Если бы Бог был диджеем

АЛЕКСЕЙ

Работа не радовала. Радовала только зарплата, приходящая чётко два раза в месяц на банковскую карточку и оповещающая через эсэмэски: я пришла! Алексей поставил для таких сообщений особый сигнал - звук пионерского горна - и, услышав его, если рядом находились друзья или партнёры по бизнесу, серьёзно и весомо заявлял, мол, «труба позвала». Знающие его люди понимающе кивали,-«труба» эта была знакома многим из них: большой банковский кредит и выплаты бывшей супруге. Двойная кабала. В первую он втянул себя абсолютно сознательно, во вторую как-то позволил себя втянуть. Как - до сих пор не понял сам. Вот тебе и знаток манипуляций!

Зарплата бизнес-аналитика Алексея Горелика, специалиста экстра-класса по минимизации рисков, кризис-менеджера, услугами которого пользовались и те, кто опасался рейдеровских захватов, и те, кто эти рейдеровские захваты осуществлял, была очень привлекательной. Но, как говорят знающие психологи, хорошая зарплата перестаёт удовлетворять ровно через три месяца.
Накопилась какая-то тяжелая усталость. Нет, не то чтобы Алексей работал сутками, и не хватало времени ни на что другое. Хотя работал он, действительно, много, даже сверх того, что ожидали от него клиенты-заказчики. Это уже для делового имиджа: смотрите, запасной вариант вряд ли понадобится, но я и его просчитал в нюансах, чувствуете почерк профессионала?

Выплаты Ане, законной экс-любимой экс-жене, в отличие от ипотеки, шли крайне непредсказуемо. Помимо ежемесячных субсидий на ребенка (и на неё, на Аню), а это немалая сумма, которую Алексей определил сам в порыве накативших эмоций и счастья от того, что наконец-то договорились, наконец-то его отпускают восвояси (свобода попугаям!), были ещё незапланированные вливания в бывшую семью: то оплатить ребенку скаутский лагерь в Калифорнии, то сменить мебель в детской, то помочь бывшей супруге с оплатой устранения последствий коряво сделанной косметической операции. Впрочем, подобные единичные просьбы в конечном итоге можно было тоже просчитать и занести в разряд трат регулярных. Это же основы экономического планирования, бизнес-аналитик, тебе ли этого не знать!
В деловом мире существует определённая такса на отступные жёнам. Тарифы зависят от того, каков твой доход, живёте ли вы в официальном браке или гражданском, сколько у вас детей, а, главное, насколько вы чувствуете свою вину. Несмотря на великое множество составляющих критериев, тарифы, тем не менее, конкретны, и «прайс-лист» не такой уж и длинный. Алексею повезло: Аня таксы не знала. Хотя и вертелась постоянно в кругу подружек - жен и любовниц клиентов, а это клинические сплетницы. Друг Алексея Олег Махальский, когда-то уехавший «курить бамбук» от своих проблем в бизнесе в одну из далёких тёплых влажных стран и крутивший романы  и с туристками, и (если не лукавит) с «продвинутыми» мусульманками, рассказывал, что в арабском мире есть понятие «мехрие». Мехрие - это пожизненное содержание бывших жён. То есть, пожалуйста, вали, если хочешь, мужик, но на жилистой вые твоей до конца твоего земного существования будет сидеть твоя бывшая супружница вместе со всем своим семейством.
Как хорошо, что Алексей не араб! И ещё хорошо, что живёт он не в Москве. В Москве ценник на роскошь свободы значительно выше. Петербург - город с меньшими амбициями, но, однако, свои представления о «цивилизованном уходе» в этом городе тоже были, и суммы выплывали немаленькие.

Ах, если бы у них с Аней был брачный контракт! И ведь Аня сама же его предлагала. Но когда подобное предложение сопровождается словами «Лёшик, ты ведь знаешь, мне ничего от тебя не надо, составим договор только, чтобы ты был спокоен и понял, наконец, что я тебя люблю не за твои деньги», - это, по сути, ловушка для влюблённого мужчины. На трезвую-то голову, поразмыслив, надо было соглашаться, чётко прописать обязательства сторон по случаю расторжения брака, да уж где было взять тогда Алексею трезвую голову! Из-за этого романа с Аней у него чуть было бизнес не полетел в тар-тарары. Потому что либо ты занимаешься бизнесом, либо ты влюбляешься и получаешь дивиденды от своих эмоций. Где есть эмоции, там нет бизнеса - в этом Алексей убеждался неоднократно.

Ах, если бы был брачный контракт! Но его не было, поэтому последующую за разводом кабалу опять решали ненавистные Алексеем эмоции: что угодно, только вырваться из аниных когтистых лапок, вздохнуть полной грудью, стать полновластным хозяином своих вечеров и воскресений, переписать, наконец, в мобильном всех своих полюбовниц и «просто знакомых барышень» на их настоящие имена, а не на «Коля мобильный», «Слава аккумуляторы» и «Станислав Юрьевич». Толпа этих «Станиславов Юрьевичей», по сути, была Алексею глубоко безразлична и неинтересна, но смысл же в другом, смысл в том, чтобы не дёргаться от звонков в присутствии семьи, чтобы иметь возможность, лёжа на диване поздно вечером, говорить в полный голос и называть Машу Машей, а Свету Светой. И совесть чтобы не мучила, как бывало при откровенном вранье. Хотя с совестью у Алексея договариваться всегда получалось. Недаром он великий переговорщик, за что ему и платят неплохие деньги.

Но мехрие - оно и есть мехрие, даже северного питерского розлива. А вот Олег считает, что содержать бывших тётенек - это перебор. Сами пускай, чай не инвалиды. Ведь жили как-то до брака, профессию имели, родительскую квартиру. Ну, ребёнка родили, да, ребёнок - это святое, не поспоришь. И что теперь? Вытащили золотую карту знатной доярки?

Эх, напиться бы сейчас с Олегом! Да он, гадюка, ныряет где-то в Красном море.
 
* * *
-Что будете пить? - официант низко склонился над аккуратной стрижкой Саши. - Вам пригласить сомелье?
-Не надо, я точно знаю. Бокал белого сухого. Если у вас есть, то Бон Дю Шато Премьер Крю Бушар. - Саша выговорила название певуче, ровно, как будто всю жизнь только и говорила такими словами.
-Всенепременно.

Алексею это понравилась. Девушки, точно знающие, что будут пить, вызывали у него неподдельный интерес. Потому что потом они точно знали, ЧТО будут делать и КОГДА, а главное,  КАК должен закончиться вечер. Ценность общения с противоположным полом - ясность. И предсказуемость. А сюрпризов нам не надо. Алексей сюрпризы не жаловал.

С Сашей ему было легко. По крайней мере, она была ему понятна. Неизменный спутник такой «понятности» - скука - придёт позже, куда она денется, но сейчас, сидя напротив Саши и любуясь её остренькой лисьей мордочкой, гладким фарфоровым лбом и точёными, словно пепельница из тонкой слоновой кости, ушками, он наслаждался получением сиюминутного удовольствия. «Ах, Саша, Саша! Тебе даже не надо напрягаться, чтобы говорить мне что-то умное, я не оценю это». Посидела бы, помолчала, поела бы свои креветки с рукколой, а мужчина бы просто полюбовался.
Будто поймав эти мысли, Саша замолчала. Кавалера, кажется, совсем не  интересуют её злоключения с закрытием аэропорта в Софии и то, как она добиралась домой. Алексей заказал третий по счёту за этот вечер кофе и взял в ладонь её пальчики. Тонкие, длиннющие, с аккуратным маникюром. Пахнут чем-то девичьим. Душат они руки, что ли?

Саша молча смотрела на Алексея, щурясь от свечки, которую зачем-то зажёг пришедший так невовремя и спугнувший божественный момент официант.

-О чём ты думаешь?

Не выдержала паузы. Жаль. Могла бы претендовать на идеальную девушку сегодняшнего дня. Что сегодня, среда? «Идеальная девушка среды» - какой хороший был бы титул!

-Лёш, почему ты не спрашиваешь, как там Оксана с Виктором?

Только этого не хватало! Оксана и Виктор, общие знакомые, так неожиданно обнаружившиеся у Саши и Алексея, а по сути - то единственное, что объединяет Алексея с малознакомой Сашей, были упомянуты так некстати. Пусть бы уж оставалась неизведанной девушкой, манящей именно отсутствием чего бы то ни было общего, с которой можно быть эдаким вальяжным барином или огорчённым неудавшейся сделкой бизнесменом (пусть утешает), а ещё лучше молчаливо слушать невинную болтовню представительницы совершенно другого мира. Мира, которому он чужд и который ему недоступен по причинам иного социального круга и иного  возраста.

-Ну, и как там Оксана с Виктором? Не созванивались лет сто.

Ему было абсолютно наплевать и на Оксану, с которой когда-то удачно флиртовал, и на Виктора, работавшего начальником отдела сбыта одного из партнёров. Кто эти люди, висящие у него «в друзьях» в социальной сети, и о которых он почти имел счастье забыть, и зачем ему ненужная лишняя информация?

-Они разводятся, - Саша сделала многозначительную паузу и посмотрела своими зелёными глазами на Алексея.

«Ну, что? Следующая реплика, стало быть, моя?»
 Алексей нарисовал удивление на лице.

-Надо же! Кто бы мог подумать! Такая красивая пара!

Да, попал. Это то, что от него ожидалось. Саша принялась рассказывать, как и почему распался этот, по её мнению, идеальный союз, отношение к симу событию окружающих и собственные размышления по поводу того, как брак можно спасти.
Алексей поморщился. Незаметно, Саша не видела. Неужели эта информация так важна для неё? Впрочем, чего это он, Сашка молодчина, ведёт разговор, заполняет паузы темами, которые, как думает, ему интересны. Она же не может знать, как на самом деле он устал от щебетания всех этих девчушек, которые, блондинки они или брюнетки, худенькие или пышненькие, хохлушки или евреечки, все на одно лицо. Все возраста около двадцати пяти лет, умненькие, упругие в постели, пресные по утрам. Вот и эта такая же.

-Мне тридцать.

Алексей посмотрел на неё внимательно. Что, тема развода идеальной пары закончилась? Больно быстро.

-Что ты сказала?
-Я говорю, - Саша осторожно водила тонкими пальчиками по ножке бокала. - Мне уже тридцать. Ты ведь об этом сейчас подумал?

«Ведьмочка ты моя. Мысли считываешь». Алексей улыбнулся. Неужели настало время, когда он стал предсказуем?

-Солнце, мне глубоко фиолетово, сколько тебе лет. Мне же тебя не в супе варить.

Это была неправда. Алексею было не всё равно, сколько лет пассии. Зелёных студенток он не любил, был согласен с Набоковым, считавшим их неспособными вызвать интерес зрелого мужчины. Предпочитал именно двадцатипятилетних. Уже после института, работающих, имеющих определённый опыт отношений, живых, по-детски ещё игривых, но уже смотрящих на самцов, переступивших сороковник, не восторженно, как малолетки, а осмысленно. Ещё он обожал женщин возраста от тридцати пяти до сорока. Настоящих женщин, состоявшихся, желательно - прошедших через брак, а то и не один, сочных, знающих свою стоимость, понимающих ценность общения вне кровати, умеющих иногда так посмотреть, что ты готов ехать за ними, куда они скажут, и заканчивать вечер на их и только на их условиях.

С тридцатилетними у Алексея как-то не складывалось. Тридцатилетние не прощупываются, они уже не игривые кобылки, но ещё и не роскошные царицы. Нечто среднее. Окукливающиеся гусеницы. До бабочки ещё далеко, и от этого промежуточного состояния - ни то ни сё, - было Алексею всегда тоскливо. Выскальзывают из рук, как мыло. Но, с другой стороны, читаются (было бы желание), как стенгазета с крупным шрифтом, легко и молниеносно, в подавляющем своём бабском большинстве. У одних на лбу выцарапано: замуж хочу, скорей-скорей, и родить, пока не поздно, может, от тебя, суженый? У других первые признаки усталости в глазах и на лице: я, мол, всё про вас, мужиков, уже знаю, ничем новым не удивишь. Лучше бы к косметологу похаживали активнее, а то всё в мыслях своих молодками себя считают, а с личиком уже надо начинать что-то делать. Чтобы к сороковнику подцепить таких шикарных мачо, как Алексей с Олегом.

«Эх, Сашка, тебя бы мне лет пять назад! А лучше, - подрасти ещё пяток лет, набери солнечного сока, виноградная моя лоза, и я тебя бережно и осторожно выпью всю без остатка маленькими глоточками, как вот ты сейчас пьёшь свой - как там его - Бон Дю Шато Премьер Крю Бушар».

Алексей улыбнулся Саше. Умница. Возраст не скрывает. «Бойтесь женщин, не прячущих свой возраст» - вспомнилось ему. Хотя, если б приврала, скинула пару-тройку лет, то вполне можно взять за чистую монету. Выглядит молодо, кожа хорошая, отёков под глазами нет, ручки у плеча тоненькие, как Алексей любит. Трогательная. Что же с тобой делать, тридцатилетняя?

Зазвонил мобильник в кармане пиджака. Алексей взглянул на экран, и губы сами растянулись в широченную улыбку, обнажив идеально ровные белые зубы, гордость лучшего петербургского стоматолога. Олег!

-Здорово, старик! Вернулся? - Алексей не скрывал радости.
-Горелик, ты где? Проезжаю мимо твоей холостяцкой норы, в багажнике Бурбон и трофей-акула тебе в подарок. Ждать тебя у парадной или сегодня бесполезно?

Алексей бросил взгляд на Сашу. Старый чёрт, этот Олег, не мог раньше предупредить, что вернётся,-никакой Саши бы не было. Хотя они и договаривались об этом вечере накануне, отменить его ради Олега было для Алексея само собой разумеющимся. Саша не смотрела на него, ковырялась вилкой в своих креветках, очаровательно облизывая кончиком розового язычка края губ.

-Нет, ты знаешь, сегодня никак.
-Совсем никак?
-Совсем.

«Совсем» на их языке означало, что хата будет занята до утра, и даже если Олег поедет в клуб, то причалить к другу под утро, в жиденький рассвет, не получится, поскольку у Алексея «дама».

-Ну ладно, удачи тебе, амиго!

Алексей ещё раз искоса взглянул на Сашу. Как не вовремя этот романтический вечер! Олега надо ловить, он человек кочевой. Выпить с другом да и по бизнесу поболтать было для них обоих почти языческим удовольствием.

-Давай, ты меня отвезёшь, уже поздно, а сам встретишься с приятелем.

И правда, умница! Мысленное ей «спасибо» за попытку. Ну уж нет! Алексей подранков не оставляет. Раскипятил девушку Крю Бушаром, погладил длинные пальчики, должен довести дело до конца.

-Да нет, красавица, успеем ещё с ним встретиться. Мы ведь поедем ко мне, - Алексей попытался вставить многозначительную паузу. «Нет, с ней не так надо, ты что, чуйку потерял?», - Ты хотела Колтрейна послушать.

Да все всё понимают. Мог бы и не говорить последнюю фразу.
Саша лукаво смотрела на него через стол, и Алексею показалось, что сейчас она засмеётся. Ему стало не по себе. Надо как-то вырулить из разговора, анекдот рассказать, пусть девчонка похихикает.
Он стал рассказывать что-то смешное из жизни. Сколько раз подобная история выручала его от неловкой дыры в разговоре. Саша знала политес, смеялась в местах, где положено, задавала правильные вопросы, ответы на которые у него тоже были припасены, спрашивала его мнение, то есть давала ему возможность поискрить небанальным чувством юмора и побыть в своем любимом цинично-скептическом амплуа.

Вечер подходил к логическому концу. Алексей расплатился и направился с Сашей к двери. В гардеробе их догнала молоденькая щекастая девушка-цветочница. Сейчас скажет: «Купите Вашей даме розу». Но девчушка молча протянула бордовый цветок, глядя ему куда-то в узел галстука. «Прямо как у Чаплина», - подумал Алексей.
Олег бы сказал: идеальная девушка - это та, которая первая подаст реплику в подобной мизансцене и откажется от розочки. Вариация ретро-плаката, изображающего комсомольца в сером костюмчике, говорящего «Нет» протянутой рюмке. «Мне не надо розу, я не такая!»

Ну уж какой-никакой Алексей стервец, но не жлоб. Купит он ей эту мещанскую розочку. Только, кажется, вся бумажная мелочь ушла на чаевые. Осталась кредитка. Чёрт! Как неловко! Не кредитку же цветочнице давать?

-Не надо, спасибо. У нас букет в машине. - Саша ослепительно улыбнулась девушке, и по ответной улыбке той, показавшейся заговорщицкой, Алексей понял, что цветочница мало похожа на чаплинскую слепую.

Он подал Саше пальто, и они вышли на улицу, к стоянке.

-А ты лгунья. Какой-такой букет у нас в машине?

Его собственно, задело больше не то, что Саша «прикрыла» его, избавила от конфуза, а это незаметное «у нас». У Нас в машине. Наша машина. Со слова «наш» начиналось когда-то завоевание Ани, и Алексей точно знал удельный вес коварных «мы», «наше», «у нас».

К тому же, не надо было оправдываться перед цветочницей. «Нет» он и сам бы мог сказать. Без излишних объяснений.

-Я поняла, что ты оставил всю наличность в тарелочке со счётом.

Цветов в машине не было, Алексей пришёл в ресторан сразу после переговоров и ещё час после начала встречи не понимал ни слова из сашиного щебетания, был далеко, в своих мыслях, сделках, расчётах. Сейчас ему хотелось, чтобы она подумала, будто он испытывает неловкость.

-Заедем по пути в магазин, куплю тебе большой букет роз.
-Не заедем. Я люблю пионы. Но в октябре их уже нет.

Алексей открыл перед Сашей дверцу автомобиля. Она сначала заглянула внутрь, помедлила, как будто собиралась влезть в звериную нору, а не в чистенький салон нового мерседеса, потом осторожно угнездилась на сиденье и очень ловко перенесла ножки, скованная в движениях узкой юбкой. Он на секунду залюбовался этой невинной грацией. Как они это делают? Поместят бережно попку в кресло с кокетливым изгибом при приземлении, потом повернутся корпусом на девяносто градусов - сначала верхней половиной тела, потом нижней, и ножки при этом сжаты плотно, носочки в изящных полуботинках оттянуты, не иначе какое-то балетное движение производят с красивым французским названием.

Обойдя машину, Алексей сел в своё водительское кресло («плюхнулся, сказать правильнее»). Что-то мешало в пояснице. Саша вытащила из-за его спины пухлый ежедневник, раскрытый на следующем месяце, ноябре. Практически каждый день содержал какие-то заметки, сделанные его бисерным почерком, а дней пять в конце месяца были обведены красным маркером. В эти дни Алексей собирался в Цюрих на очень непростые переговоры.

Олег бы ещё раз подколол его за то, что по старинке носит бумажный ежедневник в то самое время, «как передовые умы давно завели планировщики в ай-фонах, не говоря уж о планшетниках». Но Алексею нравилась мягкая шоколадного цвета кожа особой выделки, две такие же кожаные закладки, винтажный переплёт. Предмет стиля делового человека. Да и было определённое удовольствие в том, чтобы на переговорах с клиентами выложить на стол дорогую красивую вещь, а потом, в самом конце беседы, открыть календарь и вписать золотой перьевой ручкой дату следующей встречи. Это был особый ритуал, и отступать от него ради благ прогресса и цивилизации Алексей не хотел.

-Отвези меня, пожалуйста, домой. Уже, правда, очень поздно. И извинись потом за меня перед Колтрейном.

Он знал, что у неё собака, и что с собакой этой, хочешь не хочешь, надо прогуляться.

-Из-за твоего пса?

У Саши жила такса по имени Махно, и Алексея несколько удивило, что Саша сама не засуетилась: пора выгуливать домашнее животное, раз завела.

«Зачем заводить животных?» - в очередной раз подумал Алексей. Всякие киски-мышки-попугайчики-рыбки, а то и хорьки, как у одной из его бывших подружек, а особенно псы отнимают твою свободу, обязывают заботиться, связывают руки в локтях, а ноги в коленках. Ни уехать, ни пригласить в дом друзей-аллергиков. А если забыть корм купить, то, вполне вероятно, и сдохнуть могут.  Когда-то он на пару с Олегом умеренно увлекался буддизмом, что требовало огромных временных и эмоциональных затрат, поэтому быстро сошло на «нет» и ныне заняло в душе лишь комфортную философско-созерцательную нишу. Но в начале глубоких исканий - обособленной яркой страницы биографии - Алексей вычитал один из многочисленных постулатов, который ему понравился особо: порубить алмазным мечом в своей голове все привязанности. Ибо привязанности - это несвобода.
С тех пор, не обладая должным временем для более детального изучения глубины постулата и остановившись лишь на его поверхности, Алексей для себя всё чаще убеждался в правоте суждения. Любая привязанность - это кабала. Касалось это даже невинного цветка в горшке, который требовалось хоть иногда поливать. Никаких цветков и горшков!

Вот и сейчас из-за какой-то «Жучки» сломался сценарий вечера.

-Да, разумеется, он ждёт прогулки.
-Хочешь, мы погуляем с ним вместе?
-Не стоит. Правда, поздно, а у тебя утром самолёт.

Запомнила про самолёт. А может, она ждёт, что он проявит настойчивость? Нет, Алексей, конечно, знает правила игры, но почему с женщинами всегда так сложно? Они говорят То, подразумевая Это, и ты тоже должен говорить другое, чтобы она увидела в словах третье. Куда проще было бы сказать: не хочу сегодня. Они же, инопланетные, мыслят и живут категориями сослагательного наклонения: мол, я Бы, в принципе, не прочь Бы, но… если Бы и так далее. Дальше – миллион обстоятельств: мужчина недостаточно, на её взгляд, выказывает хотение; мужчина помят и не вызывает желания; мужчина провинился и должен быть наказан ради принципа. Последняя сентенция вызывала у Алексея особо яростное раздражение, граничащее с ненавистью. Наказывать отказом в близости за провинность – подписаться, милая, что ты меня больше не увидишь, адьё. Наказывать мужика нельзя вообще. Сама себя накажешь!

Машина плавно тронулась по ярко-жёлтому ковру резных листьев, так рано опавших в этом году, в свете фар в наступающих сумерках, казавшихся криво сложенной стеклянной мозаикой. Алексей включил музыку, и дождь, очнувшись, стал мерно барабанить по стеклу в такт блюзу.
Саша опустила козырёк с зеркальцем, внимательно исследовала мордочку, делая одной ей понятные ужимки, и, оставшись довольной, повернулась к Алексею.

-Вот было бы здорово ехать так в машине куда-нибудь далеко, пока джаз не кончится. И дождь бы лил. Долго-долго ехать!
-Джаз не кончится. Дождь может, джаз – никогда.

Да нет, она хочет продолжения банкета! Это же видно, к гадалке не ходи! Добыча сама ищет охотничий гарпун.
Ну, «собачья» тема здесь тоже понятна, - женщина желает, чтобы всё произошло на её территории. В принципе, логично. Там всякие мазилки-притирки в баночках в eё ванне, всё под рукой, чтобы себя подготовить, преподнести благоуханную. Другое что, уместное ситуации, светильник какой-нибудь с красным светом, чтобы тело выглядело так, как хочет женщина, бельё соответствующее. Ещё какие-нибудь премудрости, так необходимые для первого раза. От первого раза зависит, будет ли второй.
Всё правильно. Впрочем, так и лучше. Женщина должна быть расслабленной и уверенной в себе, а для этого её домашняя обстановка – как раз то, что надо.

Саша закрыла глаза и откинула голову на подголовник. Машина остановилась на светофоре, и Алексей поймал себя на том, что откровенно разглядывает её. Запрокинутая голова, аккуратный точёный подбородок, прикрытые ресницы, глазные яблоки двигаются под тонким веком. Ничего особенного, но всё-таки что-то в ней было. Жилка синенькая на длинной шее, тонкая, как малая речушка на контурной карте. Полупальто расстегнуто, шейный платок открывает красивые ключицы. При её тонкой кости ключицы должны были бы выпирать, а они у неё встроены в тело изящно, ямочка в месте их соединения у основания шеи (одно из любимых Алексеем мест) чуть подрагивает от дыхания, заставляя шевелиться золотую цепочку.
Не открывая глаз, Саша поёрзала на сиденье, словно искала более удобное положение. Юбка приоткрыла колени. Более удачного движения и не придумать. Тонкие икры, но –главное! - острые коленки - было несказанной находкой и особенным, редким удовольствием для гурмана. А Алексей-то и был таким гурманом. Интересно, она понимает, как хороша?
Чуть выше колен узкая бежевая юбка выделяла ещё один притягательный контур. Неужели на ней чулки? Ну, точно, этот рельеф умудрённый опытом глаз Алексея не спутает ни с чем. И не просто чулки на силиконовой резинке - «опошление высокого штиля», как говорит Олег, - а те самые, на подвязках и поясе, атрибут королевы, Женщины с большой буквы. Молодец, девочка! В промозглый питерский октябрь ты являешь весеннюю отраду для ценителя-коллекционера!

Алексей не заметил, как красный свет сменился зелёным, и стоящий сзади автомобиль интеллигентно поморгал фарами. Не погудел, а именно подсветил. Такое на дорогах бывает редко, даже в «культурной столице». Алексей рванул вперёд.
 
Любопытно, кем она работает? Алексею почему-то показалось, что Саша должна быть музыкальным педагогом и работать в каком-нибудь детском учреждении. Он отчётливо представил, как пубертатные юнцы таращатся на её острые грудки, обтянутые кашемировой кофточкой, пока cашины пальчики бегают по клавишам. Да, непременно, она должна быть пианисткой. Для чистоты образа. И, несомненно, обожаема детьми и педагогами. Но, конечно, в элитной школе: тонкая кашемировая кофточка, неплохая обувь, естественность в произнесении названия вина в ресторане. Пригретая любовница одного  из богатых папаш подопечного дитяти?
Ей, безусловно, пошли бы очки. Наверняка ведь есть в сумочке. Надо будет подарить на Новый Год или Рождество что-нибудь в брендовой оправе. «Если продержится в моих телефонных контактах до Нового Года», - скептически подумал Алексей. Что-то подсказывало, что у Саши были шансы продержаться.

-Если бы Бог был диджеем, - неожиданно сказала Саша, - он бы сейчас поставил Моцарта. «Маленькую ночную серенаду»...

Они мчались через Вантовый мост. Открылась изумительная невская панорама. Сполохи освещения большого мегаполиса вдали мимикрировали под самый настоящий закат какой-нибудь южной страны, очертания мостов, замершие в ожидании еженощного ритуала разведения, были похожи на силуэты театральных подмостков, да и всё обозримое окружение представлялось в виде театральной декорации, настолько казалось нереальным. «Закатное» небо было словно нарисованным на матерчатом заднике и подсвечено умелым осветителем-плоский третий план. На втором плане - застывший полусонный город со скелетами домов и заводских труб на набережной, а на переднем плане-летящая по окружной дороге машина Алексея. В ней-то, в машине, и происходит действие. Происходит ли?
Алексея, чуждого романтическим порывам, как он считал, «на корню», подобная картина скорее удивила, чем восхитила. Удивила тем, что он её заметил. Эх, чаще надо выбираться в Купчино, да по Вантовому мосту! От безумной этой идеи Алексей даже саркастически хмыкнул и снова посмотрел на Сашу, которая уже приоткрыла глаза, но была в каких-то своих мыслях, где-то далеко. Интересно, заметила ли она красоту открывшейся с моста перспективы? Похоже нет, не смотрит. Не заметила. Алексей хотел было обратить её внимание на вид из окна машины, но был так благодарен Саше за тишину, за то, что не щебечет о пустом, требуя его участия в разговоре, что не стал прерывать её мыслей. Какие бы суетные они ни гнездились в хорошенькой головке.

«Если бы Бог был диджеем»... С чего она взяла, что он будет «ставить» «её» диск? Кто здесь заказывает музыку?

Знакомо лился джаз в такт дождю, и так было хорошо ехать и молчать в машине. Алексей вспомнил, как они познакомились. Банально, даже приторно. Он заметил Сашу в супермаркете, она медленно обходила с корзиной стойки с пёстрыми упаковками, повернувшись к нему спиной, и так была увлечена процессом выбора, что не замечала никого и ничего вокруг. Алексей не раз наблюдал на лице женщин в продуктовых магазинах такую фактурную сосредоточенность, как будто от выбора, который они сейчас сделают, зависит судьба человечества. Выбор йогурта решит участь народов и наций! Саша потянулась к последней бутылочке с оливковым маслом, но Алексей на пол-секунды опередил её и, взяв продукт, с жадностью углубился в чтение этикетки, текст которой на самом деле даже не разбирал и-за мелкости шрифта. Саша повернула к нему недовольное личико, и он отметил, что она, в принципе, даже симпатичная. Такой избитый сценарий знакомства, отточенный многолетним повторением, неизменно приносил плоды. «Пожалуйста-пожалуйста, я уступаю Вам это масло (сливки, кофе, соус и тэ дэ и тэ пэ)!» Даже не нужно трудиться завязать разговор. В особо «сложных» случаях можно отпустить девушку, чтобы снова «случайно» столкнуться у кассы, и тогда уже улыбнуться, как старой знакомой, и далее по плану. Никогда система не давала сбоя. Зачем Алексею понадобилась эта игра в тот самый день и с Сашей, он объяснить себе не смог. Наверное, для того, чтобы убедиться: схема ещё работает. А, скорее, на автопилоте, потому что голова была забита сложным бизнес-проектом, и для мыслей склеить бабёнку в такие ответственные рабочие периоды, в этой хорошо организованной алексеевой голове просто не было места. Саша тогда дёрнула плечиком, повернулась на каблучках и зашагала прочь, к выходу. Алексей дал ей дойти до конца стеллажей («держи паузу, старик!»), мысленно оценивая фигурку, скрытую пальто, и быстрым шагом догнал девушку, виртуозно лавируя между покупателями и тележками. Положив бутылочку масла в сашину корзину, он как бы случайно задел девушку локтем. Саша хмуро взглянула на него, потом на бутылочку, потом опять на него и засветилась такой солнечной улыбкой во весь рот, что Алексей понял: он найдёт в своём плотном графике вечерок для этой девочки. Бальзам на душу старого пирата.

Сегодня и был такой вечерок, и как он закончится Алексей знал уже наверняка. Диджеи всегда ставили «его диски».

Задумавшись, он пропустил поворот, свернул налево (а надо было направо), чертыхнулся, за сотые доли секунды скорректировав свои комментарии ситуации до вполне салонных и уместных при девичьем присутствии, и потом долго, как ему показалось, искал разворот. Саша не проронила ни слова, было даже что-то нереальное в её тягучем молчании и поэтому ещё более ценное.

Они подъехали к дому, и он начал выискивать место для парковки. С этим в сашином дворе было напряженно. Можно залезть на газон, но это хамство. Однажды, заночевав у подружки и оставив так машину, наутро он нашёл разбитые яйца на капоте и крыше (хорошо хоть не поцарапали!). Хотя с Сашей он вряд ли останется совсем до рассвета, когда мерзкие соседи обнаружат хамство. Утром у него, и правда, самолёт во Франкфурт. Надо взять себя за шкирятник и заставить уйти часа через два.

-Да, вот такие у нас дворы, их проектировали, когда у населения в подавляющем большинстве авто не было, - Саша отстегнула ремень безопасности и запахнула пальто. - Сквозного проезда нет. Тебе придётся сейчас задним ходом выезжать.

Она не торопилась выходить из машины. Алексей взял её за тонкое запястье, поцеловал мягкую ладошку. Саша вздохнула тяжело, как-то даже устало, и, погладив его волосы, когда он склонился с поцелуем к руке, вдруг сказала:

-Я сегодня была счастлива.

Алексей нажал на газ и уверенно въехал на газон. Плевать на яйца на капоте!

-Напрасно ты припарковался, - Саша приоткрыла дверцу машины. - Я дойду, вон моя парадная, последняя слева.

Алексей молча вышел и, обойдя автомобиль, подал ей руку.

-То есть вот так вот?  Возьмёшь и уйдёшь?
-Возьму и уйду.

А ведь уйдёт, и правда! Чутьё подсказывало, что мелодика произнесения Сашей этой фразы, её отчётливый обертон не оставляет места для сомнения в твердости и реальности намерений: она не ломается, она действительно уходит. Вот так! Алексей впервые за многие годы, прошедшие после первых пробных школьных свиданок, почувствовал, что ему не приходит на ум, что ответить. Просто уехать, или она ждёт проявления сильной мужской инициативы? Непростая девушка, филигранная, здесь нахрапом нельзя. Игру играет?

-Я считаю, что просто обязан помочь тебе погулять с твоим домашним животным. На улице темно и страшно, вдруг тебя украдут?
-Но со мной сторожевой пёс.
-Пса украдут первым. На шапку.

Саша улыбнулась.
-Он был бы счастлив такому комплименту!
-И всё-таки я должен... - Алексей судорожно искал, как продолжить фразу. Все возможные варианты казались ему абсолютно неприемлемы в диалоге с такой прекрасной, но такой пока ещё чужой Сашей.
-Мужчина женщине ничего не должен. И женщина мужчине ничего не должна. Если бы и те и другие, наконец, поняли это, то вокруг были бы только счастливые люди. Исчезли бы обиды. Не надо ничего придумывать, всё было бы хорошо и просто.

Да, это было бы сверхъестественно хорошо! Так не бывает. Врушка. Это противоречит женской сущности на корню. Вот сейчас если бы всё произошло, как задумал Алексей, то наутро один из них явно был бы убеждён, что другой ему ДОЛЖЕН. Должен позвонить, должен уделить внимание, должен это, должен то.

Дивная девушка! Завтра, в самолёте, надо поразмыслить над сказанным.

Однако, ситуация не разрешена. Не может ведьмочка знать, что на самом деле он безмерно устал, ему ещё собирать к самолету чемодан и бумаги, и с Олегом уж точно надо хоть словом перемолвится, и пару деловых писем отправить. Устал. Устал, устал! Не факт, что с девчонкой будет на высоте. Но ведь она этого знать не может! Глаз у него горит, а бабий род это умеет считывать на счёт раз. Неужели и вправду обломала?

Они подошли к сашиной парадной. Мелкий ледяной дождь с примесью не то снега, не то острых булавок внезапно усиливался и также внезапно затихал. В такую погоду у Алексея всегда обострялся нюх, и духи Саши, идущей рядом, волновали его с новой силой. Он уже переставал соображать.

-Какие у тебя духи?

Саша назвала. Название было незнакомым, но вызывало ассоциации с чем-то невесомым, ангельским. Ангелы не душатся духами, а пахнут вот как-то примерно так.
Желание обладать ею вдруг стало особенно сильным, и Алексей вдруг очень испугался, что если сделает одно неверное движение, подаст неправильную реплику, она исчезнет, растворится в воздухе и больше не появится никогда. К черту сборы на самолет, к черту письма!
И ещё испугался, что Саша, не дай бог, сподобилась настолько заинтересовать его, Алексея, у которого, как ему самому казалось, пожизненная пилюля от всяких увлечений всажена в плечо, как ампула от алкогольной зависимости. Да нет, надо встряхнуть головой, ерунда! Не расшевелит обветренную душу корсара уже ничего.... Но завязать узелок на память на чёрном пиратском флаге чертовке с лисьей мордочкой очень даже сподручно.

Плевать на все запреты! Он сгрёб её в охапку и поцеловал, почувствовав прилив крови во все части непослушного тела. Саша жарко ответила, но потом отодвинула его от себя и, что-то шепнув на прощанье, исчезла за дверью. Бездушный кодовый замок крякнул и заглох.
Тихо-тихо в воздухе играл Моцарт. Кружилась голова. Её, женская музыка, её правила! Кто там за диджейским пультом, смените диск!

Алексей отошёл от двери на несколько шагов и затравленно оглядел спящую пятиэтажку. Несколько горящих окон, где-то приглушенно бубнит телевизор. На четвёртом этаже зажглось окно. Её окно. Последний раз Алексей так стоял и вглядывался в девчоночье окошко лет тридцать назад, в школе.

Он наблюдал за тёмным четвёртым этажом минут пять, «целую вечность», как ему показалось. Занавеску одёрнули, и в окне появилась Саша. Молча стояла и смотрела. Алексей попытался различить выражение её лица, но так и не смог. Стараясь не отпускать её взглядом, он достал телефон и набрал сашин номер. Силуэт за окном дёрнулся, исчез, потом появился вновь. Рука прижата к уху.

-Ты не пожелала мне «Спокойной ночи».
-Спокойной ночи, Лёша.

Он попытался засмеяться. Наверное, получилось искренне. И тут отчётливо ощутил, как намокли под дождём его волосы, и замшевая куртка превратилась в тяжёлый мешок.

-Саша!
-Да.
-Я забыл спросить тебя... - Алексей вглядывался в чёрный силуэт в окне. - Сашка, а кем ты работаешь?

Важно ли это ему? Какая разница? Неужели это то, что успешный мужчина должен говорить, стоя под дождём у окна девушки?

-Я работаю в издательстве. Помощник редактора по работе с авторами.
-Я почему-то думал, что ты работаешь с детьми.
-Авторы - они те же дети.

Алексей завёл мотор и медленно стал выезжать из коробки двора. В висках стучало. Завтра у него самолёт, и «завтра» уже практически наступило. Он сказал себе, что, наверное, надо давать волю минутному помешательству, это придает тонус душевной мышце, но небеса одарили его самым большим подарком, на который были способны и за который Алексей был бесконечно благодарен,-цинизмом и самоиронией. Спасибо Саше за минутный порыв чего-то глубоко забытого. Спасибо и «Прощай», девочка Саша. Мы больше не увидимся никогда.

...Если бы Бог был диджеем, он поставил был сейчас Колтрейна. В этом Алексей был убеждён.
Однако «Маленькая ночная серенада» в великолепной джазовой интерпретации продолжала стучать в его висках, умножая бессильные попытки прогнать её.

САША

Вино оказалось замечательным. Немного вскружило голову и помогло посмотреть на кавалера другим глазом. Жаль, что он не пьёт сегодня, потому что за рулём, а если б разделил с ней бокал, то и волшебное настроение, склоняющее к полуигривой полушутливой созерцательности, тоже разделил бы. Да и расслабился бы, а то вон какой напряжённый сидит. А вообще, злоупотребляет ли? Нет, не похоже. Лощёный-холёный, рубашечка стильная, часы дорогие, небось Патек Филипп какой-нибудь, не иначе. Бизнесмен.
Сашин тип мужчины был иной. Коты должны быть толстые, а мужчины должны быть большие. Нет, не толстые, а большие. Когда твоя макушка достаёт ему до подмышки, за огромной спиной можно спрятаться, даже растопырив локти, а чтобы поцеловать его в губы, надо подниматься на цыпочки. Большие мужчины создают ощущение собственной хрупкости, субтильности, с ними не надо стараться «включать» изящную кошечку, потому что как-то само-собой получается, что ты маленькая и нежная, и тебя надо защищать, а он большой и сильный, ему сам Бог велел о тебе заботится, а иначе и быть не должно. Так распределила роли природа.
Алексей был другой. Роста чуть ниже среднего, для мужика мог бы быть и повыше, Саша ему где-то по середину лба. Телосложение нормальное, но животик под рубашкой намечается. Впрочем, это и не главное. Лицо приятное. Глаза задумчивые. Мыслит свою думу весь вечер, даже, право, обидно. Саша старается, блещет интеллектом и юмором, а он далеко, в своём бизнесе. Но надо отметить, что когда возвращается со своих высот на грешную землю, разглядывает Сашу очень даже осмысленно, с мужским интересом. Как бы его расшевелить? Глаза красивые, глубокого серого цвета, как сердобольский гранит. И смотрит открыто, как рисованный Бог с картинок Жана Эффеля.

Алексей расплатился и они направились к выходу. Подбежала круглолицая девушка-продавщица с цветами в плетёной корзинке. Молча протянула Алексею розу, отрешённо глядя куда-то сквозь него. Напомнила любимый чаплинский фильм «Огни большого города».

«Ну, давай же, купи мне розочку!». Саша неоднократно бывала в таких ситуациях, когда в ресторанах к её спутникам подходили цветочницы, и всегда испытывала неловкость. Иногда замечала за собой, что уж слишком быстро говорит «Нет», как будто оскорблена предложением, и не цветок мужчине сейчас предложили купить для неё, а презерватив. А почему, собственно, нет? Настоящая Женщина, Женщина-Мечта, образ которой в голове у Саши менялся очень часто в зависимости от погоды, времени года, настроения и типажа мужчины рядом с ней, - эта вот «стопроцентная Женщина» наверняка бы и предположить не могла, что поклонник её сейчас не купит ей всю корзину с цветочницей впридачу.

Стопроцентной Женщиной в этот вечер хотелось быть необычайно. Саша держала паузу и наблюдала, как Алексей копошится в карманах и портмоне в поисках бумажных денег («вошкается», как выражается подружка Натусик). Саша решила до конца держать «качаловскую паузу». А Алексей-то смотрел на юную розовощёкую цветочницу как-то по-самцовски, и живот подтянул, глазами зацепился за сдобную грудь, полуприкрытую передником. Ну, может, оно и хорошо, значит есть в нем мужчинский кураж. Хуже было бы, если б не пялился на хорошеньких дев. Да и не ревновать же к цветочнице!

Паузу держать оказалось невыносимо. Это мужчины думают, что конфуз касается только их, а на самом деле противней всего спутнице этого самого мужчины. Не та была ситуация, чтобы анализировать чувства, как Саша любила, но одно было несомненно: опозориться сейчас перед цветочницей, которую они оба видят в первый и последний раз, было для Саши равносильно тому, как если бы оказаться голой на светском рауте среди коллег и знакомых. Девушка с корзинкой вдруг стала неожиданным цензором, хотя почему это так волнует Сашу? Отвернувшись, она стала разглядывать фотографии и визитки посетителей, пришпиленные булавкой к пробковой доске. Рассмотрела, кажется, все. Алексей всё ещё изучал содержимое бумажника.

- Не надо, спасибо. У нас букет в машине. - Саша не узнала свой голос, предательски произносивший эти слова. Пусть бы мужчина выкручивался, как хочет. Сказал бы «Нет» цветочнице, или кишка тонка? Тонка, наверное, ведь рассчитывает на томное продолжение вечера. Стопроцентная Женщина внутри Саши поморщилась и ушла, виляя бёдрами.

Они подошли к машине. Саша села в пассажирское кресло, с удовольствием погрузившись в незнакомые чарующие запахи салона. То, как пахнет автомобиль, может нарисовать образ его владельца подчас точнее, чем кисть художника. У отца в машине пахло чем-то техническим: промасленной тряпкой, металлом, автомобильной химией — всем тем, чем пахнет гараж или мастерская. И дурацкой вонючей ёлочкой-освежителем,  которую Саша ненавидела. У Алексея в салоне пахло новой кожей, едва уловимо - хорошим одеколоном с примесью лимонника и ещё каким-то магическим запахом. «Так пахнет мой будущий мужчина».
Алексей сел в своё кресло, не заметив ежедневник на сиденье. Саша вытащила пухлую книжицу у него из-за спины. Ежедневник был раскрыт на следующем месяце, ноябре, и Саша отметила, как много дат уже зачирикано-загажено чернильными заметками, почти нет свободной клеточки, а ведь сейчас только середина октября. Дней пять перед декабрём было обведено красным маркером. Что бы это могло быть? Наверняка отметил критические дни какой-нибудь подружки. Подружка должна быть, а может, и не одна. Такие мужчины совсем без женщин не бывают, не тот типаж.

Алексей включил магнитолу, и заиграл джаз. Наверное, что-то очень известное. Саша джаз не понимала, он был для неё скучен. Ну, разве что Диксиленд или свинг, это ещё куда ни шло, а как можно слушать нудные блюзы больше пяти минут, оставалось для неё загадкой. Иногда казалось, что люди просто договорились между собой, что такая заунывная музыка, мелодию которой даже не нащупать,  - это модно и удел интеллектуалов, что-то вроде закрытого клуба посвящённых, вот и стараются соответствовать, показывать принадлежность своему «масонскому» кругу, а наедине с собой, когда никто за ними не наблюдает, слушают, небось, рок или вообще попсу. Почему-то все Сашины кавалеры, как назло, обожали «глубокий» джаз, и каждый пытался силком перетащить Сашу в эту свою веру.

Лил дождь по стеклу, и так хорошо было ехать в машине. Так бы ехать и ехать. Саша любила классическую музыку, джаз отвлекал её, хотелось предаться мыслям, Брамса бы сюда. Или Шопена. А лучше Моцарта. Да, именно Моцарта. Но мужчины почему-то никогда не спрашивали её, что она хочет слушать в их автомобилях, им просто не приходило это на ум.
Как ловко она отказалась ехать к нему домой. Махно, старый добрый пёс, всегда был палочкой-выручалочкой. Признаться, Саша, планируя вечер, допускала шанс, что голову её Алексей вскружит профессионально, взобьет мозги в пенную кашицу, словно венчиком белковый крем; и загипнотизированная, лишённая воли Саша помчится к нему в холостяцкое логово, чтобы, как пишут в дешёвых романах, «придаться необузданной страсти мустангов». Собираясь на свидание, Саша проверила, в порядке ли её голова на этот счёт, - решила, что в порядке, но таксу на всякий случай забросила соседке Эльвире с просьбой вывести собаку вечером. Сейчас, в машине у Алексея, сердечко не щемило, что бедный питомец один скулит в коридоре, ожидая прогулки, Саша знала, что Махно выгулен, накормлен и дрыхнет у доброй Эльвиры в кресле, а рыжими короткими его шерстинками  щедро помечен и эльвирин ковер, и вся мебельная обивка, и войлочные тапочки. Но Алексею знать это незачем. Будем держать оборону. Первое свидание - только знакомство, второе - закрепление знакомства, потом уже всё остальное. Простая избитая девичья формула. Недаром говорят: секса достойна каждая женщина, но не каждая дважды. А вот чтобы было это «дважды», женщина должна быть умнее. Но в глубине души Саша отчаянно жалела, что не проявил Алексей себя как-то так, чтобы её переклинило, подчинило бы его воле, гори всё синим пламенем! Ах, как бы это было замечательно и запомнилось бы на веки вечные! Но что, собственно, Алексей мог такого сотворить за полтора часа ужина в ресторане, чтобы Саша настолько потеряла волю? Достать кролика из шляпы? Он был очень мил, вёл интеллигентную беседу, пальчики целовал, розочку на полном серьёзе хотел купить, будь она неладна. Да и к себе недвусмысленно пригласил. Ну да, не выкрал её, но ведь он умный, понимает, что Саша тонкая, с ней так нельзя. Она пожелала быть отвезённой домой - он исполняет её желание, везёт домой. Попросила и получила, что заказала.

Пришло воспоминание о том, как мило они познакомились. Да, вполне банально. Но в реальности очень многое, способное принести какую-то ценность, выплывает из таких вот банальных эпизодов. Иногда удивляешься, насколько жизнь похожа на сериал. Их история началась в супермаркете, куда Саша заехала после хлопотного рабочего дня. Насобирав в своё лукошко урожай йогуртов, хлопьев, сырков и всякой дребедени («на неделю»), Саша оказалась в мясном отделе. Не заметить Алексея было невозможно. Он стоял к Саше спиной, не видя ничего и никого вокруг, кроме красного куска говядины, о котором вёл спор с продавщицей. Саша с любопытством отметила, что этот мужчина вежливо напорист (как любит говорить её шеф, редактор) и убедителен в своих аргументах, какое мясо идеально для стейка. Удивительны мужчины: выбирают говядину, как будто выбирают дом или машину, или как если бы от выбора зависела дальнейшая судьба лично его, страны и человечества в целом! Сашин взгляд автоматически выхватил правую руку, на которой не было кольца. На среднем пальце белел маленький шрамчик.
Шрамчик пусть будет, а кольца нам не надо! Возможно, дома его ждёт со сковородкой молодая полногрудая хозяйка, но что-то подсказывало Саше: так придирчиво выбирает мясо человек, который его будет готовить себе сам. А мясо и должен готовить мужчина, в этом Саша была убеждена. Неожиданно так захотелось, чтобы кто-то приготовил стейк для неё. К чёрту вегетарианство, диета закончилась, подлые бока ушли, как же остро захотелось простого куска сочного мяса! Да и кавалера тоже бы не помешало. Он всё ещё стоял, чуть наклонившись вперёд, к прилавку, и бомбардировал даму-продавца новыми вопросами. Ну, что можно о мясе спрашивать? Мясо - оно и есть мясо, всё перед тобой на виду, бери его, клади в корзинку и шлёпай себе дальше. Может, он зануда? Саша окинула взглядом спину Алексея. Вид с тыла - ничего особенного, но спина входит в попу ровно, без «валиков» над брючным ремнём. И ягодицы вроде ничего, хотя этот современный покрой брюк способен скрыть даже вопиющие недостатки. Был бы в джинсах, было бы проще. Да и какая в принципе разница, что у мужика с фигурой, если он чудесно готовит стейк? А красивой мужская задница по определению быть не может. Саша улыбнулась своим мыслям. Да, пусть будет кавалер. Вот этот.
Алексей был в светлой футболке с короткими рукавами, его замшевая куртка верблюжьего цвета висела на плече, подхваченная за петлю-вешалку указательным пальцем. Так, что у нас с локоточками? Нет, не шершавые, гладенькие, как тряпочка для протирки очков. Это хорошо.  Хо-ро-шо! Значит, с тестостероном всё в порядке, ура-ура, сбоев с «этим делом» нет. Интересно, а мужики знают великую женскую тайну про корки на локтях? Наверное, в подавляющем большинстве нет, иначе мазали б свои локти маслами, кремами и лимонами, чтобы сияло и знающих самочек привлекало. Иной раз заигрывает с тобой импозантный мужчина, а ты посмотришь: а-йа-йай! - а локти у него, ну точно старушонкина заскорузлая пятка, и уже отпадает желание кокетничать и флиртовать, потому как проверено: мариновать девушку будет долго, а до алькова не факт, что дойдёт! Ну, вполне вероятно, всё это и чушь, на уровне фольклора, не приводилось спрашивать настоящих медиков. А, может, и не чушь. Саша подошла к прилавку ближе, чтобы посмотреть на лицо Алексея. Почему-то захотелось, чтобы он был хоть немножечко симпатичный. Ну, хоть капельку. Возможно, правы те, кто говорит, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны, но Саша не принадлежала к их числу. Красивых мужчин она побаивалась, откровенно смазливых просто не любила, но негрубая спокойная мужественность черт лица её покоряла. Саша подумала, что, возможно, Алексей недурён собой, ибо дама, заворачивающая ему мясо в плёнку, улыбается, как хэллоунская тыква, намного активнее, чем положено скалиться для покупателя. Алексей повернул немного голову в сашину сторону, отслеживая взглядом движения рук женщины, пеленающей драгоценный стейк. Да, вполне ничего, если судить с этого ракурса. Сойдёт. Даже если скрытая часть лица окажется изъеденной оспой, с оторванной ноздрёй и искусственным кибер-глазом, как у Терминатора, Саша всегда сможет спать с ним, повернув его к себе «симпатичной» стороной.
Ну что ж, выбор сам собой определился, хотя и не был запланирован на этот тихий будничный вечер. Остальное - дело нехитрой женской техники. Куда он пойдет, красавчик, купив мясо? К кассе через отдел с маслом. Оливковое рафинированное. Мясо же надо на чём-то жарить. Загадаем, что б масло в его доме закончилось. Саша мгновенно выудила взглядом рядок с бутылочками и, приняв отрешённо-ангельский вид, потянулась к той из них, которая оказалась на полке единственной. Медленно потянулась, и эти сотые доли секунды показались ей вечностью. Потому что глупо зависнуть вот так, как в стоп-кадре, да ещё приподнявшись на носочек одной ножки, а другую согнув в коленке, чтобы предъявить взгляду тыловых наблюдателей красную подошву чёрных туфелек. Сашина рука почти прикоснулась к бутылочке, когда её опередила другая рука, с тем самым шрамчиком на среднем пальце. Сейчас он скажет: «О, пожалуйста-пожалуйста, берите, я обойдусь». Ну, а потом она чего-нибудь ответит, что - разберёмся по ситуации, и вот уже завязался малюсенький диалог. А если мужчина вступил с тобой в этот самый диалог, то надо быть полной идиоткой, чтобы не «дожать» ситуацию до логического завершения, то есть до «приятного-ничем-пока-не-обязывающего-знакомства». Сколько раз этот нехитрый приёмчик срабатывал безотказно и у Саши, и у подружек, даже страшненьких. В особо сложных случаях можно уйти, и встретиться уже у кассы, как бы невзначай, и улыбнуться ослепительнейшей, добивающей, как контрольный выстрел, улыбкой. Похоже, с Алексеем был как раз тот самый «сложный случай». Он схватил бутылочку и углубился в чтение этикетки. Читальный зал нашёл! Саша явила как можно более огорчённый вид, и засеменила мелкими шажками к кассе, стараясь, чтобы сквозь толстое велюровое полупальто всё-таки было видно, как танцуют её бёдра. Семь шагов. Восемь. Одиннадцать. Что-то не торопится догонять! Может, остановиться и начать выбирать что-нибудь на прилавке? Саша краем глаза взглянула на полки. Сладкий лимонад всех возможных ядовитых цветов. Ужас! Нет уж! Вперёд! Ещё пара шагов, и - yes!- в её корзинку опустилось нечто. Бутылочка с оливковым маслом, которое Саше было абсолютно не нужно. Теперь надо обернуться и подарить ему самую козырную улыбку, на которую она только способна!

Саша и сейчас еле скрывала улыбку, потому что представила, что первое, о чём спросит завтра Натусик, это: «Ну как, тянет-потянет на Прынца-Королевича?». Семантическое наполнение понятия «Принц» за все годы их с Натусиком дружбы претерпевало множество редакций и правок, к тридцати их весёлым юбилейным годам приобретя осмысленный устойчивый набор характеристик и качеств, необходимых для получения простого бабского счастья. А шут его знает, может и Принц. Только Принцы вот так просто не появляются, они обязательно должны быть влюблены, без влюблённости в тебя это никакой не Принц, а самый обыкновенный среднестатистический мужчина. И что же Саша за полтора часа свидания должна была такого сотворить, чтобы он влюбился в неё? Или хотя бы почувствовал, что Саша - именно та, которая ему нужна? Он даже не догадывается, какая она дивная умница, как много знает, как с ней интересно. Она же не писаная красавица, чтоб глазам было больно. Саша вполне трезво оценивала свою внешность, красоткой себя ни в коем случае не считала, но признавала, что интересная. Особенно, если подать себя правильно. На фотографиях могла получиться необыкновенной звездой, а могла и страхолюдиной. И какая же это колоссальная работа - преподнести себя мужчине в выгодном свете! Макияж и прическа, конечно, сделают полдела, но этого мало. Все сашины мужчины влюблялись в неё не с первого и даже не со второго взгляда, а только после такой вот тщательно проведённой работы, после долгих разговоров, во время которых обнаруживалась схожесть душ, во время прогулок, бесконечных звонков по телефону. Она отлично понимала, что не Мерлин Монро. Её надо было взять за труд разгадывать, открывать для себя постепенно, и когда мужчина приложит усилие -  взломает её хрустальную бездонную душу, как сейф, вот тогда и ахнет: как же долго я тебя ждал! По крайней мере, Саше так казалось.

И ещё пришла одна предательская мысль: как же она устала раскрывать себя для нового мужчины! Вот он сидит, новёшенький, и надобно работу работать - с ложечки, как младенчику, вливать в него нужную о себе информацию. Неторопливо так вливать, останавливаясь часто и проверяя: переварил ли? Не подавился ли? Не пресытился ли «демьяновой ухой»?

 А Алексей совсем и не слушал её за ужином. Ну не блистать же знанием цитат из Катула или  хроникой деяний римских полководцев времен Веспасиана! О чём тогда? Просто молчать и жевать, она же не обязана отрабатывать концертную программу виртуоза разговорного жанра. Женщина-Мечта наверняка бы загадочно молчала, предоставив мужчине самому выкручиваться, находить общие темы для беседы. Но Саша, в отличие от Женщины-Мечты, отчетливо понимала, что если заткнётся, то у нее огорчительно мало шансов на какое-либо развитие отношений. Через несколько часов она будет казаться ему пресной, как просвира, а через пару дней он вообще не поймет, что это за «Саша» вписана в память его телефона, и кто это - парень или девушка. Когда-то кто-то умный сказал, что красотки могут отмалчиваться, они, мол, другим берут, а вот у страшненьких есть только один козырь: р-а-з-г-о-в-а-р-и-в-а-т-ь. Саша в страшненькие записывать себя не собиралась, но все же склонялась к тому, что «разговаривать» ей надо. Да, где-то в глубине души она отдавала себе отчёт в том, что это некий таракан в её голове, и, по-хорошему,  надо бы удавить  этого таракана руками. Да вот руки, видно, были коротки, и каждый раз, опять и опять, при общении с мужчиной Саша ловила себя на том, что выуживает общие темы для разговора, что солирует, пытается «вести» в этом танце, а мужики этого не любят. И злилась на себя за это, и замолкала. И в беседе с Алексеем пауза обещала быть неуютной, но внезапно обнаружились общие знакомые Оксана и Виктор. К добру ли обнаружились? И знакомство-то шапочное, из прошлого сашиного отпуска, а неведомо как может оно обернуться. Вдруг кавалер её в натянутых отношениях с кем-то из парочки? Вдруг не захочет, чтобы они были в курсе его знакомства с Сашей? Или, если пофантазировать, каждый раз, рассказывая Саше что-либо о себе, будет напрягаться, заранее предполагая, что информация эта будет «слита» Виктору или Оксане. Стоп. Это уже паранойя в чистом виде. И слишком много вопросов для первого свидания. Но, вроде, Алексей никак особо на общих знакомых не среагировал. На историю их разрыва тоже.

Саше стало жарко в машине. Так и укачать может: Когда они только отъехали от ресторана, она попросила Алексея чуть-чуть включить печку. Чуть-чуть. Но удивительно, как все мужчины схожи в одном: для них не существует «чуть-чуть включить печку», надо обязательно крутануть колёсико или кнопку (у кого там что) обогревателя на полную! Вжих - и до конца, градусов на тридцать. Просишь уменьшить - вжих до значка «снежинка». Мол, для тебя, подруга, не жалко ни тепла, ни холода. Вот сейчас Саша попросит «уменьшить Африку» и получит включённый кондиционер. А потом снова замёрзнет, и снова  ждёт её горячий суховей из всех щелей вентилятора. То жарко ей, то холодно, будто ранний климакс у неё. А трогать самой кнопочки на «Его» машине нельзя, мужчины почему-то болезненно такое воспринимают, Саша это усвоила ещё в поездках с отцом. Автомобиль - часть мужчины, прикасаться к приборам - всё равно, что трогать немытыми пальцами пуговицы на его рубашке, не каждому и не в каждый момент это приятно.
Саша расстегнула полупальто, расслабила шейный платок. Сквозь закрытые глаза чувствовала, что Алексей её разглядывает. Да что разглядывает, просто щупает взглядом, перебирает её по косточкам, как хозяйка на рынке выуживает себе в пакетик крепенькие помидоры. Ну, и славненько, Саше только на руку, глаза открывать не надо. Она поёрзала в кресле, чтобы натянутая юбка правильно обрисовала выгодные стороны силуэта, щедро показав все нужные изгибы, повернулась чуть бочком, явив в отсвет уличного освещения, проникающего сквозь автомобильные окна, коленки, и замерла, вслушиваясь в его дыхание. В юности она очень переживала из-за этих коленок, острых, «как у Буратины», ей почему-то казалось, что привлекательная девушка должна иметь белые мраморные круглые коленные чашечки, пока ей не попался один эстет, убедивший её, что именно такие коленки, как у неё, а не свиные рульки, способны вдохновлять. А, видимо, эстетом Алексей как-раз и был, если так долго сверлил глазами сашины тонкие ноги.  Ещё чуть-чуть и просверлит взглядом дырку на чулках, лучше бы на дорогу смотрел. А безопасность, и правда, важнее. Саша запахнула пальто, спрятав себя, как устрица, бог с ней с жарой в салоне.

Какой чудный вечер! Дождь и джаз - очень кинематографично. Может быть, открыть глаза и посмотреть хотя бы эпизод? «Если бы Бог был диджеем, - пришла к Саше неожиданная мысль, - он бы сейчас поставил «Маленькую ночную серенаду» Моцарта». Это её вечер, её музыка. Неужели она произнесла свою мысль вслух?

Они въехали на Вантовый мост, и держать закрытыми глаза было больше невмоготу. В любую погоду и любое время года, казалось бы, скупой индустриальный пейзаж, открывавшийся с такого нетипичного петербургского моста, трогал за самую душу и будил какие-то потаённые чувства, избалованные красотой центрального парадного Петербурга, до того каждый раз это зрелище было новым и неимоверно красивым. Хорошо держать глаза вот так, полуприкрытыми, и наблюдать, как движутся и танцуют вдали на набережной красные и белые полоски от автомобильных огоней, горят прямоугольники разноцветной рекламы, вставленной в тонкие чёрные щитовые рамы, словно перегородчатая эмаль, а мосты на засыпающей Неве напоминают бабушкины сложенные спицы с начатым вязанием. И вся эта уютная, но всё-равно нездешняя картина предстаёт на фоне глубокого густого жёлтого неба, в которое проваливаешься, как в сок с мякотью. Если не знать, что время уже очень позднее, то можно принять метаморфозы электрических отсветов в небе за всамделишный закат. А солнце-то в этот самый момент, наверное, уже далеко внизу, под тобой, с тыльной стороны земного шара, и уже готовится скоро высунуться на востоке, у тебя за спиной, обманув зачарованного наблюдателя ярмарочной открыткой, прикнопленной к горизонту на западе. Вот так нарисуешь этакое диво акварелью или маслом, а люди посмотрят и скажут - китч, не бывает такого, сладенько и пошленько. А никакой это не китч, это самый, что ни на есть, Петербург! - Саша даже внутренне возмутилось неведомому критику. Что-то Рождественское было в этой театральной декорации, что-то из Щелкунчика. Интересно, а Алексей это видит? Способен вообще замечать красивое? Саша скосила глаз в его сторону. Руки на руле, взгляд вперед. Правильно, надо смотреть на дорогу. Саша хотела было сказать ему про красоту неземную и даже приоткрыла рот, да вовремя вспомнила, что и так чересчур много болтала в этот вечер, и, наверняка, восторженная идиотка - не та девушка, с которой он захочет ещё раз отужинать. Более разных существ в мире, как показалось ей в эту самую минуту, не было. Досадное чувство, что они больше не увидятся, и ещё более обидное - что не увидятся потому что он уже так решил, не она, паршиво и подленько закралось в сашину душу и принесло грусть. Вместе с этим нереальным пейзажем, слезливым дождём и блюзом, звучащем в машине, вместе с ощущением, что уходит что-то значимое, грусть эта была чем-то вполне материальным. Как если бы ты помнил что-то очень важное и только что представлял это в виде живой раскрашенной фломастерами картинки, и - ну вот же, вот, -ууупс!- и оно забылось, улетело навсегда, и ты не можешь вспомнить даже образа или хотя бы темы, которая занимала твой мозг секунду назад. Мой ли диск поставил «диджей»? «Не узнаю свою музыку, не узнаю!»

Съехав с кольцевой дороги, они проехали пару кварталов и оказались у знакомого перекрестка. К Сашиному дому можно подъехать прямо, в конце улицы свернув направо, а можно сейчас повернуть направо и обогнуть микрорайон по периметру. А ещё можно... Саша вдруг поймала себя на том, что нечаянно загадала, что если Алексей поедет именно вот «этой» дорогой, а никакой другой, тогда у них всё сложится. Как глупо! Почему житейское суеверие, этот неизменный спутник «бабизма», как говорит мудрейшая Натусик, всегда приходит в моменты, когда надо просто расслабиться (и пусть всё будет, как будет!), и решает за тебя, как быть, навешивает определённую программу последовательности событий и предугадывает их исход. И веришь ведь. Как дура.
Они поехали, вопреки всем сашиным вариантам, налево. Алексей, ещё не успев завершить поворот, крякнул как-то по-мультяшному, засмеялся, и, обозвав самого себя идиотом, потому что им надо было направо, стал высматривать вдали знак разворота. Пришлось проехать до следующего перекрёстка. Если бы он в этот момент посмотрел на Сашу, то, возможно, заметил бы в её лице перемену. Так казалось самой Саше, и она втянула шею в воротник пальто, словно черепаха, прячущая голову в свой спасительный панцирь. Они проезжали дом, где когда-то жил Игорь. Её Игорь.

Ещё совсем недавно казалось ей, что она излечилась от этого недуга, этой сжигающей всё внутри, как раковая опухоль, любви. Любви, которая по сути была болезнью, и из которой Саша выходила, как из самой настоящей наркотической зависимости, с ломками и срывами. Всё закончилось, но почему-то хочется зарыться в воротник по самую макушку от пытливых глаз Алексея, чтобы не прочитал он сашины спутанные мысли. Уже почти полтора года прошло после разрыва, мучительного, но необходимого для того, чтобы продолжать жить, но каждый раз, оказываясь в местах, которые их связывали и которых по Петербургу, как назло, понатыкано великое множество, сашино сердце испытывало ноющую боль. Поначалу она старалась избегать этих памятных мест, но таковое оказалось невозможным. В многомиллионном городе Санкт-Петербурге не было маршрута, который бы не был связан с Их Историей. Этот многоквартирный дом, мимо которого сейчас ехал, ни о чём не догадываясь, Алексей, около года был для Саши чёрной точкой на карте, гиблым местом, коего она сторонилась, прокладывая маршрут от метро так, чтобы не видеть ни окон, ни парадной. Только через много месяцев она насильно заставила себя сначала проехать в маршрутке, а затем и пройтись пешком мимо такого знакомого и когда-то самого гостеприимного дома. Надо было изгнать и до конца вытравить эту тупую фантомную боль, и раз за разом Саша, проходя по знакомому тротуару, с облегчением чувствовала, что что-то тяжёлое, наконец, выходит из неё, словно выдавливается инородное тело, измучившая заноза, вылезает с кровью и мясом. Сам Игорь выходит, но упирается, будто кальмар щупальцами, цепляясь за всё возможное, сопротивляется, но выходит.  Где-то полгода назад, почувствовав, что, наконец, освободилась, Саша на радостях позвонила Натусику, и как же они отпраздновали тогда, напились, насмеялись, навизжались и наревелись всласть. Ушла любовь-болезнь, осталась пустота и твердая уверенность, что такого Саша с собой больше не допустит. Влюбиться - да, очень хочется, но затянуть себя в омут не позволит теперь никогда. Собственно, сможет ли она снова влюбиться, да так, чтобы запорхали в животе бабочки, Саша не знала. Надеялась, что когда-нибудь сможет. Игорь бросил влюблённую Сашу легко и непринуждённо, отправив эсэмэску «Нам больше не надо встречаться. Не звони и не пиши». Просто и лаконично, без лишних объяснений. Убрал Сашу из «друзей» во всех социальных сетях и заблокировал её номер телефона в своём мобильнике. Причину разрыва не поняла ни Саша, ни многочисленное окружение общих друзей и знакомых. Но эсэмэска - это ещё не верх мужского цинизма и патологической боязни объясниться на словах при личной встрече. Натусика любимый бросил более изощрённым способом. В ту пору в правилах ежедневного любовного ритуала, заведенного счастливой парочкой, были обязательные записочки  со всякими ласковыми словами и пожеланиями на день, которые Натусик находила, просыпаясь утром (он уходил на работу в шесть утра, а ей надо было в офис к десяти). Однажды, одеваясь утром на работу и сладко вспоминая прошедшую ночь, она пошарила рукой в карманах и обнаружила привычный жёлтый листок. На таком же листке вчера было написано «Любимая, будь осторожна за рулём, сегодня скользко». Развернув листок, Натусик прочитала выведенные знакомым почерком слова «Ты мне надоела. Мы расстаёмся».

Алексей развернулся на перекрёстке и поехал в обратную сторону. Саша снова взглянула на дом, где когда-то была счастлива, на окна квартиры Игоря, в которых сейчас горел свет сквозь зелёные занавески, и подумала, что, вероятно, новые въехавшие жильцы, по всей логике вещей, должны быть крепкой дружной семьей. «Потому что зелёные занавески» - вот такая вот сашина логика вещей.
Прислушиваясь к себе и убеждаясь, что не осталось никаких чувств и эмоций, когда она смотрит на его дом, Саша окончательно поняла: Игорь ушёл из неё навсегда. Квадрат окна его комнаты, квадрат лоджии, ныне захламленной, и квадрат выхваченной фонарём в темноте части длинного прямоугольного дома потревожили сашино заснувшее было воображение и подарили забавную мысль: имя «Игорь», по сути, тоже какое-то квадратное. И-Горь. Вот такая занимательная геометрия, такой вот ономастический символизм.

Автомобиль въехал в сашин узкий двор без сквозного проезда, и Алексей стал выискивать глазами место для парковки. Саша снова загадала: будет место, он останется у неё. Мест не было. Ни одного.

-Да, вот такие у нас дворы, их проектировали, когда у населения в подавляющем большинстве авто не было, - мягко сказала Саша и отстегнула ремень безопасности.

Алексей взял Сашину руку, перевернул ладошкой вверх и осторожно, как показалось ей, поцеловал, держа руку на  запястье, как если бы он измерял ей пульс. Было немного щекотно, и Саша подумала, что, наверное, целование рук-не ежедневная его практика.

Заканчивался (уже закончился) чудесный вечер в компании с умным взрослым привлекательным мужчиной. Через несколько часов у него самолёт в Германию, и надо бы, по-хорошему, его отпустить восвояси, путь уезжает, с ней останется приятное послевкусие, ощущение губ на ладошке, запах хорошего одеколона. Это лучше, чем комкать приближающуюся короткую ночь, приглашать «на кофе», вносить неизбежную суету, хотя, если бы он только знал, как сильно ей этого хотелось. Сердце тикало со страшной заведённой силой, и Саша ужаснулась тому, как близко она была сейчас от возможности «всё испортить».

Она сказала ему, что счастлива.

Слова эти раздразнили Алексея, о чём она пожалела в ту же минуту. Нажав на газ, он въехал на газон. Надо сейчас осторожно прогнать его.

Выйдя из тёплого салона на ледяной колючий дождь и дойдя до парадной, Саша поймала себя на том, что больше прислушивается к своим эмоциям и ощущениям, нежели продумывает фразы, тактичные и убедительные для отказа. На ум так ничего и не пришло.

Алексей предложил вместе с ней погулять с собакой. Саша что-то отвечала, пытаясь шутить, была уверена, что делает это невпопад, и чувствовала, что вся она сжимается, уменьшается в размерах до Дюймовочки от неловкости ситуации и неибежности приведения каких-то аргументов, «почему, собственно, нет».
А почему, собственно, нет? Почему, почему, почему нет? Правила игры, придуманные не ею, имеют право на существование, только если она сама вовлечена в эту игру, где надо следовать по разложенному картонному полю за пластмассовыми фишками по всем завиткам расчерченных витиеватых линий.

Они стояли у входной двери и всматривались друг в друга. Слышны были звуки телевизора из окна первого этажа. Пульсировали виски. «Пусть, пусть я испорчу всё, но приглашу его на кофе», - билась в голове мысль. - «Вот сейчас он начнёт прощаться, и я ему скажу об этом. Невзначай так скажу, небрежно. Как будто мне всё равно, что он ответит».

Но Алексей не попрощался. Он стоял и ждал, когда она приложит ключ-«таблетку» к домофону и откроет дверь. Он был уверен, что войдёт. Просто даже мысли не допускал, что Саша может его не пригласить в квартиру. Абсолютно уверен. Точно так же убеждён он, что свидание продлится столько, сколько он запланировал - час или два - а потом он уедет к себе, соберет вещи, вызовет такси в аэропорт, окунётся в свой бизнес. У него все продумано, запланировано и внесено в красивый кожаный ежедневник. И Саша запланирована на этот вечер. У таких, как он, не бывает сбоев в программе. И второй встречи не будет, потому что это уже «не формат». В коробке у диджея только его диски.

Саше стало вдруг нестерпимо обидно за себя. «Ты и меня сосчитал» - вспомнила она мультик из детства про козлёнка, который умел считать до десяти.
Прежде, чем жалость к себе, любимой, заполнила весь сашин мозг, Алексей вдруг притянул её к себе, обнял и стал целовать - в губы, нос, щёки, во всё, что попалось ему на пути. Саша стояла, не двигаясь, не сопротивлялась, с досадой обнаруживая, что, хотя и отвечает ему, кажется, тем же, но не испытывает при этом никаких эмоций. Пустота. «Так ли должен звучать в тебе твой первый поцелуй?» От осознания вакуума Саше сделалось так тоскливо, что она осторожно оттолкнула Алексея и нырнула в дверь. Бездушный кодовый замок защёлкнулся за ней. Ууупс, и нет Алексея. Затих джаз на полуфразе.

Саша стояла с минуту, прижавшись к двери с внутренней стороны, и гнала от себя неугомонные мысли. Там, с обратной стороны стоял Алексей, тот самый Алексей, которого она себе загадала, выбрала, обаяла, раскочегарила, и от поцелуя которого сейчас не испытала никаких чувств. Неужели она просто превратилась в скучную клушу, чуждую спонтанной романтики и отчаянных поступков, о которых потом так сладко вспоминать? По-английски «влюбиться», если дословно, - «упасть в любовь». Возможно, она слишком много за свои тридцать лет вот так «падала», что поскользнуться и упасть теперь практически не представляется возможным? Да и набила себе стойкий противоударный панцирь на мягком месте падения. Ощущение, что чувство влечения к мужчине атрофировано, как парализованная мышца,  привело Сашу в тихий ужас. «Может, нам выпадает определённая доза любви в единицу времени? Раз в год или три года, например», - думала она, поднимаясь по лестнице. - «Моя доля истрачена  не на тех мужчин...»

Рука заторможенно нажала на звонок эльвириной квартиры. Внутри послышался бодрый лай, и Саше стало чуть легче. Едва дверь приоткрылась, в щель протиснулся Махно и запрыгал на коротеньких лапках, пытаясь дотянуться до хозяйки. Саша взяла его на руки, уворачиваясь от слюнявых поцелуев, и ещё раз подумала о том, что преданней и бескорыстней, чем собачья любовь, в жизни не может быть ничего.

-Что с тобой, дорогая? - Эльвира с тревогой посмотрела на Сашу. - На тебе лица нет.

Саша выдавила худосочную улыбку.
-Я, Элечка, кажется, скучная фригидная тётка.
-Ну, это ты, мать, брось. Мне вот через месяц пятьдесят, и с высоты своего огромнейшего опыта скажу тебе: правы французы, не бывает холодных женщин, бывают неумелые мужики. Значит, не тот тебе парень попался, плюнь и разотри.

Саша открыла дверь и впустила собаку в коридор.
-Тот, Элечка, тот. Просто у меня сегодня была попытка что-то изменить, и я ей не воспользовалась. Спасибо тебе за Махношу.
-Да не кисни ты! Их вагон и маленькая тележка. Завтра другой появится, ещё жаловаться прибежишь, что чувствуешь себя озабоченной.

Эльвириному оптимизму завидовали все, кто с ней общался. Саша подозревала, что это игра на публику, и на самом деле соседка думает иначе, но сегодня ей очень хотелось поверить в сладкую ложь: «их», действительно, вагон, и Саше надо только побороть лень и выбрать.
Скинув верхнюю одежду и нырнув в уютные тапочки, она подошла к окну. В свете фонаря был виден мужской силуэт. Сколько времени прошло, пока Саша поднималась по лестнице, болтала с соседкой, раздевалась? Кажется, очень много. Это не может быть он, определённо, не может. Такие мужчины не ждут больше минуты. А такую дуру, как она, не ждут вообще.

Неожиданно раздался звонок мобильного.
-Ты не пожелала мне «Спокойной ночи».
Его голос звучал ласково и игриво.
-Спокойной ночи, Лёша.

Он, кажется, сказал ещё пару фраз. Спросил, где она работает. Разве это важно? А, может, и важно, раз он не спрашивал о ней практически ничего за сегодняшний вечер. И вот, надо же, спросил, когда уже, вроде бы, расстались.

«А ведь зацепила я тебя», - забрезжила победоносная мысль.

Саша провела рукой по волосам. Сейчас октябрь, к декабрю волосы немного отрастут, и она сделает потрясающую новую стрижку к Новому Году. И завтра же поедет к своей портнихе, надо заказать вечернее платье.
Наблюдая, как отъезжает его машина, Саша перебирала в голове варианты фасона новогоднего платья. Того самого платья, которое сведёт Алексея с ума. С открытой спиной и обтягивающими тонкие предплечья рукавами. Сашино воображение генерировало идеи на полную катушку. «Никуда ты не денешься, соколик мой!» Автомобиль завернул за угол и исчез. Саша сладко потянулась и направилась в ванну. «Никуда не денешься!». «Каждый вечер в нашем зале играет Вольфганг Амадей!»

...Но упорный, ставший уже узнаваемым блюз, словно волна, накрывал собой знакомые аккорды «Маленькой ночной серенады», отдавался часовым механизмом в её висках и не оставлял места никакой другой, даже божественной музыке. За диджейским пультом сидел профессионал.







 


Рецензии
Великолепно написано! Обожаю Вашу прозу! Успехов Вам и всех благ!
С уважением.

Вера Эльберт   01.12.2023 01:50     Заявить о нарушении
Вера, спасибо Вам!

Светлана Васильевна Волкова   02.12.2023 23:57   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.