Колючая любовь или Cтрасти по ёжику

- Как страшно жить, - вздохнула гражданка-Лошадка и стукнула копытом по столу. – Решено, я ухожу от тебя! Ты Жоржик, инфантильное существо. И даже несметное количество твоих иголочек ничуть не украшает тебя, как мужчину.

- Лашатка, милая, куда же я пойду? На улице сыро, пасмурно и все туманом затянуло, - ёжик Жоржик смахнул соленую слезку, шморгнул длинным носиком и пошевелил от озноба колючками. – Неужели все двести семьдесят четыре дня прожитые вместе для тебя ничего не значат? Ведь еще немного и мы отпраздновали бы юбилей – яблочную свадьбу.

- Жорж, не будь ребенком. Вы с этим придурковатым Михуилом каждые десять дней праздновали нашу с тобой свадьбу. Этому мохнатому толстяку лишь бы меда на халяву нализаться. Когда его уже диабет хватит?

- Но милая Игогоша, он мой друг и очень рад был, что может сделать  мне сюрприз по поводу нашей с тобой годовщины, - ёжик умоляюще заглядывал в красивые и грустные глаза своей, теперь уже бывшей, супруги-Лошадки, которые прикрывала густая мелированная челка роскошной пепельной гривы.

- Вот вечно у вас мужиков узкое ежиное понятие. Ты разве не помнишь что вы нахрюкивались в улей? – Лошадка закатила свои печальные глаза, копыто приложила ко лбу и начала помахивать хвостом. – Да вы вечно накачивались с ним до потери нюха! И ты, не в состоянии был доползти на своих четырех коротеньких лапках от пасеки до дома! И твой толстомордый Михуил приволакивал тебя на горбу! И морда его вечно была в твоих иголках, будто вы не мед лизали, а друг с другом целовались!

Обалдевший ёжик смотрел на Лошадку и нервно икал. Он понимал, что у любимой женщины есть причина не жить с ним, и она не повернет дышло. Все очень серьезно. Но маленький червячок сомнения все же точил его яблочко, и он решился на последний вопрос.

- Лашатка, милая, ты мне можешь ответить, только честно, положа копыто на грудь, - пошевелив носиком и нервно подышав, как это делал ему маленькому в детстве дедушка на ушко, он прикрыл глазки-бусинки и быстро выпалил вопрос: - У тебя кто-то есть?

Пауза была очень длинной. За это время ёжик вспомнил детские годы проведенные в фруктовом саду с сестренкой Ежихой, задорное отрочество на шумных асфальтовых дорогах, потом - армия и плен в стеклянной банке у человеческих захватчиков, затем – побег и вольная жизнь хиппи – лес, полянка, горбик, ямка. Там он и познакомился с мишкой, гордо величавшим себя Михуилом. Славные были времена. Там же, на опушке леса он увидел ее – свою белую лесную лань, Лашатку. В молодости она была просто красоткой: упругий круп, пышная грива, заплетенная в косы, поджарые ноги, крупные зубы и волшебный голос, которым он заслушивался, стоило любимой приоткрыть соблазнительные губы и заржать…

- Эй, кактус, отомри! – голос Лошадки вывел Жоржика из комнаты воспоминаний и вернул в тамбур повседневности. – Я говорю, что мы с тобой очень разные, как овес и силос. Поэтому нам сложно вместе и вообще. У меня есть другой мужчина.

- Кто? – только и смог произнести ёжик и его глаза тут же наполнились слезками, и он прижал коротенькие лапки к голенькому животику.

- Кто-кто, Конь Впальто. Очень известная личность, между прочим, - Лошадка мотнула головой, отбрасывая гриву с морды и стала нервно грызть свою обручальную подкову. Как бы там ни было, но она боялась скандала и ругани с Жоржиком. В гневе он был страшен, но к ее удивлению, ничего не последовало. Он просто как-то скукожился, поник, скрутился клубочком и выкатился на улицу, даже не попрощавшись…

***
- Вот такие дела, Мишаня, - грустно подперев лапкой колючую мордочку, Жоржик сидел в берлоге Михуила и с усилием потягивал через соломинку мед, разбавленный спиртом. – Знаю я этого Коняшку Впальто, известная личность, тут любая кобыла позарилась бы на такого. А уж моя, так вообще смогла охомутать. И никому я - лысоватый кактус и не нужен.

- Почему? – засопел мишка и подлил алкоголя в пластиковый стаканчик друга. – Мне нужен. Оставайся, будем вместе на пасеке работать, пристрою тебя барменом, ты же такие чудеса с яблоками вытворяешь, все пчелки от тебя без ума!

- Так это я по пьяни, - вздохнул Жоржик, но все же щечки покрылись румянцем. Приятны были слова друга. – Да и Сова против может быть.

- Боса я беру на себя, ему вообще все до хвоста. Главное, чтобы Белочки успевали у всех столиков появляться с напитками, да чтобы Зайцы хорошо хвостиками виляли у березовых шестов.

- Тогда, ладно, - довольно заулыбался ёжик и, выкинув соломинку, залпом допил медовое пойло. – Теперь спать?

- Погоди, колючий, я тебя еще кое чем угощу, - Михуил бросился кабанчиком в погреб и уже через несколько минут возник с маленьким холщовым мешочком. – Глянь, что  есть. Это – заморский порошочек, один крендель на пасеку притащил, ну я и прикупил по случаю.

Отодвинув стаканчики, мишка набрал горсточку белого порошка и высыпал тоненькой струйкой прямо на дощатый стол. Получилась белая полосочка и мишка, обслюнив палец, мокнул его в странную субстанции.

- На, оближи, - протянув мохнатый пальчик, Михуил начал тыкать в губы ёжика. – Жоржик, не бойся, ты такого никогда в жизни не пробовал.

Нервно сглотнув и облизав пересохшие губки, ёжик приоткрыл рот и легонько коснулся пальца мишки своим язычком. Тут же во рту стало приторно сладко и в голове запрыгали кузнечики.

- Что это, - удивленными, но счастливыми глазами Жоржик уставился на друга.

- Что, торкнуло? - Михуил явно был доволен произведенным эффектом. – Это, друг мой - ЛСП

- Странное название, - промямлил ёжик слегка заплетающимся языком. Медовуха давала о себе знать, а тут еще и новый кайф от незнакомой доселе вещицы. Как-то на второй план отлетели проблемы, Лошадка со своим пижоном Впальто, родственники с вечным нытьем о том, что Игогоша ему вовсе не пара, да и вообще, что взносы на строительство новой тропинки в лесу взимаются уже по третьему разу. – Это что, «лесное супер пупер»?

- Темнота, - гоготнул мишка и, мазнув пальцем, зачерпнул и себе порцию белого удовольствия. – Это – Лучшая Сахарная Пудра.

- Ой, Мишаня, как хорошо-о-о, - на распев начал исповедоваться Жоржик. – Летать охота, как стрекозка и песни петь, как сверчок и любить охота, как мушки однодневки.

Раскинув короткие лапочки, ёжик начал топать ножками и усиленно изображать птичку. В один момент, он почувствовал, что действительно оторвался от земли и его ножки начали болтаться в воздухе, но в то же время что-то стало жать в бока.

- Эге-гей! Я голубо-о-ок, - все еще прибывая в сахарной нирване, ежик невнятно выкрикивал и часто дышал.

- Ага, белка-летяга, блин, - бубнил Михуил и, попыхивая от натуги и коля пальцы об небритого ёжика, волок его к кроватке, подхватив под бока. – Как же тебе мало нужно, Жоржик. Да ты от одной цветочной пыльцы в зимнюю спячку завалишься, - мишка доволок друга до лежбища и бухнул на жухлые листья.

- У-у-у, я дождевая капелька и падаю вни-и-из, - продолжал фонтанировать колючий гость и, упав на спинку и оголив животик, раскинул лапки в стороны.

- Мдя, уж скорее плевок верблюда, - продолжая бубнить и одновременно рассматривая гладкое пузико, мишка почесал затылок.

- Ёжики-корёжики-и-и-и, - пищал неугомонный Жоржик. – Йу-ху! Я всех люблю-ю-ю, - ежа продолжало колбасить и под конец он запел: - Любовь похожая на со-о-он, тарам-па-пам-па перезво-о-он…

- Говоришь, всех любишь, - Михуил улыбнулся и потер мохнатые лапы.- Жоржик, ёлка ты моя зеленая, а меня ты любишь?

Присев на подстилку из листьев, мишка протянул лапу и стал поглаживать маленькое голенькое коленко. Толстые пальчики пробежались по ножке вниз и пощекотали пяточку. Колючий ангел, продолжая летать где-то в кронах деревьев, иногда возвращался и, казалось бы, осмысленно смотрел на мохнатого друга.

- Чудовище косолапое, как же я тебя люблю, - резко вскочив и дернув мишку за шерсть, он прижался длинным носиком к дрожащему уху топтыжки. – Уф-уф-уф, - простонал Жоржик и кусьнул мохнатого за край уха.

Михуила как током пробило и он, словно голодный волк, накинулся на ёжика, подминая его под своим мохнатым туловищем. Его пухлые губки, то  шлепали по мордочке, то - пытались прихватить сморщенную кожицу на животике разомлевшего ёжика. Время от времени он кривился оттого, что очередная колючка впивалась в лапу или в щеку.

- Жоржик, я тебя тоже люблю, - голос со свистом вырывался из горла, и Михуила уже несло не по-детски. – Дай я дотянусь до твоего грибочка, позволь погладить твои яблочки…

- Сто-о-о-оп! Не тронь запасы! – вдруг, как полоумный бурундук заорал Жоржик, дернулся, икнул, крутанулся и, упав на живот – отключился.

- Вот и похлебали медку, - озадаченно почесав за ухом, мишка насупился. Услышав храп с тоненьким посвистыванием, он все же предпринял попытку дотянуться до тоненьких губок мертвецки спящего ёжика через спинку в иголочках. Трижды ойкнув от пронизывающих уколов и область морды, живота и ниже живота, Михуил плюнул на эту затею и смачно выругался. - Да, колючая любовь не всем под силу. Тут хош не хош а гигиену придется соблюдать. Отбрить бы тебя хорошенько…

Туман все не рассеивался. В прозрачном воздухе витал аромат хвои, и где-то заливисто кричала кукушка. Густые клубы белоснежного тумана окутывали утренний лес и стелились по теплой земле. На опушке возле старого муравейника тихо покачивался куст и веточками царапал окно домика, в котором в обнимку сладко спали мишка и ёжик. Очередной порыв ветра раскачал гибкие ветки, и они шумно застучали в окно, от чего…


… я проснулся. Приподняв голову и приоткрыв один глаз, я осмотрелся в непонимании, где я и что со мной. Мобильник опять проорал «Дзынь-дзынь» и я окончательно придя в себя, нажал отбой и сел в кровати. Это ж приснится херня. Докатился, мультики снятся, празднование Нового года  с друзьями пошло на семнадцать с плюсом по десятибалльной шкале. Спустив ноги на пол, я встал и пошел в ванную, по дороге подхватив телефон и глянув на время: полшестого вечера. Значит, немного все ж поспал. Празднование затянулось до утра, и я приполз домой в свою холостяцкую берлогу часам к десяти.

Зайдя в ванную и положив мобильный на стеклянную полку, я открыл кран и со стоном плеснул первую пригоршню холодной воды на лицо. Поднявшись и глянув на свое отражение, я скривился: отросшая за сутки щетина, заспанные глаза, царапина на скуле, мешки под глазами и синяк на подбородке. Все показатели классного отрыва в новогоднюю ночь, как говорится – на лице. Я попытался улыбнуться, чтобы хоть немного скрасить эту живописную картину первого дня нового года.

Заиграла музыка, оповещавшая, что еще кто-то проснулся после суточных празднований и я, нажав на кнопку, поднес трубку к уху.

- Мишаня, ты жив? – голос друга, в компании с которым я провел последние перед сном двадцать четыре часа, был не весел.

- Жор, я еще в коме. Толком не проснулся, да и сон дебильный с перепою приснился, - еле ворочая языком, который словно носок, что по вкусу, что по длине, выпадал изо рта.

- Миха, у меня еще хуже, я и не спал толком, уж лучше бы я твой сон посмотрел, - как-то вяло отреагировал Жора и тяжело вздохнул. – Что за сон-то, ужастик?

- Ой, Жорка, не помню нихрена, - продолжая мочить руку под струей воды, я время от времени прикладывал влажную ладонь ко лбу. – Вроде мульт из детства про придурка в тумане.

- Слушай, Мишка, - Жорка замолчал и снова засопел. – У моей Лолки есть любовник, - тишина и только шумное дыхание в трубку.

- Бля! Как ты узнал? Давно? Кто он? – меня как чайником по голове огрели. Я мигом проснулся и тут же сориентировался. – Ты где дома? Немедленно вали ко мне. Жду, - и положил трубку.

Брызнув еще несколько раз на лицо холодной водой, я уставился в зеркало. Разорви меня поперек! Сон! Да это же… Такого не могло просто быть! У меня в голове, словно детские пазлы, восстановилась вся картинка: увалень Михуил, трепетный Жоржик, ветреница Лошадка… Бля! Да это же я, Жорка и Лолка! Во сне, ****ская Лошадка нашла любовника и придурошный Ёжик укатился к другу Мишке! И этот долбанный медведь переспал с ежом! Мистика… Мне, конечно симпатичен Жорка и может даже, чуть больше чем следовало, но чтобы так все подтасовалось?

Я еще какое-то время смотрел на свою щетину, взъерошил лохматые волосы, потрогал ссадину на скуле, как знак качества пьяных боев снежками часа в три ночи, когда всем вдруг захотелось детского веселья. Ну, чисто медведь. И тут же вспомнил Жорку, худенького, невысокого, с ежиком на голове и неизменной трехдневной нербритостью. Его чуть заостренный носик и узкие губки умиляли своей трогательностью и я, стоя посреди своей ванной в одних трусах и пялясь в большое зеркало на свое отражение, вдруг отчетливо осознал, что Жора и есть по натуре – ёжик. Так неужели сон в новогоднюю ночь может быть вещим? Никогда не верил в эти бредни. Но, почему-то именно сегодня очень захотелось поверить в чудо. Чем чёрт не шутит? Может и на нашей полянке мухоморы вырастут?

Улыбнувшись своим хмельным и по-детски наивным фантазиям, я тут же в уме произвел ревизию своего бара и, вспомнив как минимум бутылок пять хорошего пойла, вдруг подумал о сахарной пудре. Надеюсь, что нам она все же не понадобится, и я просто обойдусь своими силами и, если честно, то огромаднейшим желанием сделать так, чтобы Жорке было сладко и он позволил воплотить мой сон, хотя бы на уровне поцелуя. А там, как ветер подует. Немного еще подумав и крутанув кран, я все же стянул трусы и шагнул под горячие струи душа. Лучше быть готовым, вдруг Жорка все же окажется сластеной и ему понравится сахарная пудра в виде поцелуев, а там глядишь, и до грибочка с яблочками дело дойдет. Засмеявшись странным ассоциациям своего подсознания, я выдавил хорошую порцию геля для душа на мочалку и стал намыливать себя, как фантазийное, но вполне  возможное  свое будущее. Вот и не верь после этого в сны…