6 33

Я всегда просыпаюсь в одно и то же время.
6:33.
Я не завожу будильников, не смотрю на часы и не боюсь опоздать.
6:33.
Я встаю, умываюсь, ставлю чайник, читаю последние сводки новостей.
Вот уже 6:58.
Я выхожу на свой трамвай.
Я никогда не кричал: «Черт возьми, я сейчас опоздаю на работу»  или «Алло, алло, чувак? Скажи нашему толстопузому, что у меня непредвиденные обстоятельства и я задержусь».
Я никогда не завожу будильников, не смотрю на часы и не боюсь опоздать.
Это началось три года назад и продолжается по сей день.
Не знаю, хорошо это или плохо.
Ровно три года назад, второго апреля я открыл глаза и посмотрел на часы.
6:33.
Я повернул голову вправо.
Двустворчатое окно, еле-еле пробивающиеся сквозь шторы лучи солнца. Прикроватная тумбочка, пустая бутылка из-под пива, часы.
Я подумал: «Странно, она всегда убирала это, перед тем, как я проснусь».
Ее всегда раздражал мусор, грязь и малейшая пылинка. Особенно у нас в спальне. Особенно у нас в спальне.
Я повернул голову влево.
Ее там не было.
6:33.
Она ушла от меня в 6:33.
Возможно, раньше.
Да, конечно раньше, ведь ей нужно было собрать свои вещи, аккуратно все сложить, принять душ, возможно, даже выпить кофе.
Она никогда не уходила из дому, не выпив кофе.
Я даже подарил ей кофеварку, там была куча всяких режимов, можно было готовить любой кофе, какой только не пожелаешь.
Она всегда пила латте. Два сахара. Помешивала длинной ложечкой.
Тук-тук-тук.
«Милый, иди завтракать».
Возможно, она ушла от меня в 6:01.
Ведь ей нужно было выпить кофе. Обязательно.
И написать мне прощальное письмо.
Кстати, где оно?
Я прошел на кухню, попутно ударяясь о косяки.
Я даже заглянул в холодильник. В морозильную камеру. Открыл кофеварку.
Прошел в ванную. Заглянул в стиральную машину. В корзину для грязного белья. В туалетный бачок.
Где. Это. Чертово. Письмо.
Я сел на пол.
Она была красивой. Невыносимо красивой. Она изучала биологию и у нее были ОГРОМНЫЕ буфера. Возможно, даже слишком.
Не знаю, за что я ее полюбил.
Возможно, за то, что она легко рассуждала о поэзии, о головном мозге и о тысячах видов кофе.
А возможно за буфера.
Да, наверное все-таки за них.
Она всегда улыбалась, когда я пытался сказать ей о своей любви. Пытался подхватить на руки или открывал двери в машину. Она, как это там говорится... была за равноправие. Читала литературу о какой-то гендерной чепухе. И постоянно повторяла: «Милый, не будь занудой».
Занудой.
Она ушла от меня потому что я был занудой и хотел ее любить?
Когда мы занимались сексом она никогда не говорила мне ничего. Ну знаете, обычно в порыве страсти может вырваться что-нибудь вроде «Ты бог» или «Я люблю тебя»... Знаете, я даже не знаю, что может вырваться, потому что она всегда молчала.
Ни звука.
Только когда все уже подходило к концу, издавала какой-то странный вздох. Только сейчас я задумался о том, что это мог был вздох облегчения.
Ей было легко от того, что я наконец достал эту штуку из нее, а она убегала в душ.
Ей было легко, что больше не нужно напрягаться и двигаться в такт мне.
А я-то думал, что это я двигаюсь в такт ей.
Она возвращалась, ложилась спиной ко мне и говорила: «Спокойной ночи, милый».
Только сейчас я понимаю, что она, возможно, даже не помнила моего имени.
В то утро я подумал, что больше никогда не услышу этого снисходительного «милый».
Я спустился еще ниже по стене.
Эту плитку мы выбирали вместе. Помнится, она хотела кофейного цвета,  а я настаивал на цвете морской волны.
В итоге мы нашли компромисс.
Мы купили плитку кофейного цвета.
Она часто закрывалась в кабинете и я слышал только клацанье клавиатуры и изредка из дверной щели просачивался дым.
Она никогда не курила сигареты. А то, что оставалось от косячков, заматывала в целлофан и выбрасывала в мусорный бак для смешанных отходов.
Я не одобрял ее увлечения, но она говорила: «Не будь занудой, милый».
В то утро, второго апреля я, сидя на плитке кофейного цвета подумал, что больше никогда не буду сидеть под дверью кабинета и ждать, пока она выйдет ко мне, погладит по голове и скажет: «Пойдем спать, милый».
Я встал и пошел делать кофе.
Впервые за несколько лет самостоятельно.
Тогда, три года назад, я впервые за несколько лет нажал на кнопку этой чертовой кофемашины самостоятельно.
Я долбанул ее со всей силы, будто это она была в чем-то виновата.
Долбаная кофеварка.
Я вдел ноги в теннисные тапочки и выбежал из дома. Я не знаю, куда я бежал. Я не знаю, как я оказался потом дома. Я не знаю, сколько прошло времени. Я не знаю, почему меня не выкинули с работы, потому что я отключил все телефоны и пробухал дома три недели. Или больше.
Три года назад я понял, что больше никто не выбросит мои пустые бутылки из-под пива.
6:33.
Вставай, чудила, прошло три года, живи новой жизнью.
Каждое утро, на протяжении трех лет я встаю в 6:33 и пытаюсь начать свою жизнь заново.
Но до сих пор не могу привыкнуть к тому, что никто не провожает меня до двери и не говорит: «Удачи, милый».
Милый.
Я меняю свою жизнь.
Покупаю кофе в лавке около дома, не пью пиво, потому что некому выносить бутылки из спальни, кстати, в спальне я тоже больше не сплю, я поменял плитку в ванной, передвинул диван, на котором она дергалась и молчала, я пытаюсь менять свою жизнь.
Трахаю свою секретаршу. У нее маленькие буфера. Их даже буферами сложно назвать. И она любит, когда я ношу ее на руках и дарю цветы.
Но я нихуя не дарю ей цветы. И на руках ношу разве что от порога до кровати. Ее порога и ее кровати. Когда она спрашивает, почему мы никогда не бываем у меня дома, я отвечаю, что живу с парализованным дедом. Иногда отвечаю, что у меня неубрано. Иногда, что у меня десять кошек. Иногда, что я тупо не хочу, чтобы она и ее маленькие буфера припирались в мою квартиру.
Она делает вид, что понимает.
Она говорит, что хочет семью и детей. И что любит меня.
А я отвечаю, что у меня неубрано, что десять долбаных кошек насрали возле парализованного деда и я не хочу, чтобы она и ее маленькие буфера это видели.
Она делает вид, что понимает.
Когда мы занимаемся сексом, она орет, как умалишенная и постоянно повторяет, что я бог. А я молчу. Я не издаю ни звука. Не знаю, почему.
Однажды она сказала, что уйдет от меня. А я ей ответил: «Делай, что хочешь, милая».
Тогда я понял, что не помню ее имени.
6:33
Я встаю с кровати, иду в душ, выхожу из дома, покупаю кофе в соседней лавке, сажусь в трамвай, еду в офис, там меня встречает секретарша, иногда я трахаю ее прямо у себя на столе, иногда в лифте, иногда в служебном туалете.
Я снимаю напряжение, а она думает, что я ее постоянно хочу.
Она думает, что я бегу на работу, только чтобы ее трахнуть.
Она думает, что на ее вагине свет клином сошелся.
Сегодня трехлетие с того дня, как она от меня ушла.
А эта молоденькая девица с маленькими буферами встречает меня у порога и расстегивает блузку.
«Иди к черту, милая», говорю ей я и закрываюсь у себя в кабинете.
Пора бы выучить уже наконец ее имя.