Мои женщины Январь 1963 Некрасивый

Мои женщины. Январь. 1963. Некрасивый.
 
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)

Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.

Иллюстрация: Мой брат и я. 25 июня 1965 года.

Продолжение: Мои женщины. Декабрь. 1962. Новогодняя фея.


Новогодний утренник-вечер, посвящённый встрече Нового 1963 года в нашей Средней школе №1, прошёл «на ура»…

Зрителей: гостей, учителей, учеников-артистов и учеников-участников, музыкантов, родителей, каких-то дядек и тёток из РОНО набилось столько, что места в зале никому не хватало. Пришлось срочно таскать стулья из всех классов, а в классах сдвигать парты в кучу, чтобы поместить всю одежду, обувь и столы с новогодним угощением.

После возвращения с генеральной репетиции новогоднего спектакля по сказке «Снежная королева» мама с нескрываемым удивлением смотрела на мои бывшие чистые штаны, которые были «извазюканы» в пыли под стульями, грязными и потными. Потным и мокрым у меня было всё: трусы, носки, майка, рубашка, свитер, штаны, шапка и даже пальто было мокрым изнутри наполовину.

Когда мама переодевала меня во всё чистое и сухое, я понял, почему новая учительница по английскому языку была абсолютно голой прежде чем надеть свою нижнюю рубашку-платье и шикарное платье Снежной королевы. Она после репетиции тоже была мокрая от трудового пота. Ей тоже надо было переодеваться во всё чистое и сухое.

Таким же мокрым был мой брат. Поэтому мама нас не ругала, только расспрашивала нас о репетиции, а мы в лицах живо рассказывали ей и папе, как всё было.

Брат знакомо «бил» меня по голове и рассказывал, как я «горбатил спину Северного оленя", играя «нижнего» в связке со своим другом Славкой…

На новогодний утренник-вечер 28 декабря 1962 году мама взяла для меня и моего брата смену белья и одежды. То же самое сделали и другие ученики-артисты, участники спектакля и сама учительница – Снежная королева. Об этом нас предупредили по «пионерской эстафете», передавая это указание руководства школы из уст в уста…

Для нас – артистов и участников новогоднего спектакля «Снежная королева» специально открыли два класса-лаборатории – физическую и химическую. В классе-лаборатории физики разместились мальчики и мужчины, а в классе-лаборатории химии – девочки и женщины. Оба класса-лаборатории располагались по бокам от места действия, поэтому нам удобно было переодеваться, выбегать или прятаться по ходу спектакля.

Правда, учителям и старшеклассникам пришлось срочно в авральном порядке аккуратно убирать со столов в классах-лабораториях приборы и стекляшки, сдвигать столы и выносить в зал стулья.

Новогодний спектакль «Снежная королева» был сыгран так, что зал ревел, орал, шумел, хлопал и топал от восторга…

Все были хороши… Особенно мой брат в роли сказочника-ведущего и одновременно суфлёра.

Он полностью освоился на «сцене», участвовал практически во всех действиях, подсказывал, говорил свой текст и реплики, комментировал происходящее и всячески разнообразил спектакль.

Такая активность моего брата-сказочника была замечена «Снежной королевой» и она в стиле своей роли сделала ему замечание и отправила его «за кулисы».

Вместо «кулис» мой брат отправился к своим друзьям-ребятам, которые «заняли» ему место в зрительном зале. Ребята встретили моего брата как мировую заезду, величайшего актёра театра и кино.

Валя-Герда была тоже очень хороша, но вначале сильно стеснялась, путалась, спотыкалась, но потом, подбадриваемая зрителями, учителями и родителями, снова «разошлась», как на генеральной репетиции, но особо «не расходилась», потому что получила строгое замечание от завуча школы «так… не целоваться!».

Сашка Кузнецов, он же Кай, тоже на удивление «раскрепостился» и играл живо, увлечённо, с азартом. Особенно хорошо и естественно у него получались грубые и нахальные выходки, когда мы все вместе играли «в снежки» на улице перед тем, как появились санки Снежной-королевы.

Всё было чудесно до того момента, пока по ходу действия на сцену не вышел «Северный олень» в исполнении Славки и меня – нижнего…

«Северный олень» не вышел, а выпал…

Кто-то подставил мне ногу, когда я пробирался между стульями, декорациями и ногами учеников-зрителей и я упал. Я споткнулся, упал и потянул за собой Славку, который собирался что-то промычать «по оленьему», а в результате прокричал «по уличному». То есть ругнулся…

Ругнулся он не на обидчика (он его не видел), а на меня… грешного…

Я не видел, чья нога сунулась мне между моих ног, но я хорошо видел, что это было сделано нарочно.

Когда мы общими усилиями под гомерический хохот и улюлюканье поднялись, мы вновь стали продвигаться к сцене, месту нашего действия.

Теперь уже я следил за ногами и всякий раз, когда кто-то делал движение ко мне, я вскидывал резко и угрожающе свою правую или левую ногу, чтобы дать понять – лягну без сожаления…

Наверно, со стороны это выглядело так, будто собачка хочет на кого-то пописать и задирает вверх и вбок свою заднюю ногу…

Это и на природе всегда смешно, а здесь было что-то невообразимое…

Зал грохотал от смеха, визгов, криков и возгласов! Все смеялись так, что неслышно было никаких слов, а тем более реплик. Действие спектакля  прекратилось…

Нам со Славкой было не до смеха. Мы не очень-то хорошо понимали – над чем или над кем смеются ребята и взрослые. Нам было важно дойти до нашего места на сцене. И мы дошли…

Я не видел выражения лиц участников спектакля и учительницы - Снежной королевы.

Я, потный, мокрый и почему-то смертельно уставший, уткнулся лицом в мокрую и пахучую спину Славки и мечтал только об одном – скорее снять с себя эту жаркую попону и разогнуть спину.

Ноги у меня от волнения дрожали крупной дрожью, я переминался с ноги на ногу, чуть-чуть приседал, топтался на месте, крутил задом и всякий раз, когда я шевелился, слышал смех в зале. Словно кто-то нарочно ждал, когда я пошевелюсь…

От этого я ещё больше волновался, пытался стоять смирно, но потом опять мне что-то мешало. Я опять начинал «пританцовывать»…

Я слышал, как Славка что-то говорил, но не слышал что он говорил. Я пытался слушать реплики участников спектакля, но практически ничего не слышал. Я пытался следовать за Славкой, отвечать соответствующими движениями на его реплики, но каждый раз попадал невпопад…

Практически всё время нашего пребывания на сцене в зале не прекращался смех, хотя по ходу нашей сцены спектакля смешного было мало.

Особенно горько было слышать, как зрители дружно советуют Герде-Вале Антиповой «не вести оленя под уздцы, а лихо вскочить на своего скакуна и нестись на выручку к Каю»…

По-моему это был голос и слова моего брата… «Сказочника»…

Когда мы снимали с себя «шкуру и голову Северного оленя», Славка старался не смотреть на меня, а я – на него…

Это был провал…

Как хорошо у нас получалось на репетиции и как позорно мы сыграли свою роль в спектакле…

Мы сидели в классе-лаборатории физики, утирали мокрые лица и потные спины лабораторным серым вафельным полотенцем.

Мне хотелось пойти в химический класс-лабораторию и выпить там какую-нибудь химическую жидкость, чтобы заснуть навеки и не видеть сейчас никого, особенно эту учительницу – Снежную королеву.

Мы не вышли из класса-лаборатории до очередной музыкальной вставки-номера новогоднего утренника-вечера, когда малыши и старшеклассники играли свои заранее подготовленные сценки-номера-хороводы.

Только после того, как все в зале начали дружно хлопать в ладоши малышам, мы тихо и незаметно вышли…

- Вот они! – кто-то закричал в зале.

Немедленно возник знакомый нам шум, смех и гам. Мы со Славкой опустили головы…

Тут случилось что-то невероятное. Нас окружили наши друзья по классу, другие ребята, учителя, родители, среди них даже мой брат.

Нас тискали, били по спине, тормошили, поздравляли. Вокруг дружно хлопали и я даже слышал, как кто-то басом кричал «браво»…

Пока музыканты и участники следующей сцены спектакля готовились и расставляли декорации, нам коротко рассказали, как здорово мы сыграли «Северного оленя».

- Ваш олень был, как настоящий! – орал мне в ухо Валерка. – Точь-в-точь, как настоящий! Он даже переминался с ноги на ногу, как наша лошадь в деревне!

- Ты ревел и мычал, как настоящий олень! – кричал он Славке. – И морду с рогами вытягивал, когда мычал, как настоящий олень в лесу.

- Это Ряха тебе подножку подставил, - сказала мне толстушка Лида. С недавних пор она стала оказывать знаки внимания Славке, моему другу, хотя он на полголовы был ниже её.

Я украдкой посмотрел в сторону, где по моим расчётам должны были быть мои папа и мама.

Они оказались там, где их усадил мой брат. Мама вопросительно смотрела на меня и знаками спросила: «не вымок ли я и не надо ли меня переодеть». Я отрицательно помотал головой…

Папа одобрительно и спокойно смотрел на меня и делал глазами знак, что я «молодец» и что мне «нужно идти на сцену».

Я обернулся. Спектакль продолжался…

Сцена, когда Валя-Герда целует Кая-Сашку Кузнецова, не получилась. Сашка-Кай попытался сам поцеловать Валю-Герду, но у него это получилось неловко, скомкано, чмокающе…

Всё равно спектакль был принят «на ура».

Все хлопали в ладоши, как сумасшедшие. Мы бесились, скакали и прыгали на сцене от счастья, как заведённые. Учителя и родители кричали «браво».

Начальники из РОНО сдержанно хвалили и о чём-то договаривались с нашей новой учительницей – Снежной Королевой.

Все были довольны и счастливы…

После спектакля мы переодевались в своих классах-лабораториях, потом выходили в зал, убирали стулья и декорации, освобождая место для новогодних игр и танцев.

Начался «взрослый» новогодний вечер и нам, учащимся младших классов, пора было идти по домам.

Я не хотел уходить, но родители настаивали, и я уже сам начинал ощущать усталость…

Как жаль, что я так толком и не поглядел на наш спектакль…

- Ничего, - успокаивал меня мой папа. – Ты ещё увидишь такое количество чудесных спектаклей, что у тебя дух захватит!

- Молодец, - сказала мама. – Тебе досталась, возможно, самая трудная роль. Быть «нижним» очень ответственно, хотя и незаметно…

- Однако ты сыграл свою роль блестяще! – сказал гордо папа. – Ты так сыграл свою роль, что зрители позабыли обо всём: о спектакле, о Снежной королеве, о Кае и Герде. Они смотрели только на вас со Славкой, на его гордые оленьи рога, гулкую морду и на твои живописные задние ноги.

- Да, уж! – сказала мама. – Таких красноречивых оленьих ног я не видела ни разу в жизни! Особенно, когда олень пытался пописать на окружающих по-собачьи…

Мама и папа опять дружно захохотали, а папа даже согнулся пополам в смехе, и долго так стоял, не в силах остановиться…

Я сначала хотел обидеться на родителей, сказать им, что «смех без причины – признак дурачины», но потом рассудил, что причиной их смеха был я, поэтому «они вправе смеяться, если им смешно».

Только потом, когда мы после Нового года встретились со Славкой на моём дне рождения, мы сумели уже спокойно слушать весёлые воспоминания моего брата и моих родителей, взглянуть на себя со стороны и вдруг увидеть-понять, как всем было смешно и весело…

Однако в канун Нового года мне очень хотелось, чтобы Дед Мороз исполнил моё новогоднее желание и дал возможность всем смеющимся хоть минутку побыть в шкуре «нижнего» в костюме «Северного оленя»…

Тогда мне было не до смеха, поэтому я навёрстывал упущенное в празднование Нового года и в день моего рождения.

7 января 1963 года мне исполнилось ровно 10 лет. Это был мой первый «юбилей», который я ощутил сам, без напоминания и подсказки.

Мне уже было 10 лет и мне ещё было всего только 10 лет!

Ни юный, ни взрослый, ни «маленький», ни «большой»…

Отныне мне теперь все говорили: «Ты уже не маленький и должен понимать» или «Ты ещё маленький и ничего не понимаешь».

Особенно старался внушить мне эти «взрослые истины» мой старший брат, которому в этом году исполнится уже 16 лет. Он уже был парнем…

Мой старший брат очень рано «повзрослел» и стал «настоящим молодцем, красивым, стройным, горячим, легко возбудимым юношей».

Так сказала моя мама, когда она украдкой обсуждала с папой, как «повлиять на не в меру развитого мальчика и погасить его гормональные порывы».

Я не знал, что такое «гормональные порывы», но уже хорошо знал и ощущал на себе «порывистость» моего старшего брата. Он порой буквально сворачивал меня «в бараний рог»…

Чуть что не так, как ему хочется, он схватывал меня за руки и ноги, вскидывал меня на свои плечи и начинал меня оборачивать вокруг своей шеи…

Если бы он «сворачивал» меня как обычно люди наклоняются, то это было бы даже «ничего», но он пытался согнуть меня в «бараний рог» в обратную сторону, соединяя мои ноги и голову за моей спиной…

Я же не мог сопротивляться моему брату…

Во-первых, он сильнее, во вторых – он мой брат, старший брат, а в третьих – я его почему-то сильно любил.

Он был таким, каким мне хотелось быть: красивым, сильным, стройным, задиристым, спортивным, артистичным, весёлым, азартным, привлекательным, насмешливым, самоуверенным…

Я же был некрасивым, слабым, трусливым, застенчивым, сдержанным, неуверенным… Я ещё был «никаким» и это меня сильно угнетало.

Мне уже 10 лет! Целая жизнь позади, а я ещё «никакой»…

После встречи Нового 1963 года я часто украдкой сидел или стоял перед зеркалом на дверце шифоньера в родительской спальне и внимательно рассматривал своё отражение.

Мне не нравился:

мой «бабкин» широкий нос «картошкой»;
мои «лопоухие» уши, которые торчали из моей головы в разные стороны, как «локаторы»;
мой плоский лоб, который скрывал мой надоевший детский «чубчик»;
моя нижняя губа, которая чуть-чуть выпячивалась вперёд, как у обезьяны;
моя тонкая «цыплячья» шея;
мои узкие худые плечи;
полное отсутствие у меня мускулатуры на руках и ногах;
моя худая грудь со «стиральной доской» рёбрышек;
мой мягкий живот, который никак не хотел быть «броневым», как у моего брата;
моя маленькая писка, которая становилась относительно большой, только когда напрягалась и
мои худые ноги и маленькие ступни, которые всё ещё помещались в старые «детские» ботинки моего брата.

Я был некрасив и безобразен…

Как я могу нравиться другим, если я сам себе не нравлюсь!

То ли дело мой брат! Он тоже часто смотрелся в зеркало. Было видно по его выражению лица и поведению, что он собой доволен, что он собой любуется…

Вот уж кто был красавцем, так это он!

Тонкий прямой нос с открытыми, вздёрнутыми ноздрями!
Орлиные густые чёрные брови!
Огромные, густые и пружинистые ресницы, на которых умещались в ряд пять кусочков спичек.
Непослушные вихрастые густые тёмно-коричневые волосы, которые мой брат смазывал бриллиантином и зачёсывал назад, как папа.
Красивые полупрозрачные и слегка оттопыренные уши.
Очень чувственные губы, которые мгновенно наливались кровью, становились пунцовыми вместе со щеками.
Красивый и мужественный «мужской» подбородок.
Очень выразительный, «огненный» и «красноречивый» взгляд «жгучих» глаз.
Широкие и налитые плечи, мускулы спортсмена на руках и ногах.
Стройное тело высокого роста и твёрдый «квадратиками» живот.

Всё остальное у него тоже было уже почти «мужским». В бане, куда мы ходили втроём с папой, мой брат уже не стеснялся никого, гордо и красиво, гибко и несколько даже лениво-замедленно ходил и двигался.

Брату очень нравилось самому, как он выглядит, и он имел право красоваться собой.

Не то, что я…

Мне уже было 10 лет, а я ещё ничего не сделал в этой жизни путного!

Не пробежал «стометровку» быстрее всех, как это сделал на соревнованиях мой брат…

Не переплыл широкое карьерное «горное озеро», которое мой брат на спор переплывал летом туда и обратно два раза…

Не признался Вале, что я её люблю, а мой брат уже признавался «в любви» многим девчонкам…

Не победил в драке ни одного своего обидчика, а мой брат побеждал почти всех и не боялся почти никого…

Не выглядел «красавчиком», как мой брат, и был совсем «не замечаем» девчонками…

В день своего десятилетнего рождения я был грустным, сдержанным, с виду спокойным, но сердце у меня жалостно сжалось, забилось в комочек и трепетало там, как… птенец в гнезде…

Странно, но теперь все эти «детские подарки», которыми меня одаривали родители, родственники и соседи, которые приходили к нам на встречу Нового года и «по-соседски на чай», меня не радовали.

Я с благодарностью принимал альбомы для рисования, простые и цветные карандаши, игрушки, но особенно с благодарностью принял в подарок папин чертёжный набор в футляре с циркулем и рейсфедером и новую байковую «ковбойскую» китайскую клетчатую рубаху от мамы.

Однако самым дорогим для меня и необычным подарком оказался фотоальбом, который подарил мне мой брат.

Фотоальбом был большой и с толстыми картонными листами, в которых были прорезаны дугообразные отверстия, чтобы в них можно было вкладывать фотокарточки разного размера.

У папы был фотоаппарат – «Смена», которым он часто фотографировал маму, брата, родственников и деревенских жителей.

Потом он запирался в ванной комнате и проявлял плёнки в чёрных круглых пластмассовых бачках с крышками. Затем он водружал на деревянную скамейку в ванне огромный фотоувеличитель, ванночки с растворами и печатал фотографии.

Папа был очень увлечён фотографированием и практически никого не подпускал к этому действию.

Мы с братом были только немыми свидетелями этих таинств. Правда, брат и я нетерпеливо пытались «помогать» папе, но он нас одёргивал, строго инструктировал нас, а когда не мог с нами совладать, кричал маме, чтобы она «поскорее забрала к себе мальчиков подальше от греха»…

Сначала я смотрел на сложный процесс фотографирования, проявки плёнки и печатания фотографий, как на что-то сложное, непостижимое, чуждое, опасное, но сейчас, с получением своего личного фотоальбома я «загорелся» новой идеей…

Зачем мучиться с карандашами и красками, рисовать варианты рисунков, подбирать краски, волноваться перед «натурой», когда можно всё мгновенно сфотографировать, а потом в тиши тёмной ванной комнаты не спеша делать отличные фотографии, увеличивать их, выбирать отдельные участки, даже совмещать изображения, а потом разукрашивать их разноцветными красками?

Папа сказал, что исправление огрехов на фотографиях называется «ретушированием», и что я, «как великий рисовальщик, могу быть прекрасным фотохудожником»…

Фотохудожником? Это интересно! Это очень интересно!!!

Вот было бы здорово сфотографировать голую Фею красоты и страсти!

Например, новую «училку» по английскому языку – Снежную королеву-Буратино, когда я лежал под ребячьими пальто и шубами между стульями на генеральной репетиции новогоднего спектакля, а она переодевалась в сказочное платье…