойцов разместились в кузове. Среди них не было «тяжёлых», наибольшие опасения вызывал только старый бюргер, которого «чёрт принес» в район Трагхайма, к полуразрушенному дому, откуда наши бойцы с боем «выкуривали» засевших в нём фрицев. Усталые солдаты с безучастным видом поглядывали на бедолагу, и лишь раненый в руку молодой лейтенант произнёс:
- Кто-нибудь понимает по-немецки? Что он говорит?
- Я могу перевести, - ответил Муратов.
- Спроси его, дед, что ему нужно. Может быть, он хочет сообщить что-то важное?
Пожилой санитар подсел поближе к немцу.
- Вы ранены, – сказал он, без труда переходя на «дойче шпрахе». – Сейчас мы едем в госпиталь, где вам окажут помощь.
Услышав родную речь, раненый оживился и быстро-быстро заговорил:
- Меня зовут Карл Майбах, я – владелец аптеки на Кёнигштрассе. В неё прошлой ночью попал снаряд. Все мои близкие погибли, а меня, лежащего без памяти, извлекли из-под обломков русские солдаты… – старик покривился от боли. – Вы тоже русский солдат… Я потерял много крови и чувствую, что мои часы сочтены... Поэтому, не откажите мне в последней просьбе… - Машину хорошенько тряхнуло на ухабе и немец потерял сознание. Санитар похлопал его ладонью по щеке и тот снова открыл глаза. - …В подвале дома есть лаборатория, - с трудом прошептал он пересохшими губами, - там стоит шкаф, в котором хранится наше фамильное средство – эликсир… - старик замялся, было видно, что он не готов говорить об этом с первым встречным, но, видимо, у него не было иного выбора, и он продолжил:
- Я чувствую, что вы - добрый человек, поэтому умоляю: принесите мне это… лекарство, а сами можете взять всё, что только захотите: я не бедный человек - там есть дорогая мебель, одежда, посуда, золотые украшения и столовое серебро, даже несколько картин великих мастеров… Заберите всё это себе, только дайте мне взамен бутыль с эликсиром… Шкаф откроете ключом, он у меня в кармане… Пожалуйста, поспешите! Найти мой дом очень просто – квартал называется «Кёниг сек» (6), а над входом в дом большая надпись: «Кройц-Аптека»… - сказав эти слова, он вновь потерял сознание.
- Что старику надо? – спросил лейтенант. – Он хочет быть похоронен в фамильном склепе?
Бойцы ухмыльнулись, а Муратов ответил:
- Этот старик – аптекарь. Он желает передать свои медикаменты нашему госпиталю.
- Что ж, хоть какая-то польза! Дайте закурить, хлопцы...
- Позвольте, Петр Петрович! Вы обмолвились, что в то время вас уже называли «дедом»? Я не ошибся?
- Да, называли. Но об этом позже… Мне действительно тогда было немало лет. Мой сын уже воевал… Пожалуйста, не перебивайте меня. Сейчас всё поймёте…
Эта история, Кирилл, определенно попахивала какой-то тайной. Я, конечно, был староват для подобных загадок и приключений, но с другой стороны… немец посулил мне чуть ли не сказочные сокровища… Войне скоро конец и с чем же я, солдат-победитель, вернусь домой? С пустым котелком, в просаленной телогрейке и сапогах, «просящих каши»?.. Вот и задумался я тогда о земном… О возвращении домой и своей послевоенной жизни… Неужели мы, одолев такого сильного врага и претерпев столько лишений, не заслужили награды? Конечно, заслужили!
- Очень плохо нашему старцу, просит, чтобы его вылечили, - передал Муратов сотрудникам госпиталя рассказ немца. - А еще он сказал, что тут неподалеку в его аптеке есть большой запас медикаментов и другого добра.
К этому времени раненых разместили в приёмо-сортировочных палатках.
- Завтра поедете, - сказал заместитель начальника госпиталя, майор Потапов. - Скоро комендантский час, а завтра утром надо обязательно туда заглянуть … Кочергин! – позвал он старшину, начальника группы снабжения, - Завтра возьмёшь Муратова, ещё пару человек и – в аптеку за медикаментами! Как раз и сапёры закончат свою работу. Авось ещё не все барахло растащат. Хоть бы дождя не было… - задумчиво продолжил он, глядя в низкое мрачное небо. - Надоел уже…
Старшина Кочергин, грузный мужчина пятидесяти лет, отправился давать соответствующие распоряжения. Ему нравились такие поездки. А особенно – ценные трофеи, которые нет-нет, да и оказывались у него в вещмешке. Тогда он ещё не знал, что в самом начале войны эшелон, на котором следовала в эвакуацию его семья, был полностью уничтожен немецкой авиацией…
Утро 16 апреля выдалось прохладным, но солнечным. На безлистых пока ветвях старых лип посвистывали шустрые синицы. Проходя мимо хирургического отделения, Муратов спросил у знакомой сестрички:
- Настенька, как там наши вчерашние раненые?
- Нормально, Петрович! Все живы.
- Ах, ты ж моя умница! Да за таким-то уходом!.. – он громко рассмеялся. - А старый немец?
- Он очень слаб и температура всю ночь была высокой, наверное, заражение крови начинается…
В кармане Муратова лежал старинной работы ключ, который он при свидетелях изъял у старого немца. Кочергин хотел было отобрать его у санитара, но тот – ни в какую:
- Мне передано, у меня и будет храниться! – впрочем, старшина особо не настаивал.
Возле медицинского склада уже стояла потрёпанная полуторка, а водитель Володька из Смоленска с аппетитом хлебал в кабине что-то вкусное из своего котелка. Дверь кабины была открыта, Володькина нога в грязном сапоге болталась на весу. Рядом стоял старшина Кочергин с автоматом на плече и распихивал что-то по карманам гимнастёрки.
- Полюбуйтесь на этого любителя пожрать, – беззлобно бубнил старшина, - когда наворачивает харч, то у него аж уши в трубочку закручиваются! Заканчивай трапезничать, нам ехать пора!
Муратов забрался в кузов и устроился на пустом ящике. Вскоре подошёл другой санитар, молодой парень - Коля Гончаров. Его собирались демобилизовать по ранению, но он сам напросился остаться в армии до полной победы, пусть даже санитаром в госпитале. Николай был родом из-под Тулы, воспитанник детдома. Ему ужасно нравилась медсестра Настя.
А тут появился и майор Потапов. Был он чисто выбрит, сапоги блестели на утреннем солнышке. Он опирался на трость – после ранения осталась хромота.
- Товарищ майор! – бодро доложил Кочергин. – Группа снабжения готова выехать в немецкую аптеку для пополнения запасов медикаментов!
- Осторожнее там, старшина, - разрешил отъезд Потапов.
Похоже, и майор тоже имел интерес к городским квартирам и подвалам, но сам был лишён возможности проводить там «ревизии». Впрочем, старшина явно делился кое-чем из добытых им «сокровищ» с комендантом.
Где-то на южной окраине города громыхнуло…
- Интересно, - сказал Кирилл, когда возникла новая пауза в разговоре. – В таких вот поездках и поисках наверняка можно было раздобыть что-то весьма ценное…
- Конечно, - отозвался Муратов. – И находили, и докладывали командованию, и, конечно… кое-что присваивали… Многие уже чувствовали конец войны и не хотели возвращаться домой нищими победителями. Хотя, до Победы был еще почти месяц и в любой момент нас могли убить… Впрочем, в госпитале было куда безопаснее, чем на передовой…
Полчаса полуторка из окружного госпиталя петляла по узким улочкам поверженного Кенигсберга. Не первый разрушенный город и не последний… Но, глядя на окружающие развалины, поневоле делалось жутковато… Словно клыки в распахнутой пасти торчат печные трубы и закопченные остовы зданий. Горы битого кирпича от рухнувших стен возвышаются от здания к зданию, перегораживая улицы. По этой причине было трудно ориентироваться и еще сложнее двигаться вперёд.
Всего несколько дней назад здесь ещё шли бои и рвались снаряды. Почти каждое здание немцы превращали в неприступную крепость... Вот через эти окна, двери и проломы в стенах, предварительно забрасывая их гранатами, врывалась в дома наша славная пехота и уничтожала врага. А сегодня сквозь зияющие глазницы окон проглядывало голубое весеннее небо, и стояла гнетущая тишина, как на погосте...
А вот, наконец, и Кёнигштрассе. Выглядит она, по сравнению с другими улицами, довольно неплохо: много уцелевших зданий и вполне проходимая дорога. Машина подъехали к четырехэтажному красавцу-дому, над одним из пяти подъездов которого имелась надпись «Kreuz-Apotheke». Несмотря на то, что большинство оконных стекол было разбито, а на стенах виднелись следы от пуль, вышедшие из машины люди невольно залюбовались тем, как богато было декорировано это здание. На его украшенном изящными цветочными рельефами фасаде и фронтонах размещался лепной орнамент в виде солнца, соседствующего с помпезными геральдическими щитами. Вероятно, «Королевский угол» был одним из самых красивейших архитектурных ансамблей Кёнигсберга, во всяком случае, в данном районе соперничать с ним в этом ничто не могло...
- Кирилл, вам знакомо это место на улице Фрунзе (7)? – с печалью в голосе спросил Петр Петрович. - Сейчас от аптеки осталась лишь фасадная стена. Печальное зрелище... Самое обидное, что аптека довольно успешно пережила и англо-американскую бомбардировку, и штурм города. Неудивительно, что сразу после войны это здание превратили в жилой фонд. Вплоть до середины восьмидесятых «Кройц-Аптека» держалась молодцом, а потом начала резко сдавать. Говорят, роковую роль сыграла её близость к трамвайной линии. Видимо, проезжающие вагоны создавали вибрацию и расшатали стены. А в восьмидесятых здание признали аварийным и жильцов расселили. Долгое время оно оставалось сиротой. Только некоторые предприимчивые граждане, использовали его как каменоломню. Чуть ли не каждый день они приходили на руины и что-то выковыривали и отдирали… А на реставрацию денег так и не нашли… Но я все же думаю, что «Кройц-Аптеку» восстановят. Не сегодня - так завтра. Она действительно того заслуживает. Ведь когда-то это здание было украшением города…
Только я, кажется, немного отвлекся…
- Наверное, у нашего аптекаря деньжат было, как у дурака махорки… – присвистнул Володька. – Идёмте скорее, пороемся в его сундуках!
- Давай-ка без дурости! – прикрикнул на него старшина. – Ты остаёшься в машине. Мы не какие-нибудь мародёры, а представители советской власти! И о личной безопасности тоже не забывайте: всем проверить оружие и держать его наготове!
Трое подошли к высоченной деревянной двери и подергали за массивную медную ручку, сработанную в виде льва, держащего зубами кольцо. Закрыто…
- Ничего, - не смутился старшина, - попробуем через окно.
Он направился к витрине, заколоченной какими-то щитами, и, покряхтев, оторвал две нижние доски. Убедившись в том, что никакого стекла за ними нет, Кочергин перешел на шепот:
- Полезайте-ка, хлопцы, за мной…
Внутри царил полумрак, и старшина включил трофейный фонарик.
В глаза бросился страшный беспорядок: опрокинутые столы и стулья, разбросанные листы бумаги, осколки стекла и фарфора. Тяжёлый, спёртый воздух… Данное помещение оказалось проходным: через красивый арочный проём солдаты вышли в следующее - прямоугольной формы зал, вдоль стен которого стояли высокие (до потолка) однотипные шкафы с выдвижными ящиками. На каждом из ящичков висели таблички с надписями на немецком и латинском языках.
- Вот она какая - «Кройц-Аптека»! - с восхищением воскликнул Муратов. – Не то, что у нас в посёлке… На верхних этажах дома, видимо, находятся жилые помещения, а где же вход в лабораторию?
Они разбрелись в разные стороны, чтобы как следует осмотреться и приступить к поискам медикаментов. Муратов обошел несколько смежных комнат, но ничего похожего на спуск в подвал не обнаружил. «У старого немца не было никакого резона меня обманывать: перед смертью не лгут… - рассуждал он, - значит, мы ищем не там или не так».
В это время Кочергин деловито осматривал содержимое шкафов, вытряхивал его на пол, а некоторые коробки выставлял в проход, готовя их, таким образом, к погрузке в машину. Запертые створки шкафов он безжалостно разбивал прикладом автомата. Николай громыхал в другом конце помещения. Он пытался открыть массивный шкаф…
Муратов вдруг поймал себя на мысли, что хоть все трое, оказавшиеся здесь люди, выполняют одну работу, одно задание, но каждый увлечён чем-то своим. Старшина хозяйничает, словно в собственном дворе. Коробки с медикаментами для него – дело второстепенное. Тем более что результат уже есть – не впустую съездили! Но он уверен, что здесь, в этих шкафах хранится нечто не менее ценное, что может сгодиться лично ему.
Коля, тот не алчен. Им движет, скорее, любопытство. Единственное, что его могло бы сейчас несказанно обрадовать, так это блестящая побрякушка или колечко, которое он смог бы подарить Настеньке. Самим же Муратовым руководила мысль о необходимости исполнить, возможно, последнее желание старого аптекаря. К тому же, чувствовалась во всём этом некая тайна… Эликсир? Ну, отыщет он этот эликсир, глядишь, под руку подвернётся нечто более стоящее... И всё же, ему чудилось, что здесь его ожидает прикосновение к чему-то необычному… Старинные ключи, шкатулки… Всё это живо напомнили ему прочитанные в детстве книги о путешественниках, кладоискателях и необычных открытиях отрешённых от мира учёных…
Вдруг раздался голос Гончарова:
- Смотрите: за этим шкафом какая-то дверь!
Действительно: среди аптечных шкафов с лекарствами - один служил в качестве потайного входа в просторный подвал. Дверь поддалась под ударами солдатских сапог и вскоре Муратов со старшиной уже спускались вниз по крутой лестнице.
Лучи фонарей вырвали из темноты множество коробок с дорогой посудой, тюков мануфактуры, а также сложенных вдоль стен ящиков с другим имуществом. Видимо, хозяин дома всё самое ценное спрятал здесь.
Под сводчатым потолком подвала в свете фонарей висела старинная керосиновая лампа, которая тут же была зажжена. В дальнем от входа углу стоял двустворчатый лакированный шкаф, сделанный, видимо, из какой-то ценной породы древесины и украшенный позолоченным вензелем «I.M.». «Похоже, тот самый» – решил Муратов и, вставив старинный ключ в замочную скважину, дважды его повернул… Дверцы со скрипом открылись. Внутри на пяти широких полках стояло множество коробочек и пакетов, книг в потертых кожаных переплетах с плохо различимыми названиями и ряды разнокалиберных склянок самой причудливой формы. На одной из полок лежали куски каких-то минералов и плоские баночки со странным содержимым. Взяв в руки один такой сосуд, санитар увидел, что в нем находятся сушеные лягушки, в другом были какие- насекомые.
- М-да… - выдохнул стоящий рядом Кочергин, - как в краеведческом музее…
Он держал в руках бутыль с прозрачной жидкостью, в которой покоилась свитая кольцами крупная змея.
На самой верхней полке находились другие, более габаритные предметы, завернутые в плотную серую бумагу. Муратов потянулся за одним таким свертком, разорвал упаковку и застыл в изумлении. Его взору предстала удивительной красоты шахматная доска, выложенная мозаикой из разнотонного янтаря. Рядом в бархатном мешочке хранились искусно выполненные в стиле средневековых рыцарей шахматные фигуры.
- Возьмёшь себе? – отрывисто дыша, спросил старшина, кивнув на доску.
- Пожалуй. Этот подарок обещал мне старый аптекарь, - санитар спрятал свою находку в вещмешок. – Осталось принести ему то, о чём он меня просил…
А Кочергин уже разворачивал следующий предмет. Вскоре в его руках оказалась изысканная трость с большим янтарным набалдашником, который изящно обвивала золотая змейка.
- Ну, что там у вас? – сверху раздался нетерпеливый голос Николая – Я тут подтаскиваю коробки к окну. Вам моя помощь нужна?
- Здесь ничего интересного нет. Готовь медикаменты к погрузке. Мы сейчас поднимемся… - крикнул ему старшина.
А вот, видимо, то, что Муратов и искал! В кожаном футляре, который он открыл, нажав на крохотную кнопочку, находилась небольшая четырехгранная бутылочка из темного стекла с позолоченной крышкой и надписью: «Elixir Vitae». Старшина через его плечо бросил взгляд на находку. Промолчал и тотчас увлёкся другим футляром, в котором, как оказалось, хранился старинный серебряный брегет. Удовлетворённо хмыкнув, Кочергин сунул его в карман.
Пора было закругляться. В шкафу оставалось много других предметов, особенно книг, но таких громоздких и увесистых, что не было ни малейшего желания брать их с собой.
- Ну, всё, Петрович, поднимаемся наверх и начинаем грузить! Всё добро разом никак не вывезти, сообщим начальству, пусть оно и разбираются.
Уходя, Муратов почти машинально сунул за пазуху небольшой рукописный томик, на корешке которого просматривалась надпись: «Johann Meibach, 1727».
- Зачем тебе? – удивился Кочергин? - На курево?
Муратов не смог объяснить: рука как-то сама, непроизвольно, его взяла…
- Когда мы, погрузив лекарства в машину, отправились в обратный путь… - Пётр Петрович вынул из пачки очередную сигарету, - я бросил, так сказать, прощальный взгляд на аптеку… - Он сделал длительную паузу. Молчал минуты две. Кирилл не осмеливался его перебивать. – Я был уверен, что мне не показалось…. Мы перетащили коробки через окно, вылезли сами… Дверь по-прежнему была заперта, мы не смогли её открыть и изнутри… И вот, едва грузовик отъехал от аптеки на несколько десятков метров, я отчётливо увидел, как дверь открылась! Мало того, из аптеки вышел человек! Кто он, откуда? У меня от удивления отвисла челюсть… Мы были готовы поклясться, что кроме нас в аптеке никого не было!
- Что за человек? – Ильин тоже потянулся за сигаретой.
- Не знаю… Он посмотрел нам вслед и вернулся обратно. Дверь закрылась, а мы отъезжали всё дальше… Но я его отчётливо видел, это вне всяких сомнений! Был он одет как-то странно… Впрочем, в то время никто за модой не следил, каждый старался напялить на себя что покрепче, да потеплее… Наливайте чаю, Кирилл. Я уже заканчиваю свой рассказ…
Ильин наполнил чашку кипятком, плеснул заварку. Размешал ложку мёда. В окно ударили капли вечернего дождя. Старик, после глубокой затяжки, продолжил:
- Короче, Кирилл, вернулись мы в госпиталь. Я первым делом отправился навестить немца-аптекаря, но фельдшер мне объявил, что старик час назад умер…
Расстроенный я вернулся в подвал, где мы ночевали последние несколько дней. Моих товарищей не было: они, видимо, отправились на кухню за обедом. На душе у меня стало совсем скверно. В ней поселилось довольно неприятное чувство, словно я кого-то обманул или даже обокрал… Ведь каждый прекрасно знает, что не всегда был честен и порядочен, помнит, когда струсил и кому солгал, но… прячет от других и гонит от себя эти неприятные мыслишки. Отвратительное состояние, когда твоя собственная совесть вдруг начинает напоминать пластилин - изменчивую и ненадёжную субстанцию, так часто подводящую своего хозяина «под монастырь»…
Вот с такими невесёлыми думами я и решил выпить «за помин души» бедного немецкого аптекаря. В связи с этим вспомнил об эликсире, который так и не доставил его хозяину: ведь наверняка же он приготовлен на спирту. Вынул из кармана красивую бутылочку, вытащил плотно притертую пробку и понюхал: содержимое пахло довольно приятно – душистыми травами, ароматными плодами, вишневыми косточками…
После этого я осторожно попробовал эликсир «на язычок»: вкусно! Густой и крепкий состав оставил во рту сладковато-терпкое послевкусие. Тогда я взболтнул бутылочку, сделал большой глоток и спрятал ее в вещмешок. Затем на какое-то время вовсе о ней забыл – закрутился...
В «Кройц-Аптеку» на следующий день меня, как я ни просился, не взяли. Туда поехали молодые и сильные парни из «команды выздоравливающих». Ну, и пусть - мне не жалко…
А теперь, Кирилл, самое главное…
Вскоре я заметил, что со мной стали происходить странные вещи…
Как известно, мужчины на войне в зеркало смотрятся крайне редко. А тут как-то совершенно случайно увидел я свое отражение – и сам себя не узнал: на моей лысой голове стали пробиваться волосы, а морщины на лице отчего-то разгладились. Представьте себе, у меня даже на носу были морщинки! А тут смотрю: как будто бы это я, но только лет пятнадцать назад!
Вам, врачу, конечно же, известно, что такое пародонтоз - это когда вы ложитесь спать… и зубы ваши тоже укладываются на бочок, - усмехнулся Пётр Петрович, - потом наступает день, когда они безболезненно вынимаются пальцами… Я страдал пародонтозом долгое время, а тут вдруг у меня стали расти новые зубы! На месте выпавших еще до войны… Потом начали постепенно рассасываться старые шрамы, что были еще с Германской и Гражданской, заметно прибавилось силёнок и, наконец, как бы это вам объяснить… меня потянуло на баб! – Он громко расхохотался, но смех почти сразу перешёл в такой же громкий и затяжной кашель. - После всего этого, - продолжал старик, откашлявшись, - я стал употреблять эликсир регулярно: отпивал из бутылочки маленький глоточек и добавлял в нее столько же спирта или водки, однако, не смотря на постоянные разведения, омолаживающий и оздоровительный эффект снадобья сохранялся все эти годы.
Война вскоре закончилась. Меня демобилизовали одним из первых и я отправился домой, в Саратов… Там-то и узнал, что моя жена, невестка и внучата погибли при бомбежке еще в 1942-м, а сын на фронте пропал без вести. Вдоволь погоревав, я решил вернуться сюда, в Кёнигсберг, уже один-одинёшенек…
Время шло, и однажды я надумал повторно жениться на женщине много моложе себя. И тогда я зарегистрировал брак по документам своего сына, в одночасье «помолодев» на целых тридцать девять лет. Это ему, моему сынку, было бы сейчас девяносто. Особых сложностей с этим не возникло: во-первых, явное портретное сходство, а во-вторых, сын тоже был Петром Петровичем…
Так и прожил я более шестидесяти лет. Работал мастером в рыбном порту, потом завхозом в школе. Вторая моя жена умерла десять лет назад, детишек мы с ней не нажили, я остался один. И всё было бы неплохо. Я вёл довольно активный образ жизни: любил покопаться на даче, участвовал в шахматных турнирах, много читал, ходил на все театральные премьеры… Но полгода назад случайно разбилась моя заветная бутылочка с эликсиром, из которой я черпал свою жизненную энергию, после чего я стал стремительно дряхлеть и постоянно болеть…
А теперь я скажу главное, для чего и затеял весь этот разговор…
Кирилл!.. Дорогой доктор, мне крайне необходима ваша помощь! У меня нет медицинского образования, но я и так вижу, что в этой старинной книжечке собраны рецепты каких-то древних лекарственных средств. Прошу вас: найдите среди них состав того эликсира, который я принимал на протяжении всех этих лет, и попытайтесь его воссоздать. Иначе я вскоре погибну… А жизнь чертовски интересная штука! В качестве награды за труды, я дарю вам вот эти необыкновенные шахматы, - Пётр Петрович поднялся из-за стола, подошёл к комоду и достал из ящика янтарную доску. - Это - самое ценное, что у меня есть!
Ильин с безучастным видом сидел за столом, держа пальцами ушко чашки.
- Я понимаю, - вновь горячо заговорил дед, - что во всё это трудно поверить! Я предвидел, что непросто будет убедить в моей правдивости любого человека… Но я готов предъявить вам любые доказательства!..
Кирилл с видимым интересом смотрел на старика, не решаясь, впрочем, что-либо произнести в ответ. Он машинально взял в руки протянутую Муратовым шахматную доску, отметив изысканность и несомненную красоту её изготовления… Весь вид доктора свидетельствовал о его крайней растерянности. Открыто сказать старику, что он не верит в столь чудодейственный бальзам, он не мог, боясь обидеть Муратова и довести его, чего уж греха таить, до инфаркта. Но и делать вид, что он безоговорочно принимает все услышанное, тоже было выше его сил.
- Вы не верите мне, - прошептал убитый горем старик…
- Что вы, Пётр Петрович, - наконец, словно очнулся ото сна Кирилл. – Я вам этого не говорил… Для начала успокойтесь… и дайте вашу руку…
- Скажите… - начал Муратов, но Ильин жестом руки остановил его.
- Давайте поговорим об этом позже… Действительно, мне нелегко поверить в ваш рассказ, и вы сами это понимаете. Нет, ваш рассказ о службе в госпитале вполне правдоподобен… Но волшебный эликсир! Вы знаете, сколько фантастических рассказов придумано людьми на эту тему?..
- Я готов доказать, - упавшим голосом произнёс старик…
- Хорошо-хорошо… Ведь я же не сказал вам «нет»… Дайте мне немного времени, чтобы осмыслить услышанное… Сделать кое-какие выводы. – Он поднялся из-за стола. – Спасибо за чаёк, Петр Петрович… Я обязательно позвоню вам, как только приму решение.
Размышления шахматной фигуры – 5
Нет, так дело не пойдёт!
Странная у нас расстановка фигур получилась.… Прежде такого не было! Почему наши всадники не взаимодействуют, а сражаются сами по себе? Зачем выдвинулась вперёд пешка с левого фланга, когда ясно, что надо усиливать защиту на королевском фланге, не давать вражеским фигурам маневрировать и прицеливаться!..
Что же происходит?
Не помню я такого начала!
Гляньте-ка, чёрный ферзь высунул свою голову из-за частокола пешек! Видимо, он собирается выйти на ту позицию, откуда начнёт непосредственно атаку! Самую главную и самую мощную! Выдержим ли мы её? Хватит ли у нас сил?
Слишком жалко и как-то «дыряво» выглядит наша оборона…
А может, это такая хитрость?..
Глава 5. « А ну-ка, шашки подвысь…»
Из отчёта старшего врача смены:
«В прошедшие сутки на территории города работало 35 бригад.
За смену поступило 620 вызовов, из них 15 - безрезультатных, 10 - повторных.
Госпитализировано 145 человек, из них - 50 детей.
За сутки констатировано 9 смертей больных пожилого возраста, имеющих хронические декомпенсированные заболевания. Пациент М., 40 лет, умер во время управления автомобилем на Большой окружной дороге. Предположительно, тромбоэмболия легочной артерии. Он следовал вместе с женой и двумя детьми, дошкольного возраста. Его жене чудом удалось удержать автомобиль на дороге и затормозить.
Бригады выезжали на 7 ДТП, 2 пожара, 3 падения с высоты, 2 ножевых ранения. Семья из 3-х человек отравилась продуктами горения бытового газа.
«Доезды» во всех случаях своевременные, необходимая помощь оказана в полном объеме в соответствии со стандартами.
Трудовая дисциплина не нарушалась, жалоб не поступало…»
Обычный день…
Кирилл находился под впечатлениями беседы с «загадочным» дедом. Это и понятно, событие из ряда вон… Не каждый день судьба преподносит в качестве развлекательного действа сюжет об омолаживающем эликсире, рецепт которого изложен в старой немецкой книге… Остаётся только подобрать компоненты, соединить их и стать всемогущим целителем… «Странно, что дед не прибавил себе лет этак… двести - сомневался Ильин. – Так-то получается, что ему почти сто тридцать…»
Жена Вера, едва муж пришёл домой, сразу накинулась с расспросами. Что там и как, куда ездил, почему такой ошарашенный вид? Он возьми да и выложи ей всё, как есть.
- Ну и что? – развеселилась жена. – Найди этот рецепт. Мне он очень пригодится, не хочу стареть… А ты – как хочешь! – и звонко рассмеялась. Затем вдруг стала серьёзной: - А как ты думаешь, поможет ли он нашей Леночке?..
Кирилл обнял жену, прижал её к себе и, не сразу, но ответил:
- Был бы я уверен, что всё это правда, то не медлил бы ни секунды…
- Ты же не думаешь, что старик сумасшедший?
- В том то и дело, что нет… Может быть, хитрец или фантазёр? Тоже не похоже…
- А если он говорил правду?
- Хорошо бы…
Всю ночь и половину наступившего дня Кирилл провёл в раздумьях. Муратов обещал предъявить любое доказательство его правдивости… Но какое? Спросить у него выписку из метрической книги, заверенную нотариусом? Смешно… Пожалуй, единственное доказательство его правоты – это сам эликсир! Если изготовить лекарство согласно древнему рецепту, то можно проверить его на деле. С другой стороны, возьмёшься создавать это снадобье, значит, ты уже поверил Муратову…
Ближе к вечеру, Ильин позвонил старику.
- Пётр Петрович, я бы хотел с вами увидеться… Нет, просто побеседовать… Как ваше самочувствие? Позволит ли оно принять гостя? Хорошо, я через полчаса буду...
И опять та же обстановка, в точности воспроизводящая вчерашний день. Разве что выглядел старик хуже. Ильин измерил ему давление, сделал укол.
- Что-то не нравитесь вы мне сегодня, Пётр Петрович. Ну, посидите, попейте чайку, сейчас всё нормализуется. Главное, не волнуйтесь...
- Но ведь вы еще не приняли никакого решения, – промолвил старик. – А я не могу больше ждать…
- Успокойтесь, Пётр Петрович, я склонен вам доверять, и не считаю вас фантазёром…
- Правда? – в глазах Муратова блеснула надежда.
- Да. Но прежде мне хотелось бы у вас кое-что уточнить…
- Спрашивайте, - оживился старик, – о чём угодно! Наливайте чай, кладите мёд... Я – весь внимание…
Кирилл оглянулся по сторонам, словно ища какой-то подвох… Муратов с шумом отхлёбывал чай из чашки, исподлобья бросая на доктора красноречивые взгляды. А за окном вновь зашумел дождь.
- Вы говорили, Пётр Петрович, что участвовали в Первой мировой и гражданской войнах? Помните ли вы что-либо из тех времён?
- Разумеется, - повеселел старик, – почти всё… Эликсир аптекаря отлично подействовал и на мою память. Хотя… в последнее время у меня заметно ухудшилось состояние, но вы спрашивайте.
- Расскажите что-нибудь о тех временах… Наверное, вам приходилось встречаться с интересными людьми…
- Конечно! – воскликнул Муратов. – Конечно! Но… боюсь, что этот этап моей биографии покажется вам еще более неправдоподобным… Ну, что же - слушайте. О молодости всегда приятно вспоминать, даже если она и прошла в окопах… Вы позволите? – старик потянулся за сигаретами. – Я понимаю, что противопоказано… - и видя, как Кирилл безнадёжно махнул рукой, раскрыл пачку.
- Когда началась германская война, - не спеша, начал старик, выпуская струйку сизого дыма в сторону окна, - меня призвали в армию и отправили на Юго-Западный фронт в… 326 Белгорайский пехотный полк 82-й пехотной дивизии 9 армии. Видите, я всё прекрасно помню! Бои шли в Волыни и Галиции. Поначалу военные действия протекали для нас вполне успешно, и боевой дух русской армии оставался высоким… Впрочем, не столь уж яркими были те боевые столкновения… Случались и длительные затишья… А жизнь продолжается даже на фронте…
В июле 1915 года мне довелось закончить учебную команду и получить звание младшего унтер-офицера… Было в то время такое звание… А знаете, с кем я подружился на этих курсах? Ни за что не угадаете… С Василием Ивановичем Чепаевым.
- Легендарным Чапа-а-аем? – удивленно потянул Кирилл.
- С ним, милый, с ним, только сам-то он всегда подписывался – «Чепаев», но пусть будет так, как вы привыкли…
- Расскажите, Пётр Петрович! – чуть ли не взмолился Ильин. – Меня всегда интересовала судьба этого человека. Еще наши родители воспитывались на фильме о легендарном Чапаеве…
- Вот это был человек! – вздохнул рассказчик. - Храбрец и полный Георгиевский кавалер! Щеголь, конечно: одни только лихо закрученные черные усы чего стоили! Хоть и был он невысок и худощав, зато умел красиво носить военную форму, всегда был подтянут, гладко выбрит и аккуратно подстрижен…
Вы знаете, Кирилл, на фронте даже если человек так себе, не очень хорош внешне, но ведет себя по-геройски, то тут… Никто про него плохого слова не скажет. А Чепаев, он был просто умница!.. – Старик заметно воодушевился. Он откинулся на спинку стула, и глаза его как бы затуманились… Кириллу подумалось, что сейчас Муратов воочию видит легендарного комдива!
- Я узнал его до мелочей, - между тем, неторопливо продолжал старик. – Он казался разным, но всегда был интересен, любил петь и плясать. А какой был балагур и весельчак! Даже над тем, что его жена Пелагея ушла к любовнику, он шутил: «Баба с возу – кобыле легче». И, всем верилось - совсем о ней позабыл! Но я догадывался о том, как он переживал… Только держал все внутри себя, на людях своих чувств не показывал... Да, хорош был кавалер, душой и телом – герой!
Сражался Чапаев смело и умно. Своих ребят никогда зря под пули не посылал, а старался решать боевые задачи с наименьшими потерями. И главное, ему это всегда удавалось! Можно было подумать, везуч, чёрт, но дело не в этом… Он обладал цепкой памятью, а когда глядел на карту, чудилось, что он видит и рельеф местности, и постройки, и каждую тропинку, как воочию!..
Дед отхлебнул чаю и расплылся в довольной улыбке.
- А однажды Василий даже вывел Белгорайский полк из окружения и спас всех нас. Ты хотел знать, так слушай… Когда немцы взяли крепость Перемышль, полк оказался в окружении. Враги сумели непрерывным артиллерийским огнем отрезать наши позиции от основных частей. Надо было срочно куда-то передислоцироваться… Вот Василий Иванович пришел в штаб и попросил: «Отправьте меня в разведку. Не могу я сидеть без дела и дожидаться смерти». Его, конечно, отправили. А через пару дней он вернулся и доложил командиру: «Знаю способ, как вывести бойцов из окружения! Скоро у немцев большой религиозный праздник, во время которого они никогда не воюют, и поэтому не будут обращать на нас внимания целых три дня. Напьются, поди… А что, хоть и немцы, а всё ж люди… Вот тогда мы и выберемся к своим».
Наш командир был удивлён, но этот план поддержал. И в первую же ночь того праздника мы все бесшумно покинули свои позиции. И только на третий день неприятель обнаружил наше отсутствие, да только полк уже соединился с другими частями и дал германцам бой! – дед взмахнул рукой, словно держал в ней шашку.
Кирилл с любопытством слушал. Старик рассказывал с таким чувством, словно всё это было только вчера…
- За спасение полка Василий Иванович был награжден Святым Георгием.
Потом, уже в 1916 году был Луцкий прорыв… позже его прозвали Брусиловским наступлением, и ряд других победных операций, вслед за которыми последовали тяжёлые поражения нашей армии… За два года боев я вырос до старшего унтер-офицера, а Василий Иванович дослужился до подпрапорщика и стал помощником командира нашей роты. Я прекрасно помню, как он водил нас в штыковые атаки, организовывал круговую оборону, и даже, будучи раненым, никогда не уходил из боя… Еще он искренне верил в Бога…
Старик опять о чем-то задумался… Было видно, что он испытывал смешанные и противоречивые чувства. Было похоже, будто в его теле… то играет молодой задор, то берет верх старческая дряхлость, а все переживаемые события отражаются на лице, заставляя его вспыхивать румянцем или бледнеть, словно от нестерпимой боли…
- А вы тоже имели награды? – поинтересовался Кирилл.
- Конечно! – вновь оживился Петр Петрович, - Да только почти сто лет не имею возможности никому о них рассказать. За храбрость, проявленную в одном из боёв, я получил солдатский крест и георгиевскую медаль за то, что добыл «языка»…
- Ну, а дальше-то что было? – не скрывал своего нетерпения Ильин.
- Дальше?.. Потом наши дорожки с Чепаевым разошлись… Он подался к большевикам, а я остался верен присяге и оказался в армии Колчака…
В следующий раз судьба свела нас через два года, в том, последнем для него бою…
- Это, когда раненый Чапай утонул в реке Урал?
- Молодой человек, - остановил Кирилла Муратов. - Не верьте советской пропаганде и не пересказывайте мне её глупые сказки! Всё происходило совсем не так, как в фильме братьев Васильевых. Чепаев в тот день не погиб. Если желаете, я могу вам рассказать, что произошло на самом деле…
- Конечно, хочу! – Ильин тоже закурил.
- В августе 1919 года я командовал взводом во 2-м добровольческом конном полку подполковника Познякова, сформированном в основном из зажиточных крестьян Саратовской губернии. Это был период, когда части Уральской бело-казачьей армии генерала Толстова, отступали под натиском красных… Было очень тяжело, Кирилл. Нас косил тиф, не хватало офицеров, войско испытывало катастрофическую нехватку вооружения, обмундирования, боеприпасов и продовольствия. Отрезанным от Колчака и Деникина, нам приходилось почти все необходимое для продолжения войны добывать в бою. В это время большевики уже оттеснили нас за станицу Сахарную, за которой начинались песчаные низовья Урала, где кормить лошадей было нечем. Еще немного – и армия лишилась бы коней, своей главной силы… - Муратов опять смолк, видимо, воспоминания давались ему не так уж легко. - Тогда командование решило создать отряд из лучших бойцов, который должен был тайно проникнуть глубоко в тыл красных войск и атаковать уездный город Лбищенск, где в то время находился штаб 25-й дивизии… Вы же знаете: ей командовал Василий Иванович… а также склады вооружения. В состав отряда вошли казаки 1-й дивизии 1-го Уральского корпуса полковника Бородина и наш полк. А общая численность… - он задумался, - около 1200 сабель при девяти пулеметах и двух орудиях.
31 августа с наступлением сумерек мы выступили из поселка… название точно помню – Калёный. Вышли в степь. Для соблюдения скрытности о кострах, горячей пище и курении нам пришлось забыть. Задача перед нами стояла почти невыполнимая: Лбищенск был твёрдым орешком. Он охранялся четырехтысячным отрядом красных при большом количестве пулеметов, а днём его район патрулировали аэропланы. Кроме того, до него надо было пройти незамеченными сто пятьдесят вёрст по голой степи. Первой же ночью наша группа выдвинулась как можно дальше в степь, чтобы красные не заметили наш маневр. Потом мы вошли в Кушумскую низину, - Муратов пальцем «проводил» линии по столу, словно рисуя карту. - Поход был очень изнурительный… Однажды… да, это случилось 1 сентября… Отряд, прячась от красных аэропланов, забрался в болото, в самые камыши, и простоял там весь день на солнцепеке. Лошадей мы тоже загнали в камыши, тачанки и пушки забросали ветками и охапками травы, а сами легли рядом. С наступлением ночи ускоренным маршем удалились от опасного места. На третий день пути ближе к вечеру отряд подошел к цели. Мы укрылись в глубокой ложбине неподалёку от Лбищенска и сразу же выслали во все стороны разъезды для разведки и захвата «языков». Вскоре казаки захватили у красных обоз, на допросе один из пленных согласился указать дом, в котором располагался Чепаев. Комдива было решено взять живым, для чего выделили особый взвод, который должен был стремительно прорваться к штаб-квартире и схватить Чапая «тёпленьким». За его голову полагалось огромное вознаграждение, которое, правда, так никто и не получил…
Перед атакой полковник Сладков нам строго наказал не увлекаться сбором трофеев и не разбредаться, а также объяснил важность ликвидации злейшего врага уральского казачества – Чепаева, который на этот раз уж никак не должен был уйти от справедливого возмездия! Утром 5 сентября, едва начало светать, мы двинулись вперёд. Наши разведчики без шума сняли караулы красных, заняли окраины и мы вошли в город. Нужно отметить, что Лбищенск был хорошо знаком ребятам из первого казачьего полка, многие из которых были уроженцами этого города. Кроме того, у наших казаков была налажена связь со станичниками. Благодаря их поддержке, в некоторых избах заранее были устроены засады, а в двух или трёх установлены пулемёты.
Началась «зачистка» Лбищенска. В окна домов, откуда по нам открывался огонь, летели гранаты, но большинство красных, застигнутых врасплох, сдались без сопротивления. В одном доме были захвачены сразу шесть полковых комиссаров. Выглядели они страшно напуганными: были бледными, руки тряслись, а у одного даже челюсть дрожала…
Дед снова закурил. Кирилл его не перебивал. Когда Муратов стряхивал пепел в стеклянную пепельницу, рука у него тоже слегка тряслась. Тут-то Ильин и поймал себя на мысли: «старик не врёт!»
- Наши отряды, охватив станицу с трех сторон, а с четвертой находилась река… - опять «чертятся» линии на поверхности стола, - продвигались к её центру. Среди красных началась паника, многие выскакивали через окна на улицу в одном нижнем белье и метались, не понимая, куда же им бежать. Те, кто успел схватить оружие, беспорядочно стреляли в разные стороны, но от этого страдали сами же красноармейцы... Да, дорогой доктор, это была настоящая резня! Ни стрельба из окопов по цепям противника, ни штыковая атака, а планомерное уничтожение деморализованных, сходящих с ума от страха людей! Через полчаса этого «боя», у многих из нас гимнастёрки были насквозь пропитаны чужой кровью… Пленных, Кирилл, было настолько много, что сначала мои ребята их расстреливали и рубили шашками, опасаясь оставлять у себя в тылу, но позже стали сгонять в одну толпу.
Взвод, выделенный для поимки Чепаева, прорвался к его штаб-квартире. Пленный красноармеец нас не обманул. Однако командир взвода… подхорунжий Белоножкин допустил ошибку: не оцепив дом, он повел своих ребят сразу в его двор…
Старик опять сделал долгую паузу. Ему было трудно говорить.
- В фильме про Чапаева, Кирилл, ничего этого нет… Да и нигде нет… Только вот оно, у меня перед глазами… Вижу, как в кино… - он сжал кулаки, потом зажмурился. – …В это время около штаба происходило следующее: казаки увидели заседланного коня, которого кто-то держал за повод, просунутый в закрытую дверь. На приказ Белоножкина бросить оружие и выходить с поднятыми руками, ответа не последовало. Раздались выстрелы, испуганный конь шарахнулся и выволок из-за двери державшего его красноармейца. Все бросились к нему, думая, что это и есть Чапай. Воспользовавшись этим, второй человек выскочил из дома и побежал к воротам. Вот это и был комдив. Белоножкин выстрелил и ранил его в руку. В начавшейся неразберихе, пока почти весь взвод был занят красноармейцем, Василию Ивановичу удалось выбежать за ворота. А в доме, кроме двух молоденьких машинисток, никого больше не нашли...
Муратов достал из кармана платок и вытер лицо.
- Вам опять плохо?
- Нет-нет, - отмахнулся старик. – Я снова, как будто там… Жар от огня, дым, звон стёкол… выстрелы и крики… Много криков, Кирилл… Вы готовы слушать дальше? Так вот… Я, конечно, всех подробностей боя видеть не мог, но вот что мне рассказывал сотник Новиков. Когда красноармейцы в панике устремились к реке Урал, на их пути встал Чепаев. Он остался верен себе и, видимо, нашел нужные слова, чтобы сплотить вокруг себя около сотни бойцов с пулемётами, и повести их в контратаку на спецвзвод Белоножкина. Казаки пулемётов не имели и поэтому были вынуждены отступить. – Муратов внезапно ударил кулаком по столу, попал по краю пепельницы. Та перевернулась, высыпав содержимое на стол. – Ах, незадача!.. – И продолжил, смахнув мусор в подставленное Кириллом ведро: - Выбив наших из штаба, красные засели за его стенами и начали отстреливаться. Жестоким огнем они не давали нам продвигаться в центр Лбищенска и даже пару раз контратаковали. Тогда казаки хорунжего Сафарова решились на геройский, но безрассудный поступок: они выскочили на тачанке к штабу на расстояние полусотни шагов, пытаясь подавить его сопротивление пулемётным огнем. Однако все, кто в ней сидел, были убиты... Тут ребята подкатили наши пушки... Участь штаба была решена: после орудийного обстрела красные дрогнули. Видимо, в этом бою Чепаев был вторично ранен в голову, отчего и потерял сознание…
Как мне рассказывали, к брошенной тачанке кинулся урядник Юткин, который, будучи ранен в грудь навылет, стрелял до тех пор, пока красные не бежали. После этого сопротивление красных было сломлено окончательно. Красноармейцы бросились бежать к Уралу, на ходу сбрасывали одежду и сапоги. Вся река, насколько хватало глаз, покрылась плывущими людьми: сотни голов и взмахивающих рук. Тут-то и началась потеха – наши казаки выкатили пулемёты. Из плывущих мало кто уцелел: свинцовые струи резали воду, - дед широко взмахнул рукой, - и там, где они проходили, навеки исчезали под водой люди. Урал, как говорится, окрасился кровью… Вот так это было, Кирилл…
- Как вы всё так точно запомнили? – воскликнул Ильин. – Звания, фамилии… Да за это время любой бы забыл, хоть что-то…
- Эликсир, доктор, э-лик-сир…. – Муратов вышел из-за стола и подошёл к окну. Открыл форточку пошире. Посмотрел на темнеющий двор…
- Помню ещё нашего «орденоносца»… Красных мы выбили, я уже перевёл дух, а тут гляжу: мимо скачет казак Миновсков, а его грудь украшают пять орденов Красного Знамени. «В чапаевском штабе достал, – кричит. - Там их несколько коробок, видать, своим раздать не успели. Ребята брали, кто сколько хотел… и я взял. А что? В честном бою заработал. Жди тут, когда тебя наградят – вот я сам себя и наградил!»
Трофеи, взятые в Лбищенске, были огромными: амуниция и продовольствие на 2 дивизии, радиостанция, пулеметы, киноаппараты, автомобили и даже аэропланы. Но были и другие трофеи. Среди пленных оказалось много машинисток и связисток. Вот тогда-то казачки и отвели душу… К полудню стрельба стихла. Наши потери составили десятка два убитых и около сотни раненых.
А у красных, не считая погибших в воде и на другом берегу реки, только на улицах Лбищенска мы насчитали полторы тысячи убитых, а девятьсот бойцов было взято в плен. Тех, кто пытался спрятаться, тут же выдавали местные жители. Тогда же в какой-то бане под полом нашли бесчувственного Чепаева и начальника его штаба Новикова, тяжело раненного в ногу. Отступая, красные собирались переправить их на другой берег реки, да не успели. В тот же день Василия Ивановича начали допрашивать…
- Вот оно как… Интересно, зачем было нужно обманывать всех красивой гибелью? – удивился Кирилл.
Петр Петрович криво усмехнулся:
- Такой герой, как Чапаев, и умереть должен был храбрецом. Нельзя же было показать, что он погубил дивизию и сам полусонным попал в плен. Как-то некрасиво. Для этого, кстати, выдумали и не существовавший броневик, который он якобы забросал гранатами из штаба. Только если бы в нашем отряде были броневики, то рейд был бы сразу раскрыт, так как шум двигателей в ночной тишине слышен в степи на десяток вёрст…
В книге Фурманова и в кинофильме, о котором вы мне говорили, сплошное враньё! Я-то знаю, что ни в одном из своих боёв Чапаев не скакал «впереди на лихом коне», прежде всего потому, что его дивизия была стрелковой. Не мог он лихо махать шашкой и по другой причине: потому что его правая рука была прострелена еще во время Первой мировой. Тогда же он получил и серьёзное ранение в бедро, из-за которого на коней садиться вообще избегал. Чапаев предпочитал лошадям автомобили, и именно техника была его настоящей слабостью. И это обстоятельство нас потом здорово выручило…
- А как вы поступили с пленными чапаевцами?
Петр Петрович искоса и зло глянул на Кирилла, опустил голову и кашлянул в кулак. По всему выходило, что этот вопрос для него весьма неприятен. Немного помолчав, он все же заговорил:
- Война между нами шла жестокая и непримиримая. Уральское казачество тогда находилось в тяжелейшем положении: большая часть его территории была захвачена и разорена красными. К тому же специальная инструкция совнаркома гласила, что
все, оставшиеся в рядах казачьей армии после 1 марта 1919 г. объявляются вне закона и подлежат беспощадному истреблению. Так что: или ты, или – тебя…
Гражданская война, Кирилл, это очень тяжёлое время… На войне и немца трудно убить, все ведь люди… А тем более, если свой, русский… Но кем тогда были для нас красные? Мы знали одно: жиды-большевики хотят погубить Русь руками русских же людей. А красные – это их главная сила, это - их орудие! И мы должны были их сломить!
А пленные… Наши казаки расстреливали их партиями человек по сто. А когда подготовленные для тел ямы были завалены до верху, казаки сожгли в сарае еще около трёхсот красноармейцев… Я вижу, вам неприятно это слышать…Только и для меня это было уже слишком: я сам не могу терпеть зверства…
И вот, что ещё… Я, Кирилл, решил Чепаева спасти.
Муратов снова сел за стол. Кирилл внимательно наблюдал за его состоянием. Выглядел дед немного лучше, чем в самом начале их разговора. Воспоминания, пусть даже самые тяжелые, несколько оживили его.
- Не знаю, поймете ли вы меня… Но на каждой войне есть герои и подлецы… А кроме того, на любой войне есть люди, семьи и даже целые народы, которые просто засосало в общий круговорот насилия. Они не нападают и не обороняются, они воюют не за правду и не за идею — они просто стараются выжить… Так вот, в отличие от казаков и кулаков, мне нечего было защищать или отвоевывать, как и не за что было мстить красным. Я не имел ни земли, ни скота, ни иного богатства. Я ничего не имел… В тот момент я вдруг понял, что ужасно устал от войны…
- Уходим, братцы, - команда прозвучала, как доброе напутствие.
Оставаться на ночь в Лбищенске было нельзя. Покончив с красными, отряд должен был срочно возвращаться к своим. Уже во второй половине дня, когда ещё полыхали некоторые дома, были слышны стоны раненых, а воздух оставался пропитанным пороховым дымом и запахом живой крови, имущество, захваченное у красных, вместе со штабными сундуками, было погружено на подводы и под конвоем готовилось отправиться в сторону Гурьева к атаману Толстову.
- Подпоручик, - обратился к Муратову Сладков, - вы со своим взводом будете сопровождать обоз. С вами будет хорунжий Рыбкин со своими казачками. Атаману передадите рапорт, - он протянул офицеру толстый конверт, - лично. Пойдёте тем же маршрутом. Мы выступаем следом за вами, примерно через полтора часа, как только разберёмся с ранеными.
- По ко-о-ням! – зычно прогорланил Рыбкин. – Не растягиваться!
Муратов объехал весь обоз, пересчитал телеги, присоединился к Рыбкину и дал команду трогаться. Вскоре Лбищенск остался позади. А впереди лежала пропитанная зноем степь. Но обратный путь обещал быть невпример легче, нежели скрытный поход в логово врага.
- Жаркий был денёк, - хорунжий вплотную подъехал к Муратову. - Не хотите ли освежиться, подпоручик? – и протянул ему флягу.
Тот отвинтил пробку и сделал хороший глоток, после чего поперхнулся.
- Никак коньяк! Где вы его раздобыли, Рыбкин?
- Комиссары одолжили, - он широко улыбнулся. – Вы не волнуйтесь, Пётр Петрович. Мои ребята в порядке, пьяных нет и не будет. Но, после успешной операции… сами понимаете… Я – в голове обоза! – хорунжий поправил бинокль, съехавший на бок, принял возвращённую флягу, пришпорил жеребца и поскакал вперёд.
К концу дня заметно посвежело. Муратов придержал коня, пропуская движущиеся телеги и сопровождающих их всадников. Обоз, хочешь - не хочешь, а растянулся на добрые полверсты… В одной из телег на соломе лежал раненый Чепаев. Он был в перепачканной кровью нижней рубахе, галифе и без сапог. Левая рука выше локтя неумело перемотана каким-то тряпьем. Из-под повязки на голове в разные стороны торчали темные волосы.
Муратов приблизился к пленному и осторожно окликнул его:
- Ну, здравствуй, Василий!
- Мутным взором Чепаев взглянул на офицера, но, видимо, сразу не признал.
- Что нужно? – угрюмо буркнул он.
- Я – Пётр Муратов… Вспомни-ка наш 326-й Белгорайский…
Раненый посмотрел, прищурив глаза. И вдруг, словно судорога прошла по его бледному лицу:
- Здравствуй, Петро, - осклабился Чепаев, - какая приятная встреча! Ты, что ли, теперь меня кончать будешь, дружище? Да, нынче у вас праздник, самого Чепаева пленили, - и заскрипел зубами. - Скольких ребят положили, - простонал красный командир, - …ладно бы в бою, а то… вон Новикова на моих глазах во время допроса зарубили, гады!
- Так и вы нас прежде не жалели, Вася, - ответил Муратов. – Только сегодня судьба переменилась… и еще не один раз перевернётся, а мы всё будем друг друга уничтожать…
- Короче, Кирилл, я дал ему понять, что мне эта война надоела до чёртиков, до отупения, до полного изнеможения… И что надо заканчивать эту бессмысленную бойню… Солдаты изредка бросали в нашу сторону взгляды. Слышать-то, они нас не могли, думали, что ведём мы непримиримый классовый спор…
- Боже мой, - растерянно пробормотал Ильин. – Кто бы мог подумать, что я узнаю такие подробности о судьбе Чапаева…. Рассказывайте, Пётр Петрович!
- Как ни зол и расстроен был Чапай, - продолжал старик, - но со мной он в тот раз согласился. Короче говоря, сговорились мы с ним ночью бежать. Он решил пробираться в Самару к Фрунзе, а я – домой…
Помните, я рассказывал о любви Василия Ивановича к технике. Так вот, с нашим обозом следовал роскошный чапаевский автомобиль – «Форд». Это чудо американской промышленности развивало немыслимую по тем временам скорость - почти 50 вёрст в час! И было переоборудовано на манер тачанки: в нем пулемет «Максим» выглядывал сквозь отверстие в заднем стекле.
На привале, с наступлением темноты, я отослал от «Форда» часового, сказав, что буду в нём спать, а сам пошел за Василием Ивановичем. Слаб он был, конечно, очень, да только взял себя в руки, закусил губу и сел за руль, поскольку я управлять такой машиной не умел… Мы поехали, держа курс на Самару. Погони за нами никакой не было. Возможно, мои волгари подумали, что их командир просто решил прокатиться. А то даже не знаю, как бы я стрелял в своих ребят…
На рассвете в автомобиле закончился бензин, и мы пошли пешком. Ночевали и кормились в казачьих хуторах. Потом у Чепаева начался тиф. Я оставил его на попечение вдовой солдатки, а сам вернулся на родину…
- Не может быть, - прошептал Кирилл.
- Что?
- Н-нет, ничего, продолжайте, Пётр Петрович!
- Больше я Василия Ивановича никогда не видел. Он мог бы сдержать своё слово и вернуться к Фрунзе, но что бы его ждало в этом случае? Легендарный начдив погубил личный состав, а сам удрал от белых – это бы позорным пятном легло на всю «рабоче-крестьянскую». К тому времени, уже был слух о его гибели в водах Урала… Я уверен, что Чапаева втихомолку расстреляли бы и приукрасили его гибель новыми «подробностями» о том, как героически он оборонял штаб, находясь в окружении тысяч врагов, прикрывая отход своих людей к реке… Но, скорее всего, он передумал возвращаться к своим.
- Почему вы так решили? – спросил Кирилл, у которого от всего услышанного голова пошла кругом.
- А вот почему… - старик нагнулся к комоду, из которого вчера доставал удивительную шахматную доску, покопался в нём некоторое время, и извлёк сложенный вчетверо пожелтевший бумажный лист. – Конверт, к сожалению, не сохранился… Обратите внимание, Кирилл, на дату. 1932 год. И, конечно, на текст…
- «Здравствуй, брат мой, Петро, - начал читать Ильин. – Долгое время искал я твои следы, теперь пишу с благодарностью…» Кто пишет?
- Ты, читай, читай…
- «…ты был прав…», дальше неразборчиво… «Я остановился в Томске… У меня семья… Милости прошу ко мне… Вспомним наш Белгорайский… А нужна будет помощь, только дай знать. Я добро помню…»
- Подпись посмотри.
- «Андрей Фролов». В скобках – «В. Ч.»…
- Теперь понял, от кого письмо? – дед едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.
- Неужели от Чапаева? – еле слышно произнёс потрясённый Ильин.
Рассуждения шахматной фигуры - 6
Положение наше пока трудно назвать отчаянным, но оно заметно осложнилось. Вражеский слон сразил нашего коня, но и сам пал от удара пешки… Это плохо. Целостность королевского фланга нарушена… Впрочем, мы на это шли сознательно… Так было задумано.
Теперь у врага не может быть иного плана, как задавить нас здесь же и пленить нашего венценосца с наименьшими потерями…
Вот только король наш слишком уж спокоен…
Глава 6. Юбилейные события
Выписка из приказа главного врача городской станции скорой медицинской помощи: «За добросовестный и безупречный труд, преданность профессии, вклад в развитие здравоохранения города Калининграда и в связи с сорокалетним Юбилеем, объявить благодарность и наградить почетной грамотой Ильина Кирилла Андреевича...»
«Вам, юные граждане, и вам, поседевшие в трудах ветераны!
Если вы безмерно устали от городской суеты, одурели от бешеного ритма современной жизни, истосковались по тишине и покою, шелесту волн и чистому воздуху, срочно бросайте все дела и поезжайте на Куршскую косу! Немедленно! Вот вам рецепт и чудесное лекарство от доктора Ильина Кирилла Андреевича. Именно здесь, слившись с природой в единое целое, вы сможете позабыть обо всех напастях и бытовых проблемах, ощутить истинную душевную гармонию, получить запас бодрости, ликвидировать бреши в здоровье. А промедление, ссылка на неотложные дела, якобы требующие срочного решения, непременно приведут вас, и молодых, и, тем более, пожилых, на больничную койку…» - Примерно так рассуждал Кирилл, сидя в водительском кресле собственного «Опеля» и зорко поглядывая на извилистую дорогу. Его путь пролегал по Зеленоградской трассе к излюбленному их семьёй месту отдыха – на Куршскую косу.
Если вы взглянете на карту нашей области, то увидите тоненькую веточку-стебелёк, поднимающуюся вверх через голубую морскую гладь, от Калининградского полуострова к литовской Клайпеде. Эта «ниточка» имеет длину почти сто километров. Почему Куршская коса? От слова «курши». Кто такие курши? Это - древние племена, населявшие здешние места задолго до колонизации Пруссии немцами.
У косы есть и иное имя. Согласно древней легенде, когда-то здесь жила добрая великанша по имени Неринга. Однажды, сжалившись над рыбаками, на которых обрушилась ярость бога моря, она решила дать людям защиту от безжалостных волн и с помощью своего передника создала длинную песчаную насыпь. В честь своей спасительницы благодарные рыбаки много веков назвали косу Нерингой… И вот уже тысячу лет эта спасительная преграда отделяет неспокойные воды Балтийского моря от тихой глади мелководного залива.
Было солнечное сентябрьское утро, день сорокалетия Ильина. Следом за Кириллом на трех легковых автомобилях следовали его гости – коллеги по работе. В их числе – практикант Серёга Бурханов и фельдшер Людмила, ехавшие вместе с Сергеем Пелюгиным, которого, как известно, коллеги величали «доктор Пилюлькин», Валерий Васильевич с супругой и «доктором Айболитом», а также другие «скоропомощники», свободные от дежурств и домашних дел.
Машины мчались сквозь тоннель из сомкнутых над автострадой ветвей вековых лип, мимо аккуратных, немецкой постройки, кирпичных домиков с черепичными крышами. Солнечный водопад низвергался на леса, поля, луга... День обещал быть воистину праздничным. Однако Ильина терзала смутная тревога: что-то сегодня должно было случиться… а хорошее или плохое – он никак не мог понять…
Тонкие паутинки серебрились на придорожных кустах шиповника и боярышника… Бодрил и щекотал ноздри запах молодой осени, в букете которого ощущался аромат желтеющей листвы и поздних яблок, висящих в садах. «С годами меня все труднее удивить, но легче растрогать. Неужели это – приближение старости?..» – размышлял Кирилл о своем юбилее. «Но как тут не растрогаться, глядя на всю эту красоту?»
Рядом с ним любовалась осенними пейзажами жена Вера, изредка выражая своё восхищение вслух. Дети на заднем сидении с увлечением считали гнезда аистов, свитые на придорожных столбах и деревьях. Когда в их «коллекции» накопилось уже двенадцать штук, вереница машин подъехала к заставе… Оплатив проезд в Национальный природный парк, все устремились дальше - к поселку Лесное.
- Странно, но почему-то на Куршской косе всегда хорошая погода, - вслух подумал Кирилл. - Когда в Калининграде вовсю льет дождь, здесь чаще всего светит солнышко.
Куршская коса - поистине уникальный уголок природы. Узкой полосой разделяет она солёные воды Балтики и пресноводный Куршский залив. Только здесь так близко соседствуют песчаные пустыни и луга, покрытые мхом и лишайниками, сырые ольшаники и сухие сосновые боры, широколиственный лес и тайга, песчаные пляжи, протянувшиеся на десятки километров, морские и озерные берега, рыбацкие поселки и научные станции.
Здешний воздух так насыщен фитонцидами и эфирными маслами целебной сосны, что с непривычки может закружиться голова. Исстари коса считалась местом проведения королевских охот на лосей и благородных оленей. В сосновых лесах и сейчас можно встретить лосей и кабанов, а с августа по сентябрь сюда слетаются сотни тысяч мигрирующих птиц, значительная часть которых делают здесь остановку для отдыха и кормежки.
Куршская коса знаменита еще и тем, что на её территории произрастает один из самых необычных и изумительных лесов на планете, который носит название Танцующий лес. Его сосновые стволы загадочным образом приняли самые невообразимые позы – от изогнутых и скрученных в кольца до стелющихся по земле и сплетенных между собой. Всему причиной – морские ветра и песчаная почва.
Машины свернули с шоссе и чередой въехали во двор уютного кафе. Его хозяйка, гостеприимная Ольга, жизнерадостная и суетливая женщина, вышла на встречу юбиляру и его друзьям. Кирилл, выбираясь из машины, приметил: всё уже было готово к приезду посетителей. Оставив автомобили на парковке, компания отправилась в сторону длинного и широкого стола, который уютно расположился под островерхим навесом среди высокоствольных красавиц-сосен, в обрамлении кустов черемухи и жарновца. Два мангала с запасом отличных березовых дров пока томились от безделья, искоса поглядывая на прибывших людей.
Поздоровались с улыбающейся Ольгой, горожане выгрузили запасы провизии и приступили к подготовке праздничного обеда: женщины принялись сервировать стол и «стругать» салаты, а мужчины - разводить огонь и нанизывать мясо на шампуры.
Игорек и Леночка в зарослях ежевики и малины отыскали уцелевшие ягодки.
Веселый смех, шутки, суета. Настроение у всех приподнятое. Слегка озабочен один Бурханов: он впервые на косе и ему не терпится сходить к морю.
- В этом месте, - сказал ему Кирилл, подкладывая дрова в огонь, - самый узкий участок Куршской косы – всего четыре сотни метров. Захочешь погулять у моря – ступай направо, надумаешь порыбачить в пресноводном заливе – тебе налево…
- Все бы вам, мужикам, ходить «налево», - подтрунила над мужем Вера.
- Зато женщины, попав на необитаемый остров, обычно умирают не от голода или жажды, - тут же парировал Кирилл, - а оттого, что им не с кем поболтать и некого «пилить»…
- Абрек, - послышался голос хозяйки. – Иди, поприветствуй гостей…
В предвкушении лакомых подачек, весь сияя от радости и повиливая хвостом, появился крупный и добродушный пёс. Он славится тем, что мог выпросить у отдыхающих всё, что угодно: просто вставал на задние лапы, опускал свои передние вам на плечи, а затем долго и пристально смотрел в глаза. Но если его начинали бранить или стыдить, он поджимал переднюю лапку и начинает забавно хромать, изображая больную и несчастную собаку…
- Иди сюда, псина, - подозвал Абрека доктор Пилюлькин.
- Ой, - вскрикнула Людмила и тут же расхохоталась: - Ногу отдавил, кобель!
Тем временем Валерий Васильевич, знаток и любитель всевозможных баек и историй, «вытащил» на свет божий очередной шедевр.
- Друзья мои, как известно, еще Великий Гиппократ говорил своим ученикам о том, что настоящий врач должен быть хорошим актером. Возможно, он тоже попадал в истории, подобные той, о которой я хочу рассказать.
- Ой, как интересно, - оживились женщины и поспешили занять места поближе к известному шутнику и рассказчику.
- Однажды вечером на «скорую помощь» поступил вызов от мужа, внезапно вернувшегося из командировки и обнаружившего свою молодую жену в спальне в полусознательном состоянии: она корчилась от страшных судорог и колик, плакала и стонала, кусала губы и закатывала глаза. Испуганный мужчина, не раздумывая, набрал «03»…
- Из командировки? Понятно…
- Незамедлительно прибывший врач, - продолжал Валерий Васильевич после короткой, но многозначительной реплики Кирилла, - тщательно осмотрел несчастную женщину, но не нашёл у нее абсолютно никаких болезней. И в тот момент, когда он уже собирался поделиться своими сомнениями, «больная», внезапно очнувшись, попросила пить, и любящий супруг галопом убежал на кухню. В считанные секунды лицо пациентки приняло нормальное выражение, а рука, скользнув под подушку, достала оттуда и сунула в ладонь доктора сторублевую бумажку. «Умоляю, помогите мне вывести из этой комнаты одного человека!» - прошептала она. Тут вошел муж, и стоны возобновились с новой силой…
Дружный смех на некоторое время прервал изложение истории.
- Как бы вы поступили на месте врача? – Валерий Васильевич сделал лицо очень серьёзным. - Наш же коллега, не желая становиться свидетелем жуткой семейной драмы, драки или резни, сказал, обращаясь к мужу: «Это - почечная колика. Быстрее идите в ванну, опустите в неё свою руку и наберите воду такой температуры, чтобы ее едва терпела ваша кожа»... Когда муж умчался в ванну, из шкафа вышел молодой человек приятной наружности, вручил доктору сто рублей и, застегиваясь на ходу, выскочил из квартиры. Женщина облегченно вздохнула и откинулась на подушки: «Спасибо!» Наконец, появился забрызганный муж. «Я сделал вашей супруге инъекцию, - сказал ему врач. - Ей уже лучше, но пусть она еще четверть часа погреется в ванной». «Я вам так благодарен! - стал трясти ему руку обрадованный супруг. - Вы спасли мою жену!»… И, светясь от счастья, положил в карман врача сотенную банкноту. «Скажите, доктор, а это может повториться?» «Кто знает, кто знает... - протянул доктор. - Вызывайте, если что».
И ушел… А через несколько месяцев они повстречались случайно на улице и разговорились. Муж рассказал, что у супруги было еще несколько приступов, и на семейном совете они решили отправить ее будущим летом в санаторий...
- Надо взять на заметку! – смеялись дамы.
- Откуда история, Васильевич? Сам придумал? Непохоже…
- Из личного опыта. Я вам и не такое расскажу… Только попозже.
Вскоре раздалась команда занимать места за столом и приступать непосредственно к празднованию. Были тосты, подарки, множество тёплых и искренних пожеланий. Не забыли отметить все без исключения ценные качества юбиляра, несколько раз в заздравных речах упоминались его «талант», «самоотверженность», «доброта» и «исключительный профессионализм».
- А помнишь, как однажды среди ночи ты умчался на вызов в разных ботинках? – хохотал Пилюлькин.
Гости нахваливали шашлык, вино, салаты и экзотические бутерброды, которые умела делать Вера. Восхищались природой.
- Схожу, погляжу, как тут насчет грибов, - видя, что гости довольны, заняты разговорами друг с другом, и уже спели пару песен, проговорил Кирилл. - Есть тут у меня заветный березняк...
На самом деле, на душе у него по-прежнему было неспокойно и хотелось хоть полчаса побыть одному. Он немного устал от всей этой праздничной кутерьмы «с песнями и танцами, медведями и цыганами», как любит говорить коллега - доктор Пилюлькин… Юбиляру не препятствовали.
- Не заблудись там, - крикнула вдогонку жена.
- Лучшее из того, что мне когда-либо приходилось слышать, это – тишина, – думал Кирилл, шагая по лесу. - Она – спутник покоя, отдыха и глубоких раздумий. Тишина появилась в Природе прежде всего и, как заботливая мать, вынянчила каждый звук, став первоосновой для добрых слов, хороших стихов и самых прекрасных мелодий… А вот ругань, крики, бранные слова и остальной шум порождает не тишина, а хаос и пустота… Вакуум в человеческих головах…
«Если бы была моя воля, - думал Кирилл, раздвигая руками нарядные ветви берёз, - то я на каждом углу повесил бы таблички: «ЛЮДИ, БЕРЕГИТЕ ТИШИНУ!» и за нарушение данного правила строго наказывал. Именно с этого следует начинать охрану окружающей нас среды.
Но, возможно, я не совсем точно выразился. Ведь абсолютная, «мертвая» тишина – это, конечно же, пытка. На пение птиц, шелест листвы, шепот дождя, журчание ручья и потрескивание костра мои запреты не должны распространяться. Такую – живую, «природную» тишину не смейте осквернять! Но, к великому сожалению, люди изо всех сил стараются нарушить это золотое правило… Рев машин, вой сирен и грохот выстрелов – губят нашу жизнь… Они – хуже любого другого мусора. Накапливаясь, этот сор вытесняет из душ и сердец главное – гармонию и вселенскую мудрость, убивает желание и способность остановиться и задуматься, оглянуться и простить…»
Неожиданно в просветах между деревьями показалось море… Сегодня оно было на удивление спокойным. Волны как-то тихо и даже опасливо подкрадывались к влажным валунам, лежащим у воды. Кирилл присел на поваленный бурей ствол. Для кого-то море – это всего лишь огромная лохань соленой воды, а для Кирилла оно было – стихией! Живым и мудрым организмом...
Три дня назад состоялся их разговор с Петром Петровичем, в ходе которого Кирилл отмёл все сомнения начёт чудодейственного эликсира. Но осталось чувство какой-то… опять же «нереальности», «неправильности»… Муратов вручил ему и древнюю немецкую тетрадь, и янтарные шахматы… Отказать старику Ильин не смог. Впрочем, и обнадёживать не стал. Пока он разберётся в этих записях, пока найдёт нужные компоненты для эликсира… это ведь не сделаешь в одночасье.
– Так что же нам известно о долголетии и эликсире жизни? – вслух произнес он, словно советуясь с морем. - То, что над его созданием алхимики бились многие века и, как кажется, безрезультатно… Хотя, нет! Появлялись, время от времени, загадочные личности, которым якобы удавалось войти в двери бессмертия...
Море внимало его рассуждениям и старалось не перебивать.
Кирилл вспомнил, что иногда в мир приходили персоны, оставившие после себя удивительный след в истории и веками не стихающие споры… Одним из таких таинственных особ был философ пифагорейской школы Аполлоний Тианский, древнегреческий философ и маг, целитель, провидец и путешественник. Современники приписывали ему многие чудеса, но неоспоримым фактом считается то, что в столетнем возрасте старец выглядел бодрым и вполне дееспособным. В течение ряда веков считалось, что Аполлоний, сумев приготовить эликсир бессмертия, продолжает находиться среди людей.
В XII веке жил философ и алхимик, называвший себя Артефиусом, который оставил после себя два интересных труда, полных загадок и недомолвок — трактат о философском камне и сочинение о путях продления жизни. Многие тогдашние учёные мужи полагали, что под именем Артефиуса скрывался Аполлоний Тианский.
Немало было тех, кто искал средства продлить жизнь или вообще сделать её бесконечной. Некоторым это почти удавалось. Такой неординарной фигурой был Алессандро Калиостро. Кроме загадки своего происхождения и неизвестного источника огромного богатства граф Калиостро обладал волнующей тайной: говорили, что он открыл секрет приготовления жизненного эликсира. В Санкт-Петербурге его появление произвело фурор. А история несостоявшейся дуэли с придворным врачом Робертсом добавила новый блеск его имени. Раздраженный попытками Робертса очернить его в глазах двора, Калиостро предложил ему оригинальный поединок – «на ядах». Оба соперника должны были выпить яд, приготовленный другим, и потом принимать любое противоядие. Граф настаивал, но перепуганный лекарь отказался наотрез: слишком упорные слухи о том, что Калиостро владеет секретом эликсира бессмертия, ходили по столице. Неизвестно, сколько бы прожил граф Калиостро, продолжая свои алхимические опыты, если бы не был заточен в замке Сан-Лео. Хоть и уверяли некоторые скептики, что он был обычным шарлатаном, другие же на полном серьёзе сомневались, человек ли он?
Другая загадка - граф - Сен-Жермен. Он появился в Париже, не имея не только прошлого, но даже какой-либо правдоподобной его истории. Впрочем, о себе он предпочитал вообще не говорить, лишь иногда - то ли нарочно, то ли случайно - проговаривался о своих беседах с Платоном или Сенекой или кем-то из апостолов. Разумеется, ему не слишком верили, но... Пожилые аристократки в лучших домах узнавали в Сен-Жермене человека, посещавшего полвека тому назад салоны их бабушек… Причем престарелые матроны клялись, что граф нисколько не переменился за это время. Он был прекрасным оратором, трудолюбивым и образованным, любил роскошь, но откуда появился и при каких загадочных обстоятельствах исчез, до сих пор остаётся загадкой.
Вместе с этим, Кириллу было достоверно известно о двух людях, которые умерли уже в двадцатом веке, прожив очень долгую жизнь. Это - китаец, который, согласно официальным документам, скончался в 1936 году в возрасте... 246 лет, и индиец, умерший в 1956 году в возрасте 186 лет…
Современная наука тоже занимается проблемой бессмертия. В одном медицинском журнале Ильин видел статью, в которой утверждалось, что человеческая клетка имеет строго определенный срок жизни - пятьдесят делений. Разница лишь в том, насколько быстро происходит этот процесс. У кого-то он занимает шестьдесят лет, а у кого-то - сто с лишним. Но после этого клетка обязательно погибает, а все попытки ученых увеличить число делений оказались безрезультатными. Тогда экспериментаторы избрали другой путь - омолаживание клеток. Некоторым учёным удалось достичь положительного эффекта, но эликсира никто пока не нашёл. Хотя, были любопытные результаты опытов на мышах…
Кирилл поднялся и отряхнул брюки. «Пора уже возвращаться к гостям», - решил он и неспешно отправился назад.
По пути Ильин остановился у сухого пня, от корня которого тянулись в свету несколько молодых побегов. Глядя на их отчаянную борьбу с превратностями судьбы, у него родилась параллель. «Вот как, например, в природе? - задумался он. - Если росток не встречает никаких преград, то он с легкостью устремляется вверх - к свету. Растёт-то быстро, но цветов и плодов у него, как правило, мало. А если у побега «прищепить» верхушку, то это стимулирует развитие боковых ветвей. Растение как бы начинает «метаться» вправо и влево, отчего и крона гуще, и плодов становится на порядок больше».
Так же и в человеческой жизни. Когда ничто не мешает нам двигаться к цели, то мы достигаем ее быстро: без хлопот и мучений, раздумий и сомнений. А вот препятствия понуждают душу «расти» в разных направлениях: пробовать, дерзать, совершать добрые или роковые поступки…
«Пётр Петрович – старик, конечно, весьма интересный: он сумел меня удивить и поразить, растрогать и вызвать зависть, опечалить и обрадовать одновременно. Но стоит ли идти у него на поводу и потакать его прихотям? Конечно, я понимаю: он прожил долгую и трудную жизнь, потерял на трех войнах здоровье и близких, а теперь в самом конце своего пути боится смерти, что вполне естественно. Человеку всегда кажется, что срок отпущенной ему жизни слишком короток. Только нужно реально смотреть на вещи: в природе не может быть бессмертия, его нам дарят только наши дети»…
А с другой стороны, почему бы нет? В конце концов, пусть речь идёт не об эликсире бессмертия, а о некоем лечебном средстве, весьма благотворно воздействующем на организм человека. Пожалуй, так будет правильнее. Возможно, именно здесь что-то и можно найти…
Убаюканный своими «правильными» мыслями, Ильин не сразу понял, что кричит ему жена:
- Кирилл, скорее к нам! Леночке плохо!
Кн. 2. Бессмертная партия. Часть 1. Гл 1-6
© Copyright: Валерий Сергеев Орловский, 2012
Свидетельство о публикации №212122901087
Свидетельство о публикации №212122901087
Рецензии
Очень интересное и разноплановое произведение, наполненное событиями как дня сегодняшнего, так пришедшими из самых разных исторических периодов. И все они описаны так ярко и живо, что представляются очень достоверными, хотя понятно, что вряд ли еще живы их очевидцы! :) Человеку мыслящему очень сложно смириться с конечностью своего бытия, поэтому поиски "эликсира бессмертия" велись во все времена. Однако в наше слишком рациональное время мало кто готов гнаться за столь призрачной мечтой и тратить на это столь драгоценное личное время, привыкнув доверять стройным научным выкладкам мы где-то потеряли азарт исследователя и молодость души. Но только вера в безграничные возможности разума и отрицание каких-либо ограничений позволяет совершать прорывные скачки в науке. А иногда сама жизнь подстегивает и заставляет выкладываться на всю катушку, как судя по всему и происходит с Вашим героем.
Сделать главным героем такого непростого сюжета врача скорой помощи - идея весьма достойная, именно такие люди лучше всего соответствуют понятию - врач-целитель, ежедневно приходящий на помощь множеству самых разных людей. Их самоотверженная работа достойна такого талантливого описания.
Порадовало чудесно-живое описание Куршской косы, чувствуется, что писал очень неравнодушный к природе человек. И совершенно с Вами согласна в оценке "тишины природы". По моему мнению, вдалеке от городов еще сохраняется та удивительная гармония, в которой отдыхает и восстанавливается наша душа. А упорядоченный хаос и "электронный шум" современных мегаполисов высасывают из нас все жизненные силы.
Спасибо за произведение, которое заставляет не только с интересом следить за развитием сюжета, но и надолго задумываться после прочтения. Инга.
Инга Риис 11.02.2017 21:20 • Заявить о нарушении
Сделать главным героем такого непростого сюжета врача скорой помощи - идея весьма достойная, именно такие люди лучше всего соответствуют понятию - врач-целитель, ежедневно приходящий на помощь множеству самых разных людей. Их самоотверженная работа достойна такого талантливого описания.
Порадовало чудесно-живое описание Куршской косы, чувствуется, что писал очень неравнодушный к природе человек. И совершенно с Вами согласна в оценке "тишины природы". По моему мнению, вдалеке от городов еще сохраняется та удивительная гармония, в которой отдыхает и восстанавливается наша душа. А упорядоченный хаос и "электронный шум" современных мегаполисов высасывают из нас все жизненные силы.
Спасибо за произведение, которое заставляет не только с интересом следить за развитием сюжета, но и надолго задумываться после прочтения. Инга.
Инга Риис 11.02.2017 21:20 • Заявить о нарушении
Спасибо.
Пошел заступать на дежурство по "скорой помощи"...
Валерий Сергеев Орловский 13.02.2017 09:25 Заявить о нарушении
Пошел заступать на дежурство по "скорой помощи"...
Валерий Сергеев Орловский 13.02.2017 09:25 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.