Верный муж

  Лель, я пришел!  Ты где?  Нет, чтоб мужа встретить с улыбкой, да поцеловать покрепче. Все ж таки  муж домой вернулся, а не болтается,  где не попадя. Ценить должна, пылинки сдувать, а ты даже выйти, глянуть, а вдруг, кто чужой завалил, и то не соизволишь. Господи, за что маюсь?  Чего под нос бубню? Лелечка, я не бубню, я песню напеваю.  Здравствуй солнышко. Ничего я не натворил! Если назвал солнышком, значит, сразу – что-то натворил. Вот логика! А если просто любуюсь на свою вторую половину, радуюсь, какую жену мне Бог послал. А при чем тут леший?  Что, что? Меня тебе он подкинул?! Лель, я не подкидыш, я мужчина. Ну вот, опять обижаешь, какой я тебе лопух? Ты лучше послушай, что сегодня со мной приключилось.  Не поверишь, если расскажу. А ты и так не веришь?  Когда я тебе врал-то? Всегда, все, как на духу говорю. Меня рентгеном можно просвечивать. Чист, как стеклышко.  Лель, ты меня не запутывай,  ты лучше послушай и возгордись, какой у тебя муж!   Лель, я такое совершил! Далеко не каждый мужик это может сделать. Да я думаю никто, кроме меня. Нет, точно никто! И то, только потому, что я тебя так люблю!  В общем, Лель, рассказываю. Ты только до конца дослушай, не ори раньше времени, ладно?   Ты  мне   сегодня  с  утра чего велела сделать? Правильно, деньги за путевку сына, какой-то мымре из родительского комитета передать. Ты как сказала: - Зовут - Люда. Подойдет, спросит, ты отдашь. Нарядила меня в синюю рубаху, в джинсы голубые, чтоб узнала она меня.  И вот я, весь сине-голубой, подхожу к метро, смотрю стоит, вроде похожа, как ты и описывала. Белая, пушистая, как кошка. Глазами так и зыркает.
  - Вы Люда, - спрашиваю.
  Она разулыбалась.
  - Да, - говорит, - Люда.  А Вы Витек?
  - В общем-то, - говорю, - да, но что ж так фамильярно? Лучше Виктор Иванович.   
  Она мне: – Нет, Витек мне больше нравится.
  Ну,  думаю,  какая разница, пусть   себе    называет,    деньги     щас    отдам  и  ходу. 
  Она говорит: – Деньги при себе? 
  Я ей: – При себе.
  Она: – Тогда пошли.
  -   Куда пошли, - спрашиваю, - я здесь    готов.   
  Она  мне: – Да    неудобно  как-то  здесь,  да и неприятности могут быть.
  - А идти то далеко, - спрашиваю.
  - Да нет, - отвечает, - минут десять, здесь за углом.
  Ну, думаю, боится, вдруг деньги-то отберут, дома видно собирает. Идем, она меня  пытается под руку взять. Я, наоборот, на тактическое  расстояние пытаюсь отодвинуться. Она улыбается, подмигивает, не тушуйся мол. А чего мне тушеваться? Детей мне с ней,  что ли крестить? Отдам деньги, и так меня и видели.  Пришли мы, поднялись в квартиру, чистенько так, просторно. На всю комнату – одна кровать, да стул. Смотрю, Лель, она начала все с себя снимать. Я обалдел.
  Она мне  говорит:  - А ты чего не раздеваешься?
  Я говорю: – А зачем?  Я деньги и так отдать могу.  А если вы сексуально озабочены, так это ваша проблема.
  Она мне: – У меня проблем нет.  Это у тебя проблемы,     вот   я   и   решила  помочь.    
  Я   начинаю  кумекать,  что что-то тут   не  то. 
  - Ошибка, - говорю,   - видно   вкралась. Вы   Люда?
  - Да, - говорит, - Люда.
  - Вы деньги собираете?
  - Да. В каком то смысле   собираю,   зарабатываю     короче. 
  - А   для   чего? - Спрашиваю.
  Она мне: – Ты что, чокнутый, что ли?  На что деньги зарабатывают?  Кушать-то хочется, да и голой ходить холодно.
  - А на лагерь, - спрашиваю, -  не собираете?
  Она мне: – Ты что - мент?
  И, представляешь,  начинает на себя  быстрее все снова напяливать. А сама кричит:
  - Ничего не было, я тебя на чашку чая пригласила, так что пришить мне нечего!
  Я говорю: - Я ничего пришивать и не собираюсь.  Мне бы только деньги сыну на лагерь отдыха сдать.
  - Так ты не мент? - спрашивает.
  - Какой  мент? Я  их сам до смерти боюсь. Инженер я.
  Она в хохот.
  - А мне, - говорит, - "мамка" позвонила. Чеши, мол,  к метро, там мужик будет весь в голубом, Витьком зовут: проблемы у него по мужской части, так    что ты уж расстарайся,   помоги, чем можешь, мужику.   А я завсегда, пожалуйста.  Работа такая.  А халтурить я не люблю, по высшему классу обслуживаю.
  А сама смотрит на меня, типа, что, мол, дальше? Лёль, я как кремень. Даже не дрогнул. Она, в связи   с    таким   недоразумением,    даже   забесплатно соглашалась. Я не соблазнился. Ты ж у меня единственная, Лель, клянусь! Все, как на духу говорю, правда.  За что подзатыльник? Больно же! Деньги где? Как где – отдал. Мы ж бегом к метро, а там эти двое стоят, друг на друга косятся, а не подходят. Ну, разобрались. Первая-то Людмила, того хмыря в голубом к себе повела лечить, а вторая с меня деньги, за здорово живешь, сорвала, обругала еще, что долго ждать пришлось, и ушла. Лель,  ей   лет шестьдесят:  страшная,   даже деньги было жалко отдавать. А ты говорила светленькая, пухленькая. Как это седые и светлые одно и тоже?  И не пухленькая, а толстая. Какая мне разница кому деньги отдавать? Да никакой. Просто симпатичной и отдавать приятнее. Так что не волнуйся, задание твое я выполнил, да еще и любовь свою к тебе доказал. А ты даже встретить не хочешь, ласкового слова от тебя не дождешься, чуть что, сразу рукоприкладство начинается. Чего опять под нос бурчу? Да это, Лель,  от радости, что все так хорошо закончилось  - без гипса и синяков. Чего шепчу? Да я не шепчу.  Песню, Лель, от радости напеваю!