Санька при дворе князя Владимира. Глава 20

Глава 20

Где Санька знакомится с бытом французского дворца

Славно мы потрудились, что и говорить. Сделали десять огромных жестяных рупоров, порепетировали, что и как будем говорить — чтобы получилось хором и было жутко. А размещение войск? Я мог смело гордиться своей первой театральной постановкой такого уровня — все дело в том, что, собственно войска располагались лишь в первых рядах бескрайнего «моря огоньков». Дальше факелы были установлены на платформах на базе обыкновенных телег. Одна лошадь давала видимость десяти воинов!
А прожекторы? Это же верх средневековых технологий! Мы сделали вогнутую зеркальную поверхность из отполированной стали — из которой делают парадные латы для рыцарей. Эти рефлекторы стократно усилили вспышку арабского фейерверка, который по счастливой случайности оказался в Бурже — герцог Беррийский собирался праздновать день рождения дочери и случайно наткнулся на эту диковинку, ещё неведомую в Европе.
...Честно говоря, я не удивился, когда ворота распахнулись, а мост начал опускаться. Ведь всё прошло на высшем уровне, на месте солдат графа де Пюизе я бы и вовсе испортил штаны от таких потрясений. Так получилось, что король Людовик VI, аббат Суггерий и я оказались напротив открывшихся ворот, чуть позади основной массы королевских войск. В эту минуту я сильно тревожился за своих друзей, томящихся в тюрьме. Живы ли они? Или их давно приказал прирезать этот взбесившийся пузан?
Воины короля устремились к воротам, а я с удивлением узрел блестящие русские кольчуги, щиты и мечи... Это либо переодетые солдаты Гуго де Пюизе, либо Мономаху и соратникам удалось вырваться из плена... В эти роковые секунды все были растеряны — войска короны никогда не видели такого обмундирования, я не знал, как действовать. К счастью, свет нашего «прожектора» осветил воинов, стоявших в воротах — это были мои товарищи, с которыми мы «пол-Европы прошагали».
- Не трогайте их! - завизжал я неожиданно пронзительно для себя. - Это друзья!
Людовик дублировал и перевёл мой крик зычным голосом, в итоге сшибка войск так и не состоялась. Солдаты принялись... брататься! Реально, у меня даже слёзы на глазах выступили — рыцари двух стран обнимались, гулко постукивая друг друга по могучим спинам!
- Сложить оружие! - завыли жуткие голоса из громкоговорителей — по сценарию мои глашатаи должны были возвестить это после открытия ворот.
Соединённая русско-французская рать въезжала в столицу Франции. Солдаты графа со звоном бросали мечи, отдельные участки сопротивления были подавлены в считанные минуты.
Через час всё было кончено — пленников распределили по тюрьмам, расставили посты, а над приближёнными к графу лицами учредили особо строгий контроль. Его величество король Людовик VI был весьма раздосадован, что мятежный граф не дожил до возмездия. Впрочем, с моей точки зрения это было даже хорошо — жутко не хотелось видеть кровавую казнь. Честно говоря, меня уже мало волновали любые события — хотелось спать. Обнявшись с Мономахом и ребятами, обменявшись впечатлениями, я отправился на боковую. Всё вопросы к Яндексу, а мне дайте отдохнуть...
...Проснулся я аккурат к пиру. Вино лилось рекой, царственные особы обнимались, под столом сновали гончие собаки короля. Без конца поднимались тосты за короля и князя, за русскую невесту Агафью и за победу над графом де Пюизе. Впрочем, присмотревшись, я отметил, что пьют далеко не все — наши воины кубки поднимали с удовольствием, после чего, выбрав момент, аккуратно ставили их на стол. Французы пили вино, как ключевую воду или чай. Аббат Сугерий посматривал на тех и на других благосклонно, но его глаза всё равно оставались строгими.
Княжна сидела, потупив глаза долу. Её нежные щёки то и дело вспыхивали стыдливым румянцем — она не смела даже взглянуть на своего потенциального мужа.
Завидев меня, ратники заголосили:
- Санька пришёл! Пойдём к нам!
Пожав десятки рук, я присел за столом. Мне тут же удружили — дали баранью ногу, на которой был недельный запас мяса. Кубок, в который тут же бодро наплескали бургундского, имел объём литра полтора, не меньше. Князь с королём, завидев меня, заголосили на двух языках мира. После чего меня немедля пересадили к ним — сегодня явно был день моего триумфа. Беседы лились как песня, а песни не смолкали. Я отметил, что русские песни были тихими, с налётом грусти, а французские — лихими и даже немного задиристыми. Было весело, но веселье не могло отвлечь органы чувств от постоянных потрясений. В зале королевского дворца пахло... Смесь запахов была, доложу я вам, потрясная. Сырая собачья шерсть, немного мочи, пота, вино и сыр, жаркое — всё это давало такое амбре, что баранина временами застревала у меня в горле. Особенно когда мой сосед здоровяк Жак нагибался ко мне, чтобы рычащим шёпотом отпустить очередную шутку. От него разило похлеще, чем от бомжа на Павелецком вокзале, к тому же я абсолютно ничего не понимал — но приходилось вежливо хмыкать.
Воины не церемонились с объедками — их кидали прямо под стол. Собаки рычали и дрались за кости где-то возле моих ног. Изредка было ощущение, что следующей костью станет твоя нога.
Где тонкие манеры? Где хвалёная французская утончённость? Всё это, видимо, ещё не придумали. Я оглядывал тарелки и видел, что воины Мономаха аккуратно складывали объедки на край своей посуды. А сам князь и вовсе не притрагивался к еде — лишь улыбался, оглядывая свою дружину. Но изредка его лицо хмурилось: когда князь взирал на собственную дочь. Что-то Агафья сегодня не в ударе. Ни разу не засмеялась. Хотя обычно это довольно приветливая девушка. Не хохотушка, но и не молчунья.
...Когда мне в нос ударил запах откровенных собачих экскриментов, я не выдержал и отправился подышать свежим воздухом. С облегчением распахнув резные двери большого зала, я вышел в коридор. Поплутать по лабиринтам Консьержери, королевского дворца, мне пришлось изрядно. Что и говорить, здание величественное — в дальнейшем его будут достраивать многие поколения французских королей, а в итоге дворец станет тюрьмой...
Колонный зал, подсвеченный коптящими потолок факелами впечатлил — было впечатление, будто одна колонна бесконечно отразилась в системе зеркал. Мне всегда было неуютно в столь масштабных помещениях — если честно, то я предпочитаю уютные комнаты современных квартир всем этим масштабным замкам. Как они тут жили? Да пока дойдёшь ночью по нужде, за каждым закоулком представишь киллера с секирой... Наконец, я увидел красивые двери с цветными стеклами, за которыми брезжил дневной свет. Толкнув в эти сказочные «ворота», я оказался на балконе, выходящим на реку. Впрочем, к умиротворяющему пейзажу Сены прилагался стражник, прислонивший алебарду к стене и преспокойно писающий прямо с балкона. Честно говоря, я немного обалдел от такого славного зрелища — столь фривольного поведения дворцовой стражи я не ожидал. Я попытался представить солдат из кремлёвского полка, отливающих со Спасской башни, но не смог.
Господин стражник нисколько не смутился моему появлению на балконе. Он даже не испугался, а продолжил своё чёрное дело с тем же молодым задором.
Я постучал согнутым пальцем по его шлему:
- Ау, братан! Ты совсем, что ли, ку-ку? - я выразительно покрутил пальцем у виска. - Ты бы ещё нагадил в реку!
Стражник аккуратно завершил процесс, после чего повернулся ко мне и добродушно развёл руками. Я изобразил то, что он сейчас делал, потом снова покрутил пальцем у виска. Солдат опять недоумённо пожал плечами и робко улыбнулся. Осознав, что нас разделяет не только языковой барьер, но и века, я махнул рукой и пошёл обратно в большой зал.
Найти путь назад оказалось не столь лёгкой задачей. Я изрядно поплутал, дважды свернул куда-то не туда, в итоге вышел один раз к какой-то винтовой лестнице, ведущей на сторожевую башню, а в другой раз — к какому-то огромному и полутёмному залу. Пару раз в нос ударил аромат не хуже, чем в общественном туалете, но после стражника я уже ничему не удивлялся. Видать, так модно у них. В этот момент я почему-то вспомнил замечательную надпись, найденную на стене древнеримской бани — термы: «Не мочись и не гадь здесь, иначе тебя накажут 12 богов, Диана и даже всемогущий Юпитер!»
...Пирующие французы уже изрядно напились. Они обнимались, горланили песни, парочка персонажей даже свалилась со стульев и спали на полу. Наши парни были явно смущены — они были похожи на спорсменов сборной по хоккею, которые случайно оказались среди разгула и разврата. Король, распираемый чувствами, что-то бурно объяснял нашей княжне, пытаясь взять её за руку. Мономах взирал на это строго и уже с некоторой усталостью. Видно было, что разудалые хозяева дворца его сильно утомили. Аббат Сугерий куда-то подевался — видно решил, что столь бурное пиршество не сочетается с его саном. Княжна отдёргивала руки, король едва не наваливался на неё всем телом, когда его в очередной раз «штормило» от вина. В один прекрасный момент Мономаху это всё надоело, и он встал и похлопал короля по плечу.
- Да простит нас Ваше Величество, - учтиво сказал князь, - но мы с княгиней, пожалуй, пойдём отдыхать. Негоже юной девушке быть на пиру среди пьяных рыцарей.
Это высказывание балансировало на грани международного скандала — лицо владыки Франции на миг помрачнело. Впрочем, король тут же вспомнил, как был встречен русский князь в столице королевства и какую помощь оказали ему русские в войне с мятежным графом. В итоге нас милостиво отпустили с пира — кажется, вся дружина восприняла эту весть с облегчением.
...«VIP-персон» разместили по небольшим комнатам, а дуржину в трёх просторных помещениях, которые, по всей видимости, служили казармами для дворцовой стражи. Меня, по счастью, причислили к «випам» - вскоре из казармы стали раздаваться крики и проклятия: количество блох в соломенных тюфяках не поддавалось исчислению. Честно говоря, спать не хотелось — я выспался как следует. Поэтому я стал прогуливаться по коридору назад и вперёд, размышляя о промелькнувших, как в калейдоскопе, событиях. Внезапно моё ухо уловило женский голос, который кого-то о чём-то умолял. Я невольно прислушался:
- Умоляю, отец, не отдавай меня сюда! Я не смогу здесь! Я здесь зачахну! Они такие дикие! А этот король? Да он же воняет так, что даже в глазах слезится!
- Но доченька, пойми — отказываться будет поздно. Да и некрасиво как-то. Опять же — интересы Руси...
Я знал наверняка — это были голоса княжны Агафьи и её отца. Дело принимало очень интересный оборот. Неужели вся наша столь многотрудная и опасная экспедиция окажется напрасной?

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/03/06/1480