Медведь... продолжение...

Новая встреча со зверем произошла через пять лет. Была осень. Я шел по шуршащему парку поздним вечером, возвращаясь от Дениса с Наташей. Они ждали ребенка. Мы сидели и весело болтали, потягивая с Денисом темное пиво. Наташа, смешная, округлившаяся, совсем не была похожа на ту хохотушку, которую я когда-то знал. Она стала степеннее, рассудительнее и как ни странно капризнее. Что ж, беременность брала свое и веселая девчушка-хохотушка постепенно уступала место будущей маме. Жизнь шла вперед, не задерживаясь надолго на одном месте. Денис тоже изменился, у него появился небольшой живот, да и шутки стали грубее и пошлее. Одно оставалось неизменным, наша дружба, и я очень надеялся, что дружба все-таки величина постоянная, несмотря на всю изменчивость жизни.
   Я шагал по вечернему парку, улыбаясь и тихонько напевая что-то навязчивое и услышанное по радио. Где-то впереди шла девушка, размахивая сумочкой и чему-то радуясь. Она кружилась среди падающей листвы, похожая на сказочную фею. Я поначалу хотел догнать девушку, но решил не пугать ее, мало ли за кого она меня примет … Внезапно краем глаза я увидел, как слева мелькнула неясная тень. Еще несколько лет назад, я не придал бы этому значения, но жизнь научила меня относиться серьезно к своим ощущениям и видениям, а когда впереди раздался  визг, то бросился не задумываясь…Полузабытое чувство страха поднималось откуда-то снизу, заполняя меня. За поворотом, на выходе из парка стоял Зверь. Он почти не изменился с той ночи, только стал крупнее. Зверь стоял на задних лапах, в передних он держал девушку. Морда его была в крови. Я заорал, чтобы сбросить страх и мне это удалось. Зверь оглянулся и выронил девушку, он узнал меня. Я пошел навстречу ему, вытаскивая на ходу клинок, который пару лет носил с собой. Зверь тоже двинулся навстречу, глухим рыком давая понять, что он прекрасно помнит ту ночь. И тут раздался вой сирены, показалась патрульная машина. Зверь  зарычал и исчез в зарослях парка. Я бросился к дороге, останавливая машину. Я еще надеялся, что девушка жива. Машина промчалась мимо.  Я достал мобильный и набрал 03. Оказывать помощь девушке было поздно. Ее неестественно изогнутое тело лишало меня каких-либо иллюзий. Ждать скорую и милицию я не стал. Зачем мне лишние расспросы и подозрения. Еще свежи были в памяти бесконечно-длинные ночные допросы, по поводу моей разгромленной квартиры. Да и как бы я объяснил наличие клинка?
    А клинок у меня был знатный. Он принадлежал когда то лучшему егерю Александра Третьего и передавался по наследству, пока не дошел до меня. По семейным легендам клинок вручил предку, за то, что он спас Александра от дикого вепря, заколов ножом, сам император. Никто не знает, каким чудом клинок не был реквизирован
в советское время, вся семья была репрессирована, за верность государю. Кто не был расстрелян, был сослан на север.
   Добравшись до дома, я огляделся, одна из привычек появившихся у меня за прошедшие годы, и зашел в подъезд. Какое то чувство, шестое или седьмое, спасло меня, я пригнулся и лапа Зверя пролетела надо мной. Выхватив клинок, я нанес удар туда, где должен был находиться Зверь, но там его уже не было. Заморгали и зажглись лампы и я увидел на стене пять глубоких полос, именно туда пришелся удар. Мне стало нехорошо, когда я представил, что зверь не промазал. Очень плохо, когда враг знает, где тебя искать, особенно если этот враг может появляться из ниоткуда и исчезать в никуда.  Инстинкт подсказывал мне, что нужно разворачиваться и исчезать, но я не мог бросить своего спасителя, плюшевого медведя. Я быстро вбежал на третий этаж и, открыв дверь, схватил Топтыгина. Он уже ждал меня у порога. Едва выскочив из квартиры, я услышал, как в квартире кто-то появился. Раздался звон бьющегося стекла и знакомый рев. На улице я посмотрел на окна. Окно в комнате снова было разбито. Идти к Денису ночью было глупо. Они меня, конечно, пустили бы, и спрашивать не стали бы о причинах, но идти к ним, практически означало провал явки. Зверь не знал о моих друзьях и я очень не хотел, чтобы он узнал. Особенно теперь.
   Нужно было приготовить запасной вариант, но знал бы, где падать… Необходимо найти место, где можно основательно подготовиться. Все запасы свечей, ножей и прочей ерунды остались на старой квартире. Да и помнится, ни свечи, ни ножи мне не особенно то помогли. Самое ценное, клинок, у меня было с собой. Решив, что на вокзал Зверь вряд ли сунется, я сел на свободный ряд в зале ожидания, закинул ноги на кресло напротив и стал думать, что же делать дальше… Мне было плевать на людей, снующих туда-сюда и глазеющих на взрослого парня сидящего с заштопанным плюшевым медведем.
    Постепенно глаза мои закрылись и я провалился в мир снов. Туда, где бродят всевозможные чудовища, прекрасные девушки и, почему-то, лохматые серые зайцы, испохабившие своими следами такой чудесный сон. Разбудил меня не поцелуй прекрасной незнакомки, которую я только что спас от дракона, а сам дракон, усатый и рыжий, с погонами сержанта.
   - Ваши документы!
Я залез во внутренний карман и протянул паспорт. Усатый сержант, больше похожий на таракана, чем на дракона, внимательно ознакомился с моей бордовокожей паспортиной и отдал его назад вместе с честью. Я взглянул на вокзальные часы, можно было поспать еще минут сорок, что я и сделал.
    Проснувшись, первым делом я обратился к бабуле, сдающей квартиру на сутки с предложением увеличить срок пребывания и уменьшить компенсацию за мое проживание. Поторговавшись для вида, бабуля согласилась, услышав от меня историю о моей распадающейся семье и дочке, которой так хочется встречаться с любимым папой по выходным. Я удивлялся, мне всегда с трудом давались  истории для начальства, Как любой нормальный человек, я иногда опаздывал. Квартира располагалась недалеко от центра, что было очень удобно. Рядом с университетом. Приведя себя в порядок: душ, бритва, я позвонил с городского телефона Денису, что бы они не беспокоились обо мне. Сказал почти правду. Отпуск себе я уже взял. Странно, начальник не возражал, когда я появился в офисе, сразу же без лишних расспросов подписал заявление на отпуск за два года. Интересно, что на него повлияло, мой невыспавшийся вид или случайно показавшийся клинок в распахнутом плаще? Когда я шел по офису, народ шарахался от меня, а очередь у кассы рассосалась сама собой, тоже неплохо, терпеть не могу очереди.
   По городу ходили слухи о погибшей ночью девушке. Какие только истории не рассказывались. Говорили о банде сатанистов, о маньяке, о бешеных собаках. Бедные горожане, знали бы они, как они далеки от истины.
  Что бы разобраться со Зверем, мне нужно было вычислить его берлогу. То, что Зверь был не с нашей Земли, сомнений у меня не вызывало. Но мне не верилось, что он каждый день исчезает в своем мире. Я разложил карту города и отметил на ней две точки, мой дом и парк. Сведений было очень мало. Кроме того, необходимо подумать об оружии. Внезапно мне вспомнился взгляд, который зверь кинул на клинок. Что-то мне подсказывало, что он знаком с этим клинком и побаивается его. Придется мне еще раз побывать дома, там хранился наш семейный архив, в котором давно следовало бы покопаться, но как-то все руки не доходили. Похоже, пришло его время. Идти домой лучше днем, пока зверь отлеживается. Тем более что нужно сделать необходимые запасы.
   Подходил к дому я очень осторожно, наверное, со стороны я выглядел ищейкой, постепенно сжимающей круги вокруг жертвы. Наконец, устав нарезать круги, я зашел в подъезд и осторожно зашел в квартиру. Бедные соседи, шум стоял здесь нешуточный, судя по разгрому, устроенному накануне. Хорошо, что я готов был к любой неожиданности и, услышав свист, распластался на полу. Надо мной в дверное полотно впилась стрела. Проследив взглядом за направлением полета, я увидел самострел, настроенный на вход.
   - А Зверь то не прост – подумалось мне. Хорошо, что папка с документами хранилась в антресоли, сейчас она валялась на полу. Зверь не обратил на нее никакого внимания.
   - Наверное,  читать не умеет, - усмехнулся я и, выскользнув за дверь, услышал, как вторая стрела впивается в дверь.
  Странно, у меня напрочь отсутствовало чувство страха перед Зверем, словно я стал бессмертным. Только похудеть осталось, что бы соответствовать образу. Интересно, а где хранится моя смерть?
   А моя смерть бродила где-то по моему любимому городу. И я не собирался позволить этой твари, портить жизнь горожанам. Но для этого, нужно было еще добраться до нового дома. Как же странно устроен человек, еще не ночевал, а уже называю свое прибежище домом…  С некоторых пор, я следил за фазами Луны, поэтому знал, что полнолуние наступит через неделю, значит на все - про все, у меня была неделя. А потом зверь меня найдет. Это я прекрасно понимал, так же как и то, что Зверь пришел за мной. По крайней мере, получу ответ на мучивший меня пять лет вопрос, почему я…
    Дома меня ждал Топтыгин. Я, сварив пельмени, плюхнулся в продавленное кресло и взялся за папку с документами. Медведь сидел неподалеку, на диване. Вид у него был спокойный, значит, сегодня мне вряд ли угрожает что-то серьезное.
   Боже, сколько всякой ерунды хранится в семейных архивах… Отчеты о положении дел в имении, которое было сожжено крестьянами еще в семнадцатом году, несколько завещаний, не имеющих теперь никакой силы, переписка с земскими властями о строительстве деревенской церквушки. Церквушку, наверное, давно уже снесли, а просьбы о помощи на ее строительство до сих пор хранятся.
  - Нужно будет отнести все эти бумаги в музей, может им пригодятся,- подумал я зевнув. И пересадив Медведя в кресло, бухнулся на диван и заснул.
   Мне почему-то опять приснился сон про дракона, только вместо лохматых зайцев по снегу бегал рыжий сержант с вокзала, напевая, что он “какой-то там ребенок войны” и потихонечку превращаясь в большого таракана. Окончательно превратившись, он тремя лапками отдал мне честь и потребовал документы. Я, роясь в карманах, не нашел паспорт и заявил, что сержант должен меня помнить. На что таракан с погонами сержанта топал ножкой и, призывая в свидетели дракона, предлагал мне прогуляться до мест не столь отдаленных. Вы видели когда-нибудь дракона, согласившегося стать свидетелем? Вот и я не видел. Ну в крайнем случае, как потерпевшего, но чаще всего как обвиняемого… Тем более, что неподалеку проезжала юная девушка на странной шестиного-однорогой лошади. Так вот ты какой, единорог, мелькнула мысль. Ни во что более-менее вразумительное она развиться не успела, таракан засвистел, откуда-то прибежала толпа таких же рыжих тараканов и попыталась связать меня.
   Связать, то они меня связали, но ошибку все-таки совершили. Не понимаю, чем им помешал дракон? Пока я спокойно лежал связанный на снегу, они толпой набросились на него. Дракон, вздохнув, сочувственно взглянул на меня и тоже улегся на снег. Не мог же он предположить, что не все тараканы успеют из-под него убежать, хотя я, честное слово видел, как дракон выдержал паузу, давая возможность избегнуть участи быть раздавленными. А то, что он их не предупредил, так может, дракон попался неразговорчивый… Короче, в живых остался только таракан-сержант, от увиденного он немедленно упал в обморок и стал потихонечку превращаться обратно в человека.
  А веревки на мне разрезала девушка. Светлые волосы приятно щекотали мое лицо, когда она разрезала веревки, и мне немедленно захотелось ее обнять, я глянул в сторону дракона, тот одобряюще подмигивал и только поднял руку, как почувствовал острие ножа, потихонечку двигающееся от живота к не менее важным органам.
  Любой бы в данной ситуации поднял руки вверх. А девушка улыбнулась, отчего ее лицо стало еще прекраснее и, вскочив на единорога, ускакала. Мы сели с драконом рядышком и набили на двоих трубку. Только мне приходилось вставать на цыпочки, что бы затянуться… Впрочем, мне вполне хватило одной затяжки потому что все остальное время я провел в дыму.
  - Хорош, табачок, - произнес напоследок дракон – Не забудь серый конверт открыть.
 Когда я проснулся, отчетливо пахло трубкой, словно кто-то всю ночь курил, сидя рядом. Надо же такому присниться. И тут я сел на диване, так как в папке лежал толстый серый конверт.
  Я мог бы поклясться, что раньше этого конверта в папке не было. Зато куда-то подевалось все остальное содержимое архива. 
  Сургуча явно не пожалели, столько печатей я не видел никогда в жизни. Вскрывая конверт из плотной бумаги клинком, ничего более подходящего я просто не нашел, я порезал палец. Не сильно, но было неприятно, пришлось перебинтовать его, благо, что я запасся медикаментами. Кровь, впрочем, не останавливалась достаточно долго.
  Мне не хотелось пачкать документы кровью, и я не стал заглядывать в конверт.
  Я уселся в кресло, включив старенький телевизор. Там шли местные новости. Не очень хотелось их смотреть, но еще меньше хотелось вставать и переключать каналы, телевизор был изготовлен еще в то время, когда о такой вещи, как цветной телевизор в стране еще не слышали.  Я тупо уставился в экран, подняв вверх руку, чтобы кровь меньше поступала к порезанному пальцу, как вдруг в криминальных новостях показали портрет погибшей девушки. Я замер, она была чертовски похожа на девушку из сна. Словно это была ее сестра. Я стал прислушиваться и услышал, что есть подозреваемый. Его описание кого-то отдалено напоминало. Каким же потрясением для меня явился фоторобот. Это был я. Кто-то видел, как я входил к парк за погибшей… Через час показали мою фотографию, моих сослуживцев, в один голос уверяющих, что всегда знали, что я способен на такое зверство и рассказывающих о моем жутком поведении, особенно после преступления. К чести директора, тот отозвался обо мне неплохо, сказав, что человек считается невиновным, пока суд не докажет его вину. Когда все закончится, не буду больше опаздывать.
  Никогда не был в восторге от действий нашей доблестной милиции. И вот теперь, она опустилась в моих глазах ниже плинтуса. Это же надо. Они бы хоть про следы подумали, какой же пастью я должен обладать, чтобы в нее влезло штук сто зубов. Или они решили, что я кусал несколько раз? Даже доктор Ватсон понял бы, что я невиновен. Но, по-видимому, в нашем городке не нашлось Шерлока Холмса, который смог бы объяснить что-нибудь этим Ватсонам.
   Прискорбно, теперь в мой старый дом не попасть, там наверняка засада. Да и бабулька, наверное, любит посмотреть телевизор… Придется уезжать, пока за меня всерьез не взялись.
   А утром объявили, что поймали преступников. Ночью погибла еще одна девушка. Ее тело нашел дворник, видевший двух убегавших из переулка парней. В милиции они во всем сознались и просили закрыть их в самую надежную камеру. Их одежда была в крови. Этого вполне хватило, что бы обоих задержать.
  В офисе, куда я зашел за остатками отпускных, народ разбегался, едва заслышав мои шаги, а кассирша, после вежливого стука в окошко с вывешенной табличкой “перерыв”, пискнула, что никого нет. Но, поняв, что прокололась, выдала мне деньги, глядя на меня глазами честной коровы и говоря, что она то всегда считала меня порядочным человеком. Мне стало смешно, чего они все боятся? Еще неделю назад, они сидели со мной в курилке и весело обсуждали сплетни, подтрунивая и надо мной и над собой.
  - Когда все закончится, нужно будет искать работу, - подумал я с тоской, - этот страх никуда теперь не уйдет. И винить в этом они будут меня.
   Но сначала, нужно заняться незваным гостем.      
   Дома я первым делом поставил на карте точку. Вторую точку. И мне это не нравилось все больше и больше…  В конверте находилась карта. Без каких-либо пояснений и надписей, просто карта, на которую были нанесены семь точек. Шесть из них были соединены прямыми линиями, пересекающимися в одной точке, седьмая же находилась отдельно. И  нигде не было указано, что это за карта и что означают точки…
   Я отложил карту, решив, что не соображаю оттого, что голова у меня думает о том, что неплохо было бы перекусить. Варить я не хотел, поэтому, достав из холодильника палку колбасы и огурец, решил перекусить бутербродами, тем более, что с кухни уже ароматно пахло. У меня редко получается не упустить кофе, сегодня удалось. А вот нарезать колбасу аккуратно не получилось. Я зацепился порезанным пальцем, и через бинт вновь проступила кровь. Хуже всего было то, что кровь попала на старую карту. Чертыхаясь, я бросился перебинтовывать палец. Вернувшись, хотел вытереть кровь, но карта уже впитала ее. В этом месте проявился какой-то узор. Ругая себя последними словами, я старался вывести получившиеся разводы, но они не сходили. В какой-то момент мне показалось, что узор что-то означает, но секунду спустя я опять ничего не видел.
  - Хорошо, что эту карту мне не нужно сдавать обратно,- усмехнулся я и, отложив ее, доделал бутерброды. Честно говоря, недолюбливаю все эти колбасы, неизвестно, как и кто их делает. Одно дело реклама, совсем другое дело производство. Кто даст гарантию, что в фарш не попала крыса, или кто-нибудь не порезал палец, как я? А уж про качество мяса, говорено-переговорено. Но народ по-прежнему с удовольствием поглощает тонны колбас. А что делать? Современный ритм жизни, к сожалению, все меньше времени оставляет на кулинарные изыски. Надеюсь, хоть в огурце нет ничего крысиного…
  Перекусив, я действительно стал соображать лучше, может, колбаса свежей оказалась? Скорее всего, это действует кофе.
  Внезапно я понял, что мне нужно побывать в Закаменском переулке там, где ночью погибла вторая девушка. Идти было недалеко. Немного спустившись по Ленина (интересно, есть ли хоть один город, где центральная улица не называется по-прежнему Ленина), повернул направо. Где-то тут и находится переулок. Ага, вот он. Несколько старых, деревянных домов, да пара таких же двухэтажных сараев.
  Что тут скажешь? Центр города. Россия…
  Неужели никто не слышал криков? Неужели никто не видел Зверя? Наверняка видел, только сидит сейчас дома и боится изо всех своих сил, или едет первым же поездом в Питер или Москву, подальше от кошмара. Пусть другие разбираются…
   Вот и место. На кустах еще висят обрывки ленты, за которую нельзя заходить. Откуда же она шла? С площади? Скорее всего… И сегодня наверняка какая-нибудь девушка, обидевшись на парня попрется на растерзание, хотя прекрасно знает, что нужно сидеть дома.
   Внезапно я почувствовал чье-то присутствие.
  - Тихо, это не Зверь,- рука у меня сама собой полезла за клинком, по спине пробежала струйка холодного пота. Пересилив себя, я оглянулся. Из-за дома на меня смотрела девочка лет пяти – шести, готовая в любой момент броситься наутек. Я осторожно повернулся, стараясь не напугать ребенка. Затем осторожно снял рюкзак и, достав плюшевого медведя, посадил его на землю. У девочки расширились глаза и она шагнула навстречу Топтыгину. Потом еще один несмелый шаг и девочка, вцепившись в медведя, попыталась убежать. Но Топтыгин не пустил ее. Тогда девочка села рядом и заплакала. Ее колотило, ей было холодно и ей было страшно. Взглянув в ее глаза, я понял, что она видела Зверя. Видела и выжила. Видела и не убежала. Может быть оттого, что ей бежать некуда? Взяв ребенка на руки, я отнес ее к себе домой. Там, наполнив ванну, я опустил почти невесомое тело в воду и долго – долго отмывал девочку. Всю рваную одежду я выкинул и, за неимением лучшего одел девочку в собственную рубаху. Я налил ей горячего чаю и сделал бутерброд. Увидев, как девочка смотрит на колбасу, я сварил ей пельмени, и пока она ела, позвонил Наташе, рассказав вкратце о девочке. Через пятнадцать минут Наташа была у меня. Девочка, чистая и сытая спала на диване, прижав к себе Топтыгина. Через час мы вызвали такси и Наташа увезла ребенка к себе. Еще через час, она позвонила сказать, что у них все хорошо и Нелька спит
   - Ну вот, теперь у нее все будет хорошо. Ее приключения закончились, - подумал я. Как же я был неправ…
   Но это было позже, а пока мне предстояло найти ключ к карте. Не зря же она появилась именно сейчас. Карта лежала на столе в комнате. Какой же я идиот, когда я оттирал карту от крови, я не посмотрел на обратную сторону и почти стер проявившийся там текст. Буду теперь читать через лупу…
  Я сидел и пытался хоть что-то разобрать, все было бесполезно. Я даже развязал палец и накапал на карту кровью, но без толку. Потом хотел капнуть кофе, но не решился.
   - Почему у меня нет знакомого криминалиста, тот быстро восстановил бы текст. Хотя, зная нашу милицию… Все больше не ругаю, зуб даю…
   В дверь постучали.
  - Кто там, черт побери.
  - Мне нужно с тобой поговорить.
Я открыл дверь и впустил незнакомца, Зверь вряд ли стал бы стучаться. Гость выглядел несколько необычно, он явно не был бомжем, хотя выглядел изрядным оборванцем.
  - У тебя есть что выпить? Если нет, то у меня с собой.
Гость прошел в комнату, и поставил на стол большую бутылку  “ White Horse”
  - Игорь. Вампир.
   Он протянул мне руку, разливая виски по стаканам.
 - Найдется чем закусить?
Я пожал плечами и открыл дверцу холодильника. Игорь, нимало не смутившись, достал палку колбасы и разломил ее пополам.
  - Чесночная, обожаю…- И, заметив мое удивление,  -  Конечно, если мне отрубят голову или воткнут в грудь осиновый кол, я умру, как и ты, но от чеснока умирать не собираюсь.
  Мы чокнулись.
  - За что? 
  - Смешные вы, люди! Ну, за Топтыгина!
Медведь сидел на диване. Мне вспомнилось, как я предлагал ему закурить накануне той ночи.
  - А вот я бы не отказался, - гость потянулся за спичками, доставая трубку.
   Ага. Значит, читаем мысли? Игорь улыбнулся и достал из кисета еще одну трубку. Как же классно сидеть в кресле и потягивать хороший виски, вдыхая ароматный дым. Интересно, зачем он пришел, и не придет ли какой-нибудь…
   - Нет, оборотней не будет, - Игорь потянул руку за картой. Его ноздри затрепетали. Блин, я уже забыл, что он вампир… Значит Зверь не был оборотнем. Кто же он?
  - Кто он и почему ты? Узнаешь в свое время… Зверя несколько раз останавливали. Теперь твоя очередь. Ты можешь уйти, но будет кровь, много крови. С каждым приходом все больше. И остановить его будет сложнее тому, кто придет вместо тебя. – Игорь улыбнулся. – Это на случай, если ты собрался погибнуть.
  Погибать как-то не очень хотелось, особенно со стаканом виски в руке.  Игорь тоже был не дурак, по части выпить. Мы снова чокнулись за Топтыгина, потому что за меня и за гостя, уже выпили.
  - Эх, кровушки бы сейчас, - вампир усмехнулся.
Я с опаской посмотрел на него, может он специально спаивает меня.
  - Вот и твой прапра…  испугался, - Игорь смеялся так заразительно, что я не удержался и захохотал вместе с ним. Да, весело с ним. 
   Есть присказка такая: “ Сколько водки не бери…”. Бежать не пришлось, но холодильник мы пару раз посетили…
  Странно, но голова утром не болела. Вот что значит пить с вампиром. А может, он все-таки провел мне ночью кровопускание?  Вдруг он вообще не спит.
   Кстати, а зачем Игорь пришел -то? Не напиться же в моей компании. “… Не такой уж горький я пропойца… “ или все-таки такой, что обо мне уже слухи среди вампиров ходят.
  Игорь засмеялся. Он провел рукой по карте. И карта словно ожила, на ней проступили очертания Дворцовой площади, заструилась Нева, поднялись стены Петропавловской крепости. 
   А Игорь достал маленькую бутылочку
  - Это тебе. Моя кровь, разбавлена слегка, - он покосился на валяющиеся бутылки. – Зачем? Потом поймешь. Клинок береги и девочку, что вчера нашел. Зверь о твоих друзьях пока не знает. - Он подчеркнул слово “пока”, отчего стало тревожно, захотелось бежать и спасать их.
  - Кстати, мысли я не читаю, просто у тебя по лицу все видно.
  Я вышел на балкон.  Вампир летел по линии восхода, скользя между светом и тьмой.  Город еще спал, купаясь в качающемся свете фонарей. Длинные тени, отступая, цеплялись за дома и деревья, ночь не хотела уходить. Но где-то завыла сирена, промчались одна за другой патрульные машины. Показалось, Игорь поднял руку, полуобернувшись, и  растаял, словно его не было. А над городом закружился первый снег. Через час город наденет белые одежды, и первые прохожие оставят следы на белом одеяле, укутавшем город.
  Через час я поставил на карте города еще одну точку. Практически в центре нового городского района, отрезанного от города небольшим лесом. В этом месте в Новый год обычно ставят елку. И опять в новостях ничего не сказали о Звере. Почему опять никто его не видел? Там же рядом находится круглосуточный магазин… Интересно, отпустят бедолаг, задержанных накануне или у милиции к ним еще есть вопросы… Захотелось выругаться, но я же обещал… И тут я представил, что попросил Игоря  “отдать зуб”…
   Времени до полнолуния оставалось все меньше, а ясности не прибавлялось. На столе меня ждала карта, рассекреченная ночным гостем. Только на ней вместо Санкт-Петербурга возвышался совершенно другой, незнакомый мне город. Я тупо уставился, как вдруг узнал Notre Dame de Paris. Мы в Парижах, конечно не бывали, но телевизор иногда смотрим-с. Есть от чего задуматься. А я то уже в Питер намылился съездить… 
  По телевизору, работающему с вечера, шел сериал по Конан Дойлю, что-то о затерянном мире.  Везет, подумалось мне, - Их вон сколько, а я один. Я покосился на медведя, он хоть и спаситель, а подсказок от него не дождешься.
   Карта показывала степь, рассекаемую надвое широкой рекой. И никаких соборов, шпилей, крепостей. Обратная сторона тоже не очень помогла. Текст был написан странными символами, напоминающими клинопись. Я с английским то едва знаком, а тут клинопись… Есть от чего задуматься.
   Вот классно было бы, если сидел сейчас рядышком человек, знающий клинопись, он все быстренько перевел бы. А потом какой-нибудь каратист, сбегал бы и разобрался со Зверем, что ему стоит, раз-два и готово. А я сидел бы и направлял всех.
   Да-с, мечтать не вредно…  Ладно, перекур…
  Я взял трубку. Игорь забыл или оставил? Набил табаком и затянулся. Что это за табак? Внезапно я понял, что это за степь. Вот там за излучиной реки мы с драконом курили, а вот туда ускакала девушка. Раздался негромкий смех, и я понял, что сижу на ковре, висящем над степью. Вдалеке сидит дракон, вокруг которого бегают большие рыжие тараканы, а рядом со мною полулежит человек в чалме, поглаживая длинную белую бороду и потягивая кальян.
     Все, нужно бросать курить…и пить… Глюки прямо на дом приходят. У меня мелькнула мысль, что и Игорь и Зверь были глюками, а меня покачивает оттого, что дороги наши, весьма неровные, и машины наши вряд ли лучшие. А мне сейчас сделают укольчик и, надев рубашку с длинными рукавами, отведут в палату и уложат спать. А номер у палаты будет… Читайте Чехова, А (точка) дорогого нашего, Палыча…
   А у вас бы не съехала крыша от таких жизненных коллизий?
   Лишь получив тычок в бок, я понял, что крыша моя еще на месте.  “Хотабыч” уже просто лежал и дико хохотал, дергая ногами, отчего его остроносые тапки все время находились в опасной близости от меня. Оказывается, курить не только мне вредно. Я отодвинулся к краю ковра, отчего край этот стал прогибаться и я чуть не выпал. А высота уже была приличной, речка казалась маленькой полоской, а дракона просто не было видно. Или его тараканы все-таки смогли утащить? Ну вот не хватало еще в собственном глюке разбиться. Я перелез поближе к “Хотабычу”. Тот наконец-то успокоился.
   -Только без всяких “свет глаз моих”, - взмолился я
  - Договорись. О, лезвие бритвы, - Старичок уже сидел в надувном оранжевом кресле. На нем был шикарный костюм от местного Кардена, а в руках изящная трость, украшенная огромным сапфиром, впрочем, тут я могу ошибаться, не ювелир-с. Длинная седая борода сменилась маленькой, под Ленина. Рядом с ним на ковре сидела ослепительная блондинка в бикини. Единственное, что ее портило, это ошейник. Хотя, если подумать, ошейник не портил, он скорее дополнял… Я провел рукой по шее, на всякий случай. Вроде бы ничего лишнего, разве что трехдневная щетина. Кто знает меня, этому обычно не удивляются.   
   - Ну-с, молодой человек, что Вы таки хотели узнать?
Знать я хотел многое. Ну, хотя бы в чем смысл жизни, правда ли, что человек произошел от обезьяны, и какой породы была обезьяна, от которой произошел я со своими предками. Есть ли жизнь на Марсе и еще столько всего нужного и не очень нужного.
  - И таки Вам все это нужно? Не смешите, хочу жить не лопнутым и заштопанным как Ваш Топтыгин. Как говорят у нас, на привозе, меньше знаешь - чище совесть. Да и кто Вам сказал, что лично Вы произошли от обезьяны. Знал бы Моисей, что его предками были мартышки, он бы народ еврейский в море утопил, а не по пустыне сорок лет водил и три года, пока сам не понял, что таки изображает из себя Ваньку Сусанина, и не помер от стыда, за бесцельно прожитые годы. Нет, лично Ваших предков, я по пустыне не водил.
  Он ойкнул, понимая, что прокололся. Я как истинный “ариец’’ сделал вид, что не заметил оговорки. И почувствовал, что твердая поверхность ковра сменилась креслом из снимаемой квартиры. Видимо меня повысили…
  - Мебель потом, назад верните.
Моисей расхохотался.
  - Молодец, люблю наглых! Вот выпить не предлагаю, - видя мое возмущение, - кто-то совсем недавно завязать собирался.
  Но бокал в моей руке все же появился. Я отхлебнул. Там был сок, непонятно какой, невероятно вкусный, но безалкогольный.
  - Ладно-ладно, придешь ко мне в гости, - мелькнула мысль.
  - Увы, не приду. Моя миссия в вашем мире закончена – Моисей, загрустил и превратился в Линкольна, блондинка исчезла. – А жаль, мы бы так повеселились…  - А здесь что? – Линкольн развел руками.
  - Здесь чудеса, здесь леший бродит. А он бродит?
  - А леший его знает…Скучно здесь, у вас там хорошо, нужно что-то руками делать. Или вот машина, садишься, она тебя везет, не то что ковер-самолет, отовсюду дует, а я ведь не молод уже. – У Линкольна в бокале явно был не сок. В кресле, сгорбившись, сидел старик из сказки о Золотой рыбке. Мне захотелось подбодрить его, сказать что-нибудь хорошее, и тут я понял, что он мне сейчас предложит здесь остаться. Голос его меня успокаивал, убаюкивал…
  - Я сосчитаю до тридцати трех и ты все забудешь…
Вместо старика в кресле лежала огромная кобра. Она уже раздувала капюшон, готовясь к прыжку. Но тут в ковер снизу что-то врезалось, меня подбросило, и я полетел вниз, ругаясь матом. Летать я не умел ни в своем мире, ни в этом. На меня стремительно надвигалась степь.
  - Ну, хотя бы сразу, шмяк и лепешка, – Я закрыл глаза, но шмякнулся я на что-то мягкое, и это что-то тут же взлетело вверх, словно выходя из пике. Я приоткрыл один глаз, затем второй. Подо мною был дракон.
Он спускался вниз, выбирая место для посадки. Кстати, у него очень удобная шея для наездника.
   Никогда не думал, что дракон настолько красиво летает и приземляется. Практически над самой землей, он распахнул крылья, набирая в них воздух, один взмах и скорость погашена, а дракон сидит с таким видом, как будто и не взлетал никогда. Теперь я понимаю, почему рядом с драконом никто не живет, его бы просто снесло.
   Я слез с шеи дракона и упал на землю, ноги меня не держали. Еще бы, сначала ковер-самолет с этим извращенцем, потом свободное падение, а потом полет на драконе.
  - Классно ты ругаешься, нужно запомнить, вдруг пригодится. Только вот не все я понял, объяснишь?
 Я лежал на земле, глядя в бесконечное небо Аустерлица… Тьфу ты, с чего это мне Лев Толстой вспомнился? Тоже мне Андрей нашелся. Я встал и, подойдя, обнял драконью морду.
  - А ты хочешь знать?
И тут дракон засмеялся, из его ноздрей повалил дым. Я отстранился на всякий случай, вдруг полыхнет, да и дым, если честно не был очень уж приятным. А дракон хохотал во всю глотку, он завалился на спину. Те, кого не снесло ветром, попрятались по норам. Не все успели, правда. Я залез на его светло-желтое пузо. Что за день сегодня, смеются все. Жаль, нет зеркала. Может, я клоунский костюм одел? Или на роже что-нибудь смешное написано.
  - Ой, слезь, щекотно же.
  - А чего это ты спасать меня надумал?
  - И это вместо спасибо? Не люблю я его, скользкий тип, хоть и родственник. Ой, да не щекочись ты, хочешь, чтобы я от щекотки помер?
  - А еще он называл тебя желтым земляным червяком. – Тут уже я захохотал, качаясь на содрогавшемся драконьем пузе. Елки-палки, эти аллюзии меня сегодня доконают.
  - Умеешь ты ругаться, вон слово, какое выдал.
Насмеявшись, я слез с дракона. Тот перевернулся и заставил меня объяснять некоторые услышанные от меня слова. Как ящеру можно объяснить, к примеру, некоторые особенности сексуальной жизни людей, если он даже слова секс не знает? Дракон слушал недоверчиво, а после объяснения некоторых слов засунул хвост между задних лап, на всякий случай. 
   Надеюсь, смешки на сегодня закончились.
  - Только не говори, что ты мне опять снишься…
  - А  может, это ты снишься мне? Сон, и явь грани реальности, а мы живем между ними? И у вас, и у нас есть те, кто знают ответ. Но у вас, их пытаются лечить, не думая, что лечить нужно тех, кто отказывается от граней и живет в одной плоскости. Жаль, ты еще не умеешь переходить через эту грань.
  - А как научиться?
  - Спросить у того, кто знает.
И тут я вспомнил о Паше, нашем смешном Паше. Который всегда говорил, что живет в двух мирах, который смеялся над нами, называя нас слепыми. Где он сейчас?
  - Найди его, он твой проводник. И помни, время – кольцо. Только нужно найти вход и выход из кольца.
  - Мы еще увидимся?
  - Конечно, ведь время – кольцо.
   Я снова сидел в кресле. Трубка погасла. Карта снова показывала Париж. Время – кольцо. Значит, когда-нибудь на карте будет Санкт-Петербург и, возможно, текст на обороте будет написан по-русски.
   Время – кольцо, только нужно найти вход и выход.
   Я позвонил Паше и узнал, что его три дня назад увезли в клинику для душевнобольных, с острым приступом.
   Три дня назад появился Зверь. Пять лет назад, Пашу тоже лечили. Мне стало страшно. Мне стало страшно, что я не успею спасти Пашу.
Нужно срочно ехать. Я вышел на улицу и поймал такси. Не первое встретившееся, не стоящее на троллейбусной остановке. Нет. Я перешел дорогу, спустился до кинотеатра, затем до гостиницы и только там поднял руку. Узнав, куда я еду, водитель заотнекивался, а потом назвал тройную таксу. Я не возражал. Темнело. Последние прохожие быстро бежали, словно боялись куда-то опоздать. Город опустел. Наконец-то жители поняли, что за ними охотятся. Зато милиции прибавилось, как будто мальчишка, вооруженный табельным Макаровым, смог бы противостоять Зверю. В город пришел страх.
  Доехали мы достаточно быстро. Если в городе еще встречались машины, то за городом мы не встретили никого. Я долго-долго звонил в дверь приемного покоя, пока не высунулась красная рожа медбрата.
  - Чего надо …? Иди на …! Да я тебя сейчас …!
 Самое главное, что он открыл дверь. Один удар. Ничего, минут через пятнадцать придет в себя.
  - Вася, кто там? - Выскочила молоденькая раскрасневшаяся медсестра, застегивая на ходу халат. Ойкнула и попыталась упасть в обморок. Но мне было не до ее переживаний. Я поднял ее. Симпатичная, вот только связалась с уродом Васей, он же жизнь ей сломает, как ломал не одной уже и еще не одной сломает.
  - Как зовут тебя?
  - Маша!
   Я объяснил ей цель посещения. Маша закивала головой и, взяв связку ключей, пошла открывать палату.
   Боже, что они сделали с Пашей? Он и так всегда был тощим, просто вылитый скелет, а тут… Он шел, с трудом передвигая ноги. Рукава смирительной рубашки тянулись по полу, Маша, видимо успела расстегнуть ее. Я стащил рубаху с парня и чуть не заплакал. А Пашка стоял, шатаясь, и улыбался.
  - Понял, что я был прав.
   Прибежала Маша. Она принесла одежду. Первым делом Паша одел очки. Без них он выглядел маленьким и немного смешным. Одевался Паша уже в такси.
  - Беги отсюда Маша, пока не поздно. – Вася потихоньку начал оживать. Я помог девушке затащить его в больницу. Замок защелкнулся.
  Таксист, высадив нас у Университета, захлопнул дверь, даже не взглянув на сумму, отданную мною за проезд, укатил в деревню, до лучших времен. 
  Первым делом было накормить Пашу. Пока он глотал пельмени, заедая их бутербродами с сыром, я вкратце ввел его в курс дела.
  Паша кивал головой и что-то неразборчиво мычал, пытаясь перебить меня. Я, налив себе стопку, вопросительно взглянул на него. Обычно он не пьет. Но Паша махнул рукой, и я поставил ему стакан. Выпив залпом, он плюхнулся на диван.
  - Завтра, все завтра. – И заснул. Интересно, где его научили так храпеть? Я долго не мог заснуть. Да и не очень удобно спать в кресле, даже если у него спинка откидывается.
    Я позвонил Пашиной маме, она сейчас была в Питере, чтобы она не беспокоилась и никому ничего не говорила.
  Старая карта поочередно показывала Париж, степь, еще какие то неизвестные мне места. Только одно было у них общее. Кровавые пульсирующие точки, соединенные пунктирами. Рядом со мною лежала карта Петрозаводска, на которой уже проглядывалось общее расположение точек.
   А утром я узнал, что Зверь побывал в больнице. Он убил всех, кроме Васи, который сбежал, бросив Машу и тех, кого должен был охранять.
   На карте города появилась еще одна точка.
 Я знаю, что такое похмелье, приходилось испытывать. Но видеть, как мучится похмельем Паша, было выше моих сил. Я не говорю уже о том, что в туалет было просто не попасть. И это со стакана водки? Что было бы с Пашей, если бы нас вчера посетил Игорь? Тут у меня мелькнула мысль, я достал бутылочку и, капнув себе на палец, попробовал втереть жидкость Паше в виски. Паша взвыл, и снова скрылся в туалете. Однако через минуту вышел оттуда свежим, как будто не умирал только что. Да и выглядел он гораздо лучше, чем вчера. По квартире пронесся еле слышный смех. Я взглянул на Пашу, но тот, похоже, ничего не слышал.
  Зато он с интересом стал изучать старую карту. А затем потребовал у меня Интернет. С Интернетом пришлось подождать, компьютерные магазины были еще закрыты. Мы не спеша, позавтракали, посмотрели новости по телевизору. Паша опять позеленел, когда услышал о произошедшем в Матросах. Кстати, из новостей мы поняли, что Пашу никто искать не собирается, было объявлено, что погибли все, и погибли во время пожара. Больница на самом деле сгорела, но сгорела уже утром. Замкнуло проводку. Про Зверя так и не говорили.
А по городу уже ходили слухи. Кто-то, где-то, что-то видел…
   Паша был еще слишком слаб, поэтому я пошел за ноутбуком один. Как обычно, продавцы-консультанты не разбирались в товаре. Пока я не дошел до “Кея”. Да там и выбор был лучше. Через час Паша уже копался в инете. Что он там искал, я не знаю. У меня были свои задачи. Старая карта упорно не показывала Петербург. И только когда я провел над картой рукой смоченной кровью Игоря, снова показалась Петропавловская крепость. Я быстро схватил карту и перевернул ее. С обратной стороны был приклеен конверт, в котором лежало письмо. Я издал радостный вопль, отчего Паша, дернувшись, покрутил пальцем у виска. У него на экране тоже была карта Петербурга.
    Осторожно раскрыв письмо я стал читать.






                Душа моя, Мария Степановна!
                Каждую минуту свою думаю о Вас!

   У Вас уже, наверное, сошел снег. А у нас вчера налетела метель, завьюжило дороги. Сижу сейчас в доме старосты Савелия Игнатьича, я в прошлом письме рассказывал тебе о нем. Удивительный человек. Сам не знает, доживет ли до нового урожая, а пришла на днях Матрена-вдова, отсыпал ржи ей. Матрена в ноги упала, а Савелий Игнатьич, поднял ее, обнял и сам ей поклонился. Муж ее сгинул на Кавказе. Хоть и поймали там Шамиля, но бурлит еще Кавказ, досюда волны докатываются.
  Что слышно у Вас, душа моя? Как здоровье Ваше? Вы, душа моя пишете, что захворала матушка Ваша Прасковья Ивановна? Дай Бог ей здоровья! Кланяйтесь ей! Доктора у Вас не чета здешним, авось помогут! Сильно ли подрос Петруша? Не хворает ли он? Как успехи его? Осилил ли уже грамоту?
  А я познакомился давеча с учителем Вытегорским. Презабавнейший человек. Приехал на село и ходит по домам, уговаривает крестьян отдать детей своих в гимназию. Дом, говорит, специальный построен в Вытегре. Наблюдать будут там за ребятишками, дабы не баловались они, да учились прилежно. Купцы денег на это богоугодное дело, мол, дали. А крестьяне сидят куркулями, зачем им грамотность. Есть у них грамотей на селе, хватит одного.
   Помнишь, душа моя, писал я тебе, что в сочельник собирал детей крестьянских в доме Савелия Игнатьича, да читал им сказки Пушкина.
  Вот уляжется метель, опять соберу их. Попрошу пряников привести из Вытегры или сам съезжу. Пора бы наведаться. Купец Сергеев все зовет меня. Дом он там поставил каменный, в два этажа. Пофилософствовать хочет, а не с кем. Да и из меня то какой философ. Мне бы шашку острую, да коня шального.
  А более всего, душа моя хочется мне увидеть Вас! Присесть рядом на нашей скамейке. На той скамейке, где плакали мы о дочери нашей Катеньке.  Птицей быстрою полетел бы я к вам, да не могу. Сердце болит о вас.
    Новостью хочу поделиться с Вами. Нашел я след Зверя. Здесь он. Чувствует, что пришел я за ним. На прошлой неделе в Озерцах девушку нашли. Его работа. Следы остались. Пригодились уроки, что давал мне Сергей Дмитриевич, царствие ему небесное. Собаки боятся, к земле жмутся. А я не отступлю. Ответит он за Катеньку нашу, за девушек убиенных, за парней растерзанных, за горе материнское. Со мною кинжал благословенный. Тот, что подарил деду моему фельдмаршал Витгенштейн Петр Христианович.
    Появилась надежда, душа моя! Приезжал престранный человек, всю ночь сидели мы с ним, две свечи сожгли. Все расспрашивал он меня о Звере, и самому ему многое ведомо. Говорил, что нужно ждать полнолуния. Все смеялся, вурдалаком себя назвал. Виданное ли дело, что бы божий человек, кровь мог пить. Перекрестил я его, а он смеется. Жив был бы Гоголь, подумал бы я, что с ним сидел. А утром исчез, обещал, что поможет, когда время придет.  А полнолуние завтра. Встретимся, дай Бог, скоро со Зверем.
         Целую Вас, душа моя, Мария Степановна! Обними и поцелуй Петрушу, да кланяйся низко матушке своей.
      
             Супруг Ваш, капитан лейб-гвардии в отставке
                Борис Ермолов.


         А ниже было приписано другим почерком:


              Многоуважаемая, Мария Степановна!


Вчерась 16 марта 1876 года от рождества Христова, муж ваш Борис Петрович, кормилец и опора скончался. Мы похоронили его рядышком с Церковью. Было все село. Бабы плакали. Пряники, привезенные из Вытегры, мы детишкам роздали. Кинжал положили рядом с ним. Пожитки остальные привезут Вам с оказией, авось пригодятся, да и клинок Петру Борисовичу достанется.
  Царствие небесное, мужу Вашему Борису Петровичу.
   А труп Зверя мы сожгли.

                Савелий Обузин.


Так вот он предок мой, Борис Ермолов, который клинок от императора получил и Зверя остановил. Интересно, что это за кинжал такой? И где его найти? Стоп. Он же захоронен с предком. Нужно срочно его откопать… Я перечитал письмо, понятно, что это недалеко от Вытегры. Но где искать? Наверняка сел в девятнадцатом веке было немало. Придется ехать. Заодно родителей навещу. Что-то редко я стал бывать у них. То-то радости будет.
        Я посмотрел на Пашу. Тот, выключив компьютер, спал в кресле. Казалось, тонкая шея не выдержит и  голова его, смешно свесившаяся на бок, отвалится и покатится по полу. Перенося Пашу на диван, я опять удивился, до чего же он легкий. Нужно срочно его откормить. Да и самому не мешало бы подкрепиться. Я отрезал от лежащей в холодильнике колбасы кусочек, но едва поднес его ко рту, понял, что от него пахнет.
  - Оставлю Паше, - промелькнуло в голове.
  Я негромко засмеялся. И обнаружил, что запасы пищи подошли к концу. Значит, придется идти в магазин.
     Ужасно не люблю все эти гипер – супермаркеты. Народу куча, а цены такие же, как в обычном магазине. Зато как все красиво разложено, рука сама так и тянется за очередной яркой наклейкой. Когда подходишь к кассе, всегда удивляешься, сколько же набрал. Тележка, обычно наполняется очень быстро и как-то незаметно. “Ничего себе сходил за хлебушком”- знали бы создатели “Ералаша”, как используются их фразы!   Я развернулся и поехал выкладывать из тележки лишнее.
Недовольные продавцы, поправляли выложенное и ходили следом, наверное, опасаясь, что я смогу в карманах вынести весь супермаркет. Пока я прогуливался, половина касс опустела, а у оставшихся образовались длинные очереди. Бабушки тут же начали спорить о том, кто стоял в очереди, атмосфера накалялась. Охранник стоял спокойно, с таким видом, будто такие сцены происходят каждый день. И только когда у двух бабулек сдали нервы и в ход пошли французские батоны, он зашевелился. Упс, одна из бабулек, хозяйка квартиры! Нужно смываться, а то выселит за неоказание помощи. Я подошел к свободной кассе и уронил, случайно, трехлитровую банку с солеными огурцами. Кассирша, сидящая рядом опешила, а потом что-то закричала охраннику, выскочив из-за кассы. Но охраннику было не до меня. Бабули вцепились сначала друг в друга, а затем в охранника. Тот отбивался и вызывал подмогу. Я приготовился уронить вторую банку, естественно случайно, как появилась кассирша. Долго же до них доходит.
   - Уж и в туалет теперь не сходи…
   Странно, никогда не думал, что в туалете можно испачкать руки и губы шоколадом, а на футболку пролить кофе.
   - А за огурцы заплатить?
 Я не возражал, а когда получил сдачу, взял рядом стоящую банку и, не взирая на вопли кассирши, вышел.
   Очередь рассосалась сама собой, я увидел идущих рядышком бабулек. И нужно то было всего лишь уронить банку с огурцами. Интересно, а в новостях покажут? Я засмеялся.
  Подходя к двери, я похолодел. Немного ниже звонка кусок стены был выдран. Очень отчетливо виднелись следы когтей. Когда я уходил в магазин, стена еще была на месте. Весь город думал, что Паша погиб. То, что он жив, знал лишь я. Похоже, Зверь тоже знал. Я заскочил в квартиру. Паша спал как ребенок.
   - Пора уходить, - я растолкал его. Парень никогда не отличался быстротою реакции, когда мы играли в настольный теннис, он часто обижался, что не успевает за шариком, а спросонья он вообще ничего не понимает. Я тряс Пашу, пару раз шлепнул его по щеке, но он все валился на диван. Я представил себе, как несу Пашку по городу. Оставалось одно средство. Я взвалил его на плечо и, не раздевая, опустил в набиравшуюся холодную ванну. А сам пошел варить кофе, благо кофе еще был.
  Через пару минут из ванны раздался вопль, Паша проснулся.
  - Ой, тепленькая пошла, - вспомнилось мне. Пусть помоется. Все-таки день на улице. А следы я мог и не заметить. Через десять минут Паша, сидя за столом в моей рубахе и джинсах, выглядел подростком, надевшим папину одежду, а я, вчера покупая джинсы, думал, что не пригодятся.
   Куда теперь деваться? К Денису и Наташе? Ни за что.
  Нужно понять, зачем Зверю Паша. Чего он боится? Кто владеет информацией, владеет миром! Кто-то умный это сказал, а я умный это вспомнил. Паша мой проводник! Он может научить меня перемещаться между мирами. Если он научит, он станет ненужным. Будет ли Зверь мстить Паше? Нужно сделать так, что бы Зверю было не до него. Этим и займемся. Но уходить отсюда все равно нужно.
   И тут в дверь позвонили. Я схватил клинок и подошел.
  - Открывай, это я, - послышался голос Дениса.
Мы обнялись. Паша сидел на кухне под столом и жевал бутерброд с испорченной колбасой. Я выхватил колбасу из его рук и выкинул.
  - Эт-т-то от ст-т-траха, - Паша виновато улыбнулся.
 Денис смотрел на него потрясенно, наверное, я был так же удивлен, увидев Пашку.
   Денис принес мое любимое вино. Я достал из фирменного пакета сыр, колбасу и хлеб. Бросил в кастрюльку несколько сосисок, и мы сели втроем. Вот так мы собирались втроем, щелкали по телеканалам, и весело болтали о чем-то не имеющем для нас большого значения. Впрочем, мы с Денисом чуть было не открыли фирму. Мы придумывали, чем будем заниматься. Строили гигантские планы. Иногда к нам присоединялся Саня. К сожалению это было редко, он был женат. И как любой женатый человек имел обязанности. И как каждый женатый, хотел хоть ненадолго от них избавиться. Девчонки к нам приходили чаще. Наташка, одна из них. Нам было весело и здорово. Казалось, вся жизнь еще впереди. А затем, куда-то пропал Паша, а потом появился Зверь.
    Я смотрел на спорящих о чем-то друзьях и внезапно понял, что тот кусочек нашего счастья никогда уже не вернется. Пашка никогда не станет тем смешным очкариком, считающим себя самым крутым спецом в компьютерах. Денис, как Саня, будет бывать все реже и реже. А я? Мне никогда не забыть глаза маленькой девочки, видевшей Зверя, как не забыть красивое, залитое кровью лицо девушки из парка, не забыть страх в глазах сослуживцев, собственный страх. И никогда не забыть холодный взгляд Зверя – взгляд бездушного убийцы. И не предстоит ли мне погибнуть, как погиб Борис Ермолов, мой предок и предшественник? А если я не справлюсь, Зверь не пощадит никого.
     Из раздумий меня вывел смех. Пашка и Денис громко смеялись, вино уже закончилось и в ход пошла последняя бутылка водки и банка с огурцами. Мои запасы иссякли.
 Интересно, а Наташка знает, где Денис? Я покосился на него. Друзья что-то весело обсуждали. Не буду спрашивать, сейчас им хорошо, пусть веселятся.
  - Я знаю, что тебе нужно, - послышался Пашин голос.
Я обернулся, Паша был занят беседой. Он даже не смотрел на меня.
  - Ты всегда знал, как попасть в другой мир, просто боялся признаться себе в этом. В отличие от Зверя ты можешь открыть дверь в любом месте. А он входит только в открытые двери. – Голос, казалось, звучал отовсюду.
  - Я вижу двери, но не умею их открывать. Ты уже открывал их. Вспомни. Научись видеть насквозь. – Неожиданно Паша взглянул на меня очень серьезно, и стал на мгновение прежним Пашкой.
  - Я понял, - ответил я Пашке из другого мира. И тот засмеялся, немного наигранно.
   У Дениса зазвонил телефон, он ответил, и сразу же протянул трубку мне. Звонила Наташа. По ее голосу я понял, что они с Денисом поругались. Впрочем, мог бы сразу догадаться. Услышав про Пашку, Наташа бросила трубку и через пятнадцать минут была у меня.
  - Он будет жить у нас, пока не вернется его мама! – спорить было бесполезно.
    Наташка всегда заботилась обо всех, сколько я ее знаю. Что бы не случилось с ее подружкой Лариской, Наташа, была рядом.
 Лариска старательно уводила у нее парней, Наташка обижалась, но уже через час сочувствовала Лариске, которую опять кто-то не понял.
Когда Лариска, по глупости попыталась вскрыть себе вены, именно Наташка отговорила ее. Наташка постоянно обижалась на своих подружек, если те не звонили ей долго, а потом всех прощала. Правда и строить людей она всегда умела. Взять того же самого Дениса. Думал ли он когда-нибудь, что они поженятся? 
  - Подожди, я сейчас, сейчас, - Такси уже ждало внизу, поэтому, не дав Денису допить, Наташа потащила его вниз, а я потащил вниз Пашку. Уже стемнело. Машина стояла с открытой дверцей. Внезапно я узнал водителя. Именно он отвозил меня в Матросы и обратно. Водитель тоже понял, что я его узнал и, выскочив из-за руля, бросился в темноту.  Наташа уронила Дениса в грязный снег, Паша  опустился рядом с ним. А я бросился наверх за клинком. Когда я спустился, Наташа уже затолкнула Дениса на заднее сиденье и пыталась поднять Пашу.
  - Я сама отвезу, а потом пригоню машину обратно, - Я выскочил на улицу, но других машин не было.
 - Я с вами, - Не успел я договорить, как из темноты появился Зверь. Он проявлялся, как фотография в проявителе, неспешно и спокойно, зная, что мы никуда не денемся. Я шагнул вперед, поднимая клинок, но он отшвырнул меня. Он наслаждался игрой. Сначала его жертвой должна была стать Наташа. Я попытался вскочить, но Зверь прижал меня задней лапой к земле  и потянулся вперед. Его лапа остановилась в сантиметрах от ее живота. Он попытался прикоснуться, но Наташа отскочила. Тогда зверь зарычал, и немного передвинувшись, выбросил лапу вперед. Когда он передвигался, моя рука с клинком освободилась, и я нанес удар снизу. Я старался попасть в пах Зверю. Все как будто замерло. И тут я увидел пятно в воздухе между Зверем и Наташей и увидел, как в этом пятне проявляется Паша. Зверь взревел. Мой удар почти достиг цели. Зверь бросился вперед и исчез в пятне. Наташа? Дрожащая, плачущая Наташа была цела, зато на земле лежал Пашка, снег вокруг набухал и набухал, словно не мог напиться. Я закричал и схватил Пашу. Я пытался зажать его рану, но она была слишком велика.
  - Отдай, - надо мной стоял Дракон. Я снова оказался в его мире. Я положил Пашу на чистый, белоснежный снег.
 - Иди, тебя ждут. – Я отвернулся и, шагнув, оказался рядом с Наташей. Она пыталась сесть в машину. Я бросился к ней и помог. Из темноты появился водитель.
  - Меня заставили, я ничего не мог сделать.
  - А ту девушку, на Древлянке, тоже ты вез? – Водитель торопливо затряс головой, словно боялся, что я не дам ему возможности договорить.
  - И ту в переулке, тоже я вез. А сегодня я должен … - он внезапно замолчал, словно только, что чуть не выдал тайну. Я ударил его в живот, водитель согнулся и упал в снег. Нет, я не хотел делать ему больно, просто мне нужно было время, чтобы забрать пожитки. Я не стал брать ничего лишнего, засунул в рюкзак медведя, карты, письмо, надел плащ. Закрыв дверь, я бросил ключи в почтовый ящик. Сюда я никогда не вернусь.
  Спустившись, я приказал водителю ждать меня и отвез Наташу и Дениса домой.  Вернувшись, я просто отдал машину. Мне не нужно было говорить, где зверь ждет новую жертву. Я это знал, и я знал, что больше не позволю ему убивать. У меня было время. Мне его подарил Пашка. Я знал, как войти во время -  кольцо. И я туда вошел.
  Странная штука жизнь. Мы живем, общаемся, думаем, что хорошо знаем людей. И внезапно удивляемся, когда они не вписываются в отведенные им рамки. Или жалеем, что не успели узнать человека. Плачем, обманываем сами себя, обещаниями помнить, относиться к друзьям лучше. А потом, все сначала.
  Сколько лет я не видел Пашку? Когда его впервые увезли в Матросы, мы все отвернулись, у каждого появились какие-то планы, никак не связанные с Пашкой. А теперь?
    Я сидел на скамейке, недалеко от обелиска Калинину. Вот поставили. Улицу в его честь назвали, а кто сейчас о нем помнит? Ну, школьники, в которых старательно вкладываются знания, а потом они (знания) легко и непринужденно их (школьников) покидают. Да еще пенсионеры, для которых каждый день жизни был подвигом, оставаясь таковым и поныне. Попробовал бы, ну хотя бы мэр, прожить на эту пенсию…
   Когда она появилась, я напрягся. Скоро появится Зверь.
 - Привет, что ты тут делаешь? – Это была Лариска! Правильно говорят, вспомни заразу…
  - А ты?
  - Я живу здесь, забыл? – В ее голосе проявилась обида.
  - Конечно, помню. Как ты?
  - Учусь в консе…А ты? Как Наташка, Денис? – Меня резануло, что про Пашку она не спросила. Первая ведь тогда отвернулась, мы еще что-то пытались узнать, звонили Пашкиной маме.
  - Наташа ведь твоя подруга?
  - А мы поссорились. Да ну, выйти замуж за этого дурака!
  - Почему? У них все хорошо! А откуда ты так поздно? Опасно же.
  - Ай, с парнем поругалась. А что со мной будет-то? Это дуры всякие попадаются. Ну, пока! – и она направилась к дому.
  В ту же секунду от стены отделилась тень и двинулась за Лариской.
Раньше я этого не заметил бы. Время опять замедлилось. Теперь я понял, почему никто не видел Зверя. Он словно влезал в наше пространство, растягивая открытую кем-то щель. От фонарей к Зверю потянулись светящиеся полосы, и фонари стали медленно гаснуть, один за одним. Но тут сквозь тучи проклюнулась луна, зверь взглянул вверх и глухо зарычал. Тусклые, узкие тени заполнили двор. Лариска, продолжала двигаться к подъезду, но внезапно остановилась и, обернувшись, помахала мне рукой.
   И тут она завизжала. Высоко и противно. Три года консерватории не прошли даром…
   Зверь поморщился, но продолжал уверенно двигаться. Еще мгновение и Лариске конец. Мой клинок пробил вытянутую лапу, зверь недоуменно посмотрел на нее… Рана затягивалась. Он бросился на меня, но промахнулся, Я видел и чувствовал каждое его движение и озорным движением нарисовал на груди зверя букву “ Z” . Зверь вряд ли слышал о Зорро, да и рана пустяковая, но я получил массу удовольствия. 
- I,m Back, Amigo! Уходи, тебе сегодня ничего не обломится!
   Зверь зарычал и стал замахиваться. Но мне было смешно, я смеялся все громче и громче, а зверь взвыл и исчез.
    Лариска сидела на снегу, прижавшись к стене дома, и тихонько пела. Я сел с нею рядом, приобняв и рассказывая какую-то чушь о бродячих собаках. О том, что у страха глаза велики.
   - Чего это вы тут?
   Над нами стоял Денис. Отчего  я не удивился, увидев его? Мы подняли Лариску и отвели домой. Пока Денис утешал ее в комнате, я сварил кофе и, достав из рюкзака заветную бутылочку, налил две стопки. Денис появился довольный и смущенный одновременно. Не задавая лишних вопросов, опрокинул стопку
 - Давай еще….
    Я налил. Жалко, что ли…Денис снова опрокинул и, почесав в затылке, потянулся за кофе.
    - Я вам не помешал?
    - Не, а что было то?
    - Ничего… Лариска испугалась чего-то… Может меня… А ты?...
    - Дак-да, елы-палы! – и мы замолчали. Когда от молчания в ушах зазвенело, я снова налил.
    - Не мое это дело… А Наташка как?
    - Дак выгнала она меня сегодня. Иди, говорит, пьянь прогуляйся. Я сейчас обратно, вот допьем и домой…
    Он и вправду пошел домой, только сначала сбегал за добавкой.
    Он ушел, а куда было мне идти? Я достал письмо и перечитал. Снова стало легко и тревожно. Нужно ехать в Вытегру. Искать, где похоронен Борис Ермолов. Эх, почему кинжал не переслали Марии Степановне, он бы очень пригодился.
   Я зашел в комнату к Лариске. Как же меняются люди, когда спят. Куда-то уходит заносчивость, злость. Мы, как будто возвращаемся в детство туда, где нет страха. Обиды, забываются, а кругом одни друзья. Лариска спала, приоткрыв рот, отчего ее вечно обиженное лицо стало наивно-детским.  Сползшее одеяло приоткрыло спину, я укрыл девушку и ушел.
   Автобус в Вытегру уходил рано утром. Я шел по городу, по свежему снегу, стараясь не попадать в поле зрения патрульных машин. А милиции было много. Около железнодорожного вокзала стояла очередь. Входящих досматривали… Я хихикнул, прикольная фраза получилась… Досмотренные входили…
    Автовокзал, тоже не пустовал, но мне неожиданно повезло. Старшим здесь был мой друг Саня.
   - Что это у вас тут творится?
   - Ай, начальство дало команду, а мы тут стой…  А ты чего?
   - В Вытегру собрался. Отпуск у меня, - все сказанное было правдой.
   - Паспорт с собой?
Я полез за пазуху, но Саня махнул рукой.
   - Пропустите его…
   Через десять минут у меня уже был билет, а спустя пятнадцать минут автобус уже отправился. С нами до Ключевой доехали два сержанта (а вдруг кто-нибудь набросится на автобус и покусает нас). Я даже не заметил, как они вышли. Народу в автобусе было немного, что странно…Видимо обыватели позакрывались в домах. По принципу, мой дом – моя крепость. Только вот забыли, что эти крохотные квартирки не смогли еще никого защитить. История ничему нас не учит. Я представил себе, как все жители города вышли на демонстрацию под лозунгом “ Долой Зверя!“. Вот ему бы не поздоровилось… Одними плакатами зашибли бы… Уж в крайнем случае шапками закидали, шапок у нас много, ввиду нашей близости к крайнему северу.
    Приснился мне опять дракон. А может, я и не спал, черт его разберет, когда я с ним встречаюсь, во сне или наяву…
   Дракон мирно пощипывал травку, в обилии растущую по всей степи. Сказать, что я обалдел, все равно, что ничего не сказать. Я упал на спину и хохотал до колик в животе. А дракон, поглядывая на меня одним глазом, не спеша, продолжал набивать желудок. Интересно, сколько стогов сена пришлось бы ставить для такой скотинки…
  - А жа шкотину ответишь…
  Дракон повернулся ко мне. Под вторым глазом расплывался сине-желтый синяк. Я присвистнул, у кого же такой кулак? А дракон улыбнулся, и я ахнул, у него не хватало двух передних зубов…
  - Кто это тебя так?
  - Хороший музжик Илья Мурометш, вот только дурной, как выпьет, шражу дратьшя…
 Я опешил, а дракон смеется (сволочь такая, так и дал бы ему в глаз),
  -  Хто-хто, ш шамолетом штолкнушя. Ничо, до швадьбы жаживет…
  - А у вас тут самолеты есть?
  - Да, Моишей - шволочь, балуетшя, вше равно ни шиша не получитьшя. Обидно, душа выпить хочет!
  Ну вот, слава о горьком пропойце, до драконов докатилась… Интересно, из чего драконы пьют? Из ведер? Дракон ухмыльнулся и, протянув куда-то лапу, вытащил резиновый шланг.
  - На, отхлебни…
Я отхлебнул, хорошо так отхлебнул и закашлялся. “…В зобу дыханье сперло…” Спирт, чистейший спирт, господа! Дракон присосался к шлангу надолго. Еще бы, если бы я на пастбище питался, то тоже пил бы как лошадь, ой простите, дракон… Напившись и отвалившись, дракон запел. Вы слышали когда-нибудь, как поют драконы? Надеюсь, нет. К тому же на Земле драконы повымерли (еще бы, столько пить!)…А пел он песни разные и практически незнакомые, слова в которых он забыл, а мотива никогда не знал. К тому же медведь очень долго и тщательно, наверное, не один год, топтался на его ушах. В-общем слух у дракона был абсолютный, он абсолютно ничего не слышал… Сначала, я мысленно хихикал, а потом махнул рукой и запел вместе с драконом, почти так же громко и почти так же фальшиво, благо песни все были русско-англо-немецко-народные… Когда я засыпал, дракон цитировал Омара Хайяма… Во, глюки… Откуда дракон может знать Омара, да еще на русском, а может это я в оригинале понимаю, на каком то там?...
    А над нами все тарахтел мотор аэроплана…
    Проснулся я, когда автобус подъезжал к Вознесенью. Карелия осталась позади. В Вознесенье пришлось вылезать. Моста через Свирь до сих пор не построили. Впрочем, как и дорогу от Вытегры до Ошты. Обещают не один десяток лет, а как не строили, так и не строят. Это про дорогу, потому что мост через Свирь построить не обещают, его просто не строят. Смешно, двадцать первый век на Земле, а автобус от Петрозаводска до Вытегры идет семь с половиной часов (конечно если не опаздывает на пару часов), а расстояние от пункта П до пункта В двести километров. Задачка по арифметике, сосчитайте дети скорость движения и силу терпения… Раньше хоть “Комета” бегала по Онежскому озеру. Но началась перестройка, потом углУбилась и все, “кушайте люди что дают”…
    Вот говорят, что Волга - русская река, а, по-моему, любая речка, протекающая по нашей необъятной родине, выглядит очень по-русски. Неухоженные берега, заваленные гниющим мусором, очень этому способствуют. А вот Свирь не такая, по крайней мере, в этом месте. Маленький пыхтящий буксир медленно и неуклюже тащит груженый паром, на скамейках сидят бабушки, за каким то чертом поехавшие на другой берег, бегают друг за другом пацаны, пока мамаша не прикрикнет на них. За навесом прячется молодая пара и целуется, сделав вид, что им на всех наплевать. Но девчонка напрягается, ей очень не хочется, чтобы об ее подвиге узнала мама или, не дай Бог, отец! Он не посмотрит, что она почти взрослая, ремень у него не широкий и очень легко снимается с брюк.
  Над паромом кружат чайки. Они высматривают добычу и стремглав бросаются в воду. А вода здесь прозрачная-прозрачная, наверное, оттого, что река впадает в Онежское озеро метров через семьсот отсюда. Что и говорить Свирь, красивая река.
   Машины осторожно съезжают с парома и вот автобус, переваливаясь, покидает плавсредство, отчего паром приподнимается над водой, гордясь тем, что смог нас всех перевезти. Теперь он будет приходить в себя и готовиться к следующим пассажирам.
  А нам пора ехать дальше. Пока водитель продавал билеты желающим уехать из Вознесенья, я огляделся. Интересно же, с кем я еду, вдруг попадется знакомый. Тогда и ехать веселей. Знакомых не было, зато народ сидел интересный и забавный. В хвосте автобуса пробился телефонный звонок.
   - Але, кто это? Это ты Коля? Пошел ты на…! Аа? Это не Коля? Это ты Петя? Пошел ты на!... Это не Петя? А кто это? Давай говори кто…
Леха! Да ты что? Пошел ты на! Молоток что позвонил, ё…ный компот! Подожди диктуй свой номер, я запишу! Подожди, Нюха давай бумагу, чек…пойдет. Диктуй! ё..ный компот. Подожди, Нюха ручку дай. Как нет? Сколько говорил бери с дому… Кто-нить дайте ручку… А вот… Диктуй! Так восемь, а нет плюс семь? Ага, девять два один. Стой, чо ты мне как идиоту диктуешь. Давай… Ага, подожди, не успел, повтори… Ну, молоток, что позвонил, ё…ный компот. Позвони вечером, когда я доеду. Все! Слышь Нюха, Леха позвонил! А! ё..ный компот…*

   Вот так весело мы и ехали, пока автобус не добрался до какого-то села и я не увидел полуразвалившуюся церковь, стоящую в лесах.
    Сердце у меня буквально выпрыгнуло из груди. Я схватил рюкзак и бросился к водителю. Внеплановая остановка стоила мне пары услышанных мною матов. Я очень мило улыбнулся, и даже сказал спасибо… Ругался я потом, когда автобус окатил меня грязью. Идти 
грязным на погост не хотелось. Я, сначала дошел до колодца и, с трудом поворачивая скрипучий ворот, достал ведро воды.
   Вода была холодной до такой степени, что у меня заныли зубы. Достав из рюкзака полотенце, я снял плащ и тщательно помыл его, затем протер десантные ботинки.
   Холмик около церковной стены я нашел сразу же. Странно, несмотря на осень, на нем лежал букетик цветов. Не было никакой таблички, но я почувствовал, что именно здесь лежит Борис Ермолов.
  Я присел на завалинку и закурил. Хотел выпить за упокой, но идти в магазин не хотелось, словно меня что-то не отпускало с этого места.
   И тут я увидел, как по дороге бредет мужик. Я позвал его и попросил сбегать в магазин. Почему я ему доверился? А кто меня знает, мне показалось, что он никуда из деревни не денется, да и деньги то были смешные.
   Я сидел около холмика и разговаривал с Борисом. Слезы текли по моим щекам, но мне было наплевать, даже если кто-то увидит меня. Борис Ермолов был единственным человеком, которому я мог рассказать все. Я рассказал ему все, про первую встречу со зверем, про Пашку, про свой страх…
   Когда я закончил, мужичок уже приковылял, вместо одной, он принес две бутылки водки, самой дешевой. Кроме того, он принес вареной картошки, краюху хлеба и три соленых огурца.
   - Вот, Матрена дала на закусь. – Он виновато улыбнулся, мол, чем богаты, тем и рады…
   - Как зовут тебя?
   - Борис…
   - Борис? – я был потрясен.
   - Да, в честь вон его, - Мужичок кивнул головой на холмик. – А ты кто?
  - А я его правнук!
  Теперь потрясен был мужик. Он встал и поклонился мне, отчего мне стало жутко неудобно. Я вскочил и, усадив Бориса, стал рыться в рюкзаке, но у меня была только одна кружка. Мужик, стукнув себя по лбу, засуетился и вытащил, трясущимися руками, из кармана стакан. Стакан, по-видимому, использовался регулярно, мыть его было некогда, и был он мутным - мутным. 
    Мы выпили за упокой души. Потом еще. Потом я предложил мужику помочь мне и откопать кинжал. Борис замахал на меня руками и стал мелко-мелко креститься.
  - Ты что, меня же на куски разорвут. Нельзя копать, здесь святое место. Да и копали уже здесь, после коллективизации. Слухи ходили, што клад здесь зарыт. Вот, как Бога то запретили, - он перекрестился, обернувшись к церкви, - Так и решили люди пришлые клад достать, да только клад тот в землю ушел, а люди эти замертво попадали. Один только живой был, да и его сельчане камнями забили. Чека приезжала, всех в Вытегру увезла, а то мы хотели в овраг их покидать, слыхано ли дело, могилы копать…  все увезли, что при них было…
   Вот оно что! Видимо кинжал был откопан, и из-за него стали драться, а милиция все забрала. А клад? Откуда у Бориса Ермолова, капитана лейб-гвардии в отставке, могли быть сокровища.
   Собрав пожитки, я проводил мужика до избы. Там мне навстречу вышла рано состарившаяся женщина. Почему на Руси женщины очень быстро становятся бабами, а там и до старух недалеко? Наверное, потому, что держится все у нас на бабах. Нет, не на бабах, на Женщинах с большой буквы, которые в поле рожают, за станком стоят, в космос летают, а если надо, то и автомат в руки возьмут, что бы детей своих защитить, да мужиков бестолковых, пьющих и их женщин бьющих.
     В молодости Матрена была красивой, даже сейчас это было видно. Заметив, как я на нее смотрю, Матрена расправила плечи и снова стала русской красавицей, ради глаз которой Иван-царевич ходил в царство Кощеево.
   - Горе ты мое, - Матрена вздохнула и повела своего “Ивана-царевича” в избу. Я шагнул следом. Жили они бедно, оттого ли что Борис пил? Или Борис пил оттого, что жили они бедно? Я не знаю. Я присел за покосившийся стол. Скамья подо мной заскрипела, предупреждая, что скоро развалится. Матрена уложила мужа и засуетилась.
   - Может чаю?
  Я пожал плечами, да, наверное, мне хотелось чаю. Запыхтел самовар, запахло еловыми шишками, а Матрена сидела напротив меня и смотрела внимательно-внимательно, как смотрят бабки-ведуньи, стараясь заглянуть в душу собеседника.
  - Может баньку стопить?
     Нет, в баньку я точно не хотел,
   Люблю, когда поет самовар, сначала тихонько, потом все громче и выше и вот он начинает свистеть и пыхтеть одновременно, показывая своим видом, “Я готов, берите меня, наливайте чай и пейте – пейте, пока не упадете от изнеможения”. Другого самовар просто не примет. Он любит быть душой компании. Мы привыкли уже к электрическим чайникам, быстро и удобно, не нужно щепу колоть, раздувать самовар, да и дымно от него. Но какой же вкусный чай в нем! Пропахший дымком, заваренный с распаркой. Оторваться невозможно, кажется, что можешь выпить не один самовар.
  И тут меня прошиб холодный пот, накатила жуткая слабость и, как однажды было со мной, у меня куда-то побежала голова. В тот раз я несколько дней лежал под капельницей, а потом мне еще пару недель кололи смесь Петровой, от которой, казалось, плавятся носки на пятках. Лежать под капельницей времени не было совсем. Я собрал волю в кулак и попытался встать. Мне это удалось, я даже прислонился к стенке, правда так и не понял, отчего скамейка, на которой я сидел, оказалась прислоненной к той же стенке. А, чуть-чуть повернув голову, я обнаружил и стол, стоящий на стене. Помогла мне встать Матрена, она заставила меня выпить какой-то отвар и, доведя меня до покосившейся баньки, усадила на скамью.
  На улице темнело. И хотя здесь еще не падал снег, было прохладно. Постепенно голова вернулась на место, но вставать было очень тяжело. Я повернулся лицом к церкви и похолодел… Около церкви стоял Зверь. И хуже всего у него в лапе был кинжал. Я никогда его не видел, но понял, что это именно тот самый кинжал.
  - Вот теперь все, - мелькнула у меня мысль и сознание, сжалившись, покинуло меня.
 Очнувшись, я увидел, что лежу на ковре-самолете. Неподалеку сидит дракон, о чем-то беседуя с Моисеем. Лежать было неудобно, у меня затекла нога, словно я лежал, не переворачиваясь, не один час. Я хотел застонать и привлечь внимание дракона, но решил, что стонать несолидно и попытался сесть.
  - Тихо-тихо, - раздался знакомый голос, мне приподняли голову, и в рот мне потекла горькая влага. Я хотел выплюнуть, но сделать это было практически невозможно, и я проглотил отвар. Надо мною на коленках стояла Матрена.
 - Вот теперь все, - снова промелькнула мысль, но теперь она подразумевала, что крыша моя, за последнее время изрядно потрепанная, окончательно съехала, и следующие, кого я увижу, будут медсестра Маша и ее приятель Вася, то-то он на мне отыграется…
   Мне всегда говорили, что по моему лицу можно читать мысли, будто они написаны большими и печатными буквами, а тут, видимо,  я думал очень активно, потому что надо мною смеялись все, и дракон, и Моисей, и Матрена…  Даже пара кроликов, занимающаяся в норке любимым делом, оставила это дело на потом и выбежала поржать надо мною… И чего это им всем так смешно?...
  Наконец, меня посадили в кресло, которое Моисей спешно сотворил. Он очень спешил, кресло оказалось очень не удобным, оно все норовило сложиться и проглотить меня. Но я не сдавался, мысленно пообещав себе отомстить этому зануде. А Моисей наслаждался, на нем был надет кожаный шлем с большими очками. А неподалеку стоял “Фарман“, одно из крыльев которого недавно ремонтировали. Я посмотрел на дракона, синяк у него почти сошел, осталась небольшая желтизна, а новые зубы блестели, будто только что отдраенные “Colgate”, да и сам он сиял как начищенный пятак.
   Хотя крыша моя и съехала окончательно, я еще помнил, как в нашу прошлую встречу, Моисей покушался на самое дорогое, что есть у меня, и что я собирался дожить так, что бы не было мучительно больно… ну, хотя бы мне…
  - Вах дарагой, панимаещь, я тогда нэ с той наги встал. А сейчас щащлык пакушал и все, я добрый, как, вах, джигит, продавщий всэ свои мандарины на ващем рынке…  Садись, щащлык кушай, да нас умных и старых слюшай…
  И он протянул мне шампур с шашлыком. Пахло от него настолько вкусно, что будь я сыт, а все равно не отказался бы, впрочем, я и не стал отказываться. Отказалась только Матрена, а для дракона шашлыком была целая свинья насаженная на …эээ… шампур через рот и … как бы это помягче сказать…
  - Это же свинина?- я покосился на Моисея…
  - Наивный, - тот ухмыльнулся, - Я помолился, и свинья превратилась таки в барашка!
   Вот теперь я верил Ветхому Завету, такой человек мог запросто водить по пустыне народ не сорок, а четыреста лет…
  - А то…
 Если бы дракон был поменьше, шашлыка бы мне досталось побольше, но, жизнь подчас несправедлива к творениям своим. Шашлык, как и все на этом бренном свете, закончился. Выпито кахетинское, набиты и выкурены трубки… Пришло время вернуться к нашим баранам. А возвращаться было к кому. Зверь лишил меня надежды, забрав кинжал, а другого оружия, способного убить его, я не знал.
  - Ах, где же взять мне меч - кладенец
 Был бы я тогда молодец
Зверю я б тогда отомстил
Морду его сразу набил…
  Смеялись все, даже Матрена, кстати, она то, как здесь очутилась? Или я ее в своем бессознательном состоянии притащил? Да уж,… держи меня соломинка, держи…
  - Матрена здесь частый гость. Или ты думал, что только ты можешь двери открывать? У вас многие могут, вот только забывают об этом, когда вырастают… - шелестящий голос дракона наполнял вокруг все, казалось, он убаюкивал меня, вот так бабушки рассказывая сказки, успокаивают самых непослушных малышей…
   Очнувшись около бани, где и упал в обморок, я вскочил и бросился к могиле Бориса Ермолова. Несмотря на позднее время, около разрытой могилы собралась вся деревня. Бабы ревели, прижимая испуганных детей к подолам. Когда появилась Матрена, гомон стих, и толпа безмолвно расступилась. По всему, Матрену в деревне уважали, а некоторые и побаивались. Подойдя к могиле, Матрена встала на колени и перекрестилась. Откуда-то, казалось с небес, раздался колокольный звон. Впрочем, услышал его только я, да еще Матрена. А еще я услышал шелестящее: Время пришло…
 - Да, время пришло, - Матрена встала с колен, - Пойдем, я покажу тебе Горелую Плешь.
    Идти было недалеко. 
    Странное место. Среди увядшей и засохшей травы, круглый, выжженный пятак земли, по краям утрамбованный дождями и снегами, а в середине вывернутый наружу, словно кто-то очень рвался наружу и, вылезая, вытолкнул на поверхность, все что мешало. Небольшой мороз накинул сети из инея на окрестности, отчего Плешь выглядела отвратительно и страшно. Пахло чем-то кисло-горьким, словно кого-то стошнило, и отчетливо пахло страхом. И не только людским, я вдруг смог различить страх Зверя. Он боялся, он очень боялся и, как каждое трусливое существо, вымещал свой страх на слабых и  беззащитных. Кроме того, я увидел проход в другой мир, не в мир, где обитал дракон, в какой-то совершенно иной  мир, настолько страшный и жестокий, что Зверь предпочел спасаться в нашем мире. Борис Ермолов, когда-то прикрыл этот проход, мне предстояло его закрыть.
  - Здесь он пришел, и сюда вернется, если ты его не остановишь. Если он вернется, деревня умрет… А он будет уходить и приходить, когда захочет….
  - А где он сейчас?
  - Ему нужно закончить ритуал, он будет сегодня там, где ты его видел в прошлый раз.
  Я бессильно сжал кулаки, мне же не успеть…
 - Ты же можешь ходить между мирами. И… слушай сердце свое…
   Матрена перекрестила меня и толкнула в грудь. Налетевший ветер, подхватил меня и я взлетел. Невысоко, но вполне достаточно, чтобы увидеть где-то внизу плачущую толпу. Моисея, оттаскивающего от аэроплана дракона, решившего залезть в кабину Фармана. Девушку, скачущую на единороге. И другую толпу, штурмующую железнодорожный вокзал. Милицию, с трудом сдерживающую штурм. И Лариску, возвращающуюся домой, после ссоры с парнем. Зверь уже вылез из пространственной дыры, готовый нанести единственный удар, но я схватил его за лапу и мы нырнули в темноту.
   Луч света ударил по глазам  и я, инстинктивно закрывая глаза рукой, выпустил лапу Зверя. Приземление было не из приятных. Я ударился ногой. Когда глаза привыкли к свету, я огляделся. Если бы я с усердием изучал историю, то  с первой же секунды понял, что нахожусь в Древнем Вавилоне, а так я это понял через пять секунд, чего было вполне достаточно Зверю, чтобы он нырнул в какую-то строящуюся высокую, конусообразную башню. Толпы рабов поднимали опору, архитектор где-то просчитался, и башня кренилась набок, наподобие Пизанской. Высокий смуглый человек поднял плеть и рабы, ругаясь, ухватились за веревку и потащили. У меня возникло ощущение, что я присутствую на съемках исторического фильма, настолько нереально выглядела попытка подпереть башню. В башне мелькнула тень, и я бросился туда. В этот момент отчетливо раздались русские народные выражения, веревка лопнула, и башня начала медленно оседать. В клубах пыли я безуспешно пытался найти Зверя или хотя бы выход, падение ускорилось. Порыв ветра подхватил меня, и крах вавилонской башни я увидел уже с высоты птичьего полета. Это было чем-то похоже на маленький ядерный взрыв. Туча пыли, собравшись в центре, в какой-то момент превысила допустимую концентрацию и, рванув в разные стороны, накрыла город. Стали ли жители после этого ругаться на разных языках, я не знаю, я нырнул в темноту, и снова очутился в родном городе.
   Зверь уже направлялся к Лариске. К ее чести должен сказать, что девушка не растерялась, она отчаянно отбивалась сумкой, визжа изо всех сил. Если бы милиция дежурила на улицах города, она бы отреагировала на визг, но в этот вечер милиция почти в полном составе была на вокзале.
    Я выхватил клинок и вонзил его в грудь Зверя, но тот только отмахнулся. Однако удар задержал его на мгновение, и Лариска успела отскочить в сторону. Зверь зарычал и повернулся ко мне. Клинок выскользнул из моей руки, и я упал на спину. Раздался торжествующий рев и Зверь, оскалившись, бросился на меня. В этот момент Лариска заверещала и прыгнула ему на спину. Я успел ухватиться за эфес и вытащить клинок, а Зверь, заревев, прыгнул в щель, из которой вылез и исчез.
  Сломанное тело Лариски лежало на грязном снегу. Я не смог ее спасти…
  Оставалась шестая точка, шестая жертва, последняя.
   Седьмая точка – Горелая плешь.
Я успел нырнуть в затягивающуюся щель и оказался совершено не в том районе, где должен был оказаться Зверь. Из захлопнувшейся щели раздался смех, он учился и учился очень быстро.
  Неужели я опоздал? Добираться от Соломенного до Ключевой долго, очень долго… Сейчас Зверь завершит ритуал и станет практически неуязвимым… И тут я услышал легкое покашливание, это был Игорь.
  - У нас еще есть время… - он схватил меня за руку и мы помчались над холодным озером. Перелет был настолько быстрым, что я начал замерзать только после приземления.
   Странно, улица была пуста. Еще бы, половина жителей города штурмовала вокзал, а вторая половина либо уже уехала, либо сидела по домам. И тут раздался рев и плачь настолько мощный, что долетел с вокзала до нас. И мы, нырнув в щель, оказались на площади Гагарина. Зверь появился в толпе и стал убивать всех. Толпа бросилась в разные стороны, чем вызвала еще большую толчею, люди давили людей, а Зверь торжествующе ревел и продолжал убивать, наслаждаясь кровью и страхом. Я выхватил клинок и бросился на Зверя, но что я мог сделать, обезумевшая толпа не пускала меня к Зверю. Зато Игорь добрался до Зверя и вступил с ним в схватку.  Они сцепились и исчезли. Я вернулся на Ключевую, но было поздно.
     Игорь был мертв. Он лежал на дороге, раскинув руки. Кинжал, который я так хотел иметь, был воткнут в его сердце и обломан у самой рукояти. Рукоять валялась тут же, но что толку. Я поднял тело Игоря и перенес его к дракону, туда же я отнес Ларису. Остальными пусть занимается милиция. К утру, паника закончится и будет время убрать тела.
  Моисей вытащил из тела Игоря лезвие кинжала. Я сидел молча, мне не хотелось ничего говорить и не хотелось ничего слушать. В душе было пусто-пусто. Я даже не стал смотреть, на два новых холмика, мне было все равно. Это я виноват, что эти холмики появились. Это я не успел, не смог…
  - Поплачь, родимый, полегчает, - сзади меня обняла Матрена, но я не мог плакать. Я хотел только одного, убить Зверя. И я собирался это сделать. Не знаю, как. Не знаю, выживу ли, да и важно ли это сейчас…
   Я подошел к дракону и прижался к его морде.
  - Как мне убить Зверя?
  - Убить Зверя можно, но ему на смену придет другой…
  - Пусть придет, я хочу его убить! Как мне его убить?
  - Возьми кинжал.
  - Он же сломан…
  Дракон печально улыбнулся и покачал головой. Моисей положил обломки перед ним. Я впервые видел, как дракон изрыгает пламя, нет, не так… Огонь горел ровно-ровно, словно в газовой горелке. Потом попрошу дракона  показать, как пламя выглядит на самом деле, если будет это потом…
  - Возьми…
  - А он поможет?
  - Он потерял свои свойства, но Зверь то этого не знает. – И дракон подмигнул мне. – Думаешь, у Артура был особенный меч? Фигушки, Экскалибур был обычным мечом, просто никто этого не знал…
  Я взял теплый еще кинжал и оказался на Горелой Плеши.  Мне стало противно от увиденного. Зверь был там, он сидел и жрал трупы. Повсюду валялись кости, на траве и кустах лежал кровавый иней. Зверь смачно отрыгнул и увидел меня. Он замер, заметив кинжал, а потом зарычал и бросился на меня. Я увернулся и вонзил клинок в левую ногу. Я не хотел просто убить его. Я хотел, чтобы он помучился. Зверь завыл от страха и боли и отполз. Я снял плащ, достал из рюкзака медведя и стал наступать на Зверя. Тот попятился, и, споткнувшись о вывороченные камни, упал, я, воспользовавшись моментом, проткнул вторую ногу. Зверь заревел и попытался наброситься на меня, я отступил и снова нанес удар. Зверь не сводил глаз с кинжала, он мелко дрожал и уже почти не защищался. Я приготовился нанести последний удар, как вдруг Зверь в последнем прыжке выскочил из ямы и ударил. Что-то мягкое и упругое оттолкнуло меня, это Топтыгин снова спас меня. Но клинок вылетел из моей руки, а Зверь, разорвав медведя пополам, снова бросился на меня. Я выставил кинжал вперед и почувствовал, как Зверь, напоровшись на него, стал медленно оседать.
  - Все! – я стал вылезать из-под Зверя и тут он в агонии своей полоснул меня когтями по животу. Я посмотрел вниз…
  - С такими ранами не живут…
 Темнота опускалась медленно и неторопливо.
 - Эй, которая с косой, где ты? Аууу!...
 Но пришла не Смерть, пришла Матрена, она приподняла мою голову и сказала шелестящим голосом:  Время – кольцо, вспомни…
 Я попытался вспомнить, где я мог это слышать, но мысли уходили куда-то в туман, который становился все кровавее и кровавее…
  - Время – кольцо, - настойчиво шелестело в голове…
 Какое мне дело до времени…. Дайте полежать спокойно, я сейчас отдохну чуток и вспомню, только не мешайте…
  Какой же назойливый дятел все стучит и стучит в висках…
  Последним моим проблеском было:
  - Пашка! Он же подарил мне время!!!
Я стоял против Зверя, он шел ко мне властно и уверенно, сейчас он убьет. А в это время сзади на него набрасывается Лариска….
 Со мною это уже было…. Стоп! Но Зверь исчезает, а Лариска лежит на окровавленном грязном снегу…
  Игорь? Что-то будет с Игорем! Нужно лететь…. Куда? Площадь Гагарина… Там уже идет бойня… А вот и Игорь… Куда ты? Ключевая, Игорь убит, что происходит? Почему мне все это кажется знакомым? Горелая плешь… Зверь, кинжал…Кинжал? Он же сломан… Топтыгин… куда ты…
  - Время – кольцо… время – кольцо…
И снова Лариска прыгает на спину Зверю… Я сошел с ума? Или еще только схожу? Трупы, Игорь, Горелая плешь…
  Нужно остановиться и понять хоть что-то…
   Что-то про сердце…
  - Слушай сердце свое…
 Сердце? Оно стучит… оно хочет жить… оно хочет избавиться от Зверя… Убить… Убить…. Жить… жить… Стоп!
Я замер в полете. Внизу Зверь приближался к Лариске. Сейчас все пойдет по кругу, снова и снова…
 Как изменить? Что изменить? Сердце, почему ты молчишь?
 Я оттолкнул Лариску так, что она ударилась головой. Ничего, пусть полежит, зато жива будет. Удар в сердце Зверя. Тот засмеялся и исчез, по пути зацепив Лариску…
  Игорь? Я лечу на Ключевую… Появляется Зверь. Игорь уже мертв…
 Горелая плешь… Я стараюсь убить быстро, но зверь снова прыгает, снова Топтыгин, снова живот…
   Опять Кольцо…
 Лариска, Игорь, Горелая плешь, у меня разодрана грудь….
   Опять…
Я в любом случае гибну… и не могу никого спасти…
  Кольцо…
И тут я понял… Я стою против Зверя.
  - Лариска, беги отсюда!!!
  Она кивает головой, но с места не двигается. Я бросаю клинок. Зверь  в себе уверен… Вдруг я понимаю, как все это выглядит со стороны и мне становится смешно. Вдруг я не прав?
 Тем не менее, я бросаюсь к Зверю, тот пытается оттолкнуть меня, но я прижимаюсь и растворяюсь в нем.  Зверь ошарашено мотает головой.
  Я смотрю на свои лапы, никогда не думал, что у меня такие мощные и безобразные лапы. Вот она, жертва. Сейчас, всего один удар и все, тем более, что этот идиот сдался… Почему я не могу ударить? Что со мной? Эта жертва…этот человек… эта девушка… Это же Лариска!
 Откуда я знаю, кто она? Убить… Сердце? Что-то про сердце… Что со мной.
  Я лежал на грязном снегу, у меня болело все… даже мои лапы… Я посмотрел на руки, да ничего они, вполне человеческие.
  Я оглянулся, Зверя не было. И почему-то мне казалось, что его больше не будет…
   Лариска сидела у стенки и дрожала… Бедная, столько пережить. Я бы, наверное, с ума сошел.  И я засмеялся. Я катался по грязному снегу и смеялся. Я никогда не смеялся так радостно и задорно. Рядом со мною кто-то тоже засмеялся, я хлопнул Игоря по плечу. Какой же он смешной. И в каком же классном мире мы живем. Лариска смотрела на нас с испугом. Я обнял ее и поцеловал
  - А ты молодец!
Она ничего не поняла, но это не страшно. Будет время – расскажу. А время теперь точно будет. Мы с Игорем отвели ее домой и сели на ее маленькой кухонке. Странно, хотелось только кофе. 
  - Ты молодец, - прошелестело у меня в ушах. Я улыбнулся. К дракону я сползаю позже, когда засну. 
    А к Матрене и Борису завтра. Пусть отдохнут. Да и к родителям заехать тоже нужно.
  Я достал из рюкзака медведя и посадил рядом, не маленький и на столе посидит.
  - Ну что, все?
 И тут зазвонил телефон. Звонила Наташа.
  - У нас Нелька пропала. Словно в воздухе растворилась…