Вольга. Часть 2

Два дня Вольга ни с кем не разговаривал, то сидел у окна, то молча бродил по двору. Тётка Глафира его не трогала. Ест, пьёт, спит, значит, жив будет, а остальное пройдёт, только бы его отца дождаться. Млада жалела мальчика, старалась его как-то развеселить, пыталась с ним играть, но тот только молчал, да смотрел куда-то в сторону. Глафира занималась грудничком. Мыла его, стирала пелёнки, да носила к соседке на кормление, благо у той молока было с избытком, хоть и родила уже как пол года назад.
Погода стояла солнечная, но морозу убыло. Как и предрекал Славомир, оттепель наступила и не спешила уходить. Ребятня гурьбой бегала по улицам, кидалась снежками, сияя алыми щёчками и заливисто смеясь. Весь словно ожила, стряхнув с себя сонную одурь зимы. Над крышами хат вился сизый дымок, игриво клубясь и взмывая в голубую высь. Вслед за ребятнёй на свежий воздух вышли и бабы, и даже старики. Все спешили глотнуть всё ещё морозного, но уже лёгкого, бодрящего дыхания весны. Млада стала понукать Вольгу прогуляться, подначивать его и так и эдак. Мальчик долго упирался, но, в конце концов, сдался, и они вышли на двор. Вольга осмотрелся, всё казалось каким-то серым, пустым. Вдруг в голову ударило что-то твёрдое и разлетелось веером белых ледяных брызг. Млада захохотала, прикрывая рот ладошкой, и принялась лепить второй снежок. Вольга хотел было отвернуться, но откуда-то в нём проснулся неожиданный задор, улыбка сама наползла на хмурое лицо. Он ловко подхватил горсть снега, крепко сжал и метнул. Девушка отскочила в сторону, но поскользнулась и плюхнулась на то место, которое спиной уже не назовёшь. Вольга победно вскинул руки вверх и громко засмеялся, вторя ему, засмеялась и Млада. Глафира не стала им мешать. Младе, конечно, не по возрасту уже с мальцами снежками баловаться, уже пора бы жениха приглядывать, но сейчас был особый случай.
В самый разгар игры, Вольга услышал крики с околицы. - "Идут! Идут!", кричал кто-то из ребят. Млада спешно отряхнулась и пошла на крик, поглядывая, чтобы Вольга не отставал. Следом из дома вышла Глафира и поравнялась с ними. Веселье пропало само собой. Все понимали, какой разговор предстоит с отцом Вольги. Мальчик тоже нахмурился и вновь глядел на всё словно через пелену мрака.
Охотников завидели ещё издалека. Впереди шёл Драгомир. На его лице была тень, брови нависали словно тучи, над тёмными глазами. За его спиной виднелись двое полозьев. На одних дюжие молодцы тащили огромную тушу медведя, а что было на других, разглядеть пока не удавалось, но тревога уже закралась в сердце Вольги. Млада, почуяв недоброе, стала теребить край платка, а Глафира велела им стоять на месте и пошла навстречу Драгомиру. Воин встретил её тяжёлым взглядом.
- Кто? - спросила Глафира с тревогой.
- Воля... - произнёс тихо Драгомир, беспокоясь, чтобы Вольга не услышал их разговора. - Заряне не говори пока, пущай родит, а там уж я позабочусь, чтобы всё у них было ровно. Я Воле жизнь должен. Мы на матёрого шатуна наткнулись, моя то вина, я не углядел. Косолапый выметнулся прямо на меня, а Воля меж нами встал. С ножом на бера кинулся. Покуда я рогатину взял, да остальные подоспели..., - Драгомир вздохнул, отводя взор, - в общем ежели б не он, не топтать мне землю.
- За что ж ему такое, - пробормотала Глафира, вытирая слёзы. - Нет больше Заряны, Драгомир, ушла две ночи назад, только ребёночек малый и остался.
Драгомир чуть вздрогнул и взглянул на Вольгу, молча стоявшего неподалёку. Мальчик готов был расплакаться, без всяких слов предчувствуя беду. Вдруг, взгляд воина стал суровым и решительным.
- Я мальцов к себе возьму. У Снешки моей двое всего, чай ещё двоих прокормим без труда. Обучу их всему, что умею сам. В люди выведу. По Заряне с Волей справим добрую тризну, такую, чтоб долго помнили их в этом мире, да чтобы сладко им было в том.
Глафира ничего не ответила, лишь кивнула и махнула рукой Вольге, чтобы тот подошёл.
- Ну, ты уж сам с ним поговори, только ты с ним полегче, малец юн совсем, - тихо сказала Глафира и пошла обратно в весь, поманив младу за собой.
Вольга неохотно подошёл к могучему охотнику, ожидая тяжёлых вестей. Полозья с тушей медведя уже подтащили к самой окраине, а что лежало на вторых, пока было трудно разглядеть, но мальчик не видел отца среди мужчин, вернувшихся с охоты, и тревога росла в детском сердце с каждым мгновеньем.
- Глафира просила с тобой быть мягче, но, то бабье виденье, а по мне ты парень уже большой. Твой отец спас мне жизнь... - произнёс Драгомир и замялся на мгновенье, сам удивляясь собственному замешательству. - Мою спас, а свою отдал, -  промолвил он, наконец.
Вольга стоял неподвижно, даже бровью не повёл. Он слышал, что его отец погиб, но это казалось чем-то далёким и ненастоящим, не ощущалось и не понималось. Словно отец ушёл на охоту вновь, а завтра вернётся и снова будет с ним играть, подхватывать на руки, бороться и учить драться ножом. 
- Вы с братом будете жить у меня. Снеша моя за вами приглядит, покуда я дела улажу, - добавил Драгомир.
Вольга молча кивнул, но слушал в пол уха. Его взгляд был прикован к полозьям, на которых тащили тело, завёрнутое в шкуры. Мальчик хотел подойти, но Драгомир прихватил его за локоть:
- Не сейчас, иди к Глафире пока. Завтра с ними попрощаешься, сейчас не время ещё. Иди, - настоял охотник, и Вольга послушно развернулся и побрёл по дороге, не видя толком ничего, словно в ночном полумраке. Ноги сами привели в дом Глафиры, где он вновь уселся у окна и принялся обстругивать деревянную фигурку.
Мальчик ни с кем не говорил до самой темноты и отказался от еды. Млада тихо плакала, но так, чтобы Вольга не заметил. Глафира забеспокоилась, но на утро он завтракал со всеми, и выглядел настолько бодро, насколько вообще мог выглядеть ребёнок в его положении. Не успели убрать со стола посуду, как в дверь постучали, а затем в хату вошёл Драгомир и сказал, что Вольга может пойти домой и побыть с родителями напоследок. Глафира хотела что-то спросить, но охотник её опередил и пояснил, что погребальный костёр будет готов к обеду на лысой горе, подле храма Велеса.
Вольга вопросительно взглянул на Глафиру, та кивнула, и мальчик, накинув тулуп, отправился к себе домой, точнее туда, где раньше был его дом, а теперь лежали тела его родителей, ожидающие погребения. 
Отворив столь привычную дверь, Вольга вошёл внутрь с ощущением, что попал в какой-то другой мир. Мир грубый и суровый, холодный и неприветливый. Все знакомые с детства вещи казались чужими, а обёрнутые в лён тела, лежащие на носилках у кровати, были совсем не похожи на родителей.  Мальчик хотел было уйти, но какое-то странное чувство его удержало. Он вдруг осознал, что сейчас у него есть последняя возможность сказать родителям всё, чего так и не сказал. Ему почему-то показалось, что именно сейчас, они ещё могут его услышать.
Вольга осторожно сделал шаг, будто боялся, что родители оживут и станут его ругать. Он даже не знал за что, но почему-то было такое ощущение. Постояв немного в тишине, Вольга собрался с духом и подошёл ближе. Смотреть на безжизненные тела не хотелось, и он сел на табуретку боком к ним. Немного выждав, Вольга начал говорить:
- Вот я пришёл, - вырвалось почему-то. - Будимира сейчас Глафира моет, а я ещё с утра умылся, как вы всегда велели, и поел, - слова давались с большим трудом, какие-то глупые и несуразные. - Драгомир обещал нас к себе в дом взять. А я вот человечка выстругал, - продолжал Вольга, вытащив из кармана деревянную фигурку, - а вы ушли и уже не посмотрите, какой хороший получился... - по щекам мальчика скользнули крохотные капли. - Надеюсь, вам будет хорошо там, вы только приходите, хотя бы во сне. Славомир говорил, что души могут во сне являться, вот вы являйтесь, я вам всё-всё буду рассказывать, - говорил Вольга сквозь слёзы. - Я за Будимиром пригляжу, вы не волнуйтесь, с ним всё хорошо будет, я обещаю. Только вы приходите, иногда хотя бы, - просил мальчик с надеждой. 
Его щёки покраснели, а в горле встал ком. Вольга не мог больше произнести ни слова, он просто сидел рядом и вспоминал. Вот ему семь лет и отец впервые берёт его на рыбалку. Рано, на заре они выходят из дома, но в глазах мальчика нет и намёка на сон, они полны радости и восторга. Вот ему уже девять и они бьются на деревянных ножах, отец умело уходит от простых выпадов Вольги и легко наносит точные удары в ответ, но от этого не обидно, скорее только разгорается детский задор. Воспоминания всплывали одно за другим, пока Вольга не уронил голову на плечо и не засопел. 
Мальчик вздрогнул, почувствовав чужую руку у себя на плече, и открыл глаза.
- Вставай, костёр уже готов, - произнесла Глафира тихо, стараясь не смотреть мальцу в глаза.
Вольга потёр глаза и, находясь ещё в полудрёме, вяло пошёл к двери. Глафира помогла ему надеть тулуп и шапку и вывела его во двор. Солнечные лучи больно резанули по глазам. Вольга сощурился, прикрыв лицо ладонью. Глафира взяла его за руку и повела к месту погребения. Все жители веси собрались у лысой горы, на вершине которой виднелись аккуратно сложенные брёвна с телами мужчины и женщины, лежащими на них. 
Соседи смотрели на мальчика с сочувствием, женщины тихо плакали, Млада и вовсе рыдала, не стесняясь слёз. Глафира подвела мальчика к подножию горы и передала Славомиру.  Волхв наклонился и тихо произнёс:
- Ты будешь стоять рядом и держать факел, что я тебе передам. Когда я закончу свою речь, ты сможешь в последний раз обнять их, и должен поджечь поленья. Ты всё понял?
- Да, - пробормотал Вольга, чувствуя, как боль жжёт его сердце.
Славомир взял его за руку и повёл к вершине. Горой на самом деле назывался невысокий, но крутой холм, на котором обычно устраивали погребения. Когда они поднялись наверх, волхв принял из рук Драгомира горящий факел и передал Вольге. Мальчик крепко сжал древко, от боли хотелось плакать, но сил на это уже не было.
Славомир долго обращался к разным богам, чтобы достойно приняли усопших в другом мире, затем произнёс поминальную речь, об их делах на земле и о той горечи, что принёс их уход всем живущим. Когда он закончил, он кивнул Вольге и мальчик подошёл последний раз взглянуть на родителей. Они лежали, словно спали, их лица были светлыми, но пустыми, в телах не чувствовалось жизни. Вольга хотел бросить факел, но в последний миг, вдруг крепко обнял мать и заплакал. Долго держал её не решаясь отпустить, никто не смел ему мешать. Люди молча наблюдали за прощанием. Наконец мальчик бережно отпустил тело матери, отдышался, вытер рукавом лицо и, отойдя на шаг, бросил факел.  Масло вспыхнуло мгновенно. Пламя обдало Вольгу волной жара, но мальчик не шелохнулся. 
Когда огонь поутих, а от тел уже почти ничего не осталось, к Вольге подошёл Драгомир и тихо произнёс:
- Вот и закончилось твоё детство, малец. Теперь тебе за многое отвечать самому.
Вольга ничего не ответил, только кивнул и продолжил наблюдать, как пламя поглощает останки его родителей.