Убить благодетеля

                Попытка восстановить утраченную рукопись.

Что такое – благодарность? Это смотря что такое – благо. Возьмем пример. «Бедная девочка» и довольно убогий мужчинка, весьма довольный их союзом.
    *********
Новая пятница. Новая встреча. Я не любила его, но он придавал мне устойчивости. Я была в душе еще очень невинна. Мне  он не казался нелепым, не казался отвратительным, а именно таким он и был.
Итак, я спешу к нему. У меня есть мужчина на всю ночь. Звоню в дверь. Не открывает. Мобильников тогда еще не было. Погуляла во дворе, посидела под дверью. Никого.
Купила бутылку пива. Гуляю вокруг дома. Закончилась бутылка .Никого. Я поехала к метро, купила телефонную карточку. Звоню из автомата – не отвечает. Еду домой. Звоню из всех автоматов какие попадались по дороге. Не отвечает. Ну куда мог подеваться пожилой, пьющий и не очень уравновешенный? Может он упал, разбился и лежит. Может его хватил удар?
   И только утром когда я успела с 7 до 9 много раз набрать его номер, я услышала :»Ась, ты меня заебала».
У меня тогда был бзик – хранить верность. Мы встречались раз в месяц, потом он просто открывал передо мной дверь на выход, утром. Иногда подкидывал немного денег. Иногда покупал мне обувь. Я была благодарна до слез. Но вместе с благодарностью росла во мне злоба. Жениться он не собирался, в разгар полового акта мог заявить «как хорошо ****ся», пьяный носился голышом по квартире и орал, не давая мне спать до 4 часов утра.

    Прошли годы, я познакомилась с одной девочкой –патентованнным экстрасенсом. Она научила меня многим приемам работы в астрале. Роберт –его звали Роберт к тому времени был уже в прошлом, но он жил. Этот волосатый гад ( приговаривал «опаньки-****ьки») живет и сношается. Много раз мысленно я била его головой о подоконник.
Как я могла? Ведь он же – мой благодетель? Он буквально подобрал бедную девочку, которой едва исполнилось восемнадцать, приохотил к джазу, назвал мой жесткий ремень дешевеньким взамен дал какой-то тряпочный,  отвратительно мягкий. Меня в детстве постоянно били ремнем, может поэтому я питаю страсть к жестким ремням и тяжелым ботинкам, а брючный ремень считаю самой сексуально частью мужского гардероба. Средних размеров, не безобразный, но заметный животик и под ним –широкий ремень! Ах!
Итак, он меня жалел, а я же, я же – такая неблагодарная! Он говорил :»хочу сделать из тебя леди»?
-«Зачем»?
Этот вопрос поставил его в тупик. Ему так нравилось называть меня «бедной девочкой и подкармливать как собачонку.
«Что мне с тобой делать»? –с жалостью и состраданием говорил он « - «кроме как трахать тебя, конечно».

Никогда не забуду историю со шваброй. Швабру он привез из Испании и показывал мне как музейную редкость, каково же было мое удивление, когда точно такую же я увидела в хозяйственном, она стоила сотню.
   Когда он напивался, он таращил на меня пустые, без блеска глаза и вещал :»Я – зомби, я – зомби». Что это было? Попытка гипноза?
    Но я и так была очарована его добротой, тем что он кормил меня, одевал, принимал у себя и оставлял даже на ночь, разговаривал со мной, слушал меня. О! Он умел слушать. Слушал, жалел и боялся что посягну на его квартиру.
    У меня у бедняжки тогда было аховое положение. Из бабушкиной квартиры гнал дед, а из материной выживала мать. даже один раз тараканьего яду подлила. Смелая такая!
     Сколько же раз я представляла потом как режу Роберта на мелкие кусочки! Моя бабушка говорила про меня, что я – добрая, отзывчивая и простодушная. Но ведь я – большая сволочь!
    Нападать в астрале на беззащитного старика и мысленно, увы, только мысленно резать его на кусочки. Убить благодетеля, убить, накормить до отвала его пельменями, шпротами, деньгами и тряпками, чтоб этот его мягкий тошнотворный ремешок у него из жопы вышел! Ха! Я – сволочь и горжусь! И вот почти четырнадцать лет я убиваю моего благодетеля в самой себе.
   В написанной мной лет десять назад и волею судеб пропавшей повести я красочно описывала, как разделываю его ранним утром в рассветной прохладе на берегу моря.

 Но морей нам не было. Я-то, я-то глупенькая хотела вместе с ним поехать на море и платить сама за себя, только чтобы быть не одной, жить а не существовать. "На моря пускай тебя кто-нибудь другой возит"! - ответствовал он, и что-то в моей бедной голове сместилось.
    С тех прошло почти четырнадцать лет, но пылает, горит как залитое нефтью, море моей злобы и ненависти. Давно сношены и брезгливо выброшены тряпки и мягкий мерзкий ремешок, сгинули три пары ботинок и шпроты я не люблю, как не люблю и волосатых пошляков. Но живет во мне ненависть, как стержень, и что я без нее.

Саунтрек