Одичавший кот

Страшный верховой пожар налетел на село с востока.
Внезапно.
 Хотя уже второй месяц стояла удушливая жара и сушь, и вокруг горели леса, и сёла  жили как во фронтовой полосе, в дыму и серой мгле.  Хотя измученные лесники и пожарные  постоянно прокладывали противопожарные полосы ,опахивали, тушили очаги возгораний и поговаривали об эвакуации населения – всё равно, как водится, не успели.  Да что же за беда такая у российских мужиков! Ну как ни стараются, всё равно  ничего не успевают, и  всякие беды налетают, разумеется, внезапно. Ведь только судили, да рядили – куда и как эвакуировать, да технику подгоняли, да плачущих бабушек, вцепившихся в свои избы да подворья, уговаривали, как внезапно сильнейший ветер поднялся,  ураган просто, который и раздул верховой пожар.
Огонь перелетал гигантскими скачками, с кроны – на крону,и те, сухие , как порох, вспыхивали моментально. Не успели оглянуться, как запылали деревенские деревья, сараи и крыши домов.
В огне, обезумев, метались люди, коровы, собаки, прочая деревенская живность. Все галдели, кричали, мычали в ужасе и панике. Уж, куда там до животных – людей спасти бы! Хорошо хоть - автобусы, грузовики успели подогнать заранее, вывезли людей. А сколько горя было из-за погибающей скотины! Хотя бы отогнать пытались, да где уж там. . .
Ото всей этой суматохи и ужаса Васька сумел сбежать. Огонь только слегка лизнул рыжую шёрстку, да жёсткие усы завились колечками. Он бежал, себя не помня, в поле, где залёг в каком-то овражке возле ручья, забившись в чью-то брошенную нору  и трясся от страха под своей рыжей шкуркой, пока не затихли далёкие крики, и не смолк жуткий рёв стихии. Ночью он выполз из убежища. Но к селу и близко нельзя было подойти - факелами догорали деревья и брошенные дома.
 Лишь только к вечеру следующего дня Васька осмелился приблизиться  к жутким развалинам и пепелищу, которые остались от села. Кругом, при малейшем ветерке, волнами поднимался сизый дым, обгоревшая земля чадила невыносимо, но Васька упрямо бродил у окраины. Голод гнал его  к селу, и кот начал надрывно и горестно мяукать. Где же прячется любимая хозяйка с большими и тёплыми руками, которые так волнующе гладили рыжую шёрстку? Васька  с наслаждением выгибался и кружился, тёрся под лаской любимых ладоней, оглушительно мурлыкал. Как он любил забираться на мягкие колени, покрытые юбкой, и переступать по ним, мять их, урча от восторга, передними лапками, выпуская коготки и цепляя ими юбку, за что ему порой влетало от хозяйки, но не больно, а ласково. Иногда его и с колен сбрасывали, но он снова взбирался упрямо, и с наслаждением мял тёплые колени лапками и ластился, мурлыкая. Где же эти любимые колени и руки? Руки, которые подносили ему миску с восхитительно пахнущим молоком или рыбой?
Есть хотелось невыносимо, а хозяйка всё не выходила. Осмелившись, Васька зашёл в село, шарахаясь от клубов дыма и головней, искал хозяйку и жутко, надрывно мяукал в зловещей тишине.
 А где его подружки? Не видно было ни пушистой белой Мурки, ни ободранки Дуськи, которая сама за ним бегала, ни даже противного задиры Тимохи, с которым он постоянно дрался из-за красавицы Мурки.
Даже ужасные деревенские собаки, которых он жутко боялся, и при первом взлаивании взвивался к самой кроне ближайшего дерева -  куда-то подевались. Да и деревьев нет! Стоят только чёрные , обугленные стволы!

 Васька уже устал кричать и охрип.  Вместо мяуканья из горла вырывалось какое-то сипенье ,но вдруг он узнал свой дом! Отыскал! Домом эту груду головней уже нельзя было назвать, но печка стояла! Печка, на тёплую лежанку которой он так любил забираться зимой и спать, свернувшись клубочком! Печку, к тёплому боку которой очень приятно было прижиматься и согреваться! Печку он любил  почти так же, как хозяйку. Нет. Хозяйку любил больше! Ну где же хозяйка?! Васька замяукал с утроенной силой, но всё напрасно. Не выходила хозяйка. Лишь нахмуренная, закопчённая печка стояла одиноко. Васька подошёл к закопченному  боку печки и потёрся об него. Как об хозяйкину ладонь. На чёрном боку печки образовались светлые полоски и потёртости, а Васькина рыжая шкурка почернела. Ещё и поцарапав печку для порядка, Васька вздохнул и побрёл обратно в поле, к своему овражку, к  спасительной норе.
 
Надо было как-то выживать, учиться жить заново. Для начала,Васька подошёл к ручейку и напился из него. А потом начал охотиться. Охотиться он не умел и не любил.  Недаром хозяйка называла его дармоедом, ругалась, что он расплодил полный дом мышей. И ставила в пример ободранку Дуську, которая всех мышей в своей избе переловила, и к ним захаживала. Помогала своему ненаглядному Ваське. А он всё равно от неё сбегал.
Васька затаился и стал ждать. Первый мышонок достался нелегко, но зато насколько упоительна была эта первая победа и добыча! Охотничий азарт разгорался, и дело вскоре пошло на лад. Уже не так голодно было, а поил ручеёк с чистой водой. Но каждый день Васька ходил к пожарищу. А вдруг появилась хозяйка? Вдруг позовёт? Он настораживал уши, мечтая услышать родной голос, только ветер шелестел  травой, упрямо пробивавшейся сквозь золу и пепел. Побродив по развалинам и помяукав в напрасной  надежде, Васька подходил к любимой печке и тёрся о её тёплый бок. Словно о  ладонь хозяйки.

Нюра не могла уснуть. Она ворочалась на узкой жёсткой кровати в спортзале школы, куда временно поселили погорельцев. Среди односельчан она считалась чуть ли не счастливицей, ведь не потеряла почти ничего, кроме небогатой избы, кур, да кота. Ведь  большинство лишилось коров – кормилиц и прочей домашней живности. А Нюра тосковала и плакала.  Да! Плакала по своему дому, курам. . . А больше всего – по коту. Старалась плакать незаметно, шепча: «Васенька. Васенька. . .» Но всё равно подруги над ней посмеивались. А чего смеяться? За годы её одинокой жизни Васенька стал для неё самым родным существом. Самым близким другом!  Как ласкался к ней, как мурлыкал! Она мысленно гладила его рыжую шёрстку и плакала, плакала. Сгорел Васенька. . . Как жутко!
Когда предложили съездить на пожарище, Нюра вызвалась одной из первых. Хоть и страшно, а так тянуло туда! Решили проверить, на том же месте строить дома вновь, расчистив, или выбрать совершенно другое. Мнения разделились полярно, поэтому решили съездить, и всё осмотреть.
Сгоревшее село выглядело страшно. Чёрные развалины, сгоревшие деревья, печные трубы. . . Жутко, как по покойнику, заголосили бабы. Кое-как начальники уговорили их не кричать. Разбрелись к руинам своих домов.  Нюра старалась беззвучно плакать  у своей сгоревшей избы, зажимала рот рукой. Но всё равно рыдания прорывались. И вдруг её соседка закричала: «Слышь, Нюрка! Что у тебя на печке-то? Смотри! Вроде, как кто-то тёрся и царапал.» Нюра подскочила к печке и чуть не закричала. Ясно, что следы остались уже после пожара! Что тёрся о печку и царапал  - Васенька! «Вася! Вася!!» - не помня себя, закричала Нюра. Но кота нигде не было видно. Нюра выбежала за околицу и всё звала, звала, размазывая по щекам копоть и слёзы.

Васька видел издалека и машины, и людей, копошившихся возле пожарища. Но инстинкт толкал  его бежать прочь, прятаться. Кот уже слишком одичал. Не в силах бороться с инстинктом, Васька, прижимаясь к  земле, пополз к своему убежищу, и вдруг ветер донёс до него далёкое, родное – «Ва-аська! ! Ва-асенька!!!» Встрепенувшись, он со всех ног кинулся на зов. Где уж тут до инстинктов! Крики становились всё громче. Вот и она, любимая хозяйка! Васька с разбегу кинулся к ней, забрался прямо по платью и распластался на груди,  прижимаясь  к теплой, родной, так знакомо и вкусно пахнущей.  Нюра, ошалев от неожиданности и радости, схватила лёгонькое тельце на руки и начала исступлённо целовать, смачивая слезами шёрстку, из рыжей превратившуюся в грязно-серую и бурую. Но там, куда падали слезинки, и скользили тёплые, влажные руки, проступали рыжие пятнышки, как солнечные зайчики. А Васька мял долгожданную руку хозяйки передними лапками и громко, празднично мурлыкал.


 
Одноимённое стихотворение http://stihi.ru/2010/11/06/3463
 -