И он пришел. Москва - Ашхабад

       НАЧАЛО  ПУТИ

                Открытая дорога, без асфальта.
                Скрежещут под ногами гравий и песок...               
                Кругом - суглинок. Долго до заката.
                Жара!.. и ветра обжигающий поток...
               И каждый день по восемь километров,
               Отмеривая путь (назначенный РОНО),
               Иду учительствовать в школу "ретро",
               Где дышит все на ладан так давно! - Давно...

       Давно. Ох, как давно это было!.. А мне, москвичке, окончившей институт, дали направление в Туркмению. Это был пятьдесят первый год. Меня обязали отработать два года, а там, сказали, будет видно. Значит, если покажу себя как хороший специалист, возможно переведут в районный центр, акцентируя внимание на то, что в районе дадут и комнату.

       Не зная туркменского языка, я должна была давать уроки английского не в русской, а в туркменской школе и пока не в районе, а в ауле. Хотя у меня был диплом с отличием, заведующий все равно настоял на своем и направил меня за семьдесят километров от районного центра. Моей коллеге повезло: ее оставили в районе и разместили временно в одной комнате с тремя девушками. В столице (я имею ввиду город Ашхабад) никого не оставили, а распределили по районам. Все добирались до назначенного места поездом, на попутках и своим ходом.

       Можно было категорически отказаться от этого направления. Тогда значило бы испортить свою биографию, а в Москве остаться - совсем - без работы. Хотя в послевоенное время не хватало учителей, особенно на периферии, о несговорчивых составлялось особенное мнение: как это так, чтобы кто-то мог ослушаться. Трудиться приходилось там, куда пошлет Родина. И этим словом "Родина" прикрывались многие клерки.  Да я бы поехала в любую точку России, в том числе и в село. Но меня направили туда, куда послала...

       В этом я обвиняла Игоря Хромова. Он тенью бродил за мной все студенческие годы.
Отношения между нами были просто товарищескими. Но при окончании ВУЗа он мне сделал официальное предложение стать его супругой. Это было так неожиданно, что я опешила:
"Как так?.. Все эти годы ты молчал, а тут сразу, Игорь?.." - " Ты мне всегда нравилась. И сейчас, когда мы чего-то достигли, я делаю тебе предложение. Родители знают. И они не против". - "Что значит - не против?.. А я? Ты меня спросил? Как ты мог?!. Не против..."

       И началось! Вызовы в деканат. Разговоры с родителями. Предупреждения... и вот вам - направление. Игорь сказал, что все можно еще исправить, если мы... "Я поняла: если мы поженимся?.." - "Именно так, - сказал он, - мы будем работать в престижной школе".

       И тогда прозвучало мое категоричное "НЕТ". В этом слове не было восклицания. Я ставила настоящую, бо-о-о-льшую точку. Значит, если мои знания не нужны здесь... Но ведь предлагали остаться на кафедре с последующим поступлением  в аспирантуру... Я понимала, что мамочка Игоря, мой лучший педагог и наставник, решила иначе.

       Возможно я поступила неправильно. Но мое категоричное "нет" отправило меня в такую глубинку, в такую дикую даль, где ночью воют, в плаче, шакалы и  на заре не поют соловьи... где рассвет - одно мгновение, и сразу солнечные лучи обжигают землю. Дышать нечем. И к этому привыкнуть трудно. День стоит таким жарким!.. А укрыться негде. И только кое-где растут тутовые деревья, карагач (черное дерево), а у нас называют вязом. В обжитых домах, где выкопаны арыки, стоят беседки с виноградниками, под окнами мальвы и даже розы. А там, где пробегают мелководные речушки, образованные из ручейков, бегущих с гор  - целые оазисы. Там - красота! (Но это я увидела потом).

       Я стала жить недалеко от школы в маленьком глинобитном домике с плоской крышей (без всяких элементарных удобств - все во дворе).  Даже готовить еду приходилось во дворике и то ранним утром или поздним вечером, когда не так жарко. Здесь тебе и тандыр, в котором выпекают чурек (т.е. хлеб), из кирпича сложенная кухонная плита на три конфорки - мое хозяйство и соседки Марии. Мы иногда перестукиваемся с ней, приглашая на чай с пирогом. Она - акушерка и медсестра. Здесь уже год как работает. Привыкла. 
"Человек ко всему привыкает, - говорит она, - и ты привыкнешь".

       И я привыкала к этому солнечному краю. Коллектив учителей (в основном туркмены,  русских было двое) приняли меня тепло и радушно, часто приглашая в гости на чай, плов.
С Марией я, бывало, ходила на вызовы, преследуя свою цель: ближе познакомиться с детьми и родителями, с обычаями этого народа. Я узнавала людей, их доброжелательное отношение к грамотным людям, желающим помочь детям стать образованными. Это вселяло какую-то надежду и в мои планы: научить детей знать еще один язык, культуру, расширяя этим их кругозор. Марию часто приглашали домой для оказания помощи: кому-то назначены были уколы и она безропотно направлялась в дома. Она часто просила меня пройтись "по бульвару" ночного аула - без единого фонаря. Лишь кое-где, из маленьких окон кибиток промелькнет тусклый
свет обычной керосиновой лампы, и ты знаешь, что там еще не спят. И эти тусклые огоньки в окнах - наши ориентиры. Громко лают собаки, наводя страх и ужас на пугливых. Меня тоже одолевает страх. Кажется: вот сейчас, совсем рядом, выскочит "алабай" и ухватит за ногу.
Машенька меня успокаивает: "Не волнуйся, это они с виду кажутся страшными. Я всегда беру с собой кусок хлеба и этим затыкаю им пасть".

       Был сентябрь, самая его середина. На полях созревал хлопок, покрывая себя белоснежными облачками ваты. Я впервые увидела, как появляется это "белое золото". Сама с детьми училась собирать. Трудная эта работа: нужно постоянно нагибаться к каждой коробочке с ватой и снимать ее осторожно, но быстро и складывать в свой фартушек. Пока соберешь несколько килограмм, обязательно обдерешь свои руки и одежду. Потом спина гудит и болит от долгой напряженной работы. Глядя на этот труд, я понимала, как же тяжело женщинам с детьми каждодневно, до декабрьских морозов сновать и сновать между этими жесткими, хлесткими кустами, чтобы потом получить волокно для изготовления тканей, растительное масло, как пищевой продукт и лекарство, спирт... а потом из отходов семян - жмых для животных...
Я старалась тогда вообразить себе, что стою у куста розы, наклоняюсь к бутону и чувствую ее аромат. Но из этого волокнистого, пушистого чуда я извлекала запах чистого воздуха гор Копетдага, земли, по которой ступаю и чувствую себя причастной к труженикам полей.   

       Однажды, ночью, в родильный дом к Марии привезли  русскую женщину с пограничной заставы. Начались схватки и муж боялся, что не довезет ее до районной больницы и привез свою Марию сюда. Ночь была тревожной. Оказалась двойня. Машенька справилась с таким экзаменом. Даже я помогала ей перерезать младенцам пуповины. Девочек назвали нашими именами: Мария и Анна. А в семье появилась вторая Мария.

       Нам не пришлось долго работать в этом отдаленном районе. Машенька вскоре вышла
замуж за отслужившего свой срок в три года пограничника и уехала в Россию на его родину. А я, Анна Васильевна, только начинала свой трудовой путь.
       Однажды к моему домику подъехала  открытая, продуваемая со всех сторон машина, но накрытая тентом. Из нее вышел молодой офицер, ранее мне незнакомый, вместе с Марией. Она приехала показать своих девочек новой медсестре. Малышки чувствовали себя неплохо, но по ночам спали беспокойно. "Нина Петровна, я к Вам за советом. Нужно ли девочек показать районному врачу?"  -  "Ваше право. Но я думаю, что они перепутали день и ночь. Днем, в жару, спят, а ночью Вас зовут, чтобы поиграли с ними". - "Очевидно так и есть".

       Пока она разговаривала с медсестрой, офицер подошел ко мне и попросту, без всяких затей спросил: "Нужна ли Вам, Анна, какая-нибудь помощь?"
Я немного смутилась, а потом решительно спросила: "А в чем Вы, собственно, сможете мне помочь? Со своими делами я справляюсь самостоятельно..."  -  "А с мыслями? С тревогами?.. Это так трудно".  -  "А как справляетесь Вы?"  -  "Вот я и приехал к Вам, чтобы найти собеседника и человека, который, возможно, поймет меня".  - "Тогда будем знакомы. Как зовут меня, Вы уже осведомлены. Как прикажете величать Вас?"  -  "Петр. Просто Петр.  Потом у меня есть предложение: не откажите, прошу Вас. Я готовлюсь к поступлению в Академию и мне нужна будет консультация. Собственно, у нас наберется несколько человек, кому полезно будет повторить английский язык для поступления в ВУЗ.
Я обещаю обеспечить транспорт. Иногда мы сможем бывать у вас в школе для взаимодействия с местными жителями и уделить всего лишь час для занятий, а иногда, возможно по субботам или воскресеньям, как Вы составите график: один раз в неделю или два раза... Мы Вас не  очень обременим этим?" -  "Идея, конечно, заманчива. Я, пожалуй, соглашусь, если позволит расписание занятий в школе. Главное, чтобы не было накладок". 

В школе занятия проходили с трудом, и дети осваивали программу на троечку. Девочки подводили. Лучше обстояло дело со взрослыми. Они были неутомимыми и внимательными ко мне и моим занятиям.
       Но я поняла, что Петр, как никто другой, был самым лучшим учеником. Он опережал своих сослуживцев и по программе и по желанию быть первым. А еще он покорил меня своей начитанностью. Как часто грубо говорят об офицерах: тупые, грубые... А он - интеллигент.

       Постепенно я узнавала его, как человека, как товарища и друга... А потом... и как любимого. Что еще было в нем хорошего, я узнавала каждодневно. Каждый его приход оживлял мой дом. Я радовалась встрече. Я была любима и любила его. Он дарил мне с каждым приходом праздники и я ждала-ждала этих праздников, но только с ним.

       Однажды, придя домой, я увидела всю свою комнату в красной цветовой гамме. Кое-где проглядывали и голубые цвета, напоминающие небо. В вазах, в кувшинах - маки, колокольчики... тюльпаны... Их было так много!..

       В этот день Петр сделал мне предложение и получил в ответ мое согласие.

       Я ждала его, этого доброго, умного труженика границы. И ОН ПРИШЕЛ.

                М.А.Г Январь. Одесса.