Матрос с линкора Новороссийск

   Как-то актёрская судьба забросила меня в Калужскую область. Мы с моей женой Верой были приглашены выступить в Полотняном Заводе, расположенном недалеко от городка Кондрово, в бывшем имении Гончаровых, в котором когда-то Пушкин сделал предложение руки и сердца Наталье Николаевне. Нас привезли в прекрасно отреставрированное четырёхэтажное здание, в котором регулярно проводятся творческие встречи с известными музыкантами, актёрами, певцами, поэтами. Публика тоже была не «с улицы» - это были постоянные посетители, объединившиеся в клуб «Созвучие», истинные любители и знатоки высокого искусства. Нас заранее предупредили, что зрителя будет непросто удивить, мол, у нас тут даже столичных артистов не очень-то жалуют, а тут какие-то крымчане приехали. Нужно сказать, что нас пугать бесполезно. Мы звёзд с неба не хватаем, но и за ценой не постоим. А то, что делаем – делаем с полной отдачей. Кстати, в отличие от московских гастролёров, мы постоянно выступаем в сценических костюмах, специально заказанных и пошитых у превосходных театральных мастеров, и не позволяем себе выходить на сцену в том, в чём приехали. Ну, это так, к слову.
   С первой же песни, а это был романс «Посвящение жёнам декабристов», написанный для фильма Андрея Ростоцкого «Мужская компания», зал стал не просто аплодировать, но бисировать. И так продолжалось до окончания концерта. В финале же, когда я запел «Гимн Севастополя 1853-55 гг.», зал просто встал и стоя прослушал всю песню. Как потом выяснилось, первым подал пример и встал среднего роста седой человек, плотного телосложения, сидевший с краю у выхода из зала. Во время традиционной раздачи автографов он подошёл ко мне и сказал буквально следующее:
   - За всю свою жизнь я всего дважды был счастлив: в первый раз в 1955 году, когда служил на линкоре «Новороссийск», и к нам приехал с выступлением ансамбль Игоря Моисеева. В нашей суровой матросской жизни это был необыкновенный праздник. И второй раз – сегодня. Спасибо вам за ваше выступление!
   Я был ошеломлён таким признанием. Думаю, что Валентин Павлович Махорин несколько преувеличил свою оценку моего выступления, да и в том, что он был счастлив только дважды, тоже можно усомниться, особенно после того, как узнаешь необыкновенную судьбу этого уникального человека. Позже, неоднократно встречаясь с Валентином Павловичем, я услышал из первых уст историю, о которой хочу поведать вам.

    Вначале немного истории. Линкор «Новороссийск» был построен в Италии и вступил в строй в 1914 году под именем «Джулио Чезаре» (Giulio Cesare – Юлий Цезарь). Длиной 186,4м, шириной 28м и водоизмещением 28 000 тонн, этот дредноут уже во время 1-й Мировой войны уступал новым английским кораблям такого типа и по ходовым, и по боевым параметрам. Тем не менее, для итальянцев он был символом мощи и гордости национального ВМФ. Ни разу не вступив в сражение в ходе 1-й Мировой, «Джулио Чезаре» не очень-то отличился и во 2-й Мировой войне, хотя в этот раз ему пришлось пострелять и даже получить довольно серьёзные повреждения. В результате этих повреждений линкор с 1943 по 1945 год простоял в порту в качестве плавучей казармы. После поражения Германии и её союзника - Италии, страны победительницы стали делить итальянский флот. Сталин рассчитывал, конечно, получить новые итальянские корабли, но ему пришлось удовольствоваться старым линкором «Джулио Чезаре», к тому времени изрядно запущенным, с изношенными механизмами, да к тому же не предназначенным для плавания в наших широтах. Да и то, дредноут был передан СССР не сразу, а после двухгодичного «ремонта», во время которого, судя по всему, итальянцы заложили в носовое отделение линкора солидный заряд взрывчатки, сыгравший впоследствии роковую роль. Наши специалисты обнаружили глухо заваренную переборку в носовой части корабля, в то время как там должны были быть отверстия, но не придали этому значения. В конце концов, линкор был передан советской стороне и вошёл в состав ВМФ СССР под именем «Новороссийск». Во время передачи корабля СССР по всей Италии прошли массовые протесты с призывами не допустить такого унижения, чтобы «Юлий Цезарь» служил стране Советов.

   Но вернёмся к нашему герою. Валентин Махорин поступил на службу в артиллерийский дивизион линкора «Новороссийск» в качестве корректировщика тысячных дистанций главного калибра в 1955 году. В то время на флоте служили пять лет, но с двумя положенными отпусками. Молодому матросу посчастливилось познать все прелести морской жизни: были походы, учебные стрельбы, ремонт в доке, увольнения на берег, знакомство с городом Русской Славы Севастополем.
    Ночь с 28 на 29 октября 1955 года останется в памяти Валентина Павловича до последних дней. Вечером 28 октября линкор только что вернулся с учебных стрельб и занял своё место у выхода из Северной бухты. Флот готовился к празднованию 100-летней годовщины 1-й Обороны Севастополя. Командир корабля был в отпуске. В это время его замещал старпом, капитан 2 ранга Г.А.Хуршудов. Вероятно, от недостатка опыта, Хуршудов не попал точно на то место между бонами, где линкор стоял накануне, в результате чего  корпус корабля сдвинулся относительно бонов на пару десятков метров. Возможно, именно это сыграло свою роль в развитии дальнейших событий. Как известно, в 1 час 31 минуту 29 октября 1955 года город проснулся от чудовищного взрыва, проделавшего в носовой части линкора пробоину в 150 квадратных метров. Взрыв был такой силы, что пробил все палубы и переборки линкора насквозь, вырвав часть верхней палубы. Поскольку пробоина в днище и отверстие в палубе не совпадали, есть предположение, что сдетонировала именно та взрывчатка, которую, возможно, заложили в носовой части линкора итальянцы во время так называемого «ремонта». Но взрыв мог быть гораздо мощнее, если бы сдетонировал боезапас главного калибра самого линкора, который находился буквально в 15-20 метрах от пробоины. Тогда бы взрыв разрушил не только сам корабль, но превратил бы в развалины и большую часть города.
   Если принять за причину гибели линкора диверсию, на что есть весьма веские основания, то итальянские морские пловцы могли заминировать корабль, который довольно продолжительное время стоял на бонах и лишь 28 октября неожиданно вышел в море. Поскольку итальянцы досконально знали бывший свой дредноут, они точно рассчитали, где находится пороховой погреб. Но не стали крепить магнитную мину к корпусу, что могло быть услышано акустиками, а установили заряд под днищем корабля на дне бухты. К тому же, мощность взрыва, по оценкам специалистов, была от 1000 до 1200 кг в тротиловом эквиваленте. Такую мину просто так к днищу не прикрепишь. Выход в море «Новороссийска» вообще мог сорвать диверсию, не вернись он на место стоянки к вечеру 28 октября. Часовая мина могла взорваться на пустом месте.
   В пользу этой версии говорят многие факты. Например, в этот день в море вышли все спасатели и сторожевики, а боновые заграждения оставались открытыми, что могло способствовать проникновению в порт мини-подлодки, которые в то время были у итальянской 10-й флотилии «Дечима МАС», возглавляемой легендарным «чёрным князем» Валерио Боргезе. К тому же, это итальянское диверсионное подразделение во время войны базировалось именно в Севастополе и прекрасно знало все укромные уголки порта.
    Кроме этого, Севастопольские ихтиологи, прослушивая  28 октября акваторию порта, слышали шум винтов, о чём доложили руководству Флота, но там это сообщение проигнорировали.
   Ещё одно совпадение заставляет задуматься о причастности Италии к этой катастрофе. Именно итальянские суда, все как один, к 28 октября покинули акваторию Севастопольского порта.
   И вот именно ошибка старпома при швартовке привела к тому, что заряд, установленный под пороховыми погребами до выхода линкора в море, во время возвращения «Новороссийска» рванул в 20 метрах  от места, рассчитанного диверсантами.
   Это, разумеется, только предположения. Но как объяснить тот факт, что в 1час 31 минуту произошёл взрыв, в 4 часа 14 минут линкор перевернулся вверх килем, а  в 5 часов утра английская радиостанция уже заявила на весь мир о взрыве линкора «Новороссийск»? Англия, кстати, тоже была очень заинтересована в гибели линкора, так как, по некоторым сведениям, советское командование планировало оснастить 320-миллиметровые орудия главного калибра снарядами с ядерной начинкой. А линкор хоть и был устаревшим, но к тому времени он был самым мощным кораблём Советских ВМФ.

   Итак, в 1 час 31 минуту 29 октября 1955 года под линкором прогремел взрыв, пробивший насквозь все палубы корабля и мгновенно унёсший около двухсот жизней моряков, поскольку он прошёл через   матросские    кубрики.      
(По воспоминаниям Валентина Павловича, именно в этот день на линкор для прохождения службы  прибыло около двухсот морских пехотинцев, которых и разместили в носовых кубриках линкора.) Сам Валентин только что сменился с вахты, но не успел уйти в свой кубрик и взрыв встретил на палубе. Командование корабля, после выяснения повреждений, приняло решение отбуксировать линкор на мелководье, что и стало осуществляться, но прибывший на линкор командующий эскадрой контр-адмирал В.А.Пархоменко отменил это распоряжение, а когда передумал, было уже поздно, поскольку линкор носом лёг на грунт. Сам Пархоменко так и не поднялся на капитанский мостик, предпочитая руководить с кормы, откуда потом и спрыгнул в воду, когда линкор стал переворачиваться. Не было также приказа покинуть судно, что могло бы очень сильно сократить количество погибших. Всему составу, не занятому в спасении корабля, приказали собраться на юте (на корме), где столпилось около 1000 человек. Линкор медленно кренился на левый борт. Яснее всех ситуацию с линкором знал командир БЧ5  Е.М.Матусевич. Он отчётливо понимал бесполезность своих усилий заделать пробоину в 150 квадратных метров, поэтому удалил всех из «поста живучести», а сам остался там и погиб, потому что не имел права уходить.
    Крен линкора увеличивался и вскоре достиг критического, когда в 4 часа 14 минут корабль стремительно перевернулся вверх килем. Валентин  видел своими глазами, как мачта линкора разнесла в щепки только что отошедший от левого борта баркас с раненными моряками. Сам Валентин вместе с сотнями своих товарищей скатился в воду и оказался накрыт сверху перевернувшейся палубой линкора. Во время падения он не получил никаких ранений, но вынырнуть наверх не позволяла плотная масса барахтающихся и хватающихся друг за друга тел. Промелькнула мысль: – Неужели это всё?! Неужели на мне закончится род Махориных?! (В семье было семеро детей, но четверо погибли во время войны, а остались две сестры и он, последний мужчина в роду). Уже теряя сознание, Валентин вдруг увидел картину, которую вспомнил потом несколько лет спустя: яркий солнечный день, перрон, и по перрону навстречу Валентину с вытянутыми вперёд руками бежит девочка и, улыбаясь, что-то кричит.
    И тут вдруг произошло чудо: место, где находился Валентин во время опрокидывания линкора, было рядом с вентиляционными шахтами. Вода, проникшая в эти шахты, выдавила оттуда огромный воздушный пузырь, который, как катапульта, вышвырнул из-под перевёрнутой палубы целую толпу задыхавшихся моряков, среди которых был и Валентин. К этому времени всё место трагедии было хорошо освещено подошедшими плавсредствами, занятыми в спасении линкора, поэтому, когда наш герой увидел свет над головой, уверенность вернулась к нему, и он без особого труда преодолел те десять-пятнадцать метров, что отделяли его от живительного воздуха. Вынырнув, Валентин увидел неподалёку перевёрнутый баркас и вскарабкался на него. Но тут он заметил, что к этому баркасу устремились десятки тел, способных просто утопить этот крохотный островок спасения, и, не дожидаясь развязки, Валентин вновь прыгнул в воду и поплыл к спасательному катеру, который и доставил его на берег прямо к госпиталю. Во время катапультирования из-под палубы линкора с Валентина сорвало бушлат и ботинки, в результате чего он предстал перед медсестрой, по его словам, «в одних часах и трусах». В одной руке у сестры было ведро с разбавленным спиртом, а в другой – кружка.
   -Выпьешь, сынок? – спросила она. Валентин кивнул. Сестра зачерпнула кружкой спирт и подала Валентину. Он залпом выпил.
   -Ещё? – спросила сестра. Валентин опять кивнул. Сестра опять зачерпнула спирт кружкой и подала ему. Он опять выпил, после чего повалился на койку в палате и проспал до утра.
    Наутро всех спасшихся переодели, накормили, напоили и отправили хоронить погибших. Похороны были на кладбище Коммунаров. В этот день похоронили 42 человека.

   Много лет спустя Валентин Павлович, приехав в гости к сестре, попенял ей за то, что у неё в доме нет ни одной иконы. «Так подари!» - сказала она. Делать нечего, сам напросился. Валентин Павлович отправился в ближайшую церковь и попросил продать ему икону Божьей Матери. Женщина, заведовавшая лавкой, немного поискав, спросила:
   -А вы когда родились?
   -26 декабря,- ответил он.
   -А знаете, кто ваш покровитель?
   -Нет.
   -Божья Матерь спасительница утопающих.

    Спасательные работы продолжались. Они заключались в том, чтобы извлечь из чрева линкора моряков, замурованных во внутренних помещениях. Днище линкора возвышалось над водой из-за скопившегося внутри воздуха. Кому-то пришла в голову мысль прорезать днище отверстия резаком и высвободить пленников. Однако, вместе с первой партией спасённых, а их было семь человек, стал выходить и воздух, поддерживающий линкор наплаву, что привело к полному затоплению корабля и гибели оставшихся моряков. Единственно кому удалось спастись, это двум матросам, замурованным в 32-м кубрике, которых вывели водолазы, доставив им лёгкие водолазные костюмы.
     У всех спасшихся Особый Отдел взял расписку «о неразглашении тайны», в результате чего целых 33 года в СССР не было ничего  известно о взрыве и гибели линкора «Новороссийск». Только в 1988 году в «Правде» было впервые официально сообщено о трагедии 1955 года. В настоящее время погибшими считается 604 (по некоторым данным 607) человека. Но входят ли туда те 200 морских пехотинцев, прибывших на линкор в день трагедии и первыми погибших от взрыва? Только 1 ноября водолазы перестали слышать стук замурованных моряков, взывавших о помощи.

   Но на этом история матроса Махорина не заканчивается. После гибели «Новороссийска» Валентин Павлович продолжил службу на крейсере «Куйбышев», на котором в октябре 1957 года ходил в Югославию. Это именно тот знаменитый «дружественный визит» Советского ВМФ, который возглавил маршал Победы Г.К.Жуков, в то время как Н.С.Хрущёв организовал пленум по устранению Жукова с политического Олимпа. Во время этого похода Жуков своим приказом отменил все учения на крейсере, заменив их просмотром кинофильмов и концертами Ансамбля  Песни и Пляски Черноморского Флота. В это легендарное время Советский Союз запускал в космос первые спутники Земли, и наших моряков встречали в Югославии как героев. Каждый матрос получил благодарность с личной подписью Жукова.

    Но вот служба закончилась. Матрос Махорин вернулся домой, женился, у него родилась дочь. И вот однажды молодой отец и муж возвращался домой из командировки, и на вокзале, неожиданно для самого себя, увидел ту же самую картину, которая привиделась ему в угасающем сознании под перевёрнутой палубой линкора, в кишащей массе гибнущих людей: ему навстречу с вытянутыми вперёд руками, улыбаясь, бежала ТА САМАЯ девочка и что-то радостно кричала. Это была его дочь.
               
P.S.Начиная с 1988 года бывший матрос линкора "Новороссийск" Валентин Павлович Махорин 28 октября встречает в Севастополе в кругу таких же, как он, счастливчиков, уцелевших в той далёкой трагедии, унёсшей жизни сотен молодых ребят. С каждым годом этот круг становится всё уже и уже. Кого-то уже нет, кому-то здоровье не позволяет приехать в Севастополь из других городов и стран. В 2012 году на Графской пристани их было всего 6 человек.