Сокол 56. Сокол

Гора Канченджанга, художник Н.К. Рерих
 

Глава 56. Сокол

Прошло два дня. Всё это время маги пребывали в своей келье, их никто не кормил.
- Да-а-а, брат, влипли мы с тобой по самые уши, – усталым шёпотом вымолвил Асад.
- Точно, брат, дальше некуда, – согласился Шакир. – Ами-Нуи – это двенадцатый слой, расположенный прямо над огромной крепостью, именуемой Цитаделью, где сосредоточена элита демонических сил во главе с самим Сатаной. Говорят, когда Иисус Христос делал снисхождение в Ад, то дошёл до тринадцатого слоя, до Цитадели. Он нашёл это «гнездо разврата», но даже у него не хватило сил ворваться в Цитадель.
- Верно, брат. Я знаю в общих чертах, но продолжай, всё равно делать нечего.
- Насколько мне известно, Ами-Нуи – это неимоверно колоссальный лабиринт многоярусных пещер с вертикальными и горизонтальными огромными тоннелями и более мелкими штреками, в которых могут свободно летать ангелы мрака, либо какие-то другие сущности. Там, в этом «оазисе мучений», как назвал его Халит, происходят непрекращающиеся пытки и издевательства над грешниками.
А поскольку людей, да и демонов тоже, так сильно нагрешивших чтобы попасть в этот лабиринт относительно немного, то невозможно даже себе представить какие бесчисленные мучения терпят грешники от полчищ демонов, обитающих там. То, что там с людей заживо сдирают кожу, это как говорится «ещё цветочки».
- Да уж, брат, скоро мы на собственной шкуре познаем «ягодки».
- Если астральное тело не выдерживает этих нескончаемых пыток и разум соглашается перейти на тёмную сторону, то происходит так называемый «разрыв». Тогда божественная искра, так называемый «дух», присутствующий в каждом человеке, отделяется от тела и улетает, чтобы где-то на бесконечных просторах Вселенной в теле какого-нибудь червяка начать снова необходимый ей виток эволюции, а бренная астральная оболочка с остатками разума продолжает жить, но недолго.
- А сколько? – спросил Асад.
- По-разному бывает. Год, два, десять лет, сто, может даже тысячу. Но это уже не та жизнь. Остатки разума без влияния божественной искры начинают постепенно разлагаться, и человек превращается в животное, можно сказать «сходит с ума». И тогда это полу-разумное «животное» в человеческом облике демоны сбрасывают в последний, четырнадцатый слой. Этот слой называют «Дно». Он представляет собой кладбище Тёмного Мира.
Там, на этом безрадостном Дне «животное» заживо разлагается на составляющие его элементы. А поскольку у «животного» осталась частица человеческого разума, и оно всё чувствует, то оно терпит такие невыносимые муки в процессе этого саморазложения, что и описать невозможно.
- Да, брат, весёлую картинку ты нарисовал.
- Это точно, брат.

***

На окраине города Дуггур за оградой во дворе старого полуразрушенного каменного дома с остатками былой архитектуры прямо на голых камнях сидели Николь и Бетти. Когда-то ухоженные волосы девушек свисали спутанными бесформенными лохмами. Изодранные и перепачканные в пыли халатики давно потеряли свой первоначальный вид.
Подняв голову, Николь с мечтательным выражением смотрела на Луну, которая, если смотреть из этого слоя, имела бледный фиолетовый оттенок. Бетти сидела на соседнем камне и в этот момент пыталась обломком гребня хоть как-то расчесать спутанные волосы:
- Если я встречу где-нибудь эту Пьеретту, то задушу её голыми руками! – никак не могла остановиться блондинка.
- Ну, хватит уже об этом, Бетти, – устало вымолвила брюнетка. – Нам надо сейчас думать, что делать дальше.
- Но как же эта стерва умудрилась подсмотреть? – продолжала нескончаемые сетования блондинка. – Если бы не эта сука, то лежали бы мы сейчас на травке возле какого-нибудь ручья и грелись на Солнышке.
- Бетти, успокойся. Надо что-то предпринять. В бордели нас не берут, даже в самые плохенькие. Комар, сволочь, постарался. А так мы долго не протянем, сдохнем.
- Может попробовать напроситься в служанки к Малине, или Никкере? Они всё-таки миледи.
- Верно, это хорошая мысль! Но где же мы их найдём?
- Ну, не знаю. Будем искать, – без особого энтузиазма ответила блондинка, продолжая расчёсывать грязные волосы.

***

Перед Асадом и Шакиром прямо из «воздуха» материализовалась фигура высокого мужчины атлетического телосложения с головой сокола, над которой ярко светился прозрачный огненный шар, размером с арбуз. В полумраке пещеры глаза сокола испускали лучи света. Бёдра гостя опоясывал кусок белой ткани, закреплённый красным поясом. Оба мага как подкошенные рухнули на колени:
- Божественный Хор! Да продлит Всевышний дни твои! – запинаясь, вымолвили они благоговейным шёпотом.
С минуту бог Хор смотрел на мужчин, распластанных у его ног, затем властным низким голосом произнёс:
- Встаньте.
Маги поднялись, опустив головы, боясь встретиться с всевидящими очами божества. После паузы Хор изрёк:
- Ты, Шакир, полетишь в Олирну, твоё время пришло. А тебе, Асад, придётся вернуться на землю. Ты проживёшь в другом теле, в теле сокола, двадцать шесть лет и семь месяцев. По истечению двадцати шести лет и семи месяцев ты должен прилететь к горе Канченджанга, ещё её называют «Пять сокровищ великих снегов». Там всё найдёшь. Твоим последним днём будет день весеннего равноденствия, – он выдержал паузу. – Поднимите головы!
Хор внимательно взглянул в глаза каждого из магов:
- Вы всё хорошо поняли?
- Да, о божественный! – почти в один голос ответили маги.
- Ну, что же, тогда в путь!

В этот момент в келью вбежал Комар с четырьмя вооружёнными монстрами. При виде высокого мужчины с соколиной головой у «блюстителя благонадёжности» отвисла нижняя челюсть. Морды охранников выражали полное недоумение.
Как показалось Асаду, в соколиных очах бога Хора промелькнула искра насмешки. Он сложил определённым образом пальцы правой руки и начертил в воздухе магический знак, который на мгновение вспыхнул ярко-зелёным светом.
В следующее мгновение салатовое облако накрыло узкое пространство пещеры. Из облака вылетели три крупных сокола и, пронзая своими телами ставший вдруг прозрачным свод пещеры, устремились вертикально вверх.

***

Прошло двадцать шесть лет и семь месяцев. Сокол подлетал к горам Тибета, и безошибочное чутьё мага вело его к горе Канченджанга.
«Я долго думал, – размышлял сокол, – почему именно двадцать шесть лет и семь месяцев? А потом вдруг вспомнил, ведь мне было именно столько лет, когда я подписал первый договор с Халитом в пещере недалеко от Луксора. Как же давно это было. Но как говорится, всё возвращается на круги своя!»

Полетав немного вдоль величественных гор, он, наконец, нашёл то, что искал – заснеженный вход в сакральную усыпальницу.
Пролетев вдоль узкой и длинной пещеры, он насчитал двадцать восемь невысоких каменных восьмигранных колонн. Ствол колонн украшала причудливая резьба из переплетающихся стеблей и цветов лотоса, а трапециевидная расширяющаяся вверх вершина колонн заканчивалась плоским восьмиугольником.
«Почему двадцать восемь?» – мозг сокола работал чётко и слаженно.
«Ах, да, конечно. Семь – это священное, сакральное число, на базе которого построена вся Вселенная, по крайней мере, наша. А четыре – это завершённый круг, смерть и возрождение. Двадцать восемь – это спиральная цикличность.
Когда-то лунный цикл составлял двадцать восемь дней. А женщины до сих пор вынашивают ребёнка двести восемьдесят дней, то есть десять лунных месяцев. Ах, Луна, Луна, сколько же ещё в тебе сокрыто тайн! Ну да ладно, сейчас на эту тему размышлять нет времени», – оборвал себя сокол.
На первых шестнадцати колоннах, начиная с дальней от входа, сидели величественные соколы, точнее их мумии. Некоторые мумии сохранились лучше, некоторые хуже.
«Сколько же лет они здесь простояли? – размышлял он. – Пятьсот? Тысячу? А может десять тысяч лет?»
Сокол пролетел ещё несколько раз вдоль пещеры, но ничего заслуживающего внимания не обнаружил. Затем он опустился на семнадцатую по счёту колонну и прикрыл глаза. У него в запасе оставалось ещё два дня. Два дня до рассвета дня весеннего равноденствия.

***

«Ах, ты моя Анадиль. Нежный цветок пустыни, – думал Асад, закрыв глаза. – Где ты сейчас обитаешь? В каком мире? Увижу ли я тебя снова? Как же мне было хорошо с тобой. Первая моя истинная возлюбленная!»
Слёзы катились из закрытых глаз сокола и капали на холодную каменную колонну.

Чтобы укрепить себя духовно перед смертью, Асад мысленно читал молитву, обращённую к богу Осирису:
… Слава тебе, бог великий, владыка обоюдной правды. Я пришёл к тебе, господин мой. Ты привёл меня, чтобы созерцать твою красоту. Я знаю тебя, я знаю имя твоё, я знаю имена сорока двух богов, находящихся с тобой в чертоге обоюдной правды, которые живут, подстерегая злых и питаясь их кровью в день отчёта перед лицом Благого. Вот я пришёл к тебе, владыка правды; я принёс правду, я отогнал ложь …

В день весеннего равноденствия, когда луч утреннего Солнца, медленно скользя по своду пещеры, коснулся чела сокола, его сердце остановилось.