Орден

          Шел снег. Он  падал на землю, поглощая все звуки. И такая тишина стояла вокруг, что слышно было, как снежинки ложатся на ветви деревьев, на перила балконов, на дорогу.
- Ты обещал… -  тихо сказала  Мила,  и  горячие слезы обожгли ее  щеки.
- Я обязательно выиграю…  для  вас…  для тебя и для  Ваньки… сколько можно ютиться  по чужим углам…  Родится Ванька, что мы скажем? Не смогли ребенку условия создать… - бессвязно бормотал Егор.
- Это смешно, надеяться на выигрыш, -  прошептала Мила.
          Но Егор не хотел ее слушать.
-  Я  завяжу, завяжу…  Вот увидишь.
          Мила уже не верила. Давно в счет долга отданы ее золотые серьги, проданы кольцо и цепочка. Но Егор все надеялся выиграть:
- Сегодня обязательно. Вечером.
          Он попытался обнять Милу, но она оттолкнула его. Хлопнула тяжелая дверь подъезда. Егор прислонился к стене дома и медленно  сполз на землю…   Он пытался  найти работу, но его ни одна не устраивала. Стоять за копейки у станка? Мести улицы? Продавать овощи в ларьке? И водителем  он быть  не хотел. Угождай хозяину: приезжай в восемь, забери в десять, привези в двенадцать. Егор был уверен: если не сегодня он сорвет большой куш, так завтра.
- Вот выиграю – и завяжу, завяжу, –  каждый раз обещал он.
           Но шло время. Долг рос. Настал день, когда его не пустили в игорный зал.
- Долг сначала верни,  -  напомнил  владелец.
          Егор метался по городу, но денег занять не мог. Как-то он сказал Миле:
- Старикан всю войну прошел, есть, наверное, награды.
- Я не буду воровать, - отказалась Мила.
- Воровать не прошу, мы в долг возьмем. Сдадим в ломбард. Выиграю – выкуплю,-  уговаривал Егор Милу.
- Нет, нет, - она закрыла руками уши, чтобы не слышать его страстного шепота.
- Мила, Милушка, в последний раз, - убеждал он, но Мила никогда не решалась расспрашивать Василия Петровича о войне, чтобы не бередить его душевные раны…
          Она вернулась в квартиру. Василий Петрович спал в кресле, рядом на полу лежала книга.  Мила наклонилась и подняла  ее. « Федор Достоевский. «Преступление и наказание», - прочитала она.
          Как там было? Сонечка спасала семью, продавая свое тело. Но не идти же и ей на панель, в самом деле!
          Мила посмотрела в зеркало.  Светлые волосы собраны в хвост, брови ниточкой,  рыжие ресницы и серые глаза, в которых затаилась печаль. Разве это она, Мила? Нет, это какая-то чужая женщина устало смотрела на нее.  Мила вздохнула, подошла к окну и прижалась лицом к  стеклу.  По-прежнему падал снег. Город казался чисто убранным, белым, сказочным. «И только в сказках бывает  счастливый конец», - подумала Мила. Почему нет счастья, почему? Где оно бродит, в какие окна заглядывает? Нет квартиры, нет хорошей работы. Целый день ей приходится угождать старику: готовить для него, стирать,убирать комнаты. Но на деньги, что ей платят, квартиру не снимешь, а о том, чтобы купить свою, и мечтать не приходится.
          Мила подошла к серванту. Открыла дверцу,  взяла шкатулку  и стала перебирать документы. Паспорт, пенсионное удостоверение, диплом…  На дне  лежали медали на колодках, обтянутых муаровой лентой в черно-оранжевую полоску,  и  маленькая коробочка. Мила открыла ее. На черном бархате  золотился орден. Она слышала, что есть очень редкие награды. Интересно, это дорогая или нет?  Сзади послышалось покашливание. Мила  быстро сунула орден в карман фартука, аккуратно сложила документы, прикрыв ими пустую коробочку, поставила шкатулку на место и закрыла дверцу. Сын  нечасто навещал отца, сам  ветеран никогда не вспоминал о наградах.  Она обернулась.
- Проснулись уже,  Василий Петрович?
- Милочка, налей-ка чайку, пожалуйста, - попросил  старик.
          Мила, поправив одеяло на коленях Василия Петровича,  вышла на кухню. Пока закипал чайник, она рассматривала орден.  Золотая пятиконечная звезда. Серебристые лучи выбегают  между ее концами из-под белой эмалевой ленты. В центре – увенчанная звездочкой серебряная  кремлевская башня, а на ее фоне - золотой профиль полководца, знакомый со школьной скамьи.  И надпись золотая  на белой эмалевой ленте:
 «Михаил Кутузов».
          Чайник  мелодично запел, выпустив струю горячего пара.  Мила заварила чай, поставила на поднос чашку, блюдце с печеньем и вернулась в комнату.
          Василий Петрович смотрел телепередачу.
- Что делается, Милочка! – сказал он, заметно нервничая. – Крадут у ветеранов медали, ордена, продают на рынке. Но ведь это не товар – память. Память о боевых товарищах, память о победе. Память нельзя продавать!
          Он помолчал, что-то вспоминая.
-   У меня тоже есть награды.  Достань, пожалуйста, шкатулку, в серванте, на верхней полке стоит.
          В глазах у Милы потемнело. Краска залила ее лицо. Василий Петрович, заметив перемену в ней,  встревожился:
- Что с тобой, Милочка? Тебе плохо? Присядь. Может быть, «скорую» вызвать?
- Нет,  что вы. Просто устала, давление поднялось, наверное.
          Мила села в кресло рядом с Василием Петровичем, закрыв глаза.
Василий Петрович выключил телевизор."Достается бедной. Пусть хоть полчаса отдохнет", - решил он. А в памяти один за другим оживали его товарищи, павшие в бою за освобождение Будапешта и Праги.
          В дверь позвонили. Мила вскочила.
 - Ничего, ничего, сиди. Я сам открою, - сказал Василий Петрович.
          Ловко управляя своим креслом, он выехал в коридор и открыл дверь.
- Здорово, Петрович, - сказал сосед. – Гостей принимаешь?
- Здравствуй, здравствуй, Андрюша, рад, что заглянул, - обрадовался Василий Петрович.
- Сразимся в шашки?
- Сыграем партию, другую, - согласился Василий Петрович.
          В комнате Мила убирала со стола.
- Здравствуйте, дядя Андрей, - поздоровалась она и ушла на кухню.
- Нездоровится девке, - покачал головой Василий Петрович, - все своего Егорушку ждет.
  И где его носит...
          Дядя Андрей расставил шашки - партия началась.
          А Мила сидела на кухне и держала орден на ладони. Он жег ее руку, как не жжет  огонь.  Наконец  она решилась и позвонила…
          Мила не видела Егора уже неделю. Он не приходил, не звонил, не давал о себе знать. Казалось, время остановилось.
« Обманул! – думала Мила.- Дура,  какая  я дура, поверила. Кому? Игроку. Проиграет, а мне как расплачиваться?»
          Прошел в тревоге месяц, другой.  Однажды вечером к отцу заехал Пётр Васильевич, сын ветерана.
- Папа, мне деньги нужны, - сказал он.
- Возьми в ящике письменного стола.
- Ты не понял, мне нужны доллары.
- Сынок, я ведь пенсию в рублях получаю.
          Пётр Васильевич сел на диван.
-  Васька разрисовал краской соседский  «Лексус».   Не заплачу – дело откроют.
          Ваське было четырнадцать лет, и с головой своей он дружил не всегда.
- Что делать, папа?
          Василий Петрович задумался. В шкатулке лежали медали и орден.
«Может быть, пришло время расстаться с ними? – подумал ветеран. - Не за горами мой последний час.  А внуку не стоит начинать жизнь с колонии!»
- Сынок, - сказал Василий Петрович, - достань шкатулку.
          Пётр Васильевич открыл дверцу, взял в руки шкатулку, подал отцу.
Василий Петрович стал бережно вынимать свои награды.
- А где же орден?- удивился Василий Петрович. – Мила!
          Мила вошла в комнату. Увидев коробочку в руках Василия Петровича, она
бросилась к его ногам и зарыдала.
- Пригрел воровку  в доме!  Говорил тебе, нечего без прописки сиделку брать! -   закричал  Пётр Васильевич и достал из кармана телефон. - Звоню в полицию. Пусть разберутся.
- Положи телефон, - сказал отец. – Сами разберемся.
- Как же, разберемся. Уже и продала, и деньги потратила, - проворчал сын, но телефон положил на стол.
- Что случилось, Мила? –  спросил Василий Петрович и укоризненно посмотрел  в ее глаза.
          Мила, давясь слезами, рассказала, как приехали они с Егором из маленького городка, как долго искали работу, как муж в поисках выхода начал играть, как залез в долги.
- Я отработаю, я верну деньги, - плакала Мила.
- Ты знаешь, сколько стоит орден? Деньги она вернет! –  негодовал Пётр Васильевич.
          Отец молчал. Он не верил, что так жестоко обманулся в этой скромной молодой  женщине.  Сын опять схватился за телефон.
- Этого так оставлять нельзя! –  решительно сказал он.
           Мила не хотела вымаливать прощения. Она виновата. Виновата  перед Василием  Петровичем,  ценившим ее  за доброе сердце.   Виновата перед Петром Васильевичем, который не выручит из беды своего непутевого сына.  Виновата перед Егором, потому что не смогла  уберечь его от пристрастия к игре.  Виновата перед своим сыном, Ванюшей, который родится в тюремной больнице…
           Голова у Милы закружилась, и она упала на пол…
           Очнулась Мила в больнице. Перед ней в инвалидном кресле сидел Василий Петрович.
- Очнулась, Милушка? – спросил он. – Все хорошо. Жить будешь. И  ребенок твой будет жить.
           Он смотрел на нее, как отец смотрит на дочь, пытаясь утешить и поддержать  в тяжелый час.
-  Я   деньги верну, - чуть слышно прошептала Мила.
           Василий Петрович только кивнул головой. В палату вошла медсестра.
- К вам еще один посетитель, - улыбаясь, сказала она.
           Накинув на плечи белый халат, вошел Егор. Мила не сразу узнала его.
Он осунулся, похудел, и только глаза светились радостью, как в юности, когда они окончили школу и строили планы на счастливую жизнь.
- Вот, - проговорил он, протянул руку и разжал пальцы.
           В свете электрической лампочки на ладони вспыхнула золотая звезда.
-  Выкупил, как обещал…- тихо проговорил он. - Вагоны разгружал на станции…