Глава 18

- Так, а теперь - направо.
- Понял...
Oн свернул. Потом, следуя за ладошкой Милы, повернул еще раз направо - на Галенарску. Запарковался на углу Долне Башты - между ржавым Советским фиатом и зеленым веселеньким фольксвагеном. Мереседес с Баварскими номерами смотрелся здесь примерно как летающее блюдце средних размеров. Серые, серые кирпичные стены- - никуда не деться от Хрущоб. А из-за ближних крыш медленно всплывал красный шар солнца - день обещал быть ясным но ветренным.
- Ну что? Пошли! - Мила отстегнула ремень, и открыла дверцу.
- Погоди. Шесть тридцать утра - и единственное место, где можно позавтракать, - Фрэнк посмотрел на свою спутницу с иронической улыбкой - это какая-нибудь гостиница. Вот там накроют нам на стол, и еще и улыбнутся. Как-никак, город маленький, и в достаточной степени - патриархальный... Ну, а в гости нам, пожалуй, рановато - нет?
Она кивнула, и выбралась наконец на асфальт. Потянулась - как настоящая кошка...
Они прошли мимо того самого музея - интересное место, судя по всему. Средневековый университет. Пахло как-то странно - весной, прелыми листьями и талым снегом; и было уже тепло. Мила шагала слева от него, и старалась попадать между трещинами, разделяющими плиты тротуара. Когда не получалось, и ее кроссовка попадала на черту - хмурилась. Но тут же спохватывалась, и улыбалась. Ему. А он вдруг вспомнил, что точно так же загадывал - на пересечение плиток тротуара, и даже на трещины в асфальте. "Вот сейчас, если получится - не наступив на трещину - дойти до перекрестка - то... А что - то? Повезет, наверное. "
Повезло им во втором отеле - на Восточной стороне Капитульской. Он так и назывался: Мечта. Гостиница Мечта. И телефонная книга отыскалась - у регистратора. Мила быстро нашла адрес Тины, а жила она, как оказалось, как раз через дорогу от музея. Ну что же, удобно - все рядом. Телефон не отвечал - и он представил себе, что Тина, вероятно, принимает душ. Ну, или чистит зубы. Самое время. Но что-то кольнуло - а своим предчувствиям он привык доверять.
- Пойдем-ка...
И Мила немедленно встала из-за стола - только прихватила с собой два апельсина и большое, чуточку печальное яблоко. Один апельсин протянула ему, один засунула в карман куртки, а яблоком сочно захрустела сама.
Мимо музея - в обратном направлении - они возвращались почти бегом. Вот этот дом... Второй подьезд, второй этаж... Налево? Ну да, вот эта дверь... Фрэнк так и не понял до конца, что помешало ему просто протянуть руку и нажать на кнопку звонка. Наверное, запах. Чуть уловимый запах газа на площадке. Вместо того, чтобы звонить - он просто постучал. Никто не отвечает. Хорошо. А запах - запах точно был. И, кажется, усиливался. Он прислушался - за дверью с шумом лилась вода. Вот и коврик у дверей - намок.
И тогда он, чуть помедлив, нажал на дверь посильнее. Потом - ударил плечом. Подался левый косяк - и дверь распахнулась. Навстречу им хлынула вода. Так... Вот теперь пахло совсем уж невыносимо, и он повернул направо по короткому коридору - как будто бывал здесь уже раньше. Ванная. Он смочил носовой платок под краном, прижал к лицу и махнул рукой Миле: делай как я. И только потом разрешил себе посмотреть в сторону переполненной ванны - знал, что увидит там.
Вода переливалась на пол, и уже там, смывая свежую кровь, плескалась светло-розовым. Мила была уже рядом - тоже с мокрым платком. Тело, висящее в переполненной ванне, слабо шевельнулось: жива. И значит, был еще шанс.
Они вытащили неожиданно легкое тело из красной воды, и он бережно отнес Тину (он узнал ее: память на лица его не подводила никогда) в комнату, положил на жесткий, покрытый каким-то Ближневосточным ковром с абстрактными яркими узорами, низкий диван. Мила тем временем закрутила краны и выдернула пробку из стока. Потом он услышал ее шаги на кухне, и шипение газа прекратилось. Звук отдираемой бумаги, заклеивающей на зиму окна, стук отворяемой оконной створки, шум машин за окном от близкого шоссе. Фрэнк пытался тем временем привести Тину в чувство. Кровь из глубоких порезов на запястьях и лодыжках еще сочится. Пульс? Да, на шее - нитевидный, исчезающий - но упорный: прослушивается. Хорошо. Значит, есть еще шанс. Туго перетягиваем выше ран полосками разодранного банного полотенца, прихваченного в ванной. Ну что... Звонить в скорую? Наверное, да...
Он прислушался: Мила уже набирала короткий номер, потом что-то быстро-быстро говорила в трубку. Потом появилась на пороге, держа в руках небольшой флакон, бинт и платок, от которого распространялся резкий запах нашатыря.
Шагнула к дивану, присела рядом с ним на корточки - быстро и аккуратно туго-натуго перебинтовала глубокие порезы на запястьях и лодыжках, накрыла плотным махровым банным полотенцем. Тина резко и глубоко вздохнула, с каким-то хрипом. Протяжным, глухим и жутким. Веки задрожали. Жива. А сейчас и скорая подьедет. Шевельнулись бледные до прозрачности губы...
- По.. жалуй... ста... Заберите меня... Заберите... пожалуйстааа... Божееее... Божеее мой... Больно, как же мне больно... больно... Не бросайте меня, пожалуйстааа... Мне очень страшно, очень... очень...
Шепот, переходящий в сиплый, глухой крик, стон... Да это и не крик - просто, громкий шепот... Тяжелый, горячечный, быстрый... Он сначала не понял, и оттого - не успел удивиться: Тина говорила по-Русски. Быстро, отчаянно быстро, словно в бреду или во сне.
- Она бредит? - Мила положила Тине ладонь на лоб, взглянула на него чуть снизу.
- Думаю, нет... Eе родной язык - Русский... думает, мы пришли за ней - забрать, вытащить... В общем-то, она права.
- Хорошо. Я вызвала не только скорую - но и... наших. Как сказать? Под... помощь?
- Подмогу. Да, правильно. Молодец, девочка. Ждем.
Не сговариваясь, они говорили по-Русски. Звучало странно: оба - с акцентом, оба - с разным, но - бегло и ясно.
Тина уже открыла глаза - и он мимоходом удивился: что-то быстро она пришла в себя. Наверное, времени прошло не так уж много. Спросил, наклонившись к самому лицу женщины:
- Вы можете говорить? Вы меня понимаете? Если понимаете - опустите веки два раза... Пожалуйста!
И она не просто опустила дважды веки - она еще и кивнула. И попробовала улыбнуться ему: тоже вспомнила, наверное.
- Хорошо. Мы - Ваши друзья. Я очень рад, что мы приехали почти вовремя. Сейчас Ваша задача - выжить. А все вопросы будут потом. Мы останемся с Вами. Будем охранять Вас. Сейчас Вы в безопасности. Все будет хорошо - Вы поняли меня?
Она снова попыталась улыбнуться - но получилось плохо...
Первыми успели все же коллеги Милы. Парень и девушка - улыбчивые, спортивные. Вот только глаза - жесткие, словно стальные. И - короткая стрижка. Совершенно одинаковая. Мгновенно оценив ситуацию, парень пошарил в кухонных шкафах и, словно добрый джинн, вынырнув с инструментами, отправился в прихожую - чинить дверь. А тут и скорая подоспела. Со всей иллюминацией и звуковыми эффектами.


*  *  *

- Тина, ты ведь изучала в Университете ядерную физику?
- Н-ну да, и ее тоже... А откуда Вы... ах, да... Понятно... Ну и?
- В общем, ты должна знать, какое слово - самое страшное в этой науке - нет?
- Конечно! Это слово - "упс"...
"Уже может шутить. Хороший знак. И Мила - не удержалась, прыснула. И тут же - оборвала себя... Смотрит на меня испуганно - не напортачила ли? Ничего, все в порядке... Едем дальше."
Небольшая палата, в предбаннике сидит улыбчивая девушка со смешным именем Жужана. Под белым халатом - тяжелый пистолет, 92-ая беретта. При необходимости прошибает бронежилет. А стреляет Жужана, видимо, неплохо. И задача у нее: охранять Тину. Радован - парень, починивший дверь, выбитую Фрэнком - занял место в сторожке, у вьезда на территорию госпиталя. Наружу не показывается. Там, в будочке у него небольшой арсенал: винтовкa М-16 с подствольным гранатометом да АКС-102, под стандартный НАТО-вский патрон. Это в дополнение к личному оружию, серьезному такому пистолету - Вектор называется. Ну, и патронов всего-ничего - цинков пять. 
А из окна палаты - неприметная камера на мир смотрит. И в инфракрасном диапазоне - тоже берет. Изображение - на мониторе, у Милы. И у нее же - прямая связь с Радованом, в будочку привратника. Вроде все перекрыли? Ну, наверное - все. Работаем. Под таким прикрытием - почему бы и не поработать...
- Тина... Вот это слово — упс - и прозвучало, вероятно, сейчас в головах у тех, кто приходил к тебе сегодня утром - когда они поняли, что ты - жива. Я так понимаю, что ты... не сама улеглась в эту чертову ванну - так?
- Да... Они пришли без четверти семь...
- Ты знаешь их? Ты ведь открыла им дверь?
- Да. Одного - знаю.
- И как его зовут? Как его имя?
- Я знаю его как Жако. Но он, скорее всего, Араб...
- Так. Тебя познакомил с ним...
- Томаш. Не совсем так - не познакомил. Я просто видела его с Томашем. А теперь вот... когда он... когда я...
Она заплакала - неловко, нелепо. И пыталась прикрыть ладонью рот - но забыла, что от руки тянется трубочка к капельнице. Фрэнк осторожно, почти нежно коснулся ее лица мягкой салфеткой, вытер слезы.
- Хорошо. Извини, что так мучаю тебя... Но мне очень нужно знать - что именно произошло. Кто они были, эти люди? И - главное - зачем? Томаш... он рассказывал тебе что-то? Делился? Что случилось?
- Они вкололи мне какую-то дрянь, я была как в тумане, ничего не могла сделать, смотрела на себя как со стороны... Потом второй... Он взял бритву, и полоснул мне по венам - на ногах и на запястьях... Странно, мне было совсем не больно... Уложили в ванну... Пустили теплую воду - даже шампунь, кажется, добавили... Потом... потом - был запах газа... И я стала засыпать... Слышала как они ушли... Томаш... Ко мне пришел тогда Томаш... Я знала, что он уже... уже не здесь - но... но он был такой веселый, звал к себе... и я пошла к нему... по такой... такой длинной дорожке - вверх, вверх... по дорожке, посыпанной золотым песком... песок такой мягкий, мелкий, теплый... Так... так хорошо было... так радостно...А потом-потом... потом появились вы... И я сразу поняла, что умираю, и испугалась. Я очень-очень испугалась - понимаете?
- Понимаю... Хорошо... Ты испугалась - и значит, хочешь жить. Это очень хорошо. Молодец, Тина... Все же - что случилось? Что Томаш говорил тебе о Жако? И - как они были знакомы? Они что-то делали вместе? Это был - бизнес?
- Нет... Жако - всего лишь посредник. Он... он живет в Париже, работает и с Франкфуртом, и с Лондоном... Томаш выполнял его заказы, работал на контракте с ним... Много лет. А за ним, за Жако - Томаш говорил, за ним очень серьезные люди... По всей Европе.
- А аппаратуру для Карима... ее Томаш тоже заказывал по просьбе Жако? Да?
- Какую аппаратуру? А... Да, правильно... Откуда ты... откуда Вы... знаете все...?
- Ну... не все я знаю, не все... Я больше догадываюсь. Итак?
- Жако... он сказал Томашу, что имеет смысл вложиться в шорт-сэйл на акции транспортных компаний, страховых...
- Когда? Когда они об этом говорили?
- В Августе. В середине Августа 2001-го. Мы были с Томашем на Балатоне, и Жако приехал - поговорить. Числа 15-го... Да, пятнадцатого... так...
- А потом? Что случилось потом?
- Они поссорились. Томаш был очень напуган, кричал... Он не мог спать весь этот год, почти не спал ночами - после одиннадцатого Сентября... Он засыпал только под утро - и тут же просыпался, плакал - совсем как ребенок...
Неслышно крутятся бобины магнитофона. Фрэнк почти уверен, что весь разговор в этой уютной, светлой палате с веселенькими салатными стенами и огромными окнами, записываются как минимум еще двумя диктофонами. И один из них - в кармане у Милы. А второй - второй у него. В часах.
- А в Феврале - тринадцатого - Томаш уехал. И я больше его не видела. Он позвонил мне - первого Марта. Был взвинченный, дерганный... Говорил о банковской ячейке, в БНП Парибас...
- И что? Ты знаешь номер ячейки? И код?
- Это - наша с ним ячейка... общая. В отделении банка в Гренобле.
- В каком именно филиале?
- Недалеко от Кафедрального собора, напротив Университета - на Рю де ла Републик... Там... Он сказал, что положил туда материалы... Очень боялся, что не успеет - и вот, успел... И - так глупо, так глупо...
Она снова заплакала...  А Фрэнк откинулся на спинку стула, посмотрел на Милу, сидящую у столика, за лаптопом - на который выведен был сигнал с камер наблюдения. Она казалась совершенно поглощенной тем, что происходило на улице. Но и слушать тоже явно не забывала.
Тина вдруг успокоилась, и очень твердо, даже, пожалуй, жестко, проговорила:
- Пожалуйста, не допусти, чтобы Томаш... чтобы мы все... чтобы это все - зря. Ты понял меня?
И он кивнул. Тогда она сделала ему знак глазами - и он наклонился к ней, прислушался. Одними губами Тина шепнула несколько цифр и букв. Он снова кивнул - запомнил. Все. Здесь больше нечего было делать - по крайней мере, им с Милой. Надо было торопиться...
Мила вгляделась в экран, и тихо присвистнула:
- А к нам, кажется, гости!
И проговорила несколько слов в микрофон рации - Радовану, в сторожку.
Как правило, драки - если "работают" профессионалы - вещь до обидного незрелищная. И бесшумная: только дилетанты громко хэкают, орут, суетятся... В этот раз даже без стрельбы обошлось - двух вломившихся в госпиталь обормотов повязали Жужана и Радован. Но... среди них не было Жако - оказалось, обыкновенные шестерки, которых наняли на разовую акцию. Он переглянулся с Милой: так, все ясно. Ну что, на войне как на войне...
Надо было ехать - и чем скорее, тем лучше. Но вот поспать... Да, хотя бы несколько часов... Иначе просто не доехать.


*  *  *

- Вот комната отдыха. Два дивана - располагайтесь, господа. Я разбужу вас ровно через три часа - хорошо?
- Отлично, спасибо Вам, сестра!
Фрэнк посмотрел на Милу - отвернувшись к стене, она быстро стягивала джинсы. Потом сбросила куртку, сделала неуловимое движение узкими маленькими ступнями - и через полминуты уже стояла босиком. Повернулась к нему лицом, улыбнулась вопросительно - ну, что? Он усмехнулся в ответ:
- Спим. Просто - спим, девочка.
И улегся на свой диванчик - лицом к стене. Еще успел отметить, что погас свет. И - провалился в сон. Ему ничего не снилось, даже Мила - в тонких, почти прозрачных трусиках, стоящая на прохладном линолеуме босиком...

назад: http://www.proza.ru/2012/12/30/975      вперед: http://www.proza.ru/2012/12/30/980