Мания величия

 Весной, когда снег уже сошёл, а воды открылись, на Царскосельские пруды опускаются стаи уток. Прилетают они большими стаями, летят вместе, но ведут себя так, как будто их не представили друг другу, и знакомиться они начинают именно здесь, с открытием весенней «ярмарки невест».

 Мой путь на работу лежал через Екатерининский парк мимо Большого пруда, и я не без интереса наблюдал это реалити шоу в процессе его развития. Через какое-то время у меня уже получалось выделять некоторых селезней из общей, казалось бы абсолютно одинаковой, массы исключительно по поведенческим признакам, и такие птицы удостаивались отдельных имён. Поскольку выпендривались именно селезни, то и прозвища получали они, уточки же выступали в роли зрителей, вернее даже жюри. Были там и Адмирал, который норовил всегда возглавить плывущий строй, и Дайвер, который постоянно подныривал под уток и всплывал посреди их коллектива неожиданно, как чёрт из табакерки, и Чкалов, который предпочитал всё время взлетать и садиться, одиноко плавающий в отдалении Фёдор Конюхов, крикливый и гоношилистый Хлестаков, был даже Александр Невский, который предпочитал привлекать к себе внимание, разъезжая на оставшихся ещё льдинах, но самой необычной фигурой был Наполеон. Он предпочитал не лезть в ещё холодную воду, а выбирал поблизости от «главной сцены» бугорок повыше, надувал грудь, заложив крылья за спину, как его прототип и наблюдал … Каждое утро он стоял уже на новом месте, но всё в той же позе и с тем же высокомерным выражением на утином лице. Постепенно количество действующих лиц этого спектакля уменьшалось, т. к. утки определялись в своих предпочтениях, разбивались на пары и уединялись вить гнёзда в камышовых зарослях.
 
 Рядом со старой гранитной пристанью, буквально на расстоянии прыжка олимпийца, есть малюсенький островок, на котором рядом с хилым кустиком ещё с дореволюционных времён стоит чугунный столб с подвешенным на горизонтально расположенной перемычке фонарём. Видимо чтобы быть ближе к «сцене», на которой уже почти не осталось действующих лиц, Наполеон перебрался на этот остров и продолжал наблюдать.

 Однажды утром я не увидел его на привычном месте, и только одинокая серая уточка нарезала круги вокруг острова. «Сломался гордец»,- подумал я, но оказался не прав. Подняв глаза выше, я увидел Наполеона сидящим на той самой перемычке чугунного фонаря всё в той же позе императора. Его перепончатые лапки неуклюже сжимали жёрдочку, он с видимым усилием удерживал равновесие, но гордо держал свою голову – он был ВЫШЕ ВСЕХ! Теперь над Большим прудом гордо возвышались две птицы: селезень Наполеон и орёл, которого водрузил Ринальди на установленную неподалёку Чесменскую колонну.
 
 Жозефина так и не дождалась своего императора и уплыла искать другое земное счастье.
 На следующий день пруд был пуст, утки совершали великое таинство природы, Наполеона не было нигде, видимо решил, не дожидаясь осени, отправиться на остров Святой Елены…, а что?, надо быть до конца последовательным в выбранном амплуа.




______________________________________________
Картина автора "Морейская колонна. Царское Село", холст, масло.