Весенний скрип

Я люблю ездить на велосипеде. Особенно в начале весны. По только что проглянувшим из-под снега ровным  дорожкам. По проступившей, еще не покрытой свежей зеленью,  прошлогодней листве. Листве, несущей  свежий, но знакомый запах какого-то  забытого с прошлого года  ощущения настроения  ожидания прекрасного.  И этот  ранневесенний велосипед  создает иллюзию  ожидания чего-то грандиозного и нового. Ожидание в движении создает эффект приближения к чему-то глобально важному  новому и необходимо приятному для меня событию.
И хоть это событие может и не произойти и не случиться,  и я даже не знаю, какое оно, это событие, но ожидания свершения  настолько реальны насколько и нереальны. Поэтому рад уже и первой появившейся травке и набухшей почке и здоровью своей почки. Даже двух.

Издревле, я все время хотел научиться играть на скрипке. Только вот чтоб не учиться, а взять вот и заиграть. Мне всегда казалось, что я смог бы сыграть такие чудесные мелодии. Всепоглощающие и восхищающие. И эти мелодии все время мелькают в моей голове.  Но вся беда в том, что я не могу  их услышать и насладиться  красотой и глубиной.  Я просто знаю, что они есть. Мелодии эти. Есть! Ах, как было бы чудесно вот зять скрипку и заиграть. И выплеснуть и  поделиться и рассказать  и порадовать и чтоб «сначала – развернулась, а потом – свернулась!»…

Я давно. Очень  давно не запускал змея. Сто мильенов лет не запускал.  Но руки помнят. Помнят глаза  и помнит сердце.   Помнят ноги и временами сбитые когда-то колени.  Помнят  руки, держащие ускользающую ввысь нить.  И вот мы вдвоем: я и змей. Он там высоко парящий в небе и обозревающий  все вокруг. И я.  Я – кажущийся ему маленькой букашкой снующей где-то внизу. Но мы – связаны с ним. Связаны одной неразрывной нитью.  И в этот момент – куда он, туда и я.

И вот я еду по лужам на велосипеде. Еду и играю на скрипке.  А  к рулю привязана веревка  с ярким  пиратско-розовой расцветки воздушным змеем. И он гордо болтается рея в весеннем  непонятном небе. И радужные брызги весенних луж и звуков,  издаваемых и совершаемых мною,  заставляют людей оборачиваться, а некоторых и отпрыгивать. Вызывая улыбки или гримасы.  И, пролетая мимо этих занятых собою людей, как фанера над Парижем, слышу стройный гул голосов в сердцах:  «Вот придурок!!!»   И этот хор или радостных или испуганных недовольноскрипящих  но сердечных  и искренних голосов  говорит мне, что весна все-таки наступила!