трудности в решете или в Москву за песнями

                Ирина Орлова
Трудности в решете
или
в Москву «за песнями»
(рассказ)               
                Покидая родной дом в поисках счастья, задержитесь на пороге,
                оглянитесь – быть может оно рядом? Стоит только руку протянуть.
                (от автора)
    Лето тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года выдалось просто на редкость изумительным. Почему на редкость? Да потому, что Урал, хоть он и Южный не часто балует своих жителей погожими, безветренными деньками. Обычно на два-три весёлых дня приходится целая череда угрюмых и неприветливых, брызжущих серым скучным дождиком и вызывающих тоскливую зевоту.
Это лето стало для жителей Челябинска приятным исключением.
  Ленивое солнце целыми днями болталось в выцветшем небе, сонно моргало рыжим глазом и всё  норовило укрыться от собственной жары в лохматом сливочном облачке. Слабый ветерок, пошалив немного с утра, к обеду уходил на сиесту, и городские девушки могли не беспокоиться о том, чтобы ежеминутно прижимать к коленям модные расклешённые юбки, под которые так и норовил юркнуть северо-западный хулиган-ветродуй и, подняв кверху широкий подол, накрыть им голову красной от смущения модницы. 
  Для двух закадычных подруг Лёки и Ириски это и без того чудесное лето ознаменовалось ещё и радостным событием – они обе благополучно окончили кулинарное училище. Получив красные дипломы дающие право не отрабатывать на производстве положенные по закону два года, девушки решили кардинально изменить свою жизнь. Но как? Не придумав ничего более или менее оригинального, они решили пойти по проторенной задолго до них дорожке и уехать из пыльного, грязноватого, утыканного немилосердно смердящими заводскими трубами Челябинска в Москву.  Как принято говорить: покорять столицу! Приобретённую в училище профессию кондитера тоже решено было сменить.
  Бойкая симпатичная чёрненькая кудрявая Ириска мечтала поступить в театральное училище, дабы впоследствии стать известной (куда там той Ирине Муравьёвой!) на весь Советский Союз актрисой. Тихая бледненькая голубоглазая блондинка Лёка, с детства впадающая в транс при виде крови и уходящая в Нирвану от малейшей царапины, вдруг объявила, что станет поступать в медицинский.
   Подруги разбили копилку, в которую в течение целого года откладывали свои двадцати пятирублёвые стипендии  - получилось что-то около двухсот пятидесяти рублей. Подсчитав сбережения, они вздохнули.
- Негусто. – Констатировала Ириска. – После покупки билетов и продуктов в дорогу останется рублей сто пятьдесят, а нужно ещё прикупить кое-что из вещей.
- Зачем? – Возразила практичная Лёка. – У нас ещё с прошлого года остались неплохие платья и брюки у меня совсем новые. Мы можем носить их по-очереди.
- Во-первых, - возразила Ириска – твои брюки на меня не налезут, у меня бёдра гораздо шире. А во-вторых,… ты же не собираешься рассекать по Москве в том допотопном сатиновом платье, которое купила в комиссионке. Нет уж! Надо прикупить что-нибудь новенькое, чтобы все сразу увидели - мы москвички.
- А деньги? – Округлила глаза Лёка. – Не забывай, что в Москве придётся на что-то жить. Хотя бы первое время.
- Не проблема. – Махнула рукой оптимистичная Ириска. – Займу у Серёги. А ты возьми в долг  у Павлика.
- Ой! – Спохватилась Лёка. – А ребятам-то мы ничего не сказали. Как они отнесутся к нашему отъезду?
- Не сказали, так скажем. – Пожала плечами Ириска. – И какая разница, как они отнесутся, мы теперь столичные штучки и провинциальные парни нам не пара. Давай, звони Павлику, а я Серёге позвоню. Давай-давай шевелись! – Поторопила она нерешительную Лёку. – Нас ждут великие дела!
   В восемнадцать лет жизнь кажется весёлым приключением и не страшно, если ошибёшься, сделаешь что-то не так, ведь впереди ещё так много лет! Живёшь, словно черновик пишешь – придёт время и всё перепишется набело, без клякс и помарок.
  Так рассуждали наши героини, затаскивая в вагон транзитного поезда «Свердловск – Москва» свои пожитки – два небольших дерматиновых чемодана с вещами и объёмную, увесистую сумку с продуктами. Эту сумку собрала им в дорогу Ирискина бабушка. В ней, как в старой детской песенке лежали: «…поварёшки, миски, ложки, три батона колбасы, от чего-то две таблетки и в полосочку трусы...» По-правде говоря никаких поварешек, конечно, не было, но в остальном.… В сумке лежали две палки копчёного коопторговского сервелата, две буханки хлеба, четыре жестяных банки с говяжьей тушёнкой и три стеклянных - с бабушкиным клубничным вареньем. В небольшом бумажном свёртке – дорожная аптечка: стерильный бинт, комок ваты, йод и аспирин. Возражать бабушке было бессмысленно и подруги тяжело вздохнув, поволокли неподъёмную сумищу на вокзал, всю дорогу тщательно следя, чтобы банки с вареньем не разбились, и липкая клубника не размазалась по колбасе.
Обиженные их внезапным отъездом Павлик и Серёга провожать подруг на вокзал не поехали.
- Ну и ладно. – Сердилась на друзей Ириска. – Подумаешь! Не очень-то и хотелось! Не кисни Лёка, мы себе в Москве парней получше, чем эти провинциальные пентюхи найдём.
  Поезд дёрнулся, зашипел, и бодро стуча колесами: «В Мо-ск-ву! в Мо-ск-ву!», повёз двух искательниц приключений в светлое (как обоим представлялось) столичное будущее.
 «…Только никому я не дам ответа, тихо лишь тебе я прошепчу: завтра улечу в солнечное лето, буду делать всё, что захочу…» - Пело вагонное радио.
  Девушки вполголоса подпевали группе «Мираж», с удовольствием уплетая бутерброды с копчёной колбасой, запивая их крепким сладким чаем из стеклянных стаканов в серебристых подстаканниках и восторженно глядя в окно на проносящиеся мимо поля, деревушки с покосившимися ветхими домиками и неизведанные города, залитые ночным голубоватым светом фонарей.
   В Москву поезд, как ни странно, пришёл без опоздания – ровно в четыре утра и полусонные новоиспеченные москвички вместе с вещами вывалились на влажный от росы, полупустой перрон Киевского вокзала.
-Чуешь, чем пахнет? – Спросила Ириска, закрыв глаза и потянув носом воздух.
- Битумом? – Предположила Лёка, принюхиваясь к сомнительным ароматам вокзала.
- Балда! – Беззлобно обозвала подругу Ириска. – Москвой пахнет, свободой!
- Да? – Усомнилась Лёка и снова понюхала. Запах как запах ничего особенного. В Челябинске точно так же пахло.
- Идём! – Ириска бодро подхватила свой чемодан и взялась за одну ручку сильно полегчавшей за двое суток поездки продуктовой сумки.
- Куда? – Поинтересовалась Лёка, пристраиваясь к сумке с другой стороны.
- Как куда? Сдадим вещи в камеру хранения и пойдем, погуляем. Мы же с тобой кроме родной «выхлопной трубы» ничего не видели, а тут – Москва!
   Чужой незнакомый, но словно магнит притягивающий город стремительно просыпался – гудел потоком машин на широких дорогах, сверкал витринами магазинов, тянулся длинными очередями «гостей столицы», приехавших за покупками, искрился куполами соборов, алел кремлёвской стеной, гремел боем курантов. Спешил, бежал, суетился. У девчонок глаза горели от возбуждения и счастья, они уже ощущали себя частью этого города….  Быть может, даже лучшей его частью.
- Вот это жизнь! – Перекрикивая шум проорала Ириска, наклонившись к уху восторженно озиравшейся по сторонам Лёки. – Смотри-смотри Лёк! Негр! Настоящий! Ухты! А какой чёрный, буд-то резиновый! Ой, а вон ещё один!
- Ага. – Лёка разинув рот, смотрела на африканцев.
- Айда на Арбат. – Предложила Ириска и, схватив подругу за руку, потащила через площадь.
  Несмотря на раннее время, на знаменитой московской улице уже кипела и бурлила культурная жизнь. Художники всех мастей выставляли свои картины, музыканты раскладывали ноты, настраивали инструменты, готовясь к трудовому дню, портретисты устанавливали мольберты, доставали карандаши. Лёка и Ириска ходили между рядами пейзажей, натюрмортов и композиций, прислушивались к акающему московскому говорку и уже любили Москву с её бешенным ритмом жизни.
- Есть очень хочется. – Заметила Лёка после нескольких часов хождения по улицам и магазинам «ЦУМ» и «ГУМ».
- Ага. – Согласилась Ириска. – Прямо в животе урчит. Пойдём, может, какую-нибудь столовую отыщем.
  Отыскать столовую им не удалось, зато они наткнулись на замечательную закусочную с красивым названием «Пражская». Наверное, потому, что закусочная находилась в начале Арбата, рядом с роскошным старинным рестораном «Прага».
   В закусочной они взяли по котлете с жареной картошкой, салат из свежих овощей и налили горячего чаю из огромного, стоящего на столике самообслуживания самовара в большие широкие кружки.
- Эти чашки - для бульона, а не для чая. – Презрительно косясь на провинциалок, заметил стоявший рядом дядька, одетый в серый элегантный костюм.
«Провинциалки» сделали вид, что не заметили его взгляда – ещё не хватает обращать внимание на всяких снобов. Они теперь москвички и им не пристало слушать непонятно кого. Но чай все-же налили в чашки поменьше. Когда подружки основательно подкрепившись, вышли из закусочной, было уже три часа дня.
- Я устала. – Прохныкала Лёка. – Ноги гудят. Не хочу больше ходить. Хочу в душ, помыться и выспаться, как следует. Куда поедем-то?
- Конечно к Надюхе. – Без колебаний ответила Ириска. – Помнишь Надюху из пятого подъезда? Ну, такую невзрачную, с носом картошкой. Так вот, её старшая сестра Ольга вышла замуж за москвича и Надьку к себе забрала. У них квартира трёхкомнатная в Орехово-Зуево. Адрес у меня записан. Сейчас заберём с вокзала шмотки и поедем.
   Возле станции метро к девушкам подошла цыганка в длинной ярко раскрашенной юбке и вполне современной светлой футболке навыпуск. Опасливо озираясь по сторонам, цыганка заговорщическим шепотом  предложила:
- Девочки, костюмы нужны? Модные.
- Конечно, нужны! – Обрадовалась Ириска.
- А сколько стоят? – Поинтересовалась рачительная Лёка.
- Тридцать рублей. – Сообщила цыганка и заметив испуг на лицах девушек, торопливо добавила. – Но для вас красавицы - скидка. Отдам по двадцать пять. Как же, таким красавицам… - Она достала из потрёпанной коричневой сумки прозрачный пластиковый пакет, в котором лежали: рубашка с модной застёжкой  с кнопками и мешковатые, но чрезвычайно модные штаны из хлопка.
-  Это очень дорого. – Прошептала на ухо подруге Лёка.
- Зато костюм классный. – Так же шепотом возразила Ириска, у которой при виде наряда разгорелись глаза. – Смотри, какие кнопочки. Ну, Лёка, ну пожалуйста…
- Не связывайтесь девочки. – Раздался дребезжащий старческий голос и подруги обернулись.
  Позади них стояла опрятная старушка, одетая в старомодную длинную прямую юбку и блузон с застёжкой-брошью. Прямо как учительница из старого фильма «Доживём до понедельника».
- Не берите ничего у цыган. – Назидательно сказала старушка. – Они всегда обманывают.
- Это кто обманывает?! – Взвилась цыганка. – Ты чего старая кошёлка на честных людей наговариваешь! Иди куда шла, не лезь не в своё дело!
Старушка вздохнула, и горестно покачав головой, ушла.
- Не слушайте никого красавицы. – С новой силой насела на девушек цыганка. – Берите. Костюмы фирменные. Не пожалеете. А я вам так и быть ещё уступку сделаю.
   Немного поколебавшись, подруги всё же купили вожделенные костюмы. Ириска взяла голубой, а Лёка розовый. Очень довольные, волоча в руках тяжёлые чемоданы они спустились по широким ступеням и оказались в подземном царстве метрополитена. 
   В зале было светло, прохладно и очень красиво. Гладкие чистые полы, мозаичные стены, высокие сводчатые потолки. И пахло здесь по-особенному – теплом, нагретой резиной и ещё чем-то непонятным, но очень приятным – как может пахнуть только московское метро. Возле эскалатора подруги в нерешительности остановились. Было страшно встать на покрытую резиной, движущуюся, словно живую лестницу.
- Ну, что? Так и будем стоять?! – Прикрикнули на них сзади. – Проходите. Не задерживайте движение! Понаедут с периферии, а мы из-за них на работу опаздывай. Лимита несчастная.
  С трудом преодолев боязнь, девушки встали на эскалатор, и живая лента повезла их вниз, туда, где мягко стуча колёсами и радушно принимая в своё тёплое светлое нутро пассажиров, ходили поезда. Сделав пересадку на кольцевой, девушки доехали до станции «Партизанская». Выйдя из метро и простояв на автобусной остановке добрых полчаса – оказывается, чтобы сесть в автобус, нужно было  сначала занять очередь -  они с трудом втиснулись в переполненный пазик, который медленно крутя колёсами, повёз их в район со странным и смешным названием Орехово-Зуево.
  Дом, где жила Надюха вместе с сестрой и зятем оказался двенадцатиэтажным. Задрав головы вверх, Лёка и Ириска разглядывали столичного великана. В родном Челябинске отродясь не водилось таких домов, самыми высокими были девятиэтажки. Дом равнодушно взирал на приезжих незнакомок бесчисленными жёлтыми глазами-окнами. Двери в подъезд были двустворчатыми, стеклянными и на удивление чистыми, с красивыми латунными ручками.
  Поднявшись по ступеням широкого крыльца, подруги робко вошли в подъезд. Площадка первого этажа скорее напоминала холл районного Дворца пионеров. Не хватало только дерматиновых кушеток вдоль стен, да ободранных фикусов в деревянных кадках по углам.  Лифт как водится, не работал и уставшие до изнеможения девчонки, волоча в руках чемоданы и злополучную сумку с продуктами, потащились пешком на пятый этаж, мечтая только о том, чтобы принять душ, выпить горячего, сладкого чаю, упасть на кровать и выспаться всласть.
  На звонок в дверь никто не отозвался. Девочки позвонили ещё, и ещё раз – с тем же нулевым результатом.
- Никого нет? – Толи спросила, толи констатировала Ириска.
- Я же говорила, что нужно дать телеграмму, что мы приедем. – Расстроено сказала Лёка. – А теперь вот что делать?
- Давай подождём внизу. – Предложила Ириска. – Может они в кино ушли.
- В одиннадцатом часу? –  Усомнилась Лёка, взглянув на маленькие наручные часики фирмы «Заря» на своём запястье.
- Всё равно мы уже никуда не уедем - автобусы не ходят. – Резонно заметила Ириска и, подхватив свой чемодан, стала спускаться вниз по лестнице.
  На улице неожиданно похолодало. Подул резкий сырой ветер, тёмное небо набрякло и забрызгал мелкий, совсем не летний холодный дождик. В подъезде сразу стало холодно и неуютно. Надев тёплые свитерки, Лёка и Ириска уселись в уголке под лестницей на свои чемоданы и, обернувшись большими банными полотенцами (для тепла), стали ждать. Время тянулось медленно, словно резиновое, девушки потихоньку стучали зубами от холода и жались друг к другу.
  Где-то наверху открылась и закрылась дверь, в гулкой тишине сонного подъезда раздались шлёпающие шаги и через некоторое время на площадку спустился мужчина лет тридцати в домашних шлёпанцах. Посмотрел на окоченевших от холода подруг и вышел на улицу, закурил. Бросив в урну окурок, мужчина вернулся в подъезд, поднялся на несколько ступенек, но вдруг вернулся.
- Вы к кому-то приехали девчонки? – Весело спросил он.
- К под-друге. – Сообщила Лёка, клацая зубами.
- А её д-дома нет. – Подхватила Ириска и вдруг громко чихнула.
- Вот сидим, ж-ждём, когда вернётся. – Закончила Лёка.
- Этак вы себе воспаление лёгких насидите. – Сказал незнакомец и вдруг предложил. – Идёмте ко мне. Чайку горяченького попьёте, переночуете, а утром глядишь, и подруга вернётся.
  Идти в квартиру к незнакомому мужику было страшно, но ещё страшнее – провести ночь в холодном подъезде под лестницей, в чужом незнакомом городе. И чаю хотелось невыносимо.
- А кто у вас дома? – Спросила осторожная Лёка.
- А никого. Жена с детьми на море укатила, а меня на хозяйстве оставила. Да вы не бойтесь, я ведь от чистого сердца предлагаю. Меня Николаем зовут. Ну, что, идёте?
И подруги решились.
- А вы девчонки чего в столицу-то приехали? В гости или так, за песнями? - Расспрашивал Николай, пока они пешком поднимались на девятый этаж.
- За какими песнями? – Не поняли девчонки.
- Да это у нас на Кубани так говорят. Если кто без всякой цели куда-нибудь собрался, говорят, что он в Москву за песнями поехал. Я ведь родом с Кубани.  – Охотно пояснил их новый знакомый.
- Не-е. Мы не за песнями. – Сообщила Ириска. – Мы поступать приехали. Я – в театральное, а Лёка – в медицинский.
– Поступа-ать! – Не то с уважением, не то с насмешкой протянул Николай. – Я когда-то тоже поступать ехал, да экзамены провалил. Ох, и хлебнул горюшка! Работы нет, прописки тоже, жил то на вокзале, то у случайных знакомых, а потом повезло - в автобусный парк устроился, водителем. Общагу получил, а потом Зинулю свою встретил. Она у меня москвичка. Поженились, квартиру получили, двоих детей родили. Живём уже десять лет, а в институт я так и не поступил, кручу баранку - семью-то кормить надо. Входите девчонки.
  Николай открыл обитую красным дерматином дверь и Ириска с Лёкой вошли в сухое тепло чужой квартиры. В кухне горел приветливый свет. Усадив гостей за стол, хозяин деловито засуетился.
- Сейчас я вас грибным супчиком накормлю. – Пообещал он, и у голодных Лёки и Ириски заурчало в желудках. – Правда, супчик из пакетиков, зато – югославский. 
Николай полез в холодильник, извлёк из него эмалированную кастрюльку, открыл крышку, понюхал.
- Что-то я не пойму – прокис что-ли? – Он сунул кастрюльку под нос девчонкам. – Ну-ка понюхайте.
Лёка и Ириска заглянули в кастрюльку. Хвалёный югославский грибной суп напоминал грязную мыльную пену и пах так же отвратительно. Они сморщили носы.
- Да-а. – Озадаченно протянул Николай. – Супчик-то того, накрылся. Жаль, славненький такой был супчик. Чем же мне вас накормить? Сейчас картошечки поджарим, вот!
 Он полез в овощницу. Но и тут ждала неудача – на самом дне голубого ящика сиротливо лежали две сморщенные от старости картофелины. 
- Да чтож такое! – Николай виновато взглянул на гостей. – Придётся вам девчонки довольствоваться чаем и бутербродами. Надеюсь, сыр не состарился и колбаса не скисла.
   После чаю разомлевшие Ириска и Лёка улеглись в постель в хозяйской спальне и укутавшись тёплым ватным одеялом, мгновенно уснули.
  Утром их разбудил истеричный звон будильника. Подруги с трудом разлепили веки и тут же снова зажмурились – дождь, моросивший всю ночь, перестал, и в не зашторенное окно заглядывало приветливое утреннее солнце.
- Девчонки вставайте! – Раздался из кухни бодрый голос Николая. Через минуту он появился на пороге спальни. – Вставайте девчонки уже восемь часов. Мне на работу нужно было в шесть явиться, но я хотел, чтобы вы поспали подольше. Мои пассажиры сегодня все на работу опоздали. – Он хохотнул. - Матерят меня, небось, на чём свет стоит.
  Выпив кофе и поблагодарив гостеприимного хозяина, Ириска и Лёка спустились на пятый этаж и позвонили в квартиру Надюхи. На этот раз им повезло – дверь открыла сама Надюха.
- Привет! – Обрадовались девушки. – Где ты была Надюха? Мы припёрлись вчера вечером, а дома никого. Хорошо, что нашёлся добрый человек…
- Привет. – Недовольно произнесла их подруга и состроила кислую мину. – А я вас не ждала. Нужно было хотя бы предупредить, что приедете. Ну ладно уж, входите.
Несколько обескураженные таким приёмом, Ириска и Лёка вошли в большую, неуютную квартиру.
- Вещи тащите вон в ту комнату. – Надюха указала на открытую дверь спальни, в которой из мебели была только большая железная кровать с панцирной сеткой вместо матраса. – Только поживей - мне уходить пора. Я на работу и так уже опаздываю.
- Да ты не беспокойся. – Наперебой заговорили подруги. – Мы уже позавтракали у Николая. Нам бы только помыться, да переодеться…
- Да я не об этом говорю. – Перебила Надюха. – Я сейчас ухожу, и вам придётся уйти вместе со мной – ключ от квартиры у меня один, вам я не могу его оставить.
- А когда ты вернёшься? – Поникли девчонки.
- Не знаю. – Пожала плечами Надюха. – Сейчас - на работу, вечером – в институт, потом пока до дома доберусь.  Думаю, не раньше двенадцати. Давайте по-быстрому переодевайтесь и пойдём.
Расстроенные подруги поплелись в отведенную им комнату.
- Что будем делать? – Спросила Лёка, прикрывая за собой дверь.
- А что нам делать? – Беззаботно отозвалась Ириска. – Сейчас наденем новые костюмчики и поедем в центр. Давай, шевелись.
  Костюмы оказались вовсе не фирменными, а самошивными и вместо модных кнопок на рубашке  были пришиты пуговицы, на которые сметливые цыгане наклеили металлические пластинки.
- Вот зараза! – В сердцах выругалась Ириска, имея в виду цыганку, продавшую им костюмы. – Туфту подсунула!
- Да ладно, не расстраивайся. – Успокоила подругу Лёка. – Подумаешь - пуговицы! Издалека так и не поймёшь, вроде как кнопки. Зато сидит идеально. Одевайся быстрее и погнали, а то Надюха на работу опоздает.
  Приехав в центр Москвы, девушки в первую очередь пошли на переговорный пункт. Там на стенах висели телефоны-автоматы. Дождавшись, когда телефон освободится, Ириска опустила в его чёрное чрево двухкопеечную монетку и набрала номер приёмной комиссии театрального училища имени Щукина.
- Здравствуйте. – Поздоровалась она, когда на противоположном конце сняли трубку. – Я хотела бы поступить в ваше училище. Что для этого нужно?
- Нужно сдать экзамен по русскому языку – сочинение. – Вежливо ответила трубка приятным женским голосом. – Литература и история – устный экзамен. Затем прочесть отрывок из любой прозы и стихотворение. Только экзамены в этом году уже закончились. Приходите на следующий год.
- Как закончились? – Удивилась Ириска. – Сейчас же только конец июля, а экзамены в августе.
- Это в других городах – в августе, - возразила трубка – а в московских вузах экзамены проводятся в начале июля. – И тут же пояснила. – Это для того, чтобы абитуриент, не сдавший экзамен в Москве, имел возможность попробовать свои силы в другом городе.
- Спасибо, до свидания. – Упавшим голосом произнесла Ириска и повесила трубку.
- Ну, что там? – Теребила её Лёка. – Что тебе сказали?
- Сказали, что нам с тобой полный облом с поступлением. – Мрачно сообщила Ириска. – Экзамены уже закончились.
- И что нам теперь делать? – Расстроилась Лёка.
- Будем поступать в следующем году, а пока пойдём искать работу.
  В «Бюро трудовой занятости населения» приятная женщина-инспектор им ответила, что сейчас свободных вакансий нет, и пригласила зайти через неделю-другую. Получив отказ, огорчённые до крайности, подруги удручённо побрели по путаным московским улочкам – возвращаться к Надюхе было рано, а больше идти некуда. Возле «Александровского сада» их внимание привлекла длинная двухрядная очередь. Повинуясь стойкому рефлексу – если очередь, значит, на прилавки «выбросили» дефицитный товар – подруги встали в самом хвосте и принялись ждать.
   Ждать пришлось довольно долго – минут сорок. Очередь двигалась медленно, но когда Лёка и Ириска, наконец, подошли к долгожданной цели, то принялись громко хохотать – длиннющая очередь заканчивалась у дверей с буквами «М» и «Ж». Оказывается, они сорок минут стояли в очереди в туалет?!
    Слёзы текли по щекам, тело сотрясалось от гомерического хохота, очередники подозрительно косились, не понимая причин столь бурного веселья. Вволю нахохотавшись, девушки почувствовали непреодолимое желание посетить заведение, к которому так долго стояли. Едва дождавшись, пока выйдут те, кто был впереди, они заскочили в туалет и ахнули – пол, и стены общественного санузла были выложены цветным кафелем, на окнах висели нарядные занавесочки, на подоконниках – горшки с цветами, а сидящая у входа девушка выдавала посетителям аккуратно отрезанные полоски дефицитной туалетной бумаги.
- У нас туалет платный. – Сообщила девушка, когда Лёка и Ириска собрались прошмыгнуть в стерильно чистую кабинку.
- Платный сортир? – Удивились подруги. – И сколько стоит?
- Пятьдесят копеек.
- Ничего себе! – Они открыли рты. – Пятьдесят копеек за то чтобы пос…
- А вы как хотели? – Встала в позу смотрительница туалета. – Хотите в условиях, так платите, а бесплатно – вон за углом. Идите, если всякие гадости нюхать охота.
  Не желая ссориться с девушкой, Ириска и Лёка заплатили рубль и смогли, наконец, отправить свои естественные потребности.
   Дни летели за днями с неимоверной скоростью, также стремительно таяли деньги, а подруги так и не нашли работу. Всякий раз, придя в бюро по трудоустройству, они слышали: вакансий нет, приходите через неделю. Надюхина сестра Ольга – высокая, дородная женщина, крепко державшая низкорослого и субтильного мужа под своим широким каблуком, из-под которого он изредка робко выглядывал – бросала на непрошеных гостей косые, недовольные взгляды. «Долго они ещё будут здесь глаза мозолить?» Говорил её взгляд и девушки старались, как можно позже возвращаться в неуютную квартиру, дабы не попадаться на глаза неприветливым хозяевам.
  Но однажды им всё-таки повезло и вместо ставшей уже привычной фразы «Приходите через неделю», подруги услышали:
- Есть две вакансии – ночной няни в круглосуточном детском садике и санитарки в хирургическом отделении городской больницы.
- Мы согласны! – В один голос ответили девушки и, получив направления, отправились трудоустраиваться.
  Лёка, разумеется, выбрала профессию санитарки при больнице. Ириске достался детсад.
Теперь подруги могли видеться только по выходным дням, да то в детском саду, где Ириска – чтобы на субботу и воскресенье не остаться без крыши над головой - на полставки подрабатывала сторожем. Вообще-то ей повезло гораздо больше, чем Лёке. Днём девушка помогала дневной нянечке мыть посуду, накрывать к обеду столы, а та в свою очередь кормила её остатками супа или каши. Ночью Ириска спала вместе с детьми, оставленными на пятидневку на узкой и короткой детской кроватке. Неудобно, зато тепло и не надо искать съёмное жильё. Выспаться как следует правда не получалось – кто-нибудь из малышей обязательно просыпался, звал маму или просился на горшок. От хронического недосыпания Ириску слегка мутило. Из бойкой, энергичной, пышущей здоровьем восемнадцатилетней девушки, она превратилась в вялую, апатичную тридцатилетнюю тётку с тусклым взглядом и тёмными кругами вокруг запавших глаз. Москву, о которой они с Лёкой столько мечтали, она теперь видела только из окна детсада или по телевизору, стоявшему в кабинете заведующей, да в те редкие дни, когда её отпускали «в увольнительную», чтобы немного развеяться, а заодно прикупить для детей карандаши, пластилин и цветную бумагу.
  Лёке повезло гораздо меньше – санитарок в больнице не хватало и  работы было много. За лежачими больными приходилось выносить воняющие испражнениями судна, а кожа на руках от постоянной возни в хлорированной воде шелушилась и трескалась.
   Но самое страшное было не это, а то, что перед глазами постоянно находились люди, с уродливыми, гноящимися ранами, кричащие и стонущие от боли. Эти крики и стоны не давали покоя днём и ночью. Лёжа на жёсткой кушетке в сестринской комнате, Лёка постоянно слышала их, они преследовали её даже во сне.
  В первый свой рабочий день, войдя в палату, где на кровати лежал получивший во время пожара множественные ожоги, совершенно голый мужчина, Лёка хлопнулась в обморок и ее, потом долго тошнило. Всё, что она съедала за обедом в больничной столовой, тут же отправлялось в унитаз, стоило ей вспомнить ужасные раны на теле больного.
  Через некоторое время она привыкла к виду гнойных ран, научилась не обращать внимания на ужасный запах и стоны, но её желание стать врачом ощутимо ослабло.
  В Москве властвовал ноябрь. Дни стремительно укорачивались, уступая место длинным, сырым тоскливым сумеркам. Оказалось, что московская, воспетая поэтами «золотая» осень ничем не отличается от челябинской. Тот же нудный, барабанящий в стёкла мелкой дробью дождь, тот же ледяной ветер, порывами налетающий на прохожих и бросающий им в лицо охапки жухлых коричневых листьев. Тот же промозглый холод плохо отапливаемых помещений.
    Ириска и Лёка понуро сидели в игровой комнате притихшего детского сада. Воскресенье заканчивалось, подкрадывался полный рабочей суеты и забот понедельник.
- Дождь опять зарядил. – Констатировала Лёка, грустно глядя в окно на мокрые, голые ветки понурых деревьев. – На ночь передали первые заморозки. Утром полную больницу прохожих со сломанными конечностями навезут. Полы истопчут грязными ботинками…
- А у нас в саду завтра утренник в честь седьмого ноября. – Кивнула Ириска. – Посуды грязной будет – завались.
Девушки замолчали и одновременно тяжело вздохнули.
- А мама по праздникам пироги печёт. – Лёка мечтательно закатила глаза. – С картошкой и мясом. М-м-м, объедение!
- А бабуля  пирожки с яблоками стряпает. – Подхватила Ириска. – Лёк, хочешь пирожков с яблоками?
- Хочу. И с мясом тоже хочу и с картошкой. Только нету пирогов-то.
- И всё-таки здорово, что мы в Москве живём! Правда? – Фальшиво-бодрым голосом воскликнула Ириска. – Ну, вот чтобы мы с тобой в нашем Челябинске делали? Ну, я бы в «кулёк» поступила – детские утренники всю жизнь вела.
- А я – в торговый институт пошла бы. – Поддержала подругу Лёка. – Работала бы заведующей в какой-нибудь захудалой кулинарии, а здесь – жизнь! Красная площадь, Арбат, Собор Василия Блаженного…
- А ночью весь город в огнях! Красотища! Просто чудеса в решете…
- Да какие там чудеса. – Вздохнула Лёка и сникла. – Трудности одни.
- Трудности в решете… - задумчиво пробормотала Ириска, и они снова замолчали.
 - А мне вчера Павлик приснился. – Призналась Лёка и совсем по-детски шмыгнула носом. 
- А я в пятницу зарплату получила. Восемьдесят рублей. – Похвасталась Ириска и неожиданно для себя самой добавила. – Как думаешь, на два билета до Челябинска хватит?..
  - Домой-домой, домой-домой! Спешим-спешим, спешим-спешим! – Радостно пели колёса поезда следующего маршрутом «Москва-Челябинск».
 - Бе-гу-у-у! – Откликнулся весёлым гудком локомотив, резво выскочил на «финишную прямую» и наддал, легко увлекая за собой двенадцати вагонный состав с мирно спящими пассажирами.
  В плацкартном вагоне было тепло и тихо, лишь время от времени где-то сонно всхлипывал ребёнок, да храпел сосед на верхней полке. Тускло горели лампочки. Ночь, прошитая перестуком колёс, навалилась пуховым, сонным облаком. Ириска и Лёка крепко, безмятежно спали на узких, неудобных вагонных кроватях-полках. Ириске снился здоровенный, широкоплечий Серёга – родной и надёжный, а Лёке – худой, долговязый, белобрысый очкарик Павлик – интеллигент и растяпа.
Обе девушки улыбались во сне. Да и как было не улыбаться? Ведь они возвращались Домой, а что может быть лучше этого?