Восхождение. Часть 7. Глава 3

   Разожги огонь, не туши свечу.
     Быть твоей одной, всё, что я хочу.
     Пусть в ночи горит смелый огонёк,
     Всё, в чём нет любви, то пройдёт.
     Тает по весне многослойный снег,
     И бегут ручьи, тебя рядом нет,
     Но в моей душе ты со мной всегда,
     Пусть уходит прочь талая вода.
     "Разожги огонь, не туши свечу,
     Быть с тобой одной я всегда хочу!" -
     Ты сказал тогда и закрыл глаза,
     Где-то в небесах - новая звезда.
     Яркий свет её не остынет, нет,
     Он горит в ночи столько долгих лет.
     И пускай твоей не смогла я быть,
     Ты меня научил любить...

   Её голос звучал где-то рядом как ручеёк, как мелодия. Бред усиливался, не оставляя меня ни на минуту. Разве она могла петь в больнице? Однако, я отчётливо слышал её неповторимый голос. Словно утопающий, я дёргался в плену своих воспоминаний. Её образ то приближался, то отдалялся настолько, что казался недосягаемым. Губы прикасались ко мне, оставляя отпечатки нежности.  Розовый свет надежды пробивался сквозь тонкую ткань бытия. Что это?
   За окном рассвет. Поют птицы по-весеннему бодро, словно уже настала пора любви. Пламенные лучи восходящего светила открывают глаза прозревшего. Приподнялся, как ни странно, но получилось. Сквозь дрожь ослабленных мышц, сел на кровати и свесил вниз ноги. Какими тощими они мне показались, словно высохли от лихорадки. На мне кроме больничной рубахи ничего, на спинке кровати нашёл приготовленный халат, это хорошо, не стыдно встать. В палате никого. Кто-то оплатил одиночную? Уму непостижимо.
   Шаг, второй, третий... На стене висит репродукция Сикстинской Мадонны Рафаэля. Я долго смотрю на неё, не в силах оторвать глаз, словно в ней зашифровано какое-то послание для меня. Взгляд Девы приобретает знакомый свет, и ребёнок на руках её так похож на маленького Генри. Шаг, ещё один, не я, она спускается с Небес, приближаясь ко мне на облаке.
   В палату заходит сестричка, и поднос с завтраком падает у неё из рук.
-  Мёсьё, вы встали! Зачем вы это делаете? Вам надо быть в постели и сохранять силы для выздоровления! - она расстроена тем, что ей придётся убирать, овсяная каша разлетелась по начищенному полу.
-  Простите, что напугал Вас!
-  Это так неожиданно! Вы буквально находились на грани смерти, а теперь - ходите! Это чудо!
   Она бросает всё как есть и пытается мне помочь. Каждый шаг, как очередная победа. Я должен заставить это тело двигаться, иначе нужно было умереть. Пот холодными каплями стекает по вискам.
-  Какой сегодня день?
-  25 ноября. Вы отгорели две недели.
   Я вздыхаю о пропущенном времени, его и так немного впереди, а сколько дел осталось незавершёнными... Книга, над которой я работаю последние несколько лет, так и не дописана до конца. Успеть бы! Хоть что-то останется после меня.  Бездарно, глупо уходят дни, как хочется успеть!
   Сестра довела меня до туалета и осталась ждать возле двери. "Хоть что-то я могу сделать сам." Умылся холодной водой. Посмотрел в зеркало. Вот как выглядит болезнь. Лицо иссушенно-пожелтевшее, впалые щёки, борода во все стороны торчит... Ни дать ни взять, привидение с того света. Нужно побриться, сегодня же, сейчас.  Руки дрожат, стены плывут, нет, не смогу. Придётся просить кого-то.
   Вернулся в постель, поддерживаемый добросердечной девушкой, лёг и закрыл глаза.
-  Вам что-то нужно ещё?
-  Мне бы кого-то, кто сможет привести меня в человеческий вид.
-  Сейчас я принесу завтрак и поговорю с санитарами...
   Я больше не слышу её, Мадонна взывает с картины, на белоснежном облаке приближаясь ко мне. Папа и святая Варвара остаются где-то позади неё... "Нет! Я снова проваливаюсь в забытьё, только не это!" Ангелы с картины смотрят на меня с печалью в детских глазах, звучит голос Богородицы: "Я дам тебе время, чтобы ты завершил книгу, если останешься верным!"
   "Что она имеет в виду? Мирабель?! Ну, конечно... - невольный стон вырывается из моей груди. Времени мало, Мадонна не будет ждать целую вечность. - Конечно! Я останусь твоим..."
   Новая тарелка с кашей, девушка пытается уговорить меня съесть хоть немного:
-  Ещё ложечку, мёсьё, прошу Вас, открывайте рот, Вам нужно поправляться!
   Дверь открывается, и появляется она: свет моих очей, пламень сердца моего.
-  Позвольте мне, дорогая! Я думаю, мёсьё не откажется... - она принимает из рук сиделки тарелку с кашей.
   Ей я не в силах отказать. Это правда. На щеках Мирабель горит лёгкий румянец, тёмно-синее платье вместо привычного траурно-чёрного ей к лицу.
   "Мирабель! Как Небеса вложили в тебя столько блаженства?!" Я молчу. Она улыбается.
-  Боже, как я счастлива, что Вам лучше, Эдуард! Не пугайте нас так, святой отец, ради всего святого, только живите! - ложка с кашей чуть дрогнула в её руке, приближаясь к моим губам.
   Послушно, как дитя, открываю рот. Свежий ветер застрял в её чуть растрепавшихся волосах и этот запах сводит меня с ума. Мадонна с картины смотрит требовательно и строго.
   "Не волнуйся, Госпожа, я по-прежнему твой! Дай только налюбоваться этой женщиной..." - мысли путаются в голове, сердце стучит так громко, что кажется, его слышат все, особенно она, прекрасная и такая живая, что не могу наглядеться. Если бы остановить время и вечно смотреть на неё, какими молитвами я наполнил бы Небеса, прославляя Создателя!..
-  А теперь рассказывайте, где были, что видели? - она не может скрыть свою радость от того, что я в сознании.
-  Стоит ли рассказывать галлюцинации?
-  В бреду вы были красноречивей, отец! - в глазах неприкрытая нежность, словно ей раскрылась какая-то заветная тайна.
   "Она всё знает, я выболтал всё, что только мог..."
-  Меня ещё не лишили сана?
-  Надеюсь, что нет. Иначе бы иконы заплакали.
   Трудно сказать, шутит она или нет, но в глазах блестят огоньки надежды, что всё самое страшное позади.
-  Спасибо, Мирабель, не знаю, как и благодарить Вас за всё, что Вы сделали для меня.
-  Вы дали мне гораздо больше, святой отец! - она берёт мою руку и согревает её в ладонях.
-  Только живите, умоляю, я бы всё отдала, только бы Вы ходили по этой земле! - слёзы застилают прекрасные озёра её волшебных синих глаз.
-  Я сделаю всё, что в моих силах, Ангел!
-  Не называйте меня так, я грешна, меня угораздило влюбиться. И в кого? В того, кто никогда не сможет быть моим! - она целует мою руку, прислоняет её к нежной щеке.
   Её откровенность должна шокировать, но ложится мягким и светлым пёрышком на иссушенное дно моей души, и я, больше всего на свете, хочу сохранить его, как святую реликвию живой любви.
-  Могу я Вас о чём-то попросить?
-  Всё что угодно, Эдуард!
-  Спойте мне, пожалуйста, Мирабель!
   Она не сопротивляется. Её голос тихо разливается по палате нежным ручейком, почему-то я не удивлён, звучит романс, который я слышал в забытьи:

     "Разожги огонь, не туши свечу.
      Быть твоей одной, всё, что я хочу.
      Пусть в ночи горит смелый огонёк,
      Всё, в чём нет любви, то пройдёт..."

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/01/22/1011