Старое и новое

СТАРОЕ И НОВОЕ


Не сочтите за хвастуна... Фамилия у меня такая — Пушкин Александр Сергеевич.


И внешнее сходство замечательное: волосы курчавые, губы толстые, лоб заметный, взгляд проницает.


И, как на грех, пишу: стихи, проза и прочие маленькие трагедии.


Разница в одном — не признают.


– Ты, – говорят мне, – может и Пушкин, да не тот. И сходство здесь не столько тебе в плюс, сколько в минус. Писатель, раз уж назвался Пушкиным, должен быть меньше всего на него похожим. А ты, понимаешь, след в след по проторенной дорожке. Ну что это за названия «Капитанская дочка», «Пир во время чумы»... Всё это классика, а у классики не может быть два автора.


– Названия, возможно, и классические, – пытаюсь их образумить, – а конфликты самые что ни на есть, современные. «Станционный смотритель» — о плохой работе железнодорожного транспорта, «Арап Петра Великого» — о нерасторопности наших  внешнеторговых организаций, себе в убыток заключающих сделки с западными фирмами, «Борис Годунов» — о тяжбе между генеральным директором объединения и общей массой сотрудников.


Думаете, убедил? Даже мысль пришла фамилию сменить. Но тут произошли обнадёживающие перемены в издательстве. Выходит, смекаю, не всё потеряно. За рукописи — и вперёд!


Появляюсь у нового редактора, а у него на физиономии ярко выраженный транзитный синдром: едва освоился с должностью, а уже ощущает горечь предстоящей разлуки. И всё потому, что добиваясь назначения, неосторожно пообещал печатать исключительно местных авторов. А заручиться обещанием читателей покупать их книги, не додумался. И теперь летел в финансовую бездну со зловещей стремительностью.


– Постараюсь вам помочь, – говорю и протягиваю рукописи.


– Пушкин... – прочитал он, светлея разумом. – «Моцарт и Сальери». Что-то знакомое, но где встречался, не припомню. Вы уже печатались?


– Тема, – обхожу вопрос, – не сомневайтесь, свежая. Прямо с моей литературной грядки. К тому же чрезвычайно актуальная: конфликт поколений в Союзе композиторов.


Но редактор не слушал и не слышал меня.


– Если даже и было, – бормочет, – что из того. Значит, проверено, мин нет. Новое — это хорошо забытое старое. Не подведи, брат Пушкин!


И тут же, минуя худсовет и корректора, направил рукопись в набор.


Книгу распродали в два дня. Редактор мне звонит:


– Не ли у тебя чего-нибудь... старенького?


– Как же, – отвечаю, – чернила не успели просохнуть, то бишь, компьютер  ещё не остыл. «Медный всадник» называется. О борьбе с бюрократией за сохранение памятников культуры.

Борис Иоселевич