Кот

- Мам, а у нас Кот, - с придыханием сообщил сын едва я опустила его на землю после жарких обниманий, мокрых целований и выполнения главного ритуального действа: потереться носами – а как же!
- Кот? – удивилась я, зная о презрительном отношении моей мамы к любой живности, из которой нельзя приготовить жаркое или, на худой конец, похлебку. - У нас что, мыши? – и огляделась вокруг.

Кот лежал на крыльце с нахмурено-потусторонним выражением сфинкса на разрисованной шрамами морде, выпятив упрямую челюсть с неправильным прикусом над уложенными вперед тяжёлыми лапами – очень крупный, благородных персидских кровей кот,  до неприличия и неправдоподобия тощий, трёпанный и замызганный, в клубках и катышках свалявшейся грязно-серой шерсти. 
Бойцовый Кот. Весь - вызов и позор рода.

- Ну привет,- сказала я ему. Он и не шелохнулся, лишь равнодушно перевёл на меня холодно-оценивающие лимонно-жёлтые в тёмную крапинку глаза.

Никто не знал, откуда он взялся и почему у моей мамы дрогнуло сердце. Приблуда присутствовал в её жизни два дня, и ровно столько же она сожалела о своей минутной слабости в тот момент, когда сын затащил его во двор.

- Он совсем дурной и везде гадит,– жаловалась она после обеда, когда мы сидели за столом расслабившись и  обсуждали насущное. – Наверное, поэтому его и выбросили.
- С чего ты взяла – может, он потерялся? – предположила я, тщательно скрывая сомнение, и покосилась на "предмет обсуждения", невозмутимо сидевший на крыльце спиной к нам.
- Его никто не ищет!
- Ты что, объявления на столбах читаешь? И везде – это где?
Выяснилось, что за два дня он успел отметиться поочерёдно в кухонной раковине и ванне. Качественно так отметиться, основательно. В раковине на посуду, в ванне – на замоченное белье.
- А ещё он больной.
- Чем это? - Невзирая на вызывающе-бомжовый внешний вид, несвойственный этой традиционно-отмороженной аристократической породе, впечатление умирающего Кот не производил. В его глазах переливался очень живой огонь, сулящий... да много чего.
- Он весь в парше.
- Это струпья – он с кем-то дрался.
- И у него всё время понос.
- Так он же скитался, кто знает где и  ел что ни попадя. Это очень деликатная порода, требующая тщательного ухода и размеренной жизни.
- Вот ещё! – мама презрительно фыркнула, - будет жрать что дадут. В дом больше не пущу. Пусть мышей ловит.
- Это домашние коты. Декоративные. Они не ловят мышей.
- На улице! – гильотина опустилась. – И на рисе с крутыми яйцами.
- Крутые яйца ему, пожалуй, понравятся. А где ты их возьмёшь? – Это была моя тонкая месть. Я ещё не встречала хищников, которым мог бы понравиться такой рацион. Хотя… вопрос с яйцами я бы оставила открытым.

Кот очень удивился, когда вечером перед его носом  захлопнули дверь, бесцеремонно отодвинув ногой. Но сдаваться не собирался. Как только мама удалилась в спальную,  он образовался в форточном проёме гостиной и нахально-выжидательно уставился на меня блестящими золотыми блюдцами.
- Ну ты и проныра!
Мы с сыном переглянулись и засмеялись.
- Мам! – сын умоляюще сложил ладошки.
Не дожидаясь дебатов, "проныра" мягко спланировал на кресло, а оттуда через всю комнату - к нам на диван. Это было уже слишком. Спать в обнимку с вонючим обосранным котом - таких высот мой альтруизм доселе не достигал. Желания и чаяния сына в указанных обстоятельствах в расчёт не принимались.
- Пошёл вон! Брысь, я сказала!

Тот и усом не повёл. Я подхватила его под живот – он тут же картинно обвис, безвольно и обречённо, и позволил почти положить себя на пол. После чего птичкой вспорхнул обратно. Столкнула. Вернулся. От души двинула пяткой. Он недовольно мякнул и сделал вид, что смирился. Но стоило лишь прикрыть глаза, мягкой тяжестью навалился сверху.  Ну всё: схватив наглеца за загривок - на выход! А когда вернулась, он уже сидел в форточке в положении старт, а с дивана замотанный в одеяло с выражением болельщика-фаната на лице на него смотрел сын, отметая даже малейшие сомнения в том на чьей он стороне.
- Сидеть!
Кот завис в недополёте.
–Давай договоримся: ты спишь в комнате – вон там в углу, на коврике! И не дай тебе Бог! Закрою форточку. И лучше задохнусь, ты понял?
Он задумался, балансируя на горбыльке форточки в позе спина дугой, лапы в кучу, голова вперёд.
- Ну что? - и приглашающий жест рукой.

Я проснулась ночью от ласковых поглаживаний по щеке - стоя на задних лапах и упершись левой передней в подушку, правой ночной постоялец отвешивал мне мелкие и  частые шлепки. Заглянув в мои едва приоткрывшиеся глаза - с ума свихнёшься: чёрт из табакерки! - тут же опустился вниз и потрусил к порогу. Зевая и проклиная тот час… Он стрелой метнулся к лотку и замер в уже знакомой позе, подергивая хвостом, с напряжённым и сосредоточенным выражением, плавно перетекающим в расслабленное блаженство на разодранной бандитской морде.  Сделав пару небрежных гребков и вскользь нюхнув, перевёл круглые светящиеся зенки на меня и – богом клянусь! – ухмыльнулся.
- Ах ты, скотина! Лотком, говорят, не умеешь пользоваться?

Через некоторое время номер повторился. После третьей побудки дверь в комнату по ночам не закрывалась.

Ранним утром, ещё затемно, он вновь разбудил меня «пощёчинами» и хриплым приглушенным мявканьем. И потребовал еды. Пока я, как сомнамбула, шарахалась по кухне, натыкаясь на предметы, он ходил следом  и покусывал за икры, чувствительно прихватывая выпирающими нижними зубами - быстрее давай! Он знал: когда поднимется старшая хозяйка, лафа закончится.


Днём сердитая и невыспавшаяся я сидела на крыльце, подрёмывая и греясь на солнышке. Кот расположился рядом, наводя сомнительный марафет. От него попахивало.
- Значит так, - произнесла не открывая глаз, - в дом тебя в таком виде больше не пущу. Сейчас передохну и будем купаться.
Он тут же шарахнулся в сторону и сел поодаль, с подозрением отслеживая каждое моё движение.

Время шло, ничего не происходило, Кота разморило, и он растёкся по ступенькам.

Когда корыто с водой было готово, я сгребла его за шкирку. Захваченный врасплох, он выкатил бешеные пузыри глазных яблок и утробно завыл, будто с него живьём сдирают шкуру, прижав уши и запустив в крыльцо полуторасантиметровые когти, давая понять, что без боя не сдастся. И орал, как автомобильная сирена. Из-за заборов стали выглядывать соседи. Отодрать его от бетонного крыльца оказалось задачей почти не выполнимой, но и в случае успеха перспективы не радовали. Я разжала руку. Кот с резвостью кометы, победно развевая хвостом, как флагом независимости, скрылся за углом дома. Через полчаса оттуда выдвинулись усы.

- Ты не понял, - обратилась я к усам, вынимая шпилькой косточки из вишен и перебрасывая их – обескосточные - в другой тазик, - в дом ты в актуальном состоянии больше не войдёшь. Предлагаю компромисс, – рядом со мной лежали ножницы, металлическая щетка, бритва и расчёска с крупными зубьями.
Недоверчивая кошачья морда высунулась из-за угла и дотошно ревизировала мои «окровавленные» руки и инструментарий.

Через пару часов взаимных мучений Кот приобрел экстравагантный психоделический зачесон восходящей звезды шоу-бизнеса. До того места, откуда растут задние лапы, его шерсть, так и не поддавшаяся расчёске, феерически торчала в разные стороны буйными разновеликими пучками и обскубанными прядями, перемежаясь с лишаями проплешин, а дальше и вовсе исчезала, обнажив нежный розовый чехол с красноватыми штрихами порезов и синеватой паутинкой вен.

Звезда, сложившись пополам, зализывала следы вынужденного креатива в тщетных попытках восстановить некоторое подобие кошачьего облика. Всякий раз, проведя по тонкой замшевой поверхности языком, он поднимал голову и страдальчески-укоризненно смотрел на меня: - Вот что это за фигня такая?!
- Ну, извини, - развела я руками, разукрашенными зелёнкой - клиент попался шибко нервный, - либо с обосранным задом, либо – вот так. Ты же не захотел мыться.

Заглянувшая «за солью» соседка изумилась этому чуду природы.
- Ты дывысь, - протянула она, - спереду наче мопс, а иззаду – ну тоби макака!
Наладившийся по своим делам вышеописанный гибрид, резко развернулся к ней выражением недовольного мопса и, аккуратно умостившись на макаку, с ледяной яростью брызнул золотом.
- То вин шо, розумие?
- Угу, - кивнула я, - а ещё он здорово кусается.
- Та хай йому грэць, - и она отошла подальше.- И нашо вин тоби такый здався?
"Мопс" ещё раз пронзил её двумя снопами жгучих лучей.
- То, кажеш, мати нэмае дома? Я зайду пизнише, - и она попятилась к забору.
Он проводил гостью до калитки и многообещающе проследил за маршрутом её следования.

Так и повелось.
В течение дня сомнительный жилец, именуемый Кот, не предпринимал поползновений войти в дом, демонстративно отвернувшись даже когда мы сидели за столом и раздражающе-вкусно пахло мясным.

Он и ухом не вёл, когда дом запирали на ночь. Но вслед за хлопком двери спальной оказывался в гостиной путём проникновения через форточку и по-сибаритски разваливался на диване в ногах у нас с сыном, полагая что заслужил это право художественной стрижкой.

По утрам лупцевал меня лапой по щекам и требовал кормёжки, кусая за икры, если я, по его мнению, была нерасторопна.

Он исчезал и появлялся, когда ему вздумается. И к нему стремительно возвращались королевские замашки.

На подвластной ему территории он перемещался в точном соответствии с траекторией моих передвижений. Если я направлялась в курятник за яйцами, что в самом дальнем углу двора, позади медленным шагом полным аристократического величия шествовал обскубанный коврик на лапках. Возвращаясь с добычей в руках я сталкивалась с ним на половине дороге и, обогнув, мчалась в дом. "Коврик", секунду помедлив и задумчиво покачавшись, разворачивался и так же медленно и величественно нёс себя в обратную сторону.

Когда я прыгала по деревьям, собирая ягоды, он распластывался на дорожке рядом и ждал, скакать по веткам считая ниже собственного достоинства.

Зато снисходительно терпел все эксперименты, проводимые над ним сыном, бегал и прыгал за этим дурацким бантиком, играл в догонялки и сносил все шарфики, ленточки и кофточки. И лежал, спеленатый платком, изображая уснувшую куклу. Примерно минуту. После чего, вывернувшись и задрав хвост, скрывался в малиннике.

Окрестным котам он устроил несколько образцово-показательных боёв, после чего те стали огибать наш двор по периметру с большим запасом.
Зато кошки… Лёжа на крыльце, Кот плотоядным взглядом провожал каждый изящно изогнутый силуэт, нарочито медленно проплывавший в пределах его видимости, и сладострастно-мечтательно жмурился.
- Так ты ещё и бабник?!
Он с фальшивым изумлением перевёл на меня наглые золотисто-медовые зыркалки: - Мадам, как вам такое могло прийти в голову?
- Побереги лапшу для кошек. Вот кастрирую, будешь знать.
Кот предостерегающе мяукнул хриплым басом: - Поаккуратнее в выражениях, мадам. Я бы вам не советовал.

Он с жадностью и ненавистью заглатывал рис, перемешанный с варёным яйцом, презрительно щурясь и не удостаивая маму даже взглядом. И хватал из наших с сыном рук котлеты и мясо за углом, как должное.
- Дрянь неблагодарная!- их отношения ухудшались день ото дня.
По маминому убеждению все коты должны ходить строем и ловить мышей под её команду. Кот отказывался ходить строем и брезговал мышами. И не признавал в ней командира. Мы сами с усами!
Над Котом сгущались тучи.

- Дрянь пакостная! Я убью эту гадину!
Весь  прямоугольник покрывала на маминой кровати через равные промежутки был покрыт аккуратными зеленовато-коричневыми кучками. Против такого бессильна даже химчистка. Только мусоровозка.

Вечер был тёплый и тихий. Лениво, нехотя перебрехивались собаки. Стрекотали сверчки. И падали звёзды, чиркая белые полосы на иссиня-чёрном искрящемся полотне. Лето клонилось к своему закату. На дорожке появилась тёмно-серая неровно-взлохмаченная тень и  неспешно, настороженно приблизилась.
- Скотина ты животная! Что ты натворил?! – в моих глазах дрожали слёзы.
Кот боднул меня в бедро крутым лбом и принялся яростно тереться. Потом поднялся передними лапами на мои колени и не мигая сосредоточенно упёрся взглядом в моё лицо.  Я  сердито отворачивалась, а он поворачивал лапой и смахивал отчаянные украдочные слёзы мягкой думкой. Без малейшего следа раскаяния на срамной морде.
Я сидела на крыльце, курила и думала. Спокойной и безоблачной жизни этот прохвост не сулил. Он урчал как пропеллер, свернувшись у меня на руках, и массировал лапами мой живот.


- Мама, я заберу Кота.
- Урррра! – закричал сын.
- Вернусь и заберу. Мам, ты слышишь?
Она стояла возле плиты напряжённой спиной ко мне и не отвечала.
- Мама!
- Слышу! – обрубила.
Кот  вальяжно, будто делает это каждый день, зашёл на веранду, небрежно подпрыгнул и развалился у меня на коленях.
- Брысь отсюда! Брысь! Ах ты, дрянь! - и она замахнулась на него полотенцем.
- Мама, это мой Кот, - ограждающе подняв руку.
- А это мой дом!
- Пошли, Кот. Нас здесь не хотят, - и мы втроём переместились на улицу, провожаемые узкими щелками глаз.

- Береги Кота, - шепнула я сыну, прощаясь.
И почесала за ухом котяру, который смотрел на меня с удивлением и неодобрением:
- Я скоро вернусь.

Ранним утром того дня, когда я вернулась, Кота увёз соседский Вася, шофёр-дальнобойщик.
Четырёхлетний малыш старательно исполнял наказ и прятал подопечного как мог,обхватив его поперёк живота и перетаскивая с места на место  – тот мужественно терпел транспортировки, лишь подтягивал вверх волочащиеся по земле задние лапы.
И всё-таки он попался. Его подвёл голод.

- Мама, зачем ты это сделала?
- Он больной и заразный. А у тебя маленький ребёнок. И съёмная квартира.
«Маленький ребёнок» с жалко опущенными плечами стоял рядом, с надеждой на моё могущество смотрел на меня виноватыми глазами сквозь накипающие слёзы, кривил губы и шмыгал носом.
- Я же просила тебя.
Она непримиримо поджала губы.

- Вася, куда ты его увёз?
Сосед, мой ровесник и соучастник детских игр и шкод, переминался с ноги на ногу и маялся. Он был самым тихим и незаметным в нашей компании. И женился самым первым. А через год развёлся. Чтобы больше никогда… Юная влюблённая жена родила ему дочь, но, так и не дождавшись ответного чувства, в конце концов, вышла замуж за офицера и исчезла вместе с дочерью.

Лишь много лет спустя я поняла тот победный взгляд, брошенный на меня во время свадьбы. Не тогда, когда его мать пришла к моей и предложила нас сосватать: - Чого воны бобылямы живуть? Рокив вже багато. Вин один. Та й вона одна. Давай их оженым.
Тогда я посмеялась.
А когда застала его ночью в собственном палисаднике. То есть, нет – в тот момент я чуть не чендалыкнулась, перебудив визгом всю округу. А вот позже: "С чего это вдруг он так заблудился? И яки таки гроши вин загубив на мойому городи? Это же не поле чудес". И все кусочки паззла, эти взгляды, робкие разговоры и недомолвки, и снисходительное отношение к моим безобразиям и выходкам его мамы, которую остерегалась вся улица...
У меня сын.
А он мучился виной, отводил глаза и неловко переминался с ноги на ногу.
- Я нэ знав, шо то твий кит? Якбы знав…
- Вася, куда ты его отвёз?
- Та отвиз, хиба ж я знаю, десь высадыв.
- Ты можешь его найти?
- Та дэ ж тэпэр його шукаты? – страдал Вася.
- Вась, а он не пытался сбежать. Или вы его связали?
- Та ни, хто в'язав, сыдив соби тыхо. Навить нэ дывывся.
И в виске билась мысль: "Почему? Почему Кот позволил себя увезти, не совершив ни единой попытки?.."


Через несколько лет Вася разобьётся на машине. Его мама в это самое время будет умирать в больнице от рака. Соседи постоят у гроба, выставленного подле калитки, и по одному разойдутся. А его тихо отвезут на погост. Меня не будет на похоронах. К тому времени мы уже продадим дом и уедем.

Но Кот тут уже ни при чём.


фотография из интернета.