Я буду жить-2

                "...Я буду мясом - сегодня диета,
                Сегодня бифштекс из певца и поэта.
                Меня кто-то вилкой отделит от спагетти.
                Вам даже мясо мое не в кайФ?
                Тогда повесьте на крест мое тело
                И делайте вид, что нету вам дела.
                Убейте - дайте мне рай..."
               
                Вениамин Дръкин "Убейте -дайте мне тишину". 

    И сразу смешной случай. Когда меня выписали из онкоцентра, в тот же день мне нужно было в институт. Голова, облученная за два месяца до половинного облысения, изволила болеть.
   Приняла одну таблетку баралгина. Не помогло. Приняла вторую - не помогло. Сообразила что баралгин просрочен. Нашла полбутылки виски. Выхлестала в момент и поехала. Голова прошла.
   Мне казалось, никто не заметил, что я приняла. Теперь уже я в этом не уверена. Но тогда я все сделала и получила допуски к экзаменам.
     В онкоцентре остались друья -Володька и Витька. Они знали друг о друге и оба имели на меня известные виды. Муж уже месяца полтора как отдыхал на море.
     "на гражданке" мне сразу же не понравилось. После прохладных сводов Каширки ударила жара и температура. Соприкосновение ног было отвратительно теплым и я поливалась водой и сидела, раскинув ноги.
    Над душой висели несданные экзамены, и муж звонил и требовал :"сдай экзамены и квартиру и приезжай с деньгами". "Сдай анализы и стеклотару" - мысленно продолжала я, но мужу перечить не смела. Правда, большую часть экзаменов отложила на осень.
    Пыталась взять академку, но какая-то попка в институте сказала мне, что я должна для этого собрать консилиум из всех своих врачей. Рассказала бабушке, она эту попку прокляла, но я поняла что на академку, точнее на взятие ее, как Бастилии, понадобится больше сил, чем на экзамены.
     Было температурно и скучно. Жутко не хватало не мужа, вовсе нет, не хватало моих пожилых поклонников из онкоцентра. Вспоминалось как ночью зашла к Витьке в палату в поисках медсестры. Мне понадобился новый обезболивающий укол, а медсестра сидела с ним после операции. Подумалось мне :"ночь комнаты мужчины". Это из Галины Щербаковой. Я стеснялась, но боль диктовала свои условия. 
    Теперь мне не хватало Витьки и сразу трех Володек, один из которых был дядя Володя и ко  мне клинья не подбивал. Он через пару лет приснится мне тонущим в ледяном крошеве Москвы-реки и тянущим ко мне руки.
    Еще к одному ходила жена, и препоручала его мне, на что одна и молодых пациенток сказала, что на месте жены десять бы раз подумала.
   Этот Володька первое время подстерегал меня у дверей палаты, а я его боялась. У него были такие лошадиные зубы! И он их скалил. Потом я к нему привыкла и он, ростом маленький, прятался за моей спиной от своего врача.
     Был и четвертый Володя, по профессии шофер-дальнобойщик. Ему сделали операцию, удалили рак гортани и голосовые связки. Он писал мне скабрезные записочки под заголовком "Я тебя полюбил". К нему приходила двухметровая дочь и злобно кидала:"не можешь говорить - иди и пиши". Он мне не нравился как мужчина.

Продолжение следует.