Благовоспитанная девочка

Справедливости ради надо сказать, что торт был не очень большой. Скорее даже маленький. Бисквит, безе, крем и орехи. Обычно торты, пирожные и прочие сладости до чая стоят в холодильнике. Но на этот раз торт почему-то оказался на столе сразу, как только его принес кто-то из гостей. Праздник начался. Гости пили, ели, смеялись. Все, как всегда. Мне тогда (а впрочем, и сейчас, спустя много лет) было ужасно скучно от праздничных застолий. И я уже хотела незаметно улизнуть, чтобы заняться чем-нибудь более интересным. Но торты обладают магической силой: они притягивают к себе до тех пор, пока их не отправишь в рот. Мама была в тот вечер в хорошем настроении, и она разрешила мне съесть кусочек, не дожидаясь чая. Торт порезали, но, поленившись идти на кухню за блюдцем, поставили передо мной всю коробку. И я начала есть.

Гости о чем-то горячо спорили, чокались, пили, ели… Потом включили телевизор, потом заходила соседка; потом снова пили и ели. Но вот мама решила, что пора переходить к сладкому. И тут все вспомнили обо мне. И увидели… очаровательную картину: вся перемазавшись в креме, я соскребала остатки бисквита с опустевшей тары. Почему-то наступила тишина. Абсолютная. Я тогда еще не была актрисой и не умела держать паузу. Поэтому, запихнув в рот последние крошки и отодвинув от себя промасленную картонку, я сказала, что торт был очень вкусный. И как воспитанная девочка добавила: "Большое спасибо". Однако пауза продолжала висеть все с той же напряженной навязчивостью.
Первой засмеялась мама. За ней гости. Последним сложил рот в некое подобие улыбки папа. Ну, и я решила не отставать от взрослых. И все мы дружно долго смеялись по совершенно непонятной мне причине. Когда же, отсмеявшись, мама попросила папу сходить в кондитерскую за новым тортом, я честно заявила: "Спасибо, мамочка, не надо! Я больше не хочу".
Но папа почему-то все-таки пошел в кондитерскую. И когда новый торт призывно возвышался на столе, мама первым делом предложила кусочек мне...
Говорят, что до конца вечера я лежала под диваном и горько плакала. Взрослые были удовлетворены моим глубоким раскаянием. Но, по-моему, у меня тогда просто разболелся живот.