Глава 19

Сквозь зыбкую пелену сна она услышала тихий звонок. Телефон стоял на полу - вечером Ирэна разговаривала с мэтром Лефевром, потом решила позвонить отцу, но не дозвонилась, оставила сообщение на автоответчике и приняла снотворное. Уже утро? Кажется, за окном светло. Не открывая глаз, наощупь сняла трубку. Голос незнакомый, хрипловатый, жесткий:
- Доброе утро, мадемуазель Сент-Этьен! Не думаю, что Вы знаете меня... Впрочем, мы встретились при довольно печальных обстоятельствах - на похоронах. Вчера.
Она узнала - не столько голос, сколько Немецкий акцент: человек с моноклем. И что же ему нужно?
  - Прежде всего, примите мои глубочайшие и искреннейшие соболезнования... Ив был моим другом - много лет... Думаю, что не ошибусь, если скажу - наша с месье Кари дружба старше Вас...
- Спасибо... но я все еще не понимаю...
- Видите ли, мне необходимо поговорить с Вами. Желательно - не по телефону. Если возможно, не согласитесь ли Вы пообедать со мной - сегодня?
Ей совершенно не хотелось сейчас кого-либо видеть - но... Хорошо,  она встретится с ним... Сегодня? Да...
- Хорошо. Где Вы хотели бы встретиться?
- На Ваш выбор - какую кухню Вы предпочитаете?
- Собственно, мне достаточно безразлично...
 - Где удобнее Вам?
Удобнее? Наверное, чем ближе к дому... ей не хотелось ничего сейчас - а меньше всего, выходить на улицу, садиться в такси, куда-то ехать... Видеть людей, машины, дома... Дома, где не было - Его... Больше - не было...
- Знаете, на углу Рю Конде и Рю Вожирар - есть местечко: Аux 2 Оliviers. Давайте там, если Вы не возражаете.
- Отлично, жду Вас там ... скажем, в час дня - хорошо?
- Хорошо, я приду.
Гудки в трубке. Она положила телефон, откинулась на подушку, мельком взглянув на часы: 10.34 - Игорь Валентинович научил ее спать в часах, и при свете - говорил, что не может в темноте, ночник давал ощущение некоторой дополнительной реальности, да и просыпаться легче, нет того краткого момента, когда свет нестерпимо режет глаза. Но сейчас уже утро, и, наверное, все же надо вставать - как бы этого не хотелось делать...

Как страшно пережить тебя... В тоске,
В окне закрытом наглухо... На досках,
Прогретых летним солнцем - от твоих босых ступней
Следы не тают... Тишины хитросплетенья...
Как пусто мне - в слезах, одной - тянуть остаток дней -
Качаясь в старом кресле... Вечер - отрастают тени
Свечей, небрежно слепленных из воска -
На из часов просыпанном песке...

Словно у нее в голове звучал его голос... Но звуки сплетались сами, в узор стиха - он учил ее писать стихи по-Русски; говорил, что это едва ли не лучший способ прочувствовать потаенную структуру, связи слов и звуков... прикоснуться к душе чужого языка - сделав тем самым его своим. Так. Вот она и пережила. Его.

*  *  *

Овальная зеленая вывеска с лаконичной надписью Аux 2 Оliviers - по соседству с ультрасовременным офисом Института Гете и курсов по изучению Немецкого языка -  две стертых ступеньки вниз, и дверь, наверняка выдержавшая в свое время не одну осаду - где-то здесь, наверное, отсиживались Гугеноты во время Варфоломеевской заварушки? Гостеприимно поднятая решетка - и хозяин, встречающий клиентов, как и положено солидному трактирщику: у входа в сводчатый полутемный зал. Все как и полагается в ресторанчике, существующем на этом месте уже не первую сотню лет, название которого внесено в ежегодный справочник для гурманов - с момента первого выпуска этого самого справочника. Под двумя оливками... Какое приятное название - и чуточку тревожное. Ибо оливки росли и в Гефсиманском саду. Ну что же...
Ирэна сделала еще один осторожный шаг - и неожиданно для себя самой оказалась в уютном полумраке старинной музыкальной шкатулки.  Время здесь не имело значения - вот это она поняла сразу и бесповоротно. Время ничего не значило и для печального сухопарого старика в синем клубном пиджаке, светлых брюках и крахмальной сорочке с расстегнутым воротом, из-под которого выглядывал шейный платок, подобранный с большим вкусом. Ну, и монокль - разумеется, присутствовал и монокль на длинном шелковом шнурке - а как же без него?
Подошла к столику - и он немедленно встал ей навстречу. Подала ему свою прохладную узкую руку, даже постаралась улыбнуться. А сама никак не могла обьяснить - зачем, собственно, согласилась на эту встречу. И зачем он касается сейчас тыльной стороны ее запястья своими тонкими сухими губами, легко отодвигает для нее стул, помогает ей сесть - и только после этого усаживается сам. Не то, чтобы все выглядело неестественно - напротив, именно этот человек выглядел и вел себя предельно...гармонично? Да, наверное - гармонично было правильным словом. Ее обволакивало какое-то странное облако - из другого мира или времени, ей ни в коем случае не принадлежавшего. Однако, в мире этом Ирэне было, скорее всего, удобно и легко. Во всяком случае, неловкости она ни в коем случае не ощущала.
- Итак? Вы хотели меня видеть? - прозвучало это несколько жестче, чем ей бы хотелось, суше; но у нее просто не было сил сейчас разыгрывать слишком уж светскую даму.
- Да-да, разумеется... Прежде всего, я прошу меня извинить за столь бесцеремонный утренний телефонный звонок - поверьте, я искренне сочувствую обрушившемуся на Вас горю... Простите великодушно - я не имел случая по всем правилам Вам представиться... - и он извлек из небольшого футляра простую визитную карточку.
Так. Вальтер фон Крансберг-Оссовски, Блитц-Ферлаг: Издатель. Телефоны, адрес в Вене, адрес в Париже - и где-то еще... Название знакомое: солидные монографии, и университетские учебники, а также, журналы, телевизионные станции... Изучив плотный картонный прямоугольник с чуть выпуклыми буквами стилизованного готического шрифта и какой-то замысловатой эмблемой-гербом в левом верхнем уголке, она вопросительно подняла на него глаза - и натолкнулась на мягкий и глубокий взгляд живых не по-стариковски, внимательных и цепких серо-стальных глаз. Было трудно понять, чего в этом взгляде больше - доброты или... некоей изучающей, анализирующей жесткости. Острые глаза, пронзительные. Буравчики. Такого человека лучше иметь другом.
  Пожилой официант с выправкой морского офицера, в белоснежном длиннейшем фартуке, принес им меню; и, с достоинством склонив безукоризненный пробор, процитировал названия блюд, наиболее удавшихся сегодня повару. Она выбрала что-то - почти не думая, что будет есть. Ее виз-а-ви задумался всего на полминуты, и сообщил официанту свой выбор. Официант снова почтительно склонил голову, и чопорным аистом зашагал на кухню. Тогда ее спутник внезапно, и совершенно по-детски обезоруживающе, улыбнулся ей - и только вот теперь, она заметила, побежали от глаз глубокие трещинки — морщинки.
- Мадемуазель Сент-Этьенн... Нет, все же... Если это только возможно - могу ли я называть Вас просто Ирэна?
Она кивнула. Дальше?
- Спасибо... Ирэна... Знаете, мы дружили с Ивом чуть больше тридцати лет - наверное, за железным занавесом я был его первым - по времени - другом... И - вел его литературные дела: мы как-то обходились без агента, посредника, бухгалтерии... Словом, случилось так, что я стал его альтер-эго. В финансовом смысле, разумеется. Он не говорил Вам ничего; и запретил мне вступать с Вами в какие-либо контакты - пока он жив. А вот после его смерти... Месяц назад он позвонил мне, и попросил встретиться с Вами - немедленно после... после того, как его не станет. И - ввести Вас в курс дела... собственно, если суммировать... Он известил меня, что именно Вы являетесь его полноправной наследницей, и я хотел бы воспользоваться случаем, и очень коротко обьяснить Вам, о чем идет речь...
Она и слушала, и не слышала... Что он говорит? Какое там наследство? О чем все это - и зачем... Сейчас... Именно - сейчас? Но - заставила себя сосредоточиться: если Игорь Валентинович считал, что это важно - она выслушает, и постарается понять. Что сможет.
- Таким образом, Вы становитесь собственником авторских прав на все литературные произведения, автором которых является мой друг Ив Кари. Как написанные им под именем Ив Кари - так и Игорь Коренев. О, это не много, и ройялтис не Бог весть что... Скорее, это для Вас просто карманные деньги: простите великодушно, но я позволил себе навести о Вас справки... Дело не в деньгах... Ив просто хотел, чтобы Вы... не так... не так... Для Ива было ВАЖНО - понимаете, по-настоящему важно... Чтобы было - КОМУ передать. Чтобы Вы ощутили себя в полной мере - его продолжением... У него не было детей - и в Вас он видел... Не знаю, как обьяснить точнее - но, скорее всего... Свое продолжение, надежду... как-то так... И попросил меня сказать все это Вам... Он очень любил Вас... Поэтому, постарайтесь запомнить: Вам нужно жить сейчас. Вот именно от того, что ОН - любил Вас. И - видел в Вас свое продолжение... Вот так...
Он держал ее взглядом - и это скорее напоминала страховку: невидимый, натянутый до звона, капроновый шнур... А она - она балансировала над бездонной пропастью, и думала лишь о том, чтобы не разреветься коровушкой - у него на глазах. И этот его взгляд - помог: удержал ее, и даже позволил ей улыбнуться - ему. Через стол.
  - У Вас взгляд абсолютно надежного человека, месье... И, разумеется, я признательна Вам... за... За заботу, и за то, что взяли на себя труд переговорить со мной.
- Тогда - будем считать деловую часть законченной?
Она кивнула.
- Юрист из Парижского отделения Блитц-Ферлаг встретится с мэтром Лефевром - так, кажется, зовут Вашего адвоката? И - оговорит все детали. Думаю, Вам не имеет смысла вникать в эти подробности. Это все - детали, и не слишком уж важные детали... Давайте лучше поговорим о Ваших планах - если, конечно, Вы не возражаете... Я понимаю, что свалился к Вам на голову совершенно неожиданно - но... все же... Итак, что Вы собираетесь делать - сейчас? Если, разумеется, Вы считаете возможным обсуждать это со мной...
Ирэна и сама не заметила, как рассказала ему - о себе; о том, как прожила этот год; как страшно - невозможно страшно! - было видеть ей своего Любимого в его последние недели... Как она училась на медсестру - вечерами, когда приходила от Игоря Валентиновича. Как плакала - безнадежно, горько - сидя в ванне в своей огромной квартире на Рю Вожирар... Он умел слушать - словно растворялся в ее словах. Не перебивал - лишь изредка направлял поток ее мыслей удивительно тактичными, точными репликами и вопросами. А когда она закончила, он какое-то время молча и сосредоточенно протирал свой монокль - уже не казавшийся ей нелепым, ставшим уже привычной и нормальной деталью его облика. Потом аккуратно спрятал в боковой карман пиджака белоснежный платок, и задумчиво проговорил:
- Ирэна... Мне несколько неловко - но не кажется ли Вам, что следовало бы подумать о каком-то деле для Вас? Что-то, чем Вы могли бы заниматься - работа, некая ... ответственность. Просто - как перила на мосту. Мне представляется, что сейчас Вам нужно почувствовать себя необходимой, быть постоянно занятой - чтобы не оставалось времени на слезы... в ванне... Нет?
И снова ее поразил этот его взгляд - словно удар стальной рапиры, в узком лезвии которой отражалось голубое небо, и редкие облака после летнего дождя... Этот взгляд как будто расставлял все точки над буквами, акцентировал смысл сказанного, подчеркивал последние звуки в произнесенной фразе. Такой уж у ее собеседника был прием - и она поймала себя на том, что успела привыкнуть, и даже ждала теперь - этого острого, испытующего взгляда. Гадая - выдержит ли его, не отведет ли глаз... Не отвела. Выдержала - кивнула.
- Отлично. Итак, чем Вам заняться... Традиционное занятие для женщин Вашего круга - как правило - благотворительность. Однако, если это просто некий фонд... Думаю, Вам будет скучно. Мне представляется, Вам больше подошло бы что-то живое. Конкретное, имеющее дело непосредственно - с людьми. С реальностью. И у меня есть некое предложение... Для Вас.
Это было совершенно невероятно. Неправдоподобно: еще четыре часа назад, плавая в плотном сонном тумане, сотканном из слез и снотворного, она не думала вообще ни о чем - только бы уйти отсюда, из этого мира, не видеть, не чувствовать ничего... А вот сейчас, сидя напротив этого странного человека, она неожиданно поняла - словно пелена упала, и она наблюдала за собой чуть сбоку и сверху, со стороны - что ей - интересно. Безумно интересно стало жить. И - слушать его. Черт побери! Он что - волшебник? Этот старик... с моноклем...
А он рассказывал ей о том, как кропотливо и тщательно выстраивал схему благотворительного фонда, занимавшегося под эгидой ЮНЕСКО поставками медицинского оборудования и медикаментов в районы гуманитарной катастрофы; о госпиталях и приютах, открытых на деньги фонда в Африке, на Ближнем Востоке, в Камбодже... О том, как ему бы хотелось, чтобы она - именно она! - работала бы в этом фонде... Стала бы связующим звеном - между фондом и ЮНЕСКО... Она даже запомнила незнакомый - явно Американский - термин, название такой позиции: лиэйзон-офицер... Смешно. Она - и офицер... И она улыбнулась ему. Теперь уже - широко, открыто. Как улыбалась раньше только Любимому. И поняла вдруг: отпускает... Словно после долгого серого осеннего дождя вдруг выглянуло солнце. Совсем немножечко - солнца...

назад: http://www.proza.ru/2012/12/30/978      вперед: http://www.proza.ru/2012/12/30/988