Веселый голубой вагон... Часть 10

Это я - «о чем»? Нет, я – идиот! Сдайте меня в зоопарк! Каррамба! Не-е-ет, лучше застрелиться водным пистолетиком… Все. Я – труп. Совсем. Бросьте меня в ямку. Присыпьте земелькой. Воткните цветок. И – адью! Вот это я лохонулся…

- Ты хочешь мне что-то рассказать? – Дэн, привстав на локтях, разглядывает мое лицо, освещенное светом луны. Мне стало сразу как-то неуютно, как будто я нахожусь на приеме у проктолога. – Я слушаю.

И что, позвольте, я должен ему рассказать? Что я, сука, маньяк? Что дважды за сутки меня отымели в извращенной форме и мне это, бляха, понравилось? Фак! И расскажи потом, плюясь слюной и захлебываясь словами, что сейчас, с ним, - это был первый раз. До этого я видел голых мужиков в душевой нашей раздевалки в спорт-центре. Причем! Заметьте! Скорее знал, что они голые, чем видел. Да и нахрен мне, не озабоченному подобными дуростями чуваку, потных мужиков рассматривать? Мне и баб дохуя. Хоть бы разобраться с теми, которые есть. Да, раз в неделю, играя в футбол, я находился с голозадыми мужиками в одном помещении. И все! Никаких мыслей! Тем более – поползновений! Ё-о-о…

- Да, собственно… - мой голос, предательски дрогнул, и я, сжав губы, заткнулся. Не рассказывать же ему всю эту галиматью?

- Уже секреты? – Дэн, протянув руку, провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Затем, большим пальцем начал гладить мои губы, которые под его нажимом, как улыбка мима, приобретали причудливые формы. – Они у тебя такие мягкие…

Я лежал и думал… Да нихрена я не думал! В моей голове не было ни одной мыслишки! Я был пустой, как коридор! Один сквозняк! Я просто наслаждался его слегка грубыми прикосновениями, запахом его рук, наших тел, бля…

В следующий момент его палец, наигравшись вволю моими губами, мягко проскользнул в мой рот.

- Это было гениально, поверь, я опять увидел салют…

Ахереть! Еп…! Меня прошибло, словно к моим рукам подключили подстанцию и шарахнули электрическим зарядом!

- Так это все же…Су-у-ука, - я как хищник набросился на Дена и, подминая его под себя, испытал сильнейший прилив желания, который не мог сравниться ни с одним из доселе испытанных. – Какого хрена ты меня доводишь?

Дэн, лежа подо мной и тихонько смеясь, держал меня за бедра и жадно мял их руками. Он меня так раздраконил, что я еле сдерживался, чтоб не искусать его до крови в порыве нахлынувшей страсти.

- Ты бы себя видел, - прыснув от смеха, он ущипнул меня за мою тощую задницу, - Люблю, когда ты такой дерзкий, - и, приподняв голову, он начал тянуться губами к моему лицу.

- Нет, детка, теперь ты наказан! – прищурив глаза и обнажив зубы в подобии звериного оскала, я продолжил устрашения: - И я буду убивать тебя медленно и жестоко, - грозным шепотом «угрожал» я, приближая свои губы к его белой тонкой шее. – Я зацелую тебя до смерти, разорву на мелкие кусочки, затем соберу и склею, залюблю до потери пульса, вдохну в тебя жизнь и снова ее выпью…

Еще долго, почти до самого утра, мы наказывали друг друга, прощали и снова устраивали «казни». Стараясь, чтобы сладкие «пытки» не позволяли голосу прорезать ночную тишь, мы заглушали их поцелуями: страстными и нежными, пылкими и ласковыми, яростными и невесомыми. И только когда легкая утренняя дымка рассеялась и показался первый луч солнца, мы, изможденные и удовлетворенные, обессилено кинув свои потные и насыщенные удовольствием тела на простыни, заснули.

Я спал как убитый, но Жозефина Викторовна, чтоб ей пусто было, все же протиснула свой увесистый зад в мой сон, обойдя стражей Морфея на вратах моего подсознания. Теперь она, сука, была оперной, бля, дивой. Вся напомаженная, с накладными буклями, втиснутая в ****ый корсет, из которого, словно дрожжевое тесто, все норовила вылезти.

- Максик, деточка, хочешь, я тебе спою? – ее гаденький голосок, словно пчелиное жужжание, и пугал, и раздражал одновременно. Ее морковные (бляхя, опять!) губешки вытянулись дудочкой и все норовили меня поцеловать в лоб. И тут ее горло разразилось песней зажигательных парней из группы Rammstein:

…Du...
Du hast...
Du hast mich…*

Я, охуевший, стою и пялюсь на МАТЬ ЕЁ! Пипец.. Во теща отмочила!

…Willst du bis der Tod euch scheidet
treu ihr sein fur alle Tage...**

Пребывая в трансе, словно прослушав мантру, я не заметил, как вдруг, словно стоящая за углом крестная фея взмахнула волшебной палочкой, грёбаная теща превратилась в мою благоверную и горячо обожаемую женушку.

- Микки, сучонок! Ты где, мать твою так, шляешься? Проститутка ты в штанах! Дома, ****ь, супруга, пальцем не тронутая, а ты, педрила-переросток, с мальчиками забавляешься? Вот ублюдок! Так, взял свою матню и – айда! Домой, *****!– писклявый, как и у ее мамаши, голосок супруги разрезал мой мозг на тонкие колечки, словно мясную нарезку, и укладывал их в аккуратную стопочку.

Затем фея-проказница взмахнула своей долбанной волшебной палочкой со звездой на кончике и – опля! Передо мной уже тесть, дышло ему в зад! Его-то мне и не хватало! Этот инфантильный подкаблучник, как всегда молчаливый и изредка попукивающий, даже во сне умудрился только кашлянуть. Потом – еще. И еще. Паразит, да чтоб ты подавился! Кашель все не прекращался...

- Гм-гм…- кашлянул он почти над самым ухом, - ребятки…

Я, как подорванный, встрепенулся и рывком сел на матрасе, прикрывая рукой глаза от ярких лучей солнца. Раздвинув пальцы, я, как солдат из засады, выглянул одним глазом. На меня, глядя в упор, смотрела… "тёть Маш". Бля! Я тут же дернул одеяло и накинул его на голову, тем самым оголив весь свой филей! Да, ёп…ерный театр! Вот стыдоба… Меня как приличного человека пригласили в дом переночевать, а я, залупа конская, лежу посреди кухни, выставив свои бубенчики и ввергая в прострацию бедную женщину.

- А, тёть Маш, - послышался сонный голос Дэна. – Чё, вставать уже? – я, дернувшись, начал барахтаться под одеялом, чтобы прикрыть свою срамоту и, подтянув колени практически до подбородка, замер в позе эмбриона.

- Ну, вы тут как хотите, просто скоро все начнут просыпаться и… - голос женщины многозначительно затих.

- Ладно, мы сейчас оденемся, - проговорил Дэн и шепотом добавил, - спасибо, я тебя обожаю.

После того, как раздался щелчок закрывшейся двери, одеяло медленно начала сползать с меня, и я увидел лицо Дэна, который хитро улыбался, глядя на меня.

- Ну, что, спящая красавица? – он хитро подмигнул одним глазом и дотронулся до моих волос. – Ни о чем не жалеешь? Или сейчас ты меня будешь убивать?

- Но, твоя тетка…

- Забудь. Она мировая баба! Никому не сдаст. Она знает о моих вкусах, поэтому не парься.

- Но я тут весь такой…

-Ты не ответил на мой вопрос. Так жалеешь или…

Резко перекатившись, я накрыл Дэна собой и приблизил лицо к нему. Как же он красив. Его голубые, да, все-таки голубые, даже при солнечном свете глаза, сияли искорками. Я наклонился и прошептал ему прямо в губы то, что он хотел услышать, а я – сказать.

- Ни на секунду я не усомнился, что все, что с нами произошло, – волшебство. Я никогда не думал, что вот так, путешествуя в вагоне, можно случайно наткнуться на огромный кусок счастья.

Его руки, как две ивовые ветки, легко и нежно обхватили мою шею, и мы…

…
- Тебе когда уезжать? – натягивая брюки, Дэн скакал на одной ноге и пытался попасть в штанину.

- Ну, поезд в пять. А ты? – я стоял и застегивал свою розовую, (спасибо, ****ь, жене!) пидористическую рубашку. – Кстати, сам-то ты откуда?

- Из столицы, - засмеялся Дэн и, покончив со штанами, начал натягивать футболку. – Да, правду говорят, постель - не повод для знакомства, - он опять заразительно засмеялся. – Блин, да мы ни черта друг о друге не знаем!

- Вчера тебя это ничуть не волновало, - натягивая свои пижонские белые брюки и застегивая ремень, я наблюдал за Дэном.

- Может, останешься? А? – подойдя вплотную ко мне, он упер мне в живот указательный палец и заглянул в глаза.

- Не могу, завтра на работу…- с сожалением сказал я. Да! Именно с сожалением! Черт, как же мне не хотелось уезжать…

- Но до пяти-то, мы можем вместе побыть?

- Конечно…- оставив в покое свой ремень и взяв в руки его пухлые щеки, я заглянул в голубые глаза. Они были настолько искренними и прекрасными, что я не мог усомниться в его желании подольше оставаться рядом со мной…

***********************
Автор иллюстраций к работе: Лис