Дорогие братья!

В апреле 1919 г. к нам в деревню нагрянул какой-то отряд, набирать крестьянских парней в солдаты. Забрали и меня. Я сразу заявил начальнику отряда, что я не могу учиться убивать людей. Он пожал плечами:
-Мне приказано забирать всех по возрасту, а такие случаи, как отказ по религиозным убеждениям я решать не могу.
И меня вместе со всеми увезли в районный центр. Там велели написать заявление, и я написал так:"
"Дорогой брат! Ваш вооружённый отряд ворвался в крестьянскую деревню, захватил молодых ребят с собой, в том числе и меня. Но я вам заявляю, что я по своим религиозным убеждениям служить не могу. В. Янов"
Мне указали стол главаря. Я подал ему свою бумагу, он взял, стал читать и тут же вскинул на меня свой пламеный взгляд:
- Какой я тебе брат! Иди к тому столу.
Другой начальник спокойно прочитал моё заявление и стал меня подробно расспрашивать: какие мои убеждения, откуда они у меня появились, кто ещё в деревне с такими взглядами, где мы берём книги и многое другое...
Из уезда нас перегнали в губернию, где формировались полки из дезертиров,которых собирали по лесам и деревням. Нас разместили в казармах. Стали приезжать агитаторы, всех выгоняли на площадь и там их убеждали, чтобы они охотнее убивали друг друга. Я на эти собрания не ходил.
Раз опять пришли 2 агитатора, позвали всех на площадь. Я не пошёл, тогда они за мной вернулись и стали уговаривать, чтобы я вышел и что-нибудь сказал. Я долго сопротивлялся, не зная, что говорить и надо ли. Но за мной приходили ещё и ещё ребята и все звали меня. В конце концов я вышел.
Агитаторы стояли на верхних ступенях казарменного крыльца и говорили своё обращение к народу. После попросили меня выступить и я стал говорить:
- Дорогие братья! Я вас потому называю братьями, что все вы равные со мною дети земледельческого труда, работники хлеба для всего человечества, а хлеб - основа всей человеческой жизни, и труд земледельца должен цениться дороже всего другого. Многие из вас только что вернулись с кровавых полей, все вы измученные, только что переступили порог своих хижин, не успели как следует приласкать своих, таких измученных родных, как вас опять схватила вооружённая рука и оторвала от милой семьи, от родных полей и бросила сюда, за решётку. Теперь вам льстиво говорят, что вы товарищи, равные им, что вам надо исполнять властные приказы, опять проливать человеческую кровь.
Милые братья, не верьте этому. Вчера только нам говорили, что крови человеческой жаждут только коронованные звери, что это они не могут жить без войны, война - их жизнь и они через 10-20 лет обязательно затевают войны и льют человеческую кровь. Не успеют залечить военные раны, награбят с трудового народа деньги, и опять у них начинается подниматься военный пульс, и опять приходит война.
Но ныне же не коронованные монархи сидят на тронах, а опять повторяется то же самое. В чём дело? Какой выход? Или из этого заколдованного, злобного круга нет и не может быть выхода?
Да, из него нет выхода, если ждать его от тех, кто сидит у власти. Ведь к власти приходят жестокой борьбой, обманом, хитростью, лестью. И вот все ожидают, что от этих то людей будет действительно благо народа. Но напрасно такое самообманывание, такого чуда не может быть. Если человек отказался в себе от правды и добра, от жалости и любви, то как же он сможет другим дать добро?
Поэтому нам всегда нужно помнить, что от тронных владык никогда, ни в прошлом, ни в будущем, нельзя ожидать добра для народа. Это было бы чудом, если бы они дали людям то, чего у них самих нет. И мы все, люди земли во веки веков не перестанем мучиться и страдать, пока не станем верить себе, своему разуму и совести, и  полюбив в себе правду, жалость и любовь, станем жить со всеми людьми этими чистыми свойствами своей души. Тогда угаснут на земле войны и наступит добрая человеческая жизнь по всей земле.
Я кончил говорить. Мёртвая тишина, когда я замолк, вдруг вздрогнула и многосотенная толпа вся враз вскрикнула:
- Не пойдём на войну! Нас обманывают как малых детей, а дома покос, дети голодные.

С большим трудом, сквозь этот шум, агитатору удалось опять взять слово.
- Товарищи, слушайте! Слушайте, что я вам сейчас скажу.
- Ведь этот товарищ, что сейчас говорил, высокой чистой души человек, религиозно-  нравственный, - и толпа сразу утихла, желая узнать, что он скажет доброго обо мне.
- Ведь он даже вегетарианец, не убивает скотину на пищу из-за любви к животным и тем более не может делать плохого людям. Но всё-таки мы ведь с вами не такие, мы не так живём и не можем без крови навести порядок в нашей жизни. Если бы все так жили, как этот товарищ, тогда мы согласились бы с ним. Но вся беда наша в том, что мы ещё далеко не такие, и наш путь через борьбу за лучшее, за наш идеал, который тот же, что у этого человека...
Я дальше не стал слушать и ушёл в казарму.
Вскоре все разошлись с площади, и каждый занимался своими делами: кто лежал, кто с голоду пил холодную воду, кто общипывал свою 300 граммовую пайку, раздумывая, оставлять её, изувечную, на обед или прикончить сейчас.
Я лежал на нарах, закрыв глаза. Вдруг меня кто-то осторожно трогает за плечо и предлагает идти с ним. Я встаю, одеваюсь, и вдруг все казарменные ребята окружают меня плотным кольцом и шипят:
- Мы не отдадим его никому, берите нас всех. Знаем, для чего вы нас по одному уводите.
- Уходите! Не дадим!- шумела толпа.
Трое попятились к дверям, всячески отговариваясь.
А мне стало так грустно и нехорошо на душе, что я не вытерпел и заговорил:
- Послушайте, братцы! Я недавно говорил вам, что ни один человек-власть никому никогда в мире не мог сделать доброго, но это никак не значит, чтобы и мы грубили и злобствовали с представителями власти, если мы считаем себя разумными и любящими добро людьми. А если мы встанем на этот путь, что и они, то через некоторое время мы сами будем готовы занять любую властную должность и угнетать своих же соседей, земляков и родных братьев. Поэтому я прошу вас - не спорьте. Всех вас я благодарю за доброе чувство ко мне. Желаю вам только радостной жизни. Мы не должны заражаться их плохими поступками и чувствами, а будем отвечать им кротко,  спокойно и с любовью к ним, тогда наши слова будут иметь силу и цену. Прощайте, прощайте, дорогие братья.
Сказав это, я сам вышел из кольца к ожидающим меня. Меня повели в Чека. 

Из воспоминаний В. Янова