Просто вспомнил...

   Вспомнил вдруг, как ждали в лицее нашем прихода священника – настоятеля одной церкви при университете, чтобы он поговорил с учениками о добре и зле. Предупредили меня о его приходе, и нашу сотрудницу охраны, которая является Свидетельницей Иеговы.

   И вот в назначенный час входит батюшка. Молодой, стройный, симпатичный, с добрыми глазами. В тот же миг охранница бросилась под лестницу и забилась в дальний угол (а ведь именно ее просили проводить его к директору). Остановился он посреди вестибюля, а провожатого-то нету. Ну, естественно, я проводил его к директору, но когда спустился вниз, увидел перекошенное страхом лицо сектантки. «Леш, спасибо тебе! – сказала она. – Я не могла даже видеть его. Ненависть! Словно само исчадие ада появилось…». Только с небольшим изменением. Была зима. И батюшка пришел в длинном пальто и шапке. И внешне никак нельзя было узнать в нем священника. Ряса не высовывалась из под полы пальто, бородка была небольшой, длинные волосы под шапкой. Но она ПОЧУВСТВОВАЛА его! Почувствовала, а потому в страхе постаралась спрятаться. Это еще раз доказывает, что бесы боятся Святой Церкви! Через несколько месяцев история повторилась в точности. И я подумал: до чего бесы боятся святой веры, чтобы вот так прятаться!

***

   Когда я был мальчишкой и учился в школе, меня не любили дворовые пацаны за то, что был домашним и редко играл с ними. А еще я тогда ходил в очках. Это было неприемлемо для дворовых мальчишек. Очкарик, да еще домашний! И вот, как-то выйдя из подъезда, я увидел напротив группу пацанов. Один стоял со своей огромной немецкой овчаркой. Увидев меня, она подмигнули друг другу, и вдруг сняли с собаки поводок и намордник. «Фас!» - крикнули они, ткнув в меня пальцем. И собака огромными прыжками понеслась ко мне. Метров шесть между нами. Я вижу словно в замедленной прокрутке киноленты, огромная пасть, злые глаза, слюни в разные стороны…. И эта псина несется на меня. Я слышал хохот мальчишек и их крики: «Фас!».
   Одному Богу известно, с какой скоростью я метнулся обратно в подъезд. Раньше каждая площадка у лифта отделялась дверью. Сейчас этого нет. Влетев на свой второй этаж, я закрыл дверь, но… собака уже просунула свою голову ко мне. И так получилось, что я зажал ее шею, словно гильотиной. Сначала я видел бешеные, злые глаза, лай оглушал меня, но потом, когда овчарка попыталась освободиться, но не получилось, я заметил в ней перемену. В ней уже не было того апломба и превосходства надо мной – каким-то худым очкариком. Я увидел в ее глазах страх. И тогда понял, что я победил…